Зачем ты всё это читаешь? устало спрашивает Стеван и, взяв с кухни пепельницу, закуривает.
Маджентий принадлежит НИИ Заказника, то есть Ярушевскому. Учитывая арест миллиардера, можно ли говорить о том, что нашей власти необходим повод захвата столь редкого и засекреченного причём, подчёркиваю, не ими вещества? К тому же Ярушевский в коме, и, поговаривают, состояние его ухудшается.
Стеван молчит, загипнотизированный абстрактным рисунком из паркета. Симфония закончилась, игла вхолостую бегает по краю зацикленной пластинки. Затихло и снаружи, ни дождя, ни воя служебных машин. Стеван раздумывает над предложением Старикова, которое он принял без сомнений. Как он договориться с дервишем, просто попросит об одолжении? И если выгорит, что потом? Виталий давно мучается с сердцем, пережил два инфаркта и инсульт, три операции. Быть может, это плата за его уникально явление на этот свет, за невероятный ум и смекалку, благодаря которым он сколотил грандиозное состояние. Ярушевский обязан держатся, чтобы войти в Источник, чтобы переродиться. Стеван поклялся себе уговорить дервиша, каких бы усилий это ни стоило, и успеть, пока любимое сердце ещё бьётся.
Стеван докуривает и подмигивает оператору, клюющему носом:
Эй, братишка, ты там пишешь или мы сами по себе?
Запись идёт, отвечает оператор.
Стеван пожимает плечами и говорит:
Пусть только попробуют сунуться.
Я поняла.
Эля допивает вино и вздыхает так, словно фигурист, сорвавший последний прыжок и потерявший шансы на золотую медаль. Показывает оператору, чтобы закруглялся и собирал технику, они закончили. Затем она копошится в сумочке и возвращается в зал с сигаретой в зубах. Курит дамские, тонкие, дыма почти нет.
Стеван, ну зачем ты так со мной? Она берёт паузу, словно смертельно устала и надумала умереть прямо здесь. Вот оттрахать бы тебя, тогда б ты раскололся. Затягивается и продолжает: Но ты и тут зады прикрыл. Хоть стажёров к тебе отправляй. У нас в редакции, кстати, полно смазливых мальчиков.
У меня нет комментариев, говорит Стеван.
Мне уходить, или ты всё-таки расскажешь что-то такое, что окупило бы мою командировку?
Я предупреждал, что интервью со мной глупая затея. Лучше бы раскалывала очередного блогера-нувориша. Он идёт на кухню и спрашивает: Кофе будешь? Колумбийский.
Блогеров-то не осталось, сплошные куклы набитые, отвечает она, размахивая сигаретой, и соглашается на эспрессо.
Твой кофе, сола густатус. Стеван подаёт ей чайную тарелку с поставленной на неё кружкой, приподнимает, не снимая, её очки. И займись уже своими вампирскими глазами больше сна, меньше табака и часов, проведённых у экрана.
Эля улыбается, но улыбкой осторожной и недоверчивой:
Сола густатус? Ты назвал меня вывеской своего ресторана?
Если раздробить на слова, sola значит единолично или только. А gustatus вкус. Но если соединить в идиому, то sola gustatus одинокая жена или женщина. Я узнал об этом уже после утверждения всех бумаг. Ирония показалась мне уместной.
Одинокой женщине пора в отель, а с утра на самолёт. Кофе обалденный. В коридоре она набрасывает на плечи плащ, пропускает вперёд оператора и целует Стевана на прощанье в заросшую бородой щёку.
Остаток вечера Стеван проводит за симфонией Малера, играет шестая, печальная. Вспоминает «Аиду» и первый ужин в компании Ярушевского, а потом окунается глубже, в кровавую пропасть, в крики о помощи, в мольбы об утратах и завтрашнем дне. Он хватается за колени, потому что не чувствует своих ног, они будто отнялись, отстегнулись и ушли доживать свой век в одиночку. Подскочивший пульс восстанавливается, и Серб выравнивает сбившееся дыхание. Так бывает, не впервой; всё равно невозможно привыкнуть.
7. Мистер Хренов.
Стремительный порыв ветра обрывает верхушки сосен, колотит проводами о стены особняка и треплет оставленную незапертой дверь сарая. В гостиной играется с джойстиком от приставки скиталец Егорка; Матвей выдал ему футболку с логотипом «Marvel», старые растянутые спортивки и обшарпанные кроссовки с толстой подошвой а-ля «Balenciaga». Уродец увлечённо жмёт на кнопки негнущимися тонкими спицами-пальцами, фыркает и бурчит. В узких мазутных глазах его мерцает погребённый огонёк сознания.
На кухне под высоким потолком теплится свет винтажной люстры, выхватывая напряжённые лица домочадцев. За овальным столом расположился семейный совет, и все четверо обдумывают и соображают, как быть дальше. Мать размашисто разбивает натужное томленье:
Отдайте вы этого юродивого! Нужны вам проблемы?
Нельзя, отвечает Матвей, он его замучает. Или продаст на опыты.
Откуда он вообще про Егорку узнал? спрашивает Грелка. Я думала, что это страшная тайна Заказника.
Слава курит и вздыхает.
Очень уж в теме этот магнат, заключает Матвей и прибавляет: Словно следит за нами. Может, даже сейчас подсматривает, вуайерист грёбаный!
Было б так давно б вломился, предполагает Грелка.
Слава кивает:
Или ждёт, когда мы проводим Егорку к его парадной.
Повисает затишье, Егорка истребляет виртуальных монстров, но чаще умирает сам.
Как хотите, но скитальца я не отдам, делает заявление Матвей. Уродец просит вернуть его домой, и я займусь этим.
В Заказник? спрашивает Слава.
Какой, к чёрту, Заказник?! Что ты выдумываешь, сын?! нападает мать.
Вернётесь со Славой в Питер. Поживёте на хате. Там Хренов вас точно не достанет. Позвони отцу, он защитит.
Думаю, Хренов знает, что за человек мой зятёк. И при этом всё равно сунулся к нам, угрожал. Меня это настораживает, говорит Слава.
Мать громко отодвигает стул, встаёт и закуривает, с силой выдувая табачный дым. Она зажигает смартфон, листает контакты, потом гасит. Проделывает то же самое ещё раз. Тушит сигарету в мойке и решительно поворачивается к собранию.
Сын мой упрям, как стадо баранов, спорить бесполезно. Слава, ты проводишь его в этот Заказник! И вернёшь целёхоньким!
Слава пожимает плечами, вскидывает голову и говорит:
Проводить за ручку?! Что за бред?! Никуда я не поеду, никому сопли подтирать не стану. Сам хочет вперёд! Я пас. Что я там забыл? Это сынку твоему шлея под хвост попала, это у него что-то там засвербило. Я никуда не поеду.
Мать прожигает его взглядом, вбивает слова настойчиво, с нажимом, не оставляя шансов:
Нет, братец, ты сделаешь так, как я велела! Ты поедешь с Матвеем туда, куда я прикажу! Пора отдавать долги! Ты никогда не отвечал за свои слова и поступки, приходилось отдуваться мне, ты помнишь?! Всегда тебя выгораживала, прикрывала, одевала и обувала! И сейчас мне звонили из рехаба, и я отмазала тебя, братец! В тысячный раз! Я вместо матери, я вместо отца, и если бы не я, ты бы уже сдох, сволочь инфантильная! Учти, если обманешь, будешь доживать свой век в конуре с коркой чёрствого хлеба, потому что ни зарабатывать, ни просить ты не умеешь!
Все молчат; гневный спич предназначался только для Славы, но слова эти услышали и чужие уши, и все теперь хотят от них отряхнуться. Матвей предпринимает попытку заявить о своей самостоятельности, убедить, что он и Егорка справятся сами, но мать настойчива и непреклонна.
И она продолжает:
Мы с Грелкой вернёмся в Питер. Я позвоню Старикову и попрошу урезонить Хренова.
Не сбегу я ни в какой Питер! возражает Грелка. Поеду с парнями.
Каприз дамы закон, ухмыляется Слава и разводит руками. А тут две женщины ставят условия. Куда деваться я в тупике!
«Грелка, ты не поедешь» хочет сказать Матвей, но прикусывает язык, потому что эти почти выскользнувшие слова не больше, чем условный рефлекс, обязательная фраза для парня, чьей девушки грозит опасность. Однако Матвей осознаёт нужность жизнелюбивой Грелки, её задор поддержит в них горение фитиля надежды. С огнём этим они пройдут до Заказника и вернут Егорку сородичам, не поддавшись морозному дыханию стылого отчаяния. Грелка с ними, и она окутает теплом, и станет им второй матерью и первой сестрой.
>>>
Ночью на подступах к особняку дежурил Матвей, компанию которому ненадолго составила проснувшаяся в три ночи Грелка и улыбчивый Егорка, пребывавший в каком-то волшебном дурмане. В четыре утра Матвея сменил кряхтящий от недосыпа Слава.
Уверены, что наш хитрый план сработает? спрашивает Слава, пожёвывая не прикуренную сигарету и устраиваясь с чашкой дымящегося кофе на посту.
Матвей пожимает плечами и переглядывается с Грелкой, которая подмигивает ему.
Выспавшись, Матвей занимается планированием поездки: составляет маршрут и старается связаться с диггерами, которые захаживали внутрь периметра Заказника. Но никто не отзывается.
Мать собирает вещи и, расцеловав сына, уводит в сторону, моля о том, чтобы её упёртый потомок передумал:
Едем вместе? Оставь ты эту затею, сын. И мутанта этого брось. О нём кто-нибудь позаботится.
Как же помогать слабым и обездоленным? Отстаивать права?
Дорогой мой, для добродетели есть суд, есть Конституция и Закон. Ты не должен приносить себя в жертву ради туманных обетов и мнимых принципов. Пойми, у тебя впереди безоблачная жизнь. Приключение перестаёт быть таковым и становится испытанием, если что-то угрожает жизни, милый мой мальчик. Я не переживу, если ты пострадаешь.
Мы всё решили, отвечает Матвей, но сомнения, пустившие корни бессонной ночью, начинают прорастать в податливом гумусе души. Если мать надавит, он может сдаться. И как итог переломанная карьера, эмбарго на цифровой контент. Пойти в продавцы или преподавать в институте? Не согласен он на компромисс, и потому говорит: Прости, мама, но по-другому нельзя. Сделай это для меня, прошу. Обещаю, всё получится.
Нет! Я никуда не поеду! Я не брошу единственного сына в смертельной опасности!
Она истерично швыряет сумку на пол, пинком опрокидывает чемодан и, плюхнувшись на стул, складывает беспокойные, трясущиеся руки на коленях, всем видом демонстрируя, что и шагу не ступит по собственной воле. Матвей набирает в лёгкие воздуха и скороговоркой выкладывает все карты, не утаивая самых неприглядных подробностей случившейся на парковке трагедии. В отповеди его нет покаяния или оправдания, но есть чёткая формулировка проступка убийство пусть и непреднамеренное, пусть и не собственными руками. Его игры обернулись страшной трагедией, и он обязан залатать созданную брешь, иначе сквозь неё вытечет вся радость и осознанная боль, и останутся лишь лакуны. Хочет ли мать обнимать вместо сына бледный манекен, или отпустит с тревогой, дав шанс исправиться?
Мать гарпией набрасывается на него с кулаками, раздаёт пощёчины и треплет за волосы, обзывая неблагодарной гадиной и эгоистичной свиньёй. Подоспевший Слава оттаскивает её и призывает успокоиться, взять себя в руки. Мать тяжело дышит и больше не смотрит на сына. Затем она, молча, подбирает сумочку и обесцвеченным голосом просит брата уложить сумки в машину. Справившись, Слава поправляет в багажнике хлопковое покрывало и шикает, чтобы Егорка сидел тише воды и не дёргался. Так же смотря сквозь Матвея, мать наказывает Грелке, чтобы та перекрыла воду, газ и закрыла все окна, потому что если град или гроза, то мало не покажется. Грелка клянётся выслать ей тщательный фотоотчёт и обещает быть осторожной.
«Нисан-кашкай» выкатывается из гаража и пылит, выезжая на шоссе.
Подготовка к побегу внутри особняка принимает лихорадочный характер.
По пути мать подхватывает Виолу Сергеевну; с нею заключёно предварительное телефонное соглашение, по которому Виола не задаёт вопросов, составляет компанию до Мышкина, а обратно едет на автобусе.
Их останавливают на выезде из Коропинска. Проверка документов, обычная процедура. Только вот молодого сотрудника ГИБДД мать знает это Лёшка Панов, сын студенческой подруги. Лёшка лыбится, изучая пластиковую карточку с фото матери.
Куда едете? спрашивает он, не снимая с физиономии штатную улыбку.
В город за покупками. У Виолеттки скоро день варенья, надо пополнить запасы, отвечает мать.
А в нашем супермаркете еда закончилась?
Скудный ассортимент, улыбается мать.
Лёша Панов наклоняется, отдаёт права и шепчет:
Хрен палит вас. Езжайте быстрее. И не возвращайтесь. И добавляет: Приятного дня, сударыни.
Спасибо, Алексей. Заводится двигатель. Маме привет.
>>>
Багажа набралось на пару сумок, и то всё тёплое или сменное бельё. Грелке выдали мамину одежду, хоть и была она слегка велика ей в бёдрах и груди. Слава запасся верёвками, ножами, термосом, молотком, отвёрткой, фонарём, газовой горелкой, спичками, зажигалкой, железной дубиной. Он понимал, всего не предусмотришь, но свою задачу считал выполненной. Грелка гуглила Хренова и делилась найденным.
Парни, я кое-что тут откопала. Хренов этот хоть и магнат, но инфы на него a little; родился, женился and yet all. Но в древнем выпуске местной газеты писали, что он работал в исправительной колонии, а до этого был старателем в Заказнике.
Услышав про Заказник, Матвей отвлекается от своих приготовлений и внимает Грелке.
Реально? В том самом? спрашивает он.
Грелка кивает. С улицы возвращается Слава, он говорит, что сумки во внедорожнике и что хавчик он тоже собрал, а потом интересуется причиной оживлённых лиц. Они объясняют, и Слава хмыкает, потому что совпадение не кажется ему случайным.
Ещё тут пару слов о его behavior after escape15. Так и написано, побег. Хренов буквально оттуда смылся. Его что-то заставило, но он не рассказал журналистам, чего испугался. И не наезжайте на меня из-за английского, тут дана гиперссылка на статью в британской научной статье, где упоминается Хренов.
У него брали интервью иностранные журналисты? недоумевает Слава.
Грелка бегло читает научную статью, в которой мало чего понимает, потому что она наводнена терминами и сложными языковыми конструкциями. Она сдаётся, признавая, что даже её уровня недостаточно, чтобы понять смысл.
Сестра звонила? спрашивает Слава.
Каждый час трезвонит, отвечает Матвей, причитает, что бросила нас, что поступила, как хреновая мать.
А зятя вызвала?
И он в пути, здесь Матвей морщится, ему совсем не улыбается пересекаться с биологическим отцом. Но Хренов напрягает сильнее. Нужно выбираться из Коропинска, и отец единственный беспроблемный шанс.
В их дом заглядывает Хренов, без стука, как к себе. На нём всё та же красная куртка, но вместо выражения гадкой остервенелости живая гримаса участия. Он застаёт трио врасплох, и Слава готов броситься на него со стулом.
Эй, эй! тормозит его Хренов. Оставь мебель в статичном положении. Стул ни в чём не виноват. Я не ругаться пришёл, я мириться пришёл. Да, я тут пораскинул мозгами, ну не с того начал, не прав. Вы ж ребята ничего, я вижу. Мирно поговорим, а потом решим, как быть. Ага?
Скитальца мы тебе отдать не сможем, предупреждает Слава и объясняет почему: Он скрылся в лесу. Выпустили, и он ушёл.
Хренов кивает и причмокивает:
Проверим, проверим, да. Но если уж так, то в какую сторону-то мутантик убёг? А? Напрямки? К деревне пошёл? Или к пруду? Направление у него какое было? А не боитесь, что заплутает, что волки его сожрут?
Из леса вылез туда и ушёл, отвечает Матвей.
Хренов и с этим аргументом согласен.
Что ж, ну поищу в лесу, так и быть. А вы, ребятня, ну простите дядьку, ну вскипел я тогда, женщину обидел. И тебя, Слава. Ты ж Слава, брат ейный?
Слава не отвечает.
А вы дотумкали, что за скиталец такой? Откуда взялся? А?
Из Заказника, выдаёт Матвей, туда и вернётся.
Точно. В Интернете нашёл? А? чего там только нет в этом Интернете. Всякого, и правды, и вымыслов. Скиталец из Заказника, верно. Но как он на свет взялся, знаете? Нет? А хотите, расскажу?