Дорога в Мекнес отличная, климат здесь мягкий, местность утопает в зелени, в воздухе разлит приятнейший аромат, и я его жадно вдыхаю. Я рад быть в Марокко именно в это время года Но скоро моя радость исчезнет. Проезжаю через Асилу, где каждый год проходит международный фестиваль культуры. После Лараша и Эль-Ксар-эль-Кебир въезжаю в Сук-эль-Арба через мост, вдоль которого бежит старая железнодорожная колея. Внезапно переднее колесо проваливается во впадину; Веспа движется по вынужденной траектории, и я не могу изменить ее для удержания равновесия. Стремительно падаю на асфальт, левая нога остается зажатой под тяжестью Веспы. На помощь подбегают люди: кто-то поднимает скутер, и я наконец-то могу встать на ноги. Поцарапал правый локоть и колени; туристические ботинки уберегли мои ноги, шлем тоже выполнил свое предназначение. Веспа завалилась на левый бок, ветровое стекло разбилось в верхней части. Думаю, что, в общей сложности, я еще легко отделался, потому что обычно при падении на асфальт случаются более серьезные повреждения. С успокаивающей улыбкой благодарю всех, кто пришел мне на помощь и, еще не вполне придя в себя, отправляюсь дальше.
Фатима и Азиз, мои друзья в Мекнесе, уже давно ждут моего прибытия, а их дети, увидев меня, едва сдерживают радость. Шеркауи, брат Фатимы, живет и работает в Италии более двадцати лет, а Азиз приходится ей двоюродным братом. Фатима и Азиз очень дружная семейная пара. Я рад новой встрече, знаком с ними долгое время и за пятнадцать лет видел, как рождались и росли трое их детей. Азиз опытный энолог и квалифицированный компьютерщик. В последнее время он сменил работу, оставил место в крупной компании по производству ценных вин и открыл свое собственное дело небольшую школу информатики.
В Мекнесе я остаюсь три дня, как раз столько времени требуется, чтобы привести в порядок Веспу и багаж и навестить семью Шеркауи. Его отец и мать, а также два брата со своими семьями живут в большом поместье, где разводят скот и возделывают землю. Их гостеприимство сдержанное, но они очень внимательны по отношению ко мне. На следующее утро после приезда чувствую что-то неладное с желудком: меня тошнит, и я испытываю частые позывы к рвоте. Начинаю тревожиться: я только в начале путешествия и в превосходных гигиенических условиях, так что же может случиться, когда придется столкнуться с ситуациями, которые подвергнут мой организм суровым испытаниям.
Целый день ничего не ем, пью лишь травяной настой, приготовленный матерью Шеркауи. На следующий день я уже в нормальном состоянии, а к середине дня и вовсе чувствую себя отлично. Между тем жена каким-то образом (не могу понять, как) узнала о моем падении и звонит, уговаривает вернуться домой, полагая, что я поранился при падении. Известно, что издалека все то плохое, что случается с близкими людьми, преувеличивается, и пустяк превращается в трагедию. Пытаюсь успокоить ее, объясняя спокойным и шутливым тоном, что на мне нет ни царапины. Сегодня 13 марта, прошли едва десять дней с момента отъезда из дома, можно даже сказать, что путешествие еще и не началось, и я совершенно не намерен прерывать его. Чтобы в будущем не тревожить семью и уберечь ее от тревожных мыслей, решаю ни в коем случае не сообщать о том плохом, что может случиться со мной впоследствии, включая падения (а всего таких падений будет больше пятнадцати).
Покинув Бёни-Меллаль, я быстро преодолеваю две сотни километров до Марракеша, где предполагаю остановиться только на три дня. Доехав, сразу же отправляюсь на площадь Джемаа аль-Фна повидать моих давних друзей-заклинателей змей. Они, едва заприметив меня и Веспу, сразу же меня узнают и изо всех сил стараются привлечь внимание. Мы горячо приветствуем друг друга, меня усаживают под тентом, рядом с коброй и пустынной гадюкой и угощают тонизирующим мятным чаем. Они все родственники, а старейший из них, Ахмед Садык Будкер, благодарит за переданные через Шеркауи подарки и спрашивает, где я остановлюсь. Отвечаю, что еще не искал отель хотел первым делом встретиться с ними. Тогда он, ни минуты не раздумывая, говорит, что готов принять меня в своем доме. С какой же радостью я принимаю его приглашение! Старый Ахмед Будкер все еще хранит чувство гостеприимства по отношению к иностранцу, несмотря на то, что его отношения с туристами опосредованы деньгами. Его сын Садык провожает меня до дома, чтобы я мог сгрузить багаж и принять душ.
Дом у них новый и красивый. Потолки комнат украшены гипсовой лепниной, а стены выложены майоликовой плиткой; в соответствии с арабской традицией по всему периметру гостиной располагаются диваны с дамасской обивкой коричневого и орехового цвета с геометрическим рисунком. Спрашиваю Садыка, где они держат змей, и он ведет меня в комнату на первом этаже. Там при постоянном освещении стоят штук тридцать деревянных ящиков с десятками кобр, гадюк и безобидных ужей все пойманы в пустыне в районе Уарзазат. Сыдык рассказывает о технике отлова змей, об их дрессировке и кормлении. Спрашиваю, не боится ли он змеиных укусов. Он отвечает, что начал заниматься змеями с малых лет и обращаться с ними ему кажется совершенно естественным делом.
Кроме того, рептилии учатся распознавать руки хозяина и утрачивают агрессивность. Выходим из комнаты, оставляя за собой резкий запах воздуха в ней и жаркую духоту; в целях безопасности комната закрывается на две толстых цепи. Потом на Веспе возвращаемся на площадь Джемаа аль-Фна.
Эта площадь Марракеша известна во всем мире. Сейчас она вымощена, но еще несколько лет назад там была лишь утоптанная земля. По утрам и в дневное время она являет собой грандиозную сцену, где дают представления фокусники, акробаты, сказители, глотатели огня, зазывалы всех сортов, пытающиеся продать тебе волшебные напитки и магические травы, и три четыре группы заклинателей змей. По вечерам площадь превращается в огромный ресторан с сотнями столов и стульев для туристов, но также и для местных, если они захотят поесть чего-нибудь и потратить при этом мало денег. Вся еда готовится на месте, и от плит поднимается дым, он смешивается с манящими запахами, привлекающими туристов, жадных до новых и экзотических гастрономических опытов.
18 марта скрепя сердце прощаюсь с Марракешем и беру направление на Агадир на атлантическом побережье. Есть два пути добраться туда. Первая дорога короче, но намного трудней, потому что карабкается и круто петляет по горам Антиатласа, с которых можно полюбоваться фантастическим зрелищем горы Тубкаль, высотой 4167 метров. Другая дорога проходит по равнине, она асфальтирована путь этот длинней, но зато легче. Выбираю второй вариант еще и потому, что горная дорога для меня не внове по ней я проезжал три раза. В Агадире останавливаюсь ненадолго только чтобы перекусить и следую дальше, намереваясь провести ночь в Тизните. За пару часов добираюсь до цели. Ставлю палатку в кемпинге, к сожалению, прямо на солнце, но другого свободного места нет.
В действительности, кемпингов десятки; почти все их владельцы пожилые немцы и французы, которые, выйдя на пенсию, решили проводить большую часть года в Марокко.
На закате, помывшись в душе, выхожу поужинать. Охранник у ворот говорит мне, что в нескольких сотнях метров от кемпинга есть хороший ресторан, управляемый пожилой француженкой. Я прихожу туда и остаюсь разочарован: заведение грязное, везде пыль. Тем не менее, мне не хочется искать другое место, поэтому устраиваюсь за одним из столиков. Неохотно ем то, что мне приносят, и мечтаю поскорей уйти. Прежде чем попросить счет, замечаю официанту, что никогда еще не видывал в Марокко такого грязного и унылого ресторана. Тот оправдывается, говорит, что утром пронеслась песчаная буря, и у него не было времени убрать все. Потом добавляет, возможно, чтобы снять с себя чувство вины, что если приду на следующий день, то меня накормят бесплатно. Уходя из ресторана, думаю, что я, наверное, был слишком суров с молодым человеком; возможно, из-за накопившейся за день усталости я оказался нервным и нетерпимым.
Возвращаюсь в кемпинг; еще не стемнело, пользуюсь этим и занимаюсь Веспой. Завтра мне предстоит этап почти в двести пятьдесят километров. После Гулимина, называемоего вратами пустыни, пейзаж сделается более засушливым и суровым, и я окажусь в Западной Сахаре.
Западная Сахара
Семнадцатого марта ранним утром я уже, как обычно, на ногах. Основательно завтракаю хлебом, порошковым молоком и джемом, седло Веспы служит столиком. Загружаю багаж в два багажника, удостоверяюсь, что все хорошенько привязано: я не могу потерять на дороге абсолютно ничего из того, что у меня есть, потому что каждая вещь важна для доброго исхода путешествия. Перед тем, как оседлать скутер, проделываю рутинную работу: отмечаю на дорожной карте дату и час отъезда, а на руле Веспы километраж, обнуляю дополнительный одометр. В восемь выезжаю из Тизнита в Тан-Тан этап в двести двадцать три километра, абсолютно лишенный каких-либо трудностей.
Бедный пейзаж вдоль дороги уже оповещает о пустыне, движение становится все более редким. Едут в основном рефрижераторы, везут рыбу с мест рыбной ловли в Западной Сахаре. Её побережье чрезычайно богато рыбой, на первом месте в мире, по крайне мере так было 20 лет назад, до начала активной эксплуатации международными флотилиями. Приезжаю в Тан-Тан в три пополудни, решаю не останавливаться, а проехать еще двадцать пять километров до порта. Там и заночую. Проезжаю перед станцией техобслуживания, вид которой вызывает воспоминания о скверной истории, случившейся со мной несколько лет назад. Вместе с сыном мы тогда проехали на Веспе сотни километров под ослепляющим и обжигающим солнцем. Добравшись к вечеру до автозаправки и поужинав отличным тажином, спросили у хозяина разрешения поставить палатку на ночь под навесом ресторана. Часа в три ночи я неожиданно проснулся от сильной боли в глазах.
С трудом разлепил веки, казалось, что под ними песок. С ужасом обнаружил, что ничего не вижу! Все в палатке утратило четкие контуры, безмятежно спящий сын только расплывчатая тень. Я ощупью искал руководство по первой помощи и фонарик, чтобы понять, что же со мной происходит и как надо действовать. Но страницы книги в свете фонарика казались белыми, я не мог прочесть ничего. Со слезящимися глазами выбрался из палатки и принялся прохаживаться взад-вперед под навесом, словно слепой. В голове роились тревожные мысли: как я смогу вернуться домой в таком состоянии? Кто будет управлять Веспой, чтобы добраться, по крайней мере, до ближайшей больницы? И главное, восстановится ли зрение? Потом, с влажным от непрерывного слезотечения лицом, я возвратился в палатку и попытался снова уснуть. Когда проснусь, то на ясную голову смогу принять более взвешенное решение. В течение получаса я лежал с открытыми глазами, боясь, что если закрою их, то снова открыть уже не смогу. Наконец, усталость взяла свое, и я постепенно уснул. С первыми лучами солнца голоса каких-то людей прервали мой зыбкий сон, в котором тревожные мысли не оставляли меня в покое. Я чувствовал себя еще более усталым, чем вечером. Однако заметное ослабление боли и почти полное восстановление способности видеть придали мне сил и улучшили настроение. Ну да, оставались кое-какие неприятные последствия, но я мог читать и самое главное! мог управлять Веспой. В руководстве по первой помощи я нашел объяснение случившемуся: интенсивная освещенность атмосферы, отражение света от песка вызвали боль в глазном яблоке, обильное слезотечение, нечеткое зрение. К моему счастью, явление это быстро проходило, но если бы остаться на солнце дольше, дело могло кончиться серьезными и, может быть, необратимыми последствиями.
Еду по Тан-Тану в поисках отеля, обнаруживаю один в двух шагах от моря. Прежде чем занять комнату, прошу у хозяина разрешения взглянуть на все номера. Отель новехонький, и, возможно, у меня будет привилегия стать первым постояльцем. Одноместных номеров в отеле нет, и хозяин предлагает комнату на троих за умеренную цену. В Марокко частенько можно торговаться о цене номера, даже в крупных отелях. Мой номер уютный и очень чистый. Свежеокрашенные стены приятного розового цвета. Из мебели есть только самое необходимое, но она новая и качественная. На стене над деревянной вешалкой висит картина без рамы. На ней изображен туарег в дюнах, взгляд его устремлен на розовеющий закатный горизонт.
Раскладываю вещи в номере и выхожу поесть. Не найдя никакого ресторана, удовлетворяющего моим эстетическим и гигиеническим представлениям, решаю вернуться в гостиницу и поужинать местными консервированными сардинами, хлебом и фруктами.
Сделав записи и обозначив цель на следующий день, иду спать, хотя всего еще восемь часов вечера. Я намерен отправиться в путь ранним утром, потому что предстоит этап в четыреста девяносто два километра до Буждура, в африканских условиях путь слишком длинный.
В шесть утра я уже не сплю, а часом позже в седле Веспы и еду на Тарфаю.
Дорога хорошая. Пейзаж однообразный. Могучие океанские волны разбиваются о высокие скалистые утесы. Время от времени замечаю импровизированную рыбачью хижину. А сами рыбаки часто пробираются к краю дороги, чтобы продать рыбу. Навстречу мне едут грузовики и такси, переполненные путешествующими. Водители приветствуют меня сигнальными лампочками, больше всего удивленные Веспой. Примерно в ста пятидесяти километрах от Тан-Тана и сразу же после маленького селения Sidi Akhfennir есть бухточка под названием Наила. Сворачиваю направо и еду к берегу по узкой дороге, обращая особое внимание на песок, кучками лежащий на поврежденном асфальте. Хочу остановиться на полчаса, немного поговорить с рыбаками сахарави, с которыми познакомился в предыдущих путешествиях.
Наила красивейший оазис, где обитают многочисленные розовые фламинго, бакланы и другие птицы, для которых это место идеально для выживания. Начинаются большие песчаные дюны, простирающиеся до Тарфаи и дальше. Маленькая каменная рыбацкая пристань, построенная испанцами, а сейчас почти разрушенная, приютила сообщество рыбаков и военный гарнизон, состоящий из единственного солдата. Моих друзей Руми и Шаба нет, кто-то говорит, что они нашли другую работу и возвращаются в Наилу только летом. Разочарованный и опечаленный, я возвращаюсь на дорогу к Тарфае. Сильный ветер, без устали дующий с северо-запада, гонит по дороге песок, и очень часто я вынужден снижать скорость или вообще тащить Веспу, чтобы не упасть. Перед въездом в Тарфаю заливаю полный бак горючего и плачу меньше, чем заплатил бы в городе. Как и все другие товары, бензин стоит в Западной Сахаре меньше из-за отсутствия налогообложения. Хитрой политикой ценообразования Марокко пытается стимулировать иммиграцию в бывшую испанскую колонию. Тарфая не может предложить путешественнику ничего интересного, разве что дюны и памятник писателю и летчику Антуану де Сент-Экзюпери, да еще маленький музей, хранящий несколько реликвий. Автор «Маленького принца» был одним из пионеров-авиаторов, после Первой мировой войны выбравших Тарфаю как промежуточную остановку французской почтовой воздушной трассы Тулуза-Дакар.
За полтора часа проезжаю сто пятьдесят километров и прибываю в Эль-Аюн крупнейший город Западной Сахары. Полдень. В спину дует сильный ветер, и лобовое стекло превращается в парус, подгоняя Веспу и давая возможность сберечь бензин. В одном из мест, где дорога вплотную приближается к берегу, я останавливаюсь, привлеченный огромной стаей бакланов они уселись на отвесном утесе и взглядом выискивают в море рыбу. Оставляю Веспу на краю проезжей части. Иду к птицам, хочу спугнуть их и сфотографировать в полете. В этот самый момент с юга на высокой скорости появляется кортеж из трех легковых автомобилей и одного большого грузовика. Я рассеянно наблюдаю за этой колонной и продолжаю приближаться к птицам. Неожиданно тяжелый грузовик берет влево для обгона. Маневр слишком широкий и скорость чрезмерная. Грузовик, чтобы вписаться, въезжает на обочину справа. В мгновение ока чувствую, что я погиб, понимая, что сейчас случится. В ужасе бегу к Веспе, но не успеваю отодвинуть ее. По счастью, водитель грузовика в последний момент выворачивает колеса грузовика на дорогу, едва не задев Веспу. Струя воздуха сотрясает скутер, который я удерживаю обеими руками, и треплет мои волосы. Интерес к бакланам пропал. Несколько минут жду, чтобы восстановилось дыхание и успокоилось сердце. Потом уезжаю, пытаясь поскорей избавиться от пережитого страха.