Прекрати! Ты можешь вести машину аккуратнее?
Мне так душно и плохо, что хочется уткнуться головой в чье-нибудь плечо и разрыдаться.
Я не расслышал извинений.
Да пошел ты!
Останови, тихо просит Шон, и когда Ник прижимается к обочине, быстро выскакивает за дверь, согнувшись пополам.
Мне тоже надо подышать!
Я открываю дверь и глубоко вдыхаю аромат поля, мимо которого мы держим путь. Снег, внезапно начавшийся после обеда, крупными хлопьями опускается на лицо, застревая в ресницах и превращаясь в холодные капли на коже, приносит некоторое облегчение.
Артур разваливается на заднем сидении подобно медузе, раскинувшей щупальца в разные стороны.
Чувак, надеюсь, Ви ошибается, говорит он.
Ник, громко цокнув, отворачивается. Я сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони, делаю глубокий вдох и заставляю себя промолчать. Пока. Откинув ногу Арта, занимаю свое место. Шон возвращается изрядно потрепанный и бледный и, опустив стекло, кладет лицо на руку.
Остаток пути похож на мутный туман из злости и тошноты, которые я одновременно испытываю. В опущенные окна дико врывается ветер, немного успокаивая пульсирующую боль в висках и головокружение. Мы все дальше удаляемся от города высокие дома сначала сменяются одноэтажными уютным райончиками, а потом и вовсе полями. Чем дальше мы движемся на юг, тем скучнее становится вид за окном. Когда мы наконец добираемся до места назначения, снег переходит в буран.
Дом встречает нас занесенными дорожками, темными занавешенными окнами и увядшими цветами в горшках перед дверью. Он словно спит под белым одеялом, оставленный хозяевами зимовать в одиночестве.
Я делаю шаг вперед, но Шон хватает за локоть, указывая на черный вход. «Не оставлять следов на снегу! Точно!» Он распахивает дверь, и я шагаю внутрь, изучая дом, не по собственной воле согласившийся приютить нас на время. Просторная гостиная, совмещенная с кухней, вполне способна вместить всех за одним столом. В центре комнаты камин, но сейчас он не затоплен и вряд ли будет, чтобы не привлекать внимание.
Арт присвистывает:
Вот это хоромы.
Не мешало бы включить отопление, поеживаюсь я, обнимая себя за плечи и рассматривая стены с висящими на них трофеями.
Слой пыли на мебели наводит на мысль, что домик используется только летом. В голове наконец проясняется, и даже дышать и жить становится легче. Ребята тоже оклемались, а может, просто держатся лучше, чем я.
Ник остается парковать машину, Шон сразу же удаляется в подвал, чтобы разобраться с тем, как в доме устроено отопление, а нам с Арти велено перетащить вещи и покупки внутрь. Заполнив полки крупами и консервными банками, разложив портящиеся продукты в холодильник, я поднимаюсь наверх, попеременно заглядывая во все комнаты, пока не останавливаю выбор на самой дальней. Внутри холодно и пахнет сыростью, но это лучше, чем ночевать на улице или в дешевом отеле. Краска на дверях по краям облезла, а обои в мелкий цветочек были наклеены, по-видимому, много лет назад, так как стыки начали расходиться.
Вы видели? Тут целый мешок картошки! доносится снизу радостный возглас Арта. Иди сюда!
И я спускаюсь обратно. В кухне уютно, хоть и пусто. На полу плитка цвета сурьмы, кое-где уже растрескавшаяся от времени; деревянные шкафы раскрашены терракотовыми узорами, похожими на кельтский орнамент. На полках рядами стоят пустые банки. В углу аккуратной башней бумажные коробки, оставшиеся от хозяев. Возможно, их забыли, когда уезжали. Если включить воображение, можно представить, что мы недавно въехали и просто не успели разложить вещи.
Артур выныривает из кладовки с полной миской картофеля в руках. Ставит на стол и достает из ящика ножи. Ник входит в комнату, стягивая шапку и отряхивая от снега.
Присоединяйся, Артур толкает ногой в его сторону табурет.
Если мы сможем поскорее поесть, то даже с удовольствием.
Ник потирает ладони, выдыхая на них теплый воздух, бросает куртку на свободный стул и садится рядом с другом. Парни хватают по картофелине. Артур чистит широкими короткими стружками, Ник снимает кожуру по кругу, закручивая ее в спираль, словно каждый раз соревнуется сам с собой, насколько длинной она может получиться.
Тебе необходимо особое приглашение? подбросив вверх и поймав за лезвие нож, протягивает его мне.
Я медленно опускаюсь на стул, беру продолговатый клубень, пару секунд кручу его в руках и понимаю, что не знаю, что делать. Я не умею чистить картошку. Великолепно! Со вздохом разочарования опускаю руки.
Все нормально? Ник облокачивается на прихрамывающий от старости дубовый стол, который тут же кренится влево. Ох, дерьмо! он ныряет вниз. Надо или подложить что-то, или остальные ножки подпилить.
Я скребу по картофелине, пытаясь снять кусочек кожуры. Получается откровенно паршивенько, но я продолжаю, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды парней, и изображаю из себя если не профессионала, то хотя бы не криворукую растяпу. Ник меряет меня взглядом, в котором издевка читается так явно, что даже можно ничего и не говорить. Я сглатываю:
Кажется, нож затупился, мямлю еле слышно, опустив глаза.
Давай поменяемся, Ник протягивает мне свой, лукаво усмехаясь, а мне ничего не остается, кроме как поджать губы и согласиться.
Артур замирает, как сурикат, наблюдая с любопытством. Ник тоже ждет, когда я возьмусь за дело.
Ну ладно, не умею я, развожу руками и со злостью бросаю нож на стол. Понятия не имею, почему. И не обязательно на меня так пялиться.
Ви, тебя никто не осуждает, ободряюще улыбнувшись, говорит Артур. Давай я научу.
И подсаживается рядом, показывая.
Гляди! Большой палец упри вот так. Да, правильно. А теперь надавливай.
Кусочки кожуры летят в ведро перед моими ногами.
Видишь, не сложно, похлопав меня по плечу, Арт встает и скрывается в кладовке. Поищу кастрюлю побольше.
Старательно снимая шершавую кожуру, которая все время рвется, я наблюдаю, как длинные тонкие ленты, закручиваясь серпантином, опускаются к ботинкам Ника.
Как у тебя так получается?
Что именно? уточняет он.
Аккуратно срезать, не порвав ни разу?
Он пожимает плечами.
Моя стихия.
Что, картошка твоя стихия? посмеиваясь, я отправляю еще пару очистков в ведро.
Ножи, уточняет Ник.
Я смотрю на него, ожидая объяснений. Он указывает на куртку, лежащую рядом. Внутри закреплен кожаный карман, в который вложены серебристые лезвия.
Ого, вырывается неосознанно. Где ты их достал?
Там же, где и запасные патроны. У парня своего можешь спросить, он тебе расскажет.
Да уж, расскажет он мне, хмыкаю я. Нож впивается в картофелину сильнее. Вероятность, что Шон выложит, чем вы два дня занимались, пропорционально равна тому, что он поделится впечатлениями о наших прошлых совместных выходных.
Он просто хочет тебя защитить.
Я фыркаю:
Иногда у меня такое чувство, будто я разговариваю со стеной. Он такой строгий и серьезный. Причем постоянно, не расслабляется ни на минуту.
И зачем я это Нику рассказываю? При первом удобном случае он обернет эту информацию против меня.
А вообще, это не твое дело, добавляю, посылая ему взглядом забудь-все-что-я-сказала.
Вместо того, чтобы ответить, он смотрит на что-то позади меня. Или кого-то
Если из меня постоянно не бьет фонтан эмоций, это не означает, что их нет.
Я оборачиваюсь. Нож падает из рук.
Шон стоит в паре ярдов5 от нас. Слегка нахмурив брови, смотрит внимательно, как будто пытается найти ответ на свой невысказанный вопрос. И страшнее всего, находит.
Кажется, я краснею до кончиков пальцев.
Генератор работает на последнем издыхании, но я запустил систему газового отопления, он бросает грязную тряпку на столешницу.
Арт с кастрюлей в руках скачет мимо. Поджигает конфорку. Его нож принимается стучать о доску. Тук. Тук. Тук.
Черт, я так голоден!
«Черт! Просто Черт!» проносится в голове. Взгляд Шона скользит по мне, опаляя стыдом. Я хочу вымолвить хоть что-то в свое оправдание, но не успеваю даже рта раскрыть, Шон уходит быстрее.
Ник берет со стола яблоко, подкидывает в воздух и, поймав с легким хлопком, откусывает кусок.
Как неловко, произносит он, но в голосе слышна усмешка.
Я стискиваю зубы. Начинаю медленно считать. И чтобы снова не сорваться, решаю на время исчезнуть. Надо же было так напортачить!
Поднимаюсь наверх и закрываюсь в спальне, прикидывая в уме извинения.
«Послушай, Шон, я совершенно не это имела ввиду», проговариваю, копаясь в шкафах хозяев. Знаю, чужое брать нельзя, но мне надо постирать свою одежду, было бы здорово подобрать хотя бы пару подходящих по размеру вещей на смену.
В глубине гардеробной нахожу пару пригодных джинсов и несколько свитеров. Спустя полчаса мне удается привести себя в порядок, наспех помывшись ледяной водой и закрутив в пучок волосы.Судя по запаху, наполнившему весь дом, Арт приготовил картофель с консервированной говядиной. Едим мы в тишине. И хотя выглядит стряпня ужасно неаппетитно, на самом деле оказывается довольно съедобной. Как только последние остатки жаркого исчезают с тарелок, Ник с Шоном встают и уходят.
Я тяжело вздыхаю. Все-таки обидела. Поднимаюсь и собираю посуду в уже полную раковину. Так как готовил Артур, за мной остается уборка. Сначала я с воодушевлением соглашаюсь, пока не обнаруживаю, что он, словно специально, использовал почти все чашки и кастрюли в доме.
Шон так и не возвращается. Закончив с уборкой, я ставлю последнюю тарелку в сушку, и на мой старенький телефон приходит сообщение от Арта: «Он на заднем дворе. Просто будь помягче, Ви». Легко сказатьЯ бесшумно спускаюсь на веранду. Здесь даже полы не скрипят. Накинув на плечи пальто, ступаю на расчищенную кем-то из ребят дорожку. В углу двора что-то вроде пристройки склада. Рядом площадка для барбекю, но сейчас она занесена снегом. Ник и Шон сидят на поваленном стволе, оборудованном в скамью, что-то тихо обсуждая. Если я правильно понимаю, чистят оружие.
Что-то случилось? спрашивает Шон. Голос спокойный. Словно ничего не случилось.
Ненавижу, что не могу даже изобразить спокойствие, в то время, как Шона оно окутывает, словно аура. Хочется сказать:
Какая же я дура. Много чего хочется сказать, но выходит: Нет, просто решила посмотреть, чем вы заняты.
Шон смотрит на меня и молчит. Я ищу в его лице хоть какой-нибудь признак обиды, но не нахожу. Может, я опять все придумала? Или он хорошо прячет эмоции.
Словно почувствовав себя лишним, Ник встает и, заткнув пистолет за пояс, уходит в дом. Я подхожу к Шону и, присаживаюсь рядом:
Прости, я не хотела тебя обидеть. Украдкой бросаю на него взгляд. Пойми и меня тоже. Ты единственный близкий мне человек, который сейчас рядом, но не разделяешь со мной проблемы.
Шон поднимает голову и тяжело смотрит в ответ.
Просто для меня есть вещи, которые я не могу игнорировать. Например, твоя безопасность. А ты считаешь меня занудой.
Нет, это не так. Я считаю, что мне с тобой очень повезло, выдыхаю я, все еще ощущая вину.
Впервые задумываюсь о том, что мало о Шоне знаю. Все, что я за эти дни разглядела в нем лишь строгость, сдержанность и крепкие кулаки, но что он за человек? Опустив свою ладонь на его, в которой зажат пистолет, провожу пальцем по металлу.
Это тот, что ты забрал у напавших на нас?
Шон кивает.
Беретта, девятый калибр, и протягивает мне, предусмотрительно извлекая магазин.
Круто, я выпрямляю руку, ощущая тяжесть оружия, делая вид, что целюсь в забор.
Шон отвечает короткой усмешкой:
Так ты даже с расстояния в пару метров в цель не попадешь. Он кладет голову на ладонь, локтем упираясь в собственное колено. Никогда в руках не держала?
Не уверена, но, скорее всего, нет.
На его лице впервые с момента нашего знакомства появляется что-то похожее на заинтересованность.
Хочешь научиться?
А можно?
Думаю, это вполне здравая идея, вдруг никого из нас не окажется рядом, так ты хоть сможешь себя защитить. Шон поднимается на ноги и, подобрав с земли жестяную банку, устанавливает ее на дальней стенке забора. Позади только пустырь и пролесок, плавно переходящий в густой ельник, так что вряд ли я смогу кого-то нечаянно застрелить.
Вставай! возвращаясь, командует он и наконец улыбается так, словно попал с родную стихию.
Снимает куртку, бросая на лавку. Черный свитер обжимает его плечи как вторая кожа, и я останавливаю взгляд сначала на его груди, потом руках.
Постараюсь обучить тебя основам. Так как у тебя совсем нет навыка, то думаю, лучше держать двумя руками. Вот так. Он показывает, как правильно выполнить стойку.
Я послушно повторяю.
В магазин входит пятнадцать патронов, словно лекцию читает, поправляя широкими ладонями мои плечи. Дальность выстрела примерно двадцать пять ярдов. Вставляешь до упора, пока не раздастся щелчок. Дальше снимаешь с предохранителя и тянешь затвор на себя.
Он подходит ближе и встает сзади, разворачивая мой корпус левым боком вперед. Я вдыхаю тонкий аромат лосьона после бритья. И этот запах затягивает, словно в трясину.
Одна рука обхватывает другую снизу. Локти полусогнуты, плечи опущены, он слегка наклоняется, обдавая мое ухо жарким дыханием, указательный палец на спусковой крючок. От правильности хвата зависит результат выстрела.
Мы соприкасаемся телами. Шон накрывает мою руку своей. Через несколько секунд отпускает, перемещаясь на талию, и я сглатываю, изо всех сил стараясь дышать тише. Собравшись с духом, поворачиваю голову, потянувшись вверх. Шон, заметив, в ответ наклоняется.
Так правильно? спрашиваю, широко распахнув глаза.
Его лицо так близко, что хочется дотронуться кончиками пальцев.
А теперь смести оружие чуть влево и слегка наклони голову, чтобы мушка ровно встала в прорези. Он осторожно сгибает мой корпус вперед, не убирая рук с талии и надавливая на спину большими пальцами.
Задержи дыхание.
Я и так уже минимум пару минут не дышу. Шон наклоняется еще, щекотнув мою щеку своей.
Между ударами сердца выдохни и стреляй!
Я поворачиваюсь к нему. Наши лица разделяют считанные сантиметры. Кажется, мы оба наконец думаем об одном и том же, потому что Шон облизывает губы. Мое сердце бьется быстрее Он все ближе
Три, два, один и в момент, когда сердце пропускает удар, раздается выстрел, металлическая банка слетает с забора, а я вздрагиваю. Только я не спускала курок.
Это могла быть твоя голова!
Твою же! Ник! Клянусь, я когда-нибудь его убью!
Девчонка делает тебя слабым, Рид. Рядом с ней ты теряешь бдительность.
Я глубоко вдыхаю, стараясь успокоиться, хотя внутри буквально пылаю от бушующих эмоций.
Надеюсь, вас не раздражает правда?
«Ты меня раздражаешь», думаю я.
Ник, облокотившись плечом на заднюю дверь, убирает пистолет за пояс и произносит:
Я дико извиняюсь, что помешал столь «важному» процессу обучения, но Арт нашел кое-что интересное. Если вам, вообще, до этого есть дело, конечно.
Шон молчит, все еще наклонившись ко мне.
Идея высадить его по дороге уже не кажется глупой, не отдаляя лица от моей щеки, тихо произносит он, впервые по-настоящему разозлившись.
А я предупреждала.
Мы неловко отходим друг от друга.
Ник, на пару слов, останавливает его Шон, не давая зайти внутрь, и я намеренно замедляю шаг, желая послушать. Виола, иди, показывает он мне рукой двигаться дальше.
Как обычно. Снова оберегает. Я вхожу в гостиную, оставляя дверь слегка приоткрытой. Со стороны веранды долетают обрывки брани.