До сих пор незачем было.
Да что ты? скривилась Аня. Нет уж, папочка, мы в эту страну возвращаться не хотим. Здесь будущего нет.
Меня обдало холодом. Ну как это может говорить ребёнок пионерского возраста, девочка, русская плоть от плоти, как может так думать? Господи, и в этом виноват тоже я, что она уехала отсюда и я, именно я, позволил её матери влить в уши, и, может быть, даже в душу моей дочери эти чудовищные мысли и чувства. Неужели она так и будет расти с этим?
Ты не права, Аня. Наша страна, а не «эта страна», выстояла и победила во всех бедах, которые сваливались на неё в течение её тысячелетней истории. Выстоит и сейчас. И поднимется великолепнее, чем была. Но только это делают обычные люди, каждый день, когда каждый на своём месте добросовестно делает своё дело.
Винтиком?
Я вздохнул, ну, она умна не по годам, вот только наслушалась и начиталась чего-то не того
От каждого винтика зависит, как работает вся машина. Сломался один, оказался сделанным из гнилья, посыпалось всё, сказал я.
Аня смотрела на меня то ли с удивлением, то ли размышляя, но и это уже было хорошо, если она начнёт думать, если не будет впитывать как губка вонючий отвар, что производят вокруг неё мать и отчим, может быть, тогда я Смогу быть хотя бы отцом? Я не смог быть мужем, ничего не создал, но Во мне блеснула надежда и шевельнулась радость внутри. Саша улыбнулся, радостно сжимая мою руку. И у меня на душе впервые за последние дни стало теплее и легче. Может быть, мне удастся хотя бы это? Во всяком случае, стоит попробовать
Это было вчера. А сегодня мы были в Парке Культуры, где ребята с восторгом предавались катанию на многочисленных горках, как нормальные дети, как я в своё время, не вспоминали тёплую Португалию, где они жили с матерью и её новым мужем. Мама тоже пошла с нами, прекрасная погода, праздники, всё это способствовало хорошему настроению, и это определённо был один из самых хороших дней за последние месяцы.
И только я так подумал, стоило мне только перестать испытывать постоянно саднение в груди и всё время видеть перед собой их с Лиргамиром объятия, не просто объятия, а ОБЪЯТИЯ, сделавшие их союз действительным для меня, каким до тех пор он не был. Я не верил, и не принимал в расчёт мужа, который сквозь пальцы смотрел на связи своей жены с Книжником и остальными, связи, существовавшие много лет. И вдруг вот это объяснение, просто разорвавшее ткань моей реальности. Получалось он не странный человек, он феномен в каком-то смысле, потому и поступающий так неправильно, что он будто и не от мира сего, ходячий мыслительный центр, за которым колоссальные деньги и власть. До знакомства с ним там, в Чечне, у меня было совершенно определённое представление о нём, как о бессовестном убийце, потом я зачем-то спас ему жизнь, поддавшись нормальному, в общем, человеческому порыву: если можешь помочь, помогаешь, и вот теперь Теперь я не мог понять ещё, что он такое. Поверить в то, что он может любить Таню больше меня, так, что, действительно, оставил бы её, как сказал? Я не верил, что тот, кто убил уже нескольких человек только, чтобы она осталась с ним, просто уступил бы. И это так обескураживало меня, что я не знал, как мне надо действовать, чтобы вернуть своё
Только-только я на несколько часов выпустил их из мыслей, как Лиргамир позвонил. Его номер остался в моём телефоне, да я и помнил его, как-то он врезался мне, сам не знаю, почему, и вот он вдруг позвонил именно теперь, когда мы с ребятами и с мамой так славно гуляли в парке. Именно, когда я начал нащупывать какие-то кочки в болоте моей беспросветной жизни, чтобы суметь как-то удержаться в этом мире, как его голос обрушился на меня.
Валерий Палыч, простите, что я что звоню вам, но все остальные не отвечают, а Тане плохо, выпалил он, почти крича. Я не знаю, что делать
Я сразу переключился с него, с Тани, на дело. Я давно заметил, я переключался в одно мгновение, когда было необходимо стать врачом.
Что плохо? Что именно? строго спросил я.
Она у неё кровь шла горлом и теперь она она упала
Я обмер.
Она дышит?
Да
Отлегло. Нет. Нет и нет, не будет плохого
Она в сознании?
Что?.. Ну, я не понимаю она ну вроде да но
Пощупайте пульс.
Пульс Боже проговорил Лиргамир и куда-то делся.
Мне пришлось ждать некоторое время, мама смотрела вопросительно, я покачал головой и отошёл от неё на несколько шагов.
Я не знаю я не могу найти этот дурацкий пульс ответил, наконец, Лиргамир после паузы.
Ну, в общем, не важно, если Марк, езжайте в больницу немедля, где бы вы ни были, я сейчас разыщу всех и сам приеду. Как можно быстрее вы должны попасть в больницу, вы слышите? Возможно, оторвался клапан, возможно, у неё эмболия В любом случае немедленно в клинику. Каждая минута дорога. Вы слышите? Каждая минута. Не давайте ей отключаться, постарайтесь держать повыше плечи, чтобы ей было легче дышать
Ты куда? изумилась мама, когда я сказал ей, что должен немедленно уйти.
Мам, я должен. Тяжёлая пациентка
Что, ты один в больнице? И потом там дежурные.
Моя больная, мам, я должен поехать сейчас же. Встретимся дома.
Хоть ребятам скажи.
Я посмотрел на детей, да, нельзя уйти, ничего не сказав, и так отношения у нас на волоске, поэтому помаячил им, чтобы подошли. Саша прибежал сразу, обняв за ногу, хороший он мальчишка, ласковый, а Аня, вначале закатила глаза, но всё же тоже подошла.
Что? Уже домой?
Нет-нет, вы катайтесь, а мне надо съездить на работу. Я к вечеру приеду.
Па-ап! В Макдональдс можно? спросила Аня, а я подумал невольно: «Тебе лучше обходить эти заведения, если ты, как я, вечно будешь со «спасательным кругом» на талии бороться и без Макдональдсов»
Но вслух я сказал:
Можно.
Лерк! Обед дома, а ты какую-то ерунду им разрешаешь укоризненно проговорила мама так, чтобы слышал только я.
Я поцеловал их в щёчки и помчался к выходу, трясясь всё больше. В той ситуации, что описал Лиргамир, выжить у Тани шансов так мало, что я какого чёрта я всё знаю об этом?!
Глава 2. Паралич
Объяснить, в каком я был сейчас состоянии, невозможно, это была предельная концентрация и отчаяние, бездна которого разверзлась во всей своей чёрной глубине. Когда я увидел первые капли крови на полу, я подумал, что у Тани начались месячные, бывало, что она оставляла такие следы, я шутил ещё над ней не раз по этому поводу, а она, смущаясь, отшучивалась. Поэтому я даже улыбнулся, открывая дверь в ванную, и думал о том, как сейчас скажу, что она наследила
Во мне сердце просто остановилось, буксуя, когда я увидел её, лежащей на полу. Я, кажется, заорал, ударив кулаком по окровавленной раковине, и она, удивительным образом разбилась, обрушившись на пол с грохотом, а я схватил Таню. Нет, она живая, только дышит она странно, и всё же она открыла глаза.
Ма-арик и улыбнулась, но изо рта вылилось изрядно крови горячей и густой мне на руку, которой я держал её лицо. Она сморщилась с отвращением и вытерла кровь ладонью. Га-адость Марик как хорошо что ты а я думала уже как я люблю тебя Господи
И вдруг сомлела, я почувствовал, что она вся обмякла, будто стекая мне на руки, как вода текла на пол мимо разбитой раковины.
Нет! Нет очнись! Очнись! я затряс её.
Я поднял на руки, и отнёс в ближнюю комнату, положив на диван. И бросился искать телефон, ну ясно, что надо в больницу, но ведь до неё ещё доехать Никто не ответил, ни Харитонов, ни Владимир Иванович. Никто Чёрт! Ничего не оставалось, как набрать Вьюгина
А потом вылетел на двор, крича и не замечая, что на мне из одежды только шерсть на теле, слишком светлая и не слишком густая. О том, что я голый, мне сказал Борис, прибежавший в дом после моих воплей. Я с изумлением посмотрел на себя, довольно жалкое зрелище голый мужчина, испачканный в крови и со снегом, тающим на голых ногах. Одеваться так долго
Возьми одеяло в спальне, сказал я Борису, отправляясь одеваться.
Когда я вышел в комнату опять, Борис наклонился над Таней.
Не надо сказал я, она почти обнажена в этом шёлковом халате, попыталась повернуться, он раскрылся, заблестела кожа, бедро до самого верха, ткань соскользнула с плеча.
Она пришла в себя
Отойди, сказал я, хмурясь, невозможно, чтобы он коснулся её.
Марик
Я обнял её, поднимая на руки, Таня прильнула ко мне, обвивая шею, но руки её так слабы, почти как ткань этого халата, скользят
Борис помог мне завернуть её в одеяло
И вот мы у больницы, Вьюгин открыл дверь, помогая мне выйти с моей бесценной ношей.
Осторожно на ступенях, сказал он, проходя вперёд.
И вовремя, я едва не поскользнулся.
Она в сознании?
В созна-ании, ответила Таня за меня. Ма-арк ну по-а-чему он
Ну, и слава Богу проговорил Вьюгин. Сюда
Мы вошли в приёмное, в кабинет УЗИ. Меня даже не выгнали вон и начали нести свою абракадабру, елозя по Таниной груди датчиком. Совершенно обнажив мою жену перед этим Вьюгиным Боже мой
Посмотри ещё печень, Маша, сказал Вьюгин. Нет ли выпота или отёка да, я вижу
Она переместилась на живот, Таня подняла полу, прикрывая живот ниже пупка. И тут Вьюгин, взял у этой Маши датчик и, мазнув в излишки геля у грудей, по-хозяйски убрал Танину руку, и приложил датчик над лоном.
Беременность, сказала Маша. Пять недель акушерских. Три недели реально, то есть ну, тут уже, на всех этих лекарствах Сердцебиение можно услышать
Она нажала какую-то клавишу, и стало слышно «шт-штшт-шт».
Живой, сказала Маша. Живой плод, маточная беременность
Вьюгин посмотрел на меня, я, наверное, что-то должен был понять, но я не понимал сейчас ничего И в этот момент Таня захрипела, кашляя и поворачиваясь на бок.
Медсестра подхватилась звонить, прокричала в трубку:
Каталку срочно!
Таня! Вьюгин поднял её за плечи. Ш-ш-ш, тихо смотри на меня
И-и вдохнула Таня с усилием. Не не хо-ачу
Чёртова дура Тогда на него смотри! проорал Вьюгин, махнув мне, чтобы я подошёл.
Таня протянула руки ко мне, зацепилась за свитер пальцами, задыхаясь всё больше Но лицо её сразу стало мягче, у уголков глаз даже появилось что-то вроде улыбки. Приехала каталка, с грохотом закатываясь в кабинет, Вьюгин, кивнул мне, чтобы я положил Таню на эту качалку. Но она задыхалась всё больше и отказалась ложиться.
Не-е мо-агу я не мо-агу лежа-ать не мо-агу я за ды ха юсь целясь за меня, произнесла Таня, сквозь хрип, вылетающий из её груди.
Донесёте? спросил он меня.
Я просто смотрел на него как идиот, он шутит, не могу понять? Почему я могу не донести? Мы вышли в коридор, он снова пошёл впереди меня, открывая двери, а я держал Таню, сжавшуюся в комок и дышащую так, словно она старательно выдувает в груди мыльные пузыри. Я посмотрел на неё, она всё бледнее, при этом губы становились какими-то розовыми и блестящими
Мы вошли в радиологию, здесь меня заставили всё же оставить Таню, и выгнали вон, в коридор. И тут уже оказался Платон.
Марк что?
Что?.. рассеянно спросил я. И добавил честно: Я я ничего не понял я погоди, я позвоню. Наверное, надо, чтобы клапаны чтобы срочно доставили Борис звонил с дороги сказали, едут.
Так может, они здесь уже, сказал Платон.
Я посмотрел на него и кивнул.
Да да-да и набрал номер.
«Совершенно верно, Марк Борисович, наша машина уже час как ушла. Должны быть на месте», я поблагодарил на автомате. И посмотрел на Платона, но он и сам понял.
Что случилось-то? спросил он.
Ты я не понимаю, что Она
Тут вышел Вьюгин, увидел Платона и подошёл к нам.
Ну, в общем, такой расклад: наши пошли мыться
Что? не понял я, «мыться»?..
Вьюгин скользнул по мне взглядом, где-то в районе пупка:
Готовиться к операции, пояснил он мне как олигофрену, спасибо, что вообще сказал, называется, до сознания всё равно не дошло.
От митрального клапана оторвалась створка и получилась эмболия. Сейчас агиографии сделают, надо найти этот тромб и убрать, а после протезировать клапаны.
Я ничего не понял, только это две операции сразу?
Ну как бы да. Всё осложняется тем, что она беременна.
Что?! мы с Платоном выдохнули вместе.
И тут с Вьюгиным сделалось страшное, он вдруг утратил всю свою холодность и в один прыжок оказался возле меня, схватив за свитер на груди, даже кожу под ним ободрал, это и привело меня немного в сознание то, как загорелась кожа
Да то, что какой-то муж, б, не мог оставить умирающую жену в покое! Нельзя было подождать?! Нельзя было хотя бы раз член из штанов не достать?! На смертном одре надо
Да подожди ты что за слова! Платон вытаращил глаза.
Да то, что там сердца нет уже, как она жила, я не знаю, а у этого одна долбёжка на уме
Я даже не сопротивлялся, до меня не доходило всё равно Платон оттащил Вьюгина.
Погоди, Лётчик так может это ну вполголоса сказал он.
Да хрена! Это он! придушенно просипел Вьюгин, он орал бы во весь голос, но не здесь, пустой гулкий коридор Пять недель, это реальных три, так что вину не переложить ни на каких бандюков!
Вину но, Лётчик, это же ну это же хорошо, наверное, ну что проговорил Платон, не в силах удержать улыбку в уголках рта. Ребёнок будет, а?
Да ты не понимаешь?!.. опять почти вскричал Вьюгин. Это осложняет всё! Это да, что я объясняю вам, дебилам «хорошо» кому-то хорошо, вероятно, было!
Он начал тыкать в меня пальцами, бледный и страшный как злой ордынец. Нет, ей Богу, кривую саблю ему, и будет реальный Чингисхан
Платон снова постарался отвлечь его на себя, оттаскивая за локоть.
Это два инородных тела место одного в организме. Даже три, два клапана надо менять, всё в хлам как она не захлебнулась ещё от отёка лёгких Инородные тела, иммуносупрессия и тромбофилия при том! Ты знаешь, какая материнская смертность при таком раскладе, даже если сейчас всё пройдёт идеально?
Я не знаю, спокойно и весомо сказал Платон. Я и не хочу знать. И ты Лётчик, успокойся, ты должен быть спокоен, ты же воин при мече. Это мы с ним колотиться должны, мы щас овцы, ты пастух.
Вьюгин взглянул на него, сбросил руку и пошёл прочь по коридору от нас. Платон подошёл ко мне.
Ну что, Марк я вообще, поздравляю. Хотя, конечно обстоятельства
Что?
Отцом скоро будешь, как я понял.
Ну как бы да давно знал
Платон смотрел на меня некоторое время, пока не сообразил, что я не понимаю. Он развернул меня к себе.
Марк, да ты ты слышишь, что я говорю сейчас? он смотрел мне в глаза, удивительно, как у них с Таней похожи глаза, очень яркие синие, я таких не видел больше ни у кого
Ну я слышу, конечно.
У вас с Таней будет ребёнок.
У нас есть ребёнок.
Есть. Но будет второй.
Меня как в голову толкнуло. Я уже привык знать, что у нас есть ребёнок, да, я ещё не видел малыша Володю, я не держал его на руках, но я совершенно привык к тому, что он существует, он уже полностью присутствовал в моей душе, в моей голове, стал частью моей жизни и планов на будущее. А теперь ещё ребёнок? То, о чём мы говорили и шутили с Таней? Как это может быть?
Ну как а ты думал, что если у вас десять лет ничего не происходило от секса, то никогда и не произойдёт? усмехнулся Платон.
От секса? удивился я.
Платон вздохнул и похлопал меня по плечу.
Ладно, Марк, не заморачивайся сейчас, ты, я смотрю Слушай, я Марату позвонил, ты уж извини. Вон он, прикатил. И Марк Миренович тоже, и мама?
На слове «мама» я как-то немного включился. Обернулся и увидел, что Платон идёт по коридору навстречу Ларисе Валентиновне и Марку Миреновичу, а за ними бледный и смущённый Марат. Моя тёща увидела меня и ускорила шаги, подойдя, взяла меня за плечи, немного повыше локтей, глядя мне в лицо сияющими глазами.
Марк Господи и обняла, приложив голову к моей груди на мгновение. Ох, Марк, как хорошо, что ты тоже живой. О Тане я с марта знаю, Марк ну то есть Марк Миренович написал мне. Вообрази, какая удивительная произошла вещь, что Танюшка уехала прятаться именно в Шьотярв Ох, как ты похудел, мальчик