Мама разводила руками:
Не знаю, что делать? Вроде бы пианино хорошо пошло. Но я догадалась, что делать не отчаивайся, дочка!
Так точно, ответработник догадался, куда повести народ. Наш-то район на Фасадной это старые ночлежки Москвы. С берега подгребли, подчистили и поставили сталинский ампир генералам да геологам в ряд с Трехгорной мануфактурой. Чуть дальше женская тюрьма, дом нефти и газа, дом архитекторов, рядом церковь, где Чехов расписывался со своей женой. Значит, там выбрасывали не только пустые бутылки из ночлежек в старых нетронутый дворах, но и кутила богема и выбрасывала наплевательски свои вещи.
Вот иду я скрипка лежит, мама протянула мне скрипку смотри небитая. Надо узнать, можно ли на ней играть? И будем продолжать музыкальную школу, не смотря ни на что. К учителю сходим, спросим, как её настраивать. И пусть она мне попробует сказать свое «фу». Я сделала уступку больше не уступлю. Ответработник может идти на компромисс, но не на попятную.
И конечно, мне пришлось заканчивать музыкальную школу по классу скрипки. Играла я так тихо, так подавленно, как давится горячим борщом голодный человек, которому нет уже времени ждать, когда борщ остынет.
Зато эту скрипку было не жалко. Я всегда думала: если дойдет до крайности и сосед как-нибудь ущучит меня одну в лифте, мне не жалко будет разбить о его голову мою скрипку. Но Бог миловал его голову и мою скрипку. Обошлось без соседского кровопролития. Значит, я была достаточно ловка и приметлива, что делает мне честь. Не попалась ему ни в парадном, ни в лифте. Но, как вы понимаете, это был только первый раунд наших с ним взаимоотношений, детские шалости.
Когда входишь в нашу комнату, сначала проходишь соседскую Бе-е-е! это Генке! навстречу в опережающую большое окно, в котором на хорошем фокусном расстоянии стоит сталинский извод кремлевской башни здание МИДа. Это всегда первое впечатление от нашей комнаты. А второе мамин светлый с зеркалом шкаф слева. А на нем походный чемодан папы и горн. А может, труба? Точного названия этой штуки я не знала, а употребления и тем более, пока из Сибири, спустя несколько лет, к нам не приехал товарищ юности отца. Рожок была его фамилия. Они сначала разговаривали между собой о таких вещах, каких про папу я не знала. Не думала даже и не гадала, как говорит бабушка. Оказывается, папа-то мой когда-то взаправду был маленьким. А я думала, что он подыгрывает мне, так говоря. А вот этот самый Рожок помнил, что папа был маленький, и они вспоминали про всё сразу, бурно, то задерживаясь надолго на одной теме, то пробегая её скороговоркой. Но всё-таки, как я поняла позже, они останавливались на двух болезненных темах: выезд папиного старшего брата в Царское Село в школу прапорщиков и первый брак папы.
Глава 6
Поход-опрощивание
Мы вылезли на далекой железнодорожной станции. Сначала пейзаж напомнил дачу солнечно, зелено, деревья и кусты, а потом стало ясно, что дача лишь малая точка, а здесь море, которое длится и длится и не кончается, а связующее звено дорога. А потом я увидела бабушек, их наряды и лица.
Скажите, не стыдно ли городу восхищаться деревней и идти к ней на обучение? подошла я с мучившим меня вопросом к физруку.
Нет, это большое и важное дело для молодого человека встретиться с деревней, это только обогатит горожанина.
А в чем смыл их жизни? Откуда это ощущение бездонности их лиц? не отставала я от физрука.
Хорошие вопросы задаешь. Из тебя, возможно, если будешь прилежна, в будущем что-то и получится. Видишь ли, деревенские жители жизненные цели не выносят за сам процесс жизни, как городские, это патриархальная жизнь.
Как это?
Ну вот представь: всё в жизни и сама жизнь и её цель вместе. Так в деревне. А вот в городе: ты, твое обучение, работа мамы, а большие цели вынесены за пределы жизни. Отсюда многие беды городских людей и молодых в особенности.
Почему?
Ну про комплексы слышала?
Всё равно не понимаю.
Ну как бы тебе понятнее объяснить? Вот Пушкин написал: «Я памятник себе воздвиг» читала? Что он хочет? Чтобы после смерти его не забыли.
А что, нельзя? Это же ведь Пушкин, мы хотим его помнить.
Да можно, конечно, но это как раз и есть цель, сознательно вынесенная за пределы жизни. Это интеллектуальный изыск города. А ведь после смерти ничего нет и алкать себе чего-то после смерти не стоит. Надо умещать все свои цели в самой жизни. Я не осуждаю грех это или нет выносить цель за пределы жизни, но это разные типы жизни, патриархальный и городской. И поэтому разные типы лиц. Ты меня попросила я объяснил и всё. Будешь ходить с нами в походы еще что-нибудь объясню.
Спасибо, я выслушала его с восторгом.
Не за что, это мой долг туриста облегчать жизнь городскому человеку.
А давно вы в походы ходите?
Да вот уже лет двадцать. Имел честь быть с первыми, с физиками, они и трусцой первые побежали, еще в походах. Городские люди далеки от земли, от природы, от Бога, наконец. А как хорошо, когда твою жизнь одушевляет Бог, природа, люди, живущие естественно, то есть крестьяне жнецы, пахари, люди физического труда.
Да ладно вам, Владислав Степаныч, Клюева, что ли начитались? пробегая мимо, оборвала задушевную беседу второй инструктор похода, старшая пионервожатая Танечка. В избяной рай зовете советскую школьницу?
Не зову, а объясняю крестьянский космос. Его все люди должны знать. И городские школьники, и даже вожатые.
Я читала, не сомневайтесь, сухо возразила Танечка, но всё это архаика и этнографизм, не более того. Архаика тянет назад, тогда как литература, особенно литература для молодых, должна звать вперед.
А как же быть со знаменитой фразой поэта «Ангел простых человеческих отношений»?
Ну знаете, Владислав Степаныч, куда мы с вами уйдем от построения нового общества и воспитания нового человека? Петров! крикнула она, заворачивай сразу за деревней направо! и поспешила вперед народ там что-то замешкался, не зная, куда идти, и сбился в кучу.
А как же быть с противостоянием природы и цивилизации, Татьяна Сергеевна? вдогонку крикнул инструктор, но старшая пионервожатая его уже не слышала.
А откуда вы знаете поэта Клюева? физрук зацепил меня своими филологическими изысками.
А я, видишь ли, технарь и в походах интересовался космосом в астрономическом смысле слова, а потом увлекся тем, как поэты свой поэтический космос представляют. Стал заходить в букинистический, мне посоветовали кое-что почитать. Особенно меня поразили Хлебников и Клюев.
Потом мы долго-долго шли, и я вспоминала бабушку. Была она в моей памяти в единственном числе, а теперь с бабушками четырех-пяти деревень стала во множественном. И песня её вспоминалась «По Муромской дорожке стояли три сосны, прощался со мной милый до будущей весны». Сейчас-то я с бабушкой на даче мало контактирую, к подружкам больше бегаю. Кащеева книгу «Война и мир» притащила, где написано о любви Наташи и Бориса в библиотеке, и мы сидим рядком на лавочке перед её дачей и трепетно ждем своей очереди прочитать следующие сцены.
Эх, что люди-то скажут! не ругая меня и не требуя, чтобы я оставалась с ней, отвечает бабушка на все мои проступки и дерзости. И меня это не волновало на даче, а теперь стало стыдно перед ней.
Мы проходили мимо палисадников с полуденными георгинами, возносящимися над изгородью. Над крышами дымки из труб, одинокий дом стоит на отшибе, разнотравье и покосы с копенками. Еще корова на привязи! Такая большая, надо же! Гуртом овцы с пастухом в помятой шляпе и высокой палкой вместо хлыста. А березы у домов не те, что в лесу, а с какими-то нежнейшими веточками, что полощутся у входа на легком ветерке, будто сны навевают. И много-много голубого неба и больших-больших белых облаков. Их столько, что клади во все рюкзаки двух объединенных классов А и Б и всё равно не унесешь.
Мужики в деревне улыбчивые, покладистые, небритые, плохо и неряшливо одетые, в грязных сапогах, частушки режут:
«Неужели и это надо впитывать и изучать?» подумала я, но к физруку уже не пошла.
Потом на поляне было ориентирование на местности здесь у меня дело было швах. А стрельба из пистолета и вообще не пошла, а ведь мы шли по местам боевой славы, в рамках «Зарницы». Я стала смеяться и плакать одновременно, что-то нервическое напало на меня от хлопков. И больше в походы с Владиславом я не ходила, а обещан был байдарочный.
Да мало ли что в палатке может с девочкой случиться? Разные ведь мальчишки бывают. Один еще маменькин сынок, ему только про Буратино читать и лобзиком выпиливать. А другой уже как петушок, уже ретиво топчется обосновала свой отказ мама и углубилась в командировочный отчет, который надо было сдавать срочно, ну просто завтра.
Да они хорошие у нас.
Что-то у тебя было разное о них мнение, а как в поход все хороши стали? Сказала нет, значит нет, рано ещё на месяц уходить.
Жаль. Но я промолчала. И не потому, что мне нечего было возразить с мамой я боевая, могу за себя постоять. Но она обещала поездку на Кавказ, и если сильно рассориться из-за байдарочного похода может и не взять.
Глава 7
Отпуск с мамой
В середине лета в отпуск обычно приезжала мама из Крыма, и мы ехали с ней отдыхать на Черное море, на Кавказ, для разнообразия. С крымской-то стороны у нее работа. Для поправки моего здоровья. И компания подобралась знатная. Моя одногруппница по яслям и мамина знакомая по родительскому комитету Мингео. Как и все советские работающие интеллигентные женщины, выкроившие некоторое время для отдыха, в вагоне они начали споры о смысле женской жизни. Почти как мужчины заспорили.
Элеонора Игнатьевна женщина крупная, со слащавым лицом, боевая, оптимистичная смачно выговаривала моей маме:
Я не понимаю, Тамара Ивановна, вашего брака. Он у вас какой-то постный. Нельзя же только работать. У вас дочь, муж, но нельзя же личную жизнь забывать. А это что же? Сплошные командировки? Понукаете работяг. Что это за жизнь? Вот я еду, остановимся у хозяина шашлычной. «Дорогой Вахтанг», что называется. И он мне ни за чем, он мне не уровень, я женщина разведенная, учрежденческая, я себе всегда мужчину найду в своем министерстве. Вахтанг мне для тонуса на купальный сезон. Ну в крайнем случае аборт сделаю. Мы же не монашки какие-нибудь.
Мама, державшаяся с ней всегда в рамках родительского политеса Мингео, не ожидала от неё такого выпада в поездке, поэтому смущенно зарделась и сказала суховато, что в её шкале эмоций обозначало крайнюю степень откровенности:
Я понимаю, что вас беспокоит. Мой муж часто со своими сослуживцами из Мингео об этом разговаривает. И мне внушает, что я-де должна оставить работу ради него. Но государство всем нам, даже детям кухарок, дает возможность выйти в люди (тут она несколько процитировала своего декана). Я четыре года войны училась в институте для того, чтобы иметь социальный статус, чтобы иметь большую ответственность за большое дело, наконец, чувствовать себя большим человеком, делающим большое дело. Меня этому учили, и я не могу превратиться в домработницу ни для кого: ни для мужа, ни для дочери. Я должна быть большим человеком, раз государство меня к этому готовило. Ну а насчет эмоций, да, конечно, как и всем женщинам, мне это нужно. И они в нашей жизни случаются. Не так, чтобы очень часто, но всё же. Это когда мы сдаем объект, выстроенный нами, будущему хозяину, Минздраву. Санаторий или больницу. У нас при подписании бумаг обязательно банкет и даже с танцами. Я даже уроки танцев брала, чтобы соответствовать своему статусу безупречного руководителя и безупречной партнерши по танцам. Учрежденческой моралью это допускается. Более того приветствуется. Вот всё, что я могу сказать о себе и о своем «постном», как вы выразились, браке. И перейдем лучше к другой теме теме наших дочерей.
Мне кажется, что это было единственное скучное место в нашем сногсшибательном августе с Галей. Потерпев их перепалки, мы остановились в Новом Афоне, у хозяина шашлычной в гостевых комнатах, как и говорила Галина мама.
Как водится у приезжающих, сразу бросили вещи и побежали на пляж, предвкушая восхитительнейшее занятие для девочек нашего возраста, впервые и только здесь пришедшее к нам в голову во всем, во всем вести себя как взрослые. То есть ходить на пляж, ловя и отвечая на взгляды парней-грузин, купаться, как бы наигрывая свое взрослое поведение с учетом их взглядов, а потом, нежась на песке и болтая, непрестанно включать их в свой разговор. Это были сыновья хозяина шашлычной или племянники его мы не интересовались. Мы не умели еще разговаривать по-взрослому, только умели включать их в свою орбиту, и всё это называлось «Ля муром». Мы видели, как они утром рубят дрова для шашлычниц и мангалов хозяина. Он их то приободрял, то ругал на своем языке, а потом они тоже были весь день на пляже и в нашей власти. Учили нас, как сказать на трех языках «я тебя люблю» по-грузински, по-армянски и по-абхазски. И мы чувствовали себя счастливыми, почти имеющими эту самую любовь, о которой мы ещё ничего не знали. Чувствовали себя счастливыми вдвойне, как будто они для нас уже партнеры-любовники. Так мы себе намечтали, так восхитительно это всё звучало. Их загорелые тела, медальные профили, раннее созревание (наши-то в это время еще школьники) всё нас волновало. И уже мечтались, как совершенно близкие, какие-то серьезные чувства. Хотя откуда было взяться чувствам, когда нам через десять дней уезжать, а здесь будет новый заезд с новыми алкающими предлюбовных чувств девушками, подогретыми южным солнцем? Единственное, что оставалось, чтобы хотя бы мысленно не проваливать эту цепочку это взять адрес.
В поезде мы болтали и хохотали всю дорогу, стихийно карикатуря проходящих мимо мужчин. До самой Москвы хохотали, до колик в животе и клятв, что теперь каждое лето на юг и только вместе.
Глава 8
Единственная любовь
К восьмому классу верной подруги мало. Нужен молодой человек. Срочно нужны чувства к противоположному полу. Срочно нужны ответные чувства противоположного пола. И у многих, возможно, это было. А у меня ничего особенного. Ну подумаешь уборка в классе. Там привычное дело тряпками друг друга охаживать, скрывая свое возмущение от отсутствия каких-либо чувств. Отсюда грубость и вранье: это ты меня первый стукнул, а я только тебе сдачи дала. А потом всё-таки случилась любовь. Мальчики класса признали меня своей лидершей и в конце уборки, усадив на учительский стул, триумфально пронесли через весь коридор, весь вестибюль, спустили, не уронив, по лестнице, и поставили завхозу под нос.
Ах, как я торжествовала. Ах, как я хотела бы продлить это восторженное превосходство над всеми девчонками нашего класса и даже школы. Да и мальчишки не ожидали, что есть такой жанр рукоплескать своим, еще не созревшим чувствам, предвосхищая таким вот образом в своих душах рождение кумира.
А мне понравилось, что я не потеряла в этой ситуации самообладания, а рачительно подумала: простые татары уходят из школы в ПТУ, на стройки, не важно. Остаются только обеспеченные, интеллигентные дети из серьезных семей. Значит уже осенью можно из всех стихийных теперешних поклонников выбрать себе достойного. Так я подумала и перешла к подготовке своего чемоданчика к поездке с мамой на море. Ну там сразу, как только приехали все чаяния молодой девушки были выполнены сполна. Вышли на пляж там был восхитительный грузинский мальчик Арно, который умел заразительно смеяться и спокойно относился к вечным замечаниям мамашек мол, не смущай москвичек, они еще не в том возрасте. У меня оказались безбарьерные отношения купаться, плескаться, бегать друг за другом, обещать прийти на следующий день сюда же. Поэтому, когда он в конце сказал, что мы дружили, но я тебя все-таки люблю не забывай об этом, у меня закружилась от счастья голова. Последним аккордом было то, что мы сговорились с ним на следующий год в то же время и в тех числах приехать сюда и так же дурачиться. И я хранила эти чувства целый год, и ужасно расстроилась, когда маме на следующий год почему-то не дали путевку на море. Я не соглашалась, строптивилась, говорила у вас есть другие путевки, пусть другие едут в Тбилиси, а мы с тобой поедем на море, на море! И вдруг приходит от него письмо: так и так, я заболел, врач сказал быть дома, извини, на море не приеду.