А вы не узнали меня что ли? Как же, Борис Хренов, местный мебельный магнат. Ха-ха! Салон «Ахиллес» в Ярике, Архангельске, Череповце! Не заглядывали? И стишок наш рекламный не слышали? Если вас пострелят в пятку полежите на кроватке! Нам только диваны из Италии привезли, приходите полежите.
Обходимся советским наследием, отвечает хозяйка особняка.
Домишко-то отстроили ладный. А вы из Ленинграда, верно?
Вам, Борис, чего надо?
Вопросик есть. А домочадцы ещё имеются? Да-нет? Зовите!
С какой это стати?! Между прочим, вы на частной территории! заявляет мать.
Частная? Хах, ну да. Зовите-зовите, иначе по-другому разговаривать будем.
Угрожаете что ли?
Кто? Я? Нет, боже упаси! Угрожать! Фух, вот выдумали. Ну, вы зовите, кто там у вас ещё. Быстрее, мне некогда! торопит Борис Хренов.
Появляется Слава, слишком расслабленный, спросонья. Он осматривает магната Хренова и бросает:
Чего надо?
Я знаю, что в доме ещё двое пацан и тёлка его. На выход! кричит он куда-то вверх.
Мужик, уматывай отсюда по-хорошему, угрожает Слава.
Хренов смеётся, но как-то не по-доброму, и, не церемонясь, бьёт славу под дых, хватает за голову и швыряет на газон. Мать кричит, но не вмешивается. Хренов носком ботинка врезает Славе в живот и, наклонившись, спрашивает:
Где скиталец?! Ну?! Лучше выдай, сучёныш, а не то я тебя в яме сгною, с червями дружить будешь!
Какой скиталец?! Чё докопался?!
Туповат? Ну, это ничего, это мы исправим, говорит он и лупит Славу ногами, пока тот не умаляет прекратить.
Мать накидывается сзади с лопатой, но и хозяйку дома Хренов быстро обезоруживает и швыряет на траву.
Ну-с? Где?!
Слава тыкает на сарай. Хренов сбивает лопатой хилый замок и рывком распахивает двери. Вместо скитальца он видит гору никчёмного мусора и застывшую в углу полевую мышь, которая пугается и юркает в узкую щёлку. Хренов матерится, со звоном отбрасывает лопату и, красный от злости, возвращается к Славе и берёт его за грудки:
Где, падлёныш?! Говори, а не то обоих урою!
Там был. Честно, клянётся Слава.
Сынуля твой где?! это Хренов обращается к матери.
Я засужу тебя, сволочь!
Короче так, вытирая выступивший на лбу пот, заявляет Хренов, или к вечеру у меня перед домом будет стоять уродец. Или я сожгу ваш распрекрасный особняк к херам собачьим! Алконавт же отправится по этапу за кражу водочки из сельхозмага, а вы, уважаемая, за ложные показания в суде. Для сынишки и придумывать ничё не надо, он сам себя закопает.
Борис Хренов удаляется своей пружинистой походкой и, вскарабкавшись во внедорожник, уезжает. Слава помогает сестре подняться и усаживает её в ротанговое кресло.
Слава, брат мой, ответь что требовал от нас этот оборзевший хмырь?
И Слава рассказывает, как они встретили в чаще леса уродца, и как он, видимо, к ним прибился, выследил и залез в незапертый сарай. И проторчал там дня два. Ещё просил вернуть его домой, но точный адрес не сообщил.
А где он сейчас?
Матвей и Грелка ушли с ним в лес на прогулку. Матвей хочет отвезти мутанта в Заказник.
Мать недолго молчит, обдумывает услышанное, затем всплёскивает руками и с жаром тормошит брата:
Звони им, пусть скорее возвращаются! Мы что-нибудь придумаем. Жирный козёл, может, и блефует, но мне совсем не хочется просить бывшего мужа об услуге.
6. Sola gustatus.
Пятничный вечер бросает вызов ресторану «Sola gustatus», и шеф-повар Стеван Младич колдует над коронным блюдом. Ради него приезжали в Москву Душан Ивкович, Мила Йовович и Горан Брегович, разумеется, заходя в «Sola» подспудно, но заявляя шефу, что прибыли в столицу ради лишь випавского супа и ражничей, подававшихся в изысканной посуде из марокканского фарфора. У Стевана, конечно, имелся секретный ингредиент: в випавский суп он капал соевый соус тамари, добытый в закромах гастрономических закоулков Тюбу. Тем самым Стеван нарушал постулаты национальной кухни, но не особенно из-за этого переживал. Родился он в Белграде, но рано эмигрировал и вырос уже в России. К тому же вкус для него всегда был важнее традиций.
Стевану месяц назад стукнуло сорок, но широкие плечи, грузность и аккуратная бородка с проблеском седины накидывали ещё пару лет. Увалень в быту, на кухне он становился виртуозом.
Сегодня он закончил раньше. Доверив помощнику завершить легендарный суп, Стеван срывает фартук и быстро переодевается.
На улице его застаёт ливень, но Стеван прыгает в спасительный провал метрополитена.
Ему пишет приятельница, с которой у них лет десять назад были мимолётные отношения. Впрочем, они неплохо ладят до сих пор. Подруга упрашивает о встрече и всячески увиливает от прямых вопросов. Разумеется, интервью превратится в допрос про Ярушевского, его близкого друга. Ему сейчас меньше всего хочется поднимать эту тему. По крайней мере, до тех пор, пока он не увидится с одним чрезвычайно неприятным человеком.
Большая шишка этот человек, но встречаются они в дешёвом пабе, где пиво разбавляют, и вместо гренок подают сухарики. Шишка говорит:
Рад встрече. Пивка?
Тут гадость, а не пиво, хмыкает Стеван.
Интересуешься другом? сразу к сути переходит шишка.
Послушай, Стариков, ты под кем там вообще елозишь? Стеван показывает указательным пальцем в потолок.
Борзеешь. Я тебе одолжение, а ты мне грубость. Так нельзя.
Мне бы знать, что ты имеешь реальную власть.
Просто поверь. Больше у тебя знакомых там, он тоже тыкает вверх, больше таких, как я, нет. И не будет. Всех за яйца держат, всех подозревают. Кстати, скажи спасибо, что на допрос не вызвали. Пока что.
Могут?
Они всё могут. Но я не дам. Стариков хлебает светлого пива и причмокивает. И добавляет: Есть предложение.
У меня ресторан и пара забегаловок в провинциях. Я не такой уж богатый человек.
Речь не о взятке. Пойдём.
Они покидают тошнотворное заведение, идут по шумному проспекту и сворачивают в чистенький двор отремонтированной пятиэтажки. Стариков в плаще, Стеван в куртке; ливень перестал, но оба ёжатся от наскакивающего ледяного ветра. Стариков облокачивается на скамейку, закуривает и протягивает пачку Стевану но, получив отказ, убирает её в карман. Затягивается и выдувает клубы плотного дыма, которые тут же разбивает неугомонный ветер. Стариков говорит:
Добудь мне дервиша, и я оформлю перевод Ярушевского в заграничный госпиталь. Там, конечно, друга твоего внезапно потеряют.
Звучит фантастично. И задача, и задумка. Жуёт нижнюю губу, уточняет: Зачем тебе дервиш?
Приятно с тобой, Серб, дела иметь: не включаешь дурачка, посмеивается Стариков, но весёлости в этом смехе ни на грамм.
Дервиш нужен для экспериментов? Полагаешь, удастся приручить?
Стариков кивает и прикуривает вторую сигарету от первой.
Опасности просчитал? Если выйдет из-под контроля? спрашивает Стеван.
Это ж не заяц или кабан, тут с кондачка не прокатит. А меры безопасности по содержанию я уже оформил.
Что твои бойцы? Не справятся? спрашивает Стеван.
Мои бойцы хоть куда, отвечает Стариков, но понимать скитальцев, и уж тем более дервишей, им не дано. И это мне тоже известно, да.
Осведомлённость твоя меня пугает.
Лучше знаешь, крепче спишь, усмехается Стариков, но ему совсем не до веселья. И добавляет: Наверху конвульсируют и борются со всем миром: террористы, партизаны, давление дипломатов извне, повышение пошлин, бесконечные санкции, напряжённость в правительстве, внутриусобица. Арабы ещё эти лезут на Марс. Скоро пузырь лопнет, и понадобится новый инструментарий.
Возглавишь переворот?
Стариков хохочет, и теперь ему правда смешно:
Упаси господь, какой в жопу переворот?! Чего переворачивать?! И так на дне унитаза копошимся, так что верти не верти, все в говне сидим. Но в говне не в крови, и чтобы не стало хуже нужно чуть-чуть подсуетиться. Смекаешь, Серб?
Честно? Нет. Встречная просьба: если я уломаю дервиша, ты переправишь Ярушевского к границе заказника. Дальше ничто не долетит, ты знаешь.
Три вертушки просрали, ещё б мне не знать!
По рукам?
Стариков отплёвывается, будто курил папиросы без фильтра, и скрепляет договор рукопожатием.
>>>
Всё-таки она добивается своего и прилетает из Риги в Москву, чтобы взять у Стевана интервью. Элеонора Максимова, среди своих Эля Бульдог; не самая тактичная, но крайне самоуверенная и не уличённая во лжи журналистка. Во всяком случае, она сохраняет право называться таковой, не скатываясь в лоно адверториальных куртизанок.
Интервью записывают в его скромной квартире на Ходынке с ремонтом в стиле «аскетичный хюгге», чтобы уютно и минимум острых углов. Перед записью Стеван угощает Элю и её коллегу красным вином, фоном включает пятую симфонию Малера. Интервью начинается поздно, и три камеры, установленные в углах квартиры, ведут запись.
Стеван в клетчатом костюме-тройке, на лице у него выражение усталости, и на разминочные вопросы он даёт чёткие ответы, не погружаясь в двусмысленную топкость метафор. Затем Эля переходит к сути.
Твоя реакция на арест Виталия Ярушевского? спрашивает Эля.
Шок.
Вас когда-то свёл боснийский дирижер Брегович? спрашивает Эля. Она играет бокалом вина у скуластого бледного лица, перекатывая его содержимое, как сомелье. Пастельный тон кожи контрастирует с воспалёнными глазами, которые Эля прячет под затемнёнными линзами очков типа хамелеон.
Нас познакомил Горан, верно. Но он не босниец, он считает себя югославом. Это даже в Википедии указано, можешь проверить.
Почему ты не рядом с другом?
Виталий в коме, уход и врачи ему сейчас нужнее, чем я, отвечает Стеван.
У миллиардера вообще могут быть друзья? Не кажется тебе, что это какой-то обман, может, самообман? Или есть прагматичные причины вашей близости? спрашивает Эля и с вызовом смотрит на Стевана, который, разумеется, понимает подоплёку вопроса.
Он говорит:
Миллиардер это, прежде всего, человек. У каждого человека есть друг, так чем же Виталий хуже? И если ты спросишь, в чём моя выгода, то я скажу прямо Виталий финансировал мой ресторан и помог уладить юридические вопросы. Я всегда буду ему благодарен.
Стеван обновляет бокалы, снимает пиджак, оставшись в серой клетчатой жилетке. Фоном с пластинки на проигрывателе считывается музыка Малера, но звук не громкий, беседе он не мешает.
Вы познакомились в Милане после оперы «Аида» и с тех самых пор не разлей вода. Или были моменты недопонимания? Эля отпивает вина, на её губах застывает улыбка.
Нашей безоблачной дружбе почти десять лет, кивает Стеван.
Что ты знаешь про Господина Капусту? и, спросив, Эля делается серьёзней некуда.
Очень глупое имечко, как по мне, усмехается Стеван и продолжает: У «КПХ» есть вожак-инкогнито и он прозвал себя Господином Капустой. Забавное прозвище, как у героя «Улицы Сезам». Но последствия их действий не веселят.
Это уж точно! Теракт в здании суда, взрыв на Лубянке, хладнокровные убийства двух генералов и это лишь за текущий год. Вопрос времени, когда пострадают рядовые граждане!
Стеван кивает, и камеры выхватывает крупным планом его морщинистое лицо, замутнённые карие глаза и слегка растрёпанную бородку.
Ярушевский знаком с Господином Капустой?
Нет.
Ты знаком с ним?
Не имел возможности, спокойно отвечает Стеван.
Спрошу прямо, в лоб, как говорится. Виталий Ярушевский спонсирует «КПХ»?
А ты знаешь, Элеонора, что стоит за аббревиатурой «КПХ»? Что сочиняют в Сети? КПХ Контроль Первых Холуев или Команда Правых Холопов. Смешно. «КПХ» это Клан Павшего Херувима, буквальный перевод, вырванный из манифеста учёного Ливерморской лаборатории Курта Либнета. В нём он пишет об анархии и возвращении к абсолюту, в основе которого созреют и укоренятся новые формы социального взаимодействия, которые, в свою очередь, послужат трамплином к переходу в новую Эпоху для Человечества.
Элеонора улыбается, кивает и спрашивает:
Причём здесь Люцифер? И можно ли сказать, что «КПХ» служит Сатане? «КПХ» плод иллюминатов? В сегодняшнем контексте «Контроль Первых Холуев» выглядит обоснованней, тебе не кажется? А тут херувим. Как гражданская война приблизит Человечество к новой Эпохе?
Спросите у Гражданина Капусты, ухмыляется Стеван.
Вместе с ним посмеивается оператор, и Эля прожигает его разъяренным взглядом. Оператор подавляет вырвавшиеся смешки и извиняется.
Иллюминаты здесь не причём. Объясняет Стеван. И Люцифер, кстати, не такой уж плохой парень. Он нёс свет, подобно Гефесту. «КПХ» намерен вернуть людям угасший светоч и чувство собственного достоинства. Пойми, у всего значимого должен быть потаённый смысл или вязкий источник. Если идеи лежат на поверхности, если корни растут над почвой или талант проявляется в первом тайме такой находке грош цена. Даже меньше, ведь грош один к ста, а ценность пустой находки пыль.
Ты философ, Стеван и умеешь нагнать тумана, но скажи, в чём их сверхзадача?
У всего есть истоки, но чаще всего они сокрыты чем-то личным и не слишком оригинальным. Я к тому, что Господин Капуста пошёл убивать, возможно, из-за обмана на кассе супермаркета или наглости в очереди к врачу. Причины не так важны, лучше осмотреться и уразуметь атмосферу. Он понимает, что погружается в словоблудство и меняет тон, изъясняясь бодрее и подпрыгивая на каждом слово, как на кочке. Если цветок растёт в пустыне, он обречён, ведь там мало воды. Но если цветок родился с зубами пусть берегутся верблюды, ведь кормом могут стать они, а не хилый запыленный плод.
Откуда такое понимание философии террористической группировки? вдруг спрашивает Эля, но Стеван будто ждал этого вопроса.
Это не философия, а психология. И чем труднее человеку дышать, тем обречённей он тянется к оружию.
И всё же, приободряется Эля, на её бледном остроугольном лице возникает хищническая гримаса, неужели даже смертная казнь, которую ввели несколько лет назад после тех ужасных событий в Казанской и Ростовской школах не пугает террористов?
У фанатиков нет страхов кроме одного пасть жертвой собственной трусости.
Как ты относишься к смертной казни?
Учитывая, что в Бога я не верю, тезис о возможности забирать жизни им одним отпадает. Он замолкает, когда обрывается музыка. Скажем так, я считаю, что иногда казнь единственный выход. Но использовать опасный инструмент нужно редко и с умом.
Политологи утверждают, что во многом ратификация Госдумой протокола и отмена моратория стали неким реверансом в сторону новообразованной Арабской Суверенной Исламской Республики. В конце года запланирован саммит президента и наследного принца АСИР, где будут обсуждаться вопросы мирового значения. Как ты вообще относишься к пылкой дружбе с арабским миром?
Положительно, отвечает Стеван и морщится, давая понять, что эта тема его мало интересует.
Эля видит сигнал, но продолжает интервью:
Смотри, какие темы будут обсуждать главы государств. Она раскрывает планшет, листает страницы и зачитывает: Создание научной группы в вопросе стабилизации водородного топлива. Очень скользкая плоскость, ведь зачем арабам такой прогресс, не так ли? А вот нам он очень кстати, но без арабской науки мы не продвинемся. Ещё. Возможность строительства военных баз на территориях, аннексированных АСИР, а именно в Сальвадоре, Гватемале и Кубе. Цитата заголовка «The Times»: «Русские на арабских курортах под носом у дяди Сэма». И вот ещё темка поставка в АСИР нескольких партий с топливом на базе маджентия-11, добываемом в Заказнике. Снова цитата, но уже из «Science»: « и после того, как разлом на Марсианской поверхности был подтверждён несколькими марсоходами, на Красной планете оказался космоболид компании «Open Space», взявший образцы грунта и произведший точечный анализ местности. Нет сомнений, что на дне разлома скопились залежи неизвестного науке ресурса, обладающего исключительными энергетическими свойствами. Она делает паузу, ища нужное продолжение. И если молодое арабское государство освоит Марс, запустит буры, считайте, что Америка и весь остальной мир будут отброшены на пару веков назад, ведь выигранная нами цифровая гонка затмиться на фоне рёва взлетающих ракет».