Мне придётся обрезать твои волосы, произнёс Зейдан. Я буду выдавать тебя за своего младшего брата. Ты должна будешь молчать. Ты будешь немым братом.
Лиля невольно коснулась своих волос. Так не хотелось расставаться с ними вновь.
Пожалуйста, не нужно, взмолилась она. Отпусти меня, помоги найти сына и отпусти.
А как же я? удивлённо спросил Зейдан. Я для тебя что-то значу?
Лиля посмотрела ему в глаза и прошептала:
Я боюсь тебя
Зейдан засмеялся.
Я думал, что ты после той ночи возжелаешь меня. Ты же ничего не помнишь. А незнание порождает страсть. Я не воспользовался тобой в ту ночь, я хотел лишь подогреть в тебе желание. Ты же думала об этом?
Не думала, ответила Лиля, я лишь молилась, чтобы бог простил мои грехи. В землянке мне было очень плохо. Я лишь подозревала, что беременна. Но ты развеял мои страхи, спасибо, что не взял грех на душу.
Зейдан начал нервничать.
Так ты пойдёшь со мной? спросил он и, не дожидаясь ответа, произнёс: Конечно пойдёшь! Тебе больше некуда и не с кем.
Араб взял нож и начал срезать Лилины кудри. Она не сопротивлялась.
Когда волос не осталось, Зейдан протянул Лиле мужскую одежду:
Одевайся, у нас мало времени!
Лиля не спорила. Её жизнь давно превратилась в бурную реку, плыть против течения которой стало бессмысленно.
Зейдан был грубоват. Поправил на Лиле рубашку.
Пойдём, он потянул Лилю за руку.
Из обуви большого размера ноги выскакивали. Идти было неудобно.
Сначала пешком. Потом решим как быть, скомандовал брат Мустафы.
Лиля молчала. По пустынной местности идти было невозможно. Обувь то и дело пыталась угодить в песок, и тогда Зейдан велел идти босиком. Сначала горячий песок обжигал пятки. Лиля думала, что кожа вот-вот расплавится, а потом привыкла, как будто ходила вот так всю жизнь.
Когда сил идти уже не было, остановилась.
Присела на корточки, а потом и вовсе легла на песок. Истощённая, ослабленная она не могла идти дальше.
После нескольких дней голода Зейдан давал Лиле только воду.
Здесь нельзя надолго, поторапливал Зейдан, ночевать в пустыне я не хочу.
Я не могу идти, прошептала Лиля.
Зейдан поднял её на руки и понёс.
Ночевать всё-таки пришлось в пустыне с одиноким бедуином. Он угостил Лилю куском вяленого мяса. Девушка крепко держала еду в руке. Сначала хотела съесть в одно мгновение, но сдержала себя. Откусывала по маленькому кусочку и рассасывала долго. Голод сначала был невыносимым, а потом всё внутри успокоилось и, кажется, даже сил прибавилось.
Зейдан не разговаривал с Лилей при посторонних ни на русском, ни на французском. А арабскую речь она не понимала.
Бедуин что-то рассказывал Зейдану, махал руками, иногда громко вскрикивал, иногда неловко посмеивался. Лилю очень быстро сморил сон.
Проснулась она от невыносимого холода. Дрожала и стучала зубами так, что разбудила бедуина. Тот, нащупав в укрытии её руки, долго копошился в своём огромном мешке, вытащил оттуда что-то очень колючее и укрыл Лилю.
От покрывала тело почёсывалось, но стало теплее, и пленница опять уснула.
Проснулась от прикосновений Зейдана. Было уже светло и очень жарко. Лиля обнаружила, что лежит уже на песке, а бедуина и след простыл.
Зейдан смотрел на Лилю, улыбался.
Как мне хочется стать частью тебя, моё сокровище, шептал он. Замкнуть в своих объятиях и никогда не выпускать. Так и быть с тобою здесь, где никто не может помешать нашей любви.
Он полез целоваться, Лиля оттолкнула его.
Улыбка тотчас пропала с лица Зейдана.
Тебе нужно привыкать ко мне, Лиля. Ты теперь со мной навсегда. Забудь обо всех. Только со мной ты будешь счастлива. А иначе
Зейдан помолчал.
А иначе мне придётся убить тебя. Я не хочу, чтобы другие мужчины восхищались тобой. Я готов всю жизнь вот так скитаться по пустыне, выдавая тебя за своего брата, а ночами отдавать всего себя.
Не будет так, произнесла Лиля, лучше убей меня сейчас, Зейдан. Такая жизнь не для меня. Я люблю другого человека.
Кто он? вспыхнул Зейдан. Если его не будет на этом свете, ты полюбишь меня?
Он схватил Лилю за плечи.
Имя, прошептал он. Кто этот человек?
Этот человек мой муж Богдан Орловский. Я развелась с ним, но он мне муж перед богом, его я и люблю.
Зейдан задумался.
Значит, будем искать Богдана, произнёс он.
Внутри у Лили всё похолодело. Она специально назвала имя мужа, а не Олега. А теперь ей стало страшно оттого, что навлекла на Богдана беду.
Как только представила, что безумный Зейдан расправится с Богданом, стало ещё страшнее. И не из-за жалости к бывшему мужу, а оттого, что может погибнуть невинный человек.
Невинный
Лиля задумалась над этим словом.
«Он-то как раз и виноват во многом», подумала она про себя.
Сначала мы попадём на твою родину. Я буду бороться за тебя, пока не добьюсь своего, произнёс Зейдан. Вставай, нам нужно идти дальше.
Мустафа открыл глаза. Но ничего в кромешной темноте не увидел. Пошевелил руками, ногами. Облизал сухие губы таким же сухим языком и прошептал:
Пить
Мустафа не понимал, где находится. Ужасно болела голова, и хотелось пить.
Последнее, что он помнил, шоркающие шаги в коридоре. Мустафа оглянулся. Кроме него и Лили никого не должно было быть тут. Успокоился, а потом опять услышал под дверью шаги.
Эй, пробормотал он, кто там ходит?
Никто не отзывался.
Наверное, Лиля, ответил он сам себе.
Подошёл к двери. Прислонил к ней ухо. Шаги были тяжёлыми, вряд ли так могла ступать маленькая худенькая Лиля.
Стало тревожно. Мустафа замер. Хозяин шагов остановился прямо перед дверью и предпринял попытку её открыть.
Кто здесь? заорал Мустафа.
Услышал, как по коридору кто-то убегает. Долго переводил дух.
Лиля, птичка моя, как ты там? прошептал он, но не выходил из комнаты.
Только к вечеру, вооружившись кнутом, который всегда висел на стене, открыл дверь. Несколько раз обошёл весь дом. Не заметил ничего подозрительного.
Ох, шайтан напугал меня. Слава Аллаху, всё хорошо.
Услышав за своей спиной чьё-то тяжёлое дыхание, замер. Окаменел. Не мог повернуть голову, так силён был страх. От первого удара по голове покачнулся, но продолжал стоять на ногах. От второго удара упал, но сознание не потерял. Только в глазах потемнело. Лежал с открытыми глазами, но не видел нападавшего. А тот орудовал чем-то тяжёлым. Досталось и ногам, и грудной клетке.
Мустафа был ещё в себе. Чтобы как-то остановить преступника, начал хрипеть, притворяться, что задыхается, а потом задержал дыхание. Нападавший остановился.
Мустафа ещё чувствовал, как его за ноги куда-то тащат, а потом потерял сознание.
Очнувшись, потрогал свою голову. Она была в чём-то липком, неприятном на ощупь.
Мустафа руками прощупал вокруг себя. Понял, что находится в землянке.
Кто здесь, произнёс он, кто тут есть?
Откуда-то издалека услышал стон: монотонный, писклявый, словно пение над покойником.
Стало не по себе. Араб повернулся на бок, ещё раз пощупал голову. Она продолжала сильно болеть. Боясь вставать, начал ползти по направлению к стону. От движения голова разболелась ещё больше. Какие-то яркие вспышки появились перед глазами, а потом всё исчезло.
Очнувшись во второй раз, он опять спросил:
Кто здесь?
Но ответа уже не было.
Мустафа решил обползти всё помещение, ощупывал вокруг себя руками.
Когда ему стало казаться, что он ощущает своими пальцами чью-то холодную руку, закричал громко. Подполз ближе, начал ощупывать тело, лицо. Он понял, это был Поль.
Эй, Поль, очнись, умолял Мустафа, сходи за помощью
Но Поль молчал. А сам Мустафа не сразу понял, о чём просил Поля. Помощи ждать было не от кого.
Если только нападавший не караулил Мустафу у входа в землянку.
Кое-как поднявшись по земляным ступенькам, Мустафа увидел свет.
Его ослепило с такой силой, будто солнце было прямо перед лицом: горячее, обжигающее.
Он осмотрелся. Сел у входа в землянку. Переводил дух.
Решил, что обследует дом и вернётся за Полем, но как тащить его из землянки, не знал. Сил у самого было лишь на то, чтобы недолго ползти и поднимать руки-ноги.
К дому добрался уже после полудня. Путь, который можно было преодолеть за пять минут, занял у Мустафы примерно 4 часа. Он полз, когда голова успокаивалась, а потом вновь ждал, пока боль пройдёт и полз опять. Если двигался во время сильного спазма, то терял сознание мгновенно.
Дверь в дом была открыта настежь. Он прислушался. Тишина. Подполз к зеркалу в коридоре, посмотрел в него и ужаснулся. Волосы застыли сосульками, комками. Лицо опухло, шея вздулась и посинела.
Опрокинув со стола, стоявшего рядом кувшин, смог в ладони набрать немного воды. Попил. Как приятно вода текла по пищеводу, как она заполняла желудок! Мустафа от удовольствия закрыл глаза. Несколько раз облизал языком высохшие губы.
Ли-ля-я-я, позвал он громко, Ли-ля-я-я-я-я
Никто не отозвался, Мустафа лежал, набираясь сил. Уже темнело, а он всё исследовал комнаты. Никого в них не было. Ближе к утру уснул. А потом его голову стали посещать страшные мысли.
Он думал, что Лилю всё-таки выследили или люди Орловского, или его друг Али.
Утром сил было больше, и Мустафа уже не ползал, а понемногу ходил, но уставал быстро. Голова продолжала болеть. Мустафа договаривался с болью. Гладил себя по голове и шептал:
Ну, ещё чуть-чуть, ещё немного, и я отдохну.
Иногда получалось. К боли в голове добавилась ещё и тошнота: невыносимая, выворачивающая всё изнутри.
Так плохо Мустафе не было никогда. За всю жизнь впервые испытал такие муки.
Араб всегда был сильным, смелым. В детстве отличался от сверстников. Никогда не жаловался на раны, ссадины. Всегда терпел, стиснув зубы.
Когда Иван Григорьевич отдал ему новорожденную Мадину, впервые заплакал. А когда Мадина стала его женой, слёзы стали частыми. Он мог просто сидеть рядом и смотреть на неё спящую. Слёзы счастья текли рекой. Любовь настолько переполняла Мустафу, что он не стыдился этих слёз.
Мадина околдовала его чем-то таким, чего не было в других женщинах. Мустафа пытался найти в других то, что было в Мадине. Он изменял жене, но не из-за того, что не любил. Сравнивал, хотел найти причину такой сильной любви к своей жене. Не нашёл.
Больше всего его зацепила жена Поля. Молодая француженка Элен чем-то напоминала Мадину, но всё равно была другой. Тонкая, гибкая она манила Мустафу своим телом, движениями. А как она танцевала!
Так заводила его танцем, что он не мог устоять.
Мустафа подарил ей красивую безбедную жизнь взамен на тело. Жена Поля не отказывалась от такой жизни. Её восьмилетняя дочь не помнила своего родного отца. И иногда за глаза называла папой Мустафу.
За шесть лет, что Элен ублажала араба, она ни разу не вспомнила о муже.
О тайной связи знала только Алима. Поначалу просила сына одуматься и соединить семью обратно. Но спорить с Мустафой было бесполезно. Всё было так, как хотел он сам.
Вот уже почти год Мустафа замечал Поля рядом со служанкой своей жены Мариам. И это его настораживало. Он ничего не предпринимал, но наблюдал и ждал
Когда Лиля рассказала об отравлении Алимы, не поверил в причастность Мадины. И был даже очень уверен в том, что она ни при чём. Тут явно был замешан Поль и, возможно, Мариам. Но разузнать это всё араб хотел после того, как спрячет Лилю подальше от всех. А Поль даже под сильными истязаниями молчал и ни в чём не признавался.
Мустафа спустился в землянку. Долго пытался нащупать пульс у француза, прикладывал ухо к его груди. Сердце не билось. Кажется, Поль был мёртв.
Мустафа не стал хоронить его, сил копать могилу не было, оставил француза в землянке.
Впервые в жизни не знал, как ему поступить.
Решил вернуться домой. Когда забирался на лошадь, закружилась голова, и он упал. Лежал на земле и не мог встать. Голова стала тяжелее тела.
Собрав все свои силы, стиснув зубы как в детстве, всё-таки забрался на скакуна. Верный Бруни бережно доставил хозяина домой.
Алима, увидев сына, упала в обморок. Слуги отнесли Мустафу в комнату Мадины.
Мадина плакала над мужем, просила прощения за то, что не разделила с ним горе, а выгнала.
Из-за этого Аллах наказал меня, он вернул мне тебя больного, чтобы я осознала, как плохо поступила. Я должна была вместе с тобой оплакивать маленького Мустафу, но я оступилась. Прости, Мустафа причитала Мадина.
Мустафа лежал на мягкой постели, сквозь опухшие глаза видел жену и был счастлив.
Головная боль уже не приносила столько страданий, тошнота уже не выворачивала внутренности.
Рядом была его Мадина, его жизнь и его судьба. Теперь она, как он когда-то, спасала его.
Никого Мадина к мужу не подпускала. Сама обработала все раны, выстригла волосы вокруг ран на голове.
Мустафа то и дело ловил её руки и прижимал к своим губам.
Чтобы ночью мужу спалось спокойно, Мадина переселила Зейнаб к кормилице.
Алима не навещала сына. Она по-прежнему запиралась в комнате и думала, что все вокруг хотят её смерти.
Однажды, выйдя из комнаты, Алима перехватила письмо от учителя военного искусства.
Оно предназначалось для Мустафы.
Алима забрала его у почтальона и решила сначала прочитать сама, а потом передать сыну.
В письме говорилось о том, что дети в порядке. Учитель докладывал о достижениях детей Мустафы и русского мальчика Ивана.
Русский мальчик, по словам учителя, превосходил по ловкости и смелости детей Мустафы.
Араб стал вставать на ноги через неделю после возвращения домой. Мадина не разрешала прохаживаться по комнате, уговаривала ещё отлежаться, но муж был непреклонен. Велел вернуть Зейнаб, так как соскучился по дочке.
А потом решил навестить мать. Алима не сразу открыла дверь. Выглядела она неважно.
Умми, ты приболела? спросил Мустафа.
Моё сердце вот-вот разорвётся от боли, оттого, что мои дети не берегут себя. Мустафа, как ты мог довести себя до такого состояния? Где твой острый ум и быстрый шаг? Что стало с тобой из-за любви?
А твой брат Вот что значит неродная кровь.
Мадина, Зейдан эти дети губят мою жизнь, укорачивают её срок. Зейдан вообще исчез. Никакого толка нет от того, что ты просил его предупреждать меня о планах. Он пропал. Его комната пуста. Его не видели в мастерской и на рынке, он сквозь землю провалился. Что мне делать с этими неблагодарными детьми?
Мустафа задумчиво смотрел на мать.
Это Зейдан похитил Лилю, это он
Его лицо стало суровым.
Твой сын, умми, хотел меня убить. Это Зейдан, это Зейдан
Мустафа схватился за голову. Боль резко пронзила его. Он стал нервно дёргать головой и руками.
Сынок, простонала Алима и громко крикнула, Ма-ди-на-а-а Ма-ди-на-а-а
Невестка не отзывалась. Мустафа повалился на материнскую кровать, весь сжался.
Постепенно боль стала отпускать его. Алима к этому времени сбегала за невесткой.
Мадина была строга. Она грубым командным голосом разговаривала с мужем, потом повернулась к Алиме и таким же голосом произнесла:
Подойдите к внучке, мне нужно побыть с мужем.
Алима послушно вышла. Внутри неё всё кипело. Но она знала, что присутствие Мадины быстрее вылечит сына.
Зейнаб лежала в кроватке и улыбалась своим беззубым ртом.
Мустафа, прошептала Алима, вылитый Мустафа. Мой самый любимый внук. Ты ушёл к моим детям, отдав свою душу и жизнь сестре. Это она во всём виновата. Она родилась и забрала тебя у нас. Она твоя копия.
Зейнаб заплакала. Алима молча смотрела на неё, но не успокаивала, не брала на руки. А потом и вовсе вышла из комнаты. В коридоре встретила кормилицу, которая спешила на крик ребёнка.
Алима вышла на улицу, жадно глотала воздух.
Что это за жизнь? шептала она.
Переходя оживлённую улицу, она не услышала свиста и громких ругательств.