Насмешливые нотки в голосе Джареда не ускользнули от меня. Он не верил, что я смогу исправить его. По правде говоря, я и сама в это не верила. Но мне отчаянно хотелось вернуть свои перья, поэтому я направилась за мужчиной. Мои бронзовые туфли на шпильках застучали по булыжникам. Когда я проходила мимо фонтана, мой взгляд остановился на израненной спине статуи.
Это не предзнаменование, Лей.
Тогда почему именно предзнаменованием это и кажется?
По моему телу пробежала дрожь, когда я вошла в дом.
Ты очарована моим фонтаном, сказал Джаред.
Я посмотрела на его смуглое лицо.
Жаль, что он сломан.
Я думал, ты увлекаешься сломанными вещами.
Я вглядывалась в полуприкрытые глаза Джареда. Вестибюль освещался слабо, но я все равно разглядела: они были настолько глубокого карего оттенка, что казались черными.
Это мой долг, а не увлечение, возразила я, обходя мужчину.
Мюриэль сегодня не было, а дверь, ведущая в логово инкубов, была приоткрыта. Так что я подошла к ней.
Твоя сумка, Перышко, сказал Джаред. Я не разрешаю пользоваться мобильными телефонами в доме.
Я прижала к себе мягкую кожу.
Я не буду им пользоваться.
Еще одна причина оставить телефон здесь.
Я прикусила губу, затем склонила голову, сняла сумку с плеча и протянула ее. Амир тут же схватил сумку.
Он хорошо о ней позаботится, успокоил Джаред.
Этот телохранитель не был похож на человека, который хорошо о чем-то заботится. Он казался человеком, который ломает шеи своими гигантскими руками и проламывает черепа массивной головой.
Когда я поворачивалась, Джаред спросил:
Ты собираешься починить ее, как только закончишь со мной?
Что?
Статую в моем фонтане.
Он расстегнул воротник своей белой рубашки.
Зависит от обстоятельств, я наблюдала, как Джаред расстегнул еще одну пуговицу, обнажив россыпь темных волос на груди. Ты сохранил ее крылья?
Я скользнула взглядом вверх по его шее, зацепившись за резкий изгиб кадыка.
Нет. Я превратил их в пыль.
Тогда я мало что могу для нее сделать.
Я прошла мимо, молясь, чтобы моя судьба оказалась лучше, чем у статуи. Чтобы я покинула «La Cour des Démons» с целыми крыльями.
Или более тяжелыми.
Потяжелее было бы неплохо.
Глава 13
Зал, в котором проходила вечеринка, оказался огромной столовой. Длинный, покрытый лаком стол, должно быть, отодвинули в сторону прошлой ночью. Учитывая, что за ним могли с комфортом разместиться шестнадцать человек, я никак не могла его не заметить.
Вдоль стен с одной стороны тянулся выцветший гобелен со сценой охоты, а с другой находились три пары французских дверей, которые выходили во внутренний двор. Потолок являлся самой эффектной частью комнаты. Херувимы такие, какими их представляли себе люди, крылатые и пухленькие порхали по голубому небу или выглядывали из-за пушистых облачков.
Дядя заказал рисунок для моей матери в качестве свадебного подарка. Она его обожала. Я как раз собирался закрасить.
Я оторвала взгляд от фрески.
Я думал о краске с эффектом «яичной скорлупы». Или, может, стоит выбрать просто черный цвет. Чтобы соответствовал моей душе.
Я почувствовала, что Джаред просто пытается вывести меня из себя. Если бы он хотел уничтожить любимое панно своей матери, то сделал бы это раньше.
Почему ты хочешь избавиться от воспоминаний о своей матери, Джаред? Она плохо к тебе относилась?
Черты его лица стали еще острее. Я не была уверена, сердится он на меня или на женщину, которая считала херувимов милыми. Мне вдруг захотелось, чтобы его досье имело больше информации.
Ты ешь что-нибудь, кроме радуги, Перышко?
Его вопрос потряс меня.
Радуги?
Резкость испарилась с лица Джареда, но черты не смягчились. В Джареде Адлере не было ничего мягкого.
Горшочки с золотом[28], но только на завтрак, выдала я.
Мой ответ вызвал у него улыбку, которую я могла бы назвать сокрушительно прекрасной. Если бы не пребывала все еще в ужасе от того, что скрывалось за ней.
Я дам знать Мюриэль.
У нее есть поставщик?
А я-то думал, что фанатики унылые.
У тебя на удивление много предубеждений о фанатиках. Полагаю, я не первый фанатик, с которым тебе довелось столкнуться.
Пристальный взгляд Джареда впился в мой.
Прежде чем я успела спросить его об остальных, двери столовой открылись.
Pardonne-moi[29], Джаред. Я не знала, что ты развлекаешься.
Ты неправильно все поняла, Мими. Это меня развлекают.
Мими? У Джареда было прозвище для каждой близкой ему женщины? Не то чтобы я была ему близка. Хотя технически я была женщиной и буду рядом с ним в течение следующих двадцати трех с небольшим часов.
Мюриэль изобразила легкую улыбку. Несмотря на густой макияж, она была красивой женщиной.
Не хочешь поужинать?
С удовольствием.
Улыбка женщины стала шире.
Твоя гостья присоединится?
Да, ответил за меня Джаред.
Спасибо, сказала я, прежде чем она ушла.
Не за что, Мюриэль закрыла дверь.
Она очень заботится о тебе, заметила я.
Джаред снял пиджак и бросил его на спинку одного из обитых тканью обеденных стульев, а затем занял место во главе стола.
Ей платят за заботу.
Я вздрогнула.
Сомневаюсь, что она заботлива поэтому.
Мужчина отодвинулся назад и закинул ногу на ногу. Его штанина задралась, обнажив красный носок, который сочетался с карманом на пиджаке.
Она бы не осталась, если бы я уволил ее.
Не верю.
Конечно, ты не веришь. В твоем мире все хорошие и добросердечные.
У меня пересохло в горле.
В моем мире?
Очевидно, ты живешь в мыльном пузыре, Лэ. Только по-настоящему бесхитростный человек может прийти в мой дом в ожидании доброты.
Я не понимала, стоит мне чувствовать облегчение или обиду.
Он наклонил шею из стороны в сторону, и она хрустнула.
Итак, теперь ответь мне, почему тебе необходимо выиграть это пари. Что ты можешь потерять?
То, что я хочу.
Что именно?
Неважно, сказала я, возвращая его же слова.
Не сомневаюсь. Причина наверняка поверхностная, но меня это заинтересовало. Чего ты так сильно хочешь, что готова провести день с кем-то настолько ужасным, как я?
Почему ты делаешь то, что делаешь?
Прошу прощения?
Почему ты убиваешь и пытаешь? Или чем вы там еще занимаетесь в своей организации?
Я ожидала, что Джаред задаст ответный вопрос. Но он откинулся назад и положил руку на резной деревянный подлокотник своего кресла, которое больше походило на трон, чем на домашнюю мебель.
Потому что мне нравится наказывать людей.
По моему телу пробежала дрожь.
Почему?
Почему ты хочешь исправлять людей, Перышко?
Джаред профессионально отражал вопросы. Каждый раз, когда я затрагивала нечто важное, он либо насмехался надо мной, либо менял тему.
Чтобы дать им шанс на лучшую жизнь.
Ну, мне нравится наказывать людей, потому что это дает шанс на лучшую жизнь тем, кого они обидели.
Как ты выбираешь, кого наказать?
Обычно из-за крупных пожертвований, но первого числа каждого месяца я принимаю бедняков, которые могут доказать, что им нужна моя помощь. Я как настоящий Робин Гуд.
Я заняла место слева от Джареда.
Робин Гуд был грабителем и убийцей, который считал себя выше закона, чем заслужил дурную славу. Тебе не следует выбирать его в качестве образца для подражания.
Добродушное выражение слетело с лица Джареда.
Ты не перо, а игла, проворчал он.
Прежде чем я успела оправдаться, высокие двойные двери распахнулись. И в комнату впорхнула Мюриэль в сопровождении двух мужчин в накрахмаленных серых униформах. Пока один раскладывал перед нами ажурные подтарельники и тканевые салфетки, сложенные веером, другой расставлял тарелки с жареной курицей, тонко нарезанной морковью и порцией чего-то, что пахло картофельным пюре.
Мюриэль водрузила блюдо с подливкой.
Я схватила серебряный половник, чтобы полить соусом ароматно пахнущую еду. Пахнет восхитительно.
Это любимое блюдо Джареда, ответила женщина.
Это заставило меня прищуриться и посмотреть на Джареда, который наблюдал за наполнением своего бокала.
Мюриэль работала не из-за денег. По крайней мере, не только из-за них. Неужели он действительно этого не видел? Правда ли он верил, что каждый пытается извлечь из него выгоду?
Прежде чем я успела отказаться от вина, мой бокал наполнили. Закончив, официант легким движением запястья повернул бутылку и скользнул взглядом по мне.
Глаза вверх, Сильвен, рявкнул Джаред.
Мальчик перевел взгляд на гобелен, щеки его пылали.
Убирайся, приказал Джаред.
Официант попятился, чуть не споткнувшись о бордовый ковер с темно-зеленым узором, а затем поспешил прочь.
Джаред сжал вилку.
Уволь его, Мими.
У меня отвисла челюсть. Он серьезно?
Как только Мюриэль и второй официант удалились и оставили меня с мистером Угрюмым, я спросила:
Это из-за того, что он посмотрел на мои волосы? Ты разглядывал мои волосы, Джаред. Все это делают. Не стоит кого-то увольнять из-за такой мелочи.
Джаред наколол курицу и отправил кусочек в рот. Проглотив еду, он сказал:
Не указывай мне, как вести дела, Перышко.
Я выпрямилась.
Ты трогал мои волосы, а он нет. Он даже ничего не сказал про цвет.
Джаред, наконец, поднял глаза, такие черные, словно они были сделаны из оникса.
Он смотрел не на волосы, сказал он, прежде чем откусить еще кусочек, а на твою грудь. С другой стороны, она почти вываливается из твоего платья. Так что, возможно, ты этого и хотела.
Как и официант, я покраснела. Мое декольте и правда было выставлено напоказ, но не намеренно. Я ничего не ответила, и Джаред тоже. Мы ели в тишине. В такой напряженной, что я почти чувствовала, как она липнет к моей коже, словно патока.
Джаред съел все до последнего кусочка и принялся за бокал с вином.
Ты должна попробовать вино, его тихий голос после продолжительной тишины звучал словно через мегафон. Это «Шато Лафит» 1978 года.
Я положила вилку и нож на край тарелки и выпила немного воды.
Я еще вчера сказала, что не пью.
Это не просто выпивка, Перышко. Это история в бутылке. Жидкое золото. Амброзия богов.
Я не могу.
Попробуй.
Джаред, я не могу.
Попробуй, иначе я уйду в свою комнату на все оставшееся время, и ты потратишь его впустую, сидя здесь в одиночестве.
Ты не понимаешь.
Тогда объясни мне!
Моя вера запрещает алкоголь.
Твоя вера бессмысленна. Один глоток тебя не убьет.
Я прикусила губу, но не потому что колебалась, а потому что начинала злиться на него за упрямство и боялась сказать что-то, что могло стоить мне пера.
Я никому не скажу, произнес он.
Я стиснула зубы.
Я. Не. Могу.
Джаред оттолкнулся от стола и встал.
Когда он направился к двери, я воскликнула:
Ты несправедлив!
Перестань ожидать от меня справедливости. Я нечестный человек. Однако я человек слова. Я уйду, если ты хотя бы не попробуешь мое вино. Я не прошу тебя напиваться. Я лишь прошу
Слезы защипали мои глаза. Я схватила свой бокал и залпом выпила темную жидкость. Я изо всех сил старалась не распробовать его вкус. Не наслаждаться бархатистой текстурой, покрывающей мое нёбо, не смаковать сладкий и земляной аромат, обволакивающий язык.
Я правда пыталась возненавидеть вино, но не смогла. Так что я решила возненавидеть мужчину, который заставил меня нарушить правила.
Ты жестокий человек, Джаред Адлер.
Он вернулся на свое место.
Разве оно не превосходно?
Оно отвратительно.
Колющая боль, которую я ожидала, когда пила вино, пронзила меня сейчас. Я стиснула зубы и со стуком поставила бокал на стол. Ножка отломилась и поцарапала ладонь. Но физическая рана была ничем по сравнению с агонией от потери еще одного пера.
Слезы закапали с моего подбородка, когда серебристое перышко опустилось на ковер.
Зря я вернулась.
Нужно уйти, пока меня не ощипали словно птицу, которую я только что съела. В горле встал ком. И слезы потекли по щекам, смешиваясь с пролитым на дрожащие колени вином.
Глава 14
Моя травмированная рука была перевязана тканью. Я распахнула покрасневшие глаза и обнаружила Джареда на корточках рядом со мной. Он помог мне.
Хоть я была вне себя от гнева, все равно удивилась, что не вкус запретного плода стоил мне пера, а ложь. По крайней мере, мне так показалось. Устав гадать, я взяла все еще полный бокал Джареда и осушила его.
А потом я ждала. И ждала.
Ничего не произошло.
Ничего. Не. Произошло.
Это только сильнее испортило мне настроение, потому что я не могла винить Джареда за поврежденные крылья. Все было только на моей совести.
Тебе же понравилось, правда, Перышко? его легкомысленный тон привел меня в ярость.
Никогда больше не угрожай мне, с негодованием прошипела я. «Нет» значит «нет».
У него перехватило дыхание.
Pardon[30].
Узел в моем горле ослаб. Из всех ожидаемых от него ответов я не могла и предположить извинение.
Двери столовой распахнулись, и раздались короткие распоряжения. Мгновение спустя Джаред затянул салфетку вокруг моей руки и деликатно положил ее мне на колени. После он отошел в сторону, чтобы официант мог убрать разбитый бокал и вытереть стол.
Наблюдая, как пятно, словно свежая кровь, расползается по белой скатерти, я услышала вопрос Джареда:
Mimi, tu peux aller lui chercher quelque chose à se mettre? Et un pansement.
«Мими, ты можешь купить ей какую-нибудь одежду? И пластырь».
Non[31], возразила я. Не хочу менять платье.
И Джаред, и Мюриэль посмотрели на меня.
Оно черное.
Даже если вино пропитало ткань, никто бы не заметил.
А еще мокрое, заметил Джаред.
Высохнет.
Я не собиралась надевать платье из его ужасающего гардероба. Конечно, сейчас мое собственное платье не было особо удобным, но все же оно мое. Оно не касалось кожи другой женщины и не впитало ее духи.
Прости, что разбила твой бокал, машинально извинилась я. Сколько я тебе должна?
Тяжелый рифленый хрусталь, вероятно, стоил бы мне всех карманных расходов. Все в доме Джареда казалось дорогим.
Бокалов для вина мне хватит на шесть жизней вперед.
Не то чтобы его ждет еще хоть одна, если он не изменится. Я пообещала сама себе: если я потеряю еще хоть одно перо, сразу уйду.
Больше никакой лжи.
Хочешь десерт, Лей? спросила Мюриэль. Сегодня днем я приготовила шоколадный мусс для персонала.
Несмотря на то, что мой желудок был похож на гигантский узел, я пробормотала:
Конечно.
Мюриэль вернулась через несколько минут с хрустальной миской в руках, наполненной настолько темным муссом, что он напомнил глаза Джареда. Женщина поставила миску передо мной на свежую скатерть и потребовала показать порез. Я засомневалась, потому что чувствовала, как моя кожа заживает. Что, если рана уже затянулась? Как бы я объяснила, откуда взялась кровь? Поморщившись, я надорвала порез большим пальцем и только затем показала руку.
Мюриэль осторожно развернула салфетку и сбрызнула мою ладонь антисептиком, подув, чтобы уменьшить жжение, прежде чем наклеить пластырь. Никто не ухаживал за мной с тех пор, как у меня появились кости крыльев, и эта забота немного смягчила отчаяние от потери еще одного пера.
Спасибо, шепнула я.
Женщина улыбнулась и забрала испачканную салфетку.
Дай знать, понравится ли тебе мусс.
Когда она ушла, я спросила Джареда:
Ты не хочешь попробовать?
Я не люблю десерты.
Я нахмурилась.
Почему?
Он пожал плечами, поднося ко рту только что наполненный бокал с вином.
Просто никогда не пробовал.
Мужчина прикоснулся губами к краю бокала и наклонил его. Я наблюдала, как он сглатывает и как его заостренный кадык подрагивает на изящном горле.
Прежде чем Джаред успел поймать мой взгляд, я повернулась к муссу. Десерт оказался настолько воздушным, будто ничего не весил. Я отправила кусочек в рот и чуть не застонала, когда вкуснейший шоколад коснулся языка. Меня часто интересовало, почему шоколад не является грехом. Не то чтобы я жаловалась. Если бы шоколад считался грехом, мне пришлось бы отказаться от него, и какой бы унылой тогда стала жизнь. Я съела еще одну ложку, плотно сжав губы, чтобы ни один смущающий звук не вырвался.