Не знаю, бросил Ренард, всё ещё обижаясь. Да и без нужды мне. Древние боги, они неправильные. Матушка говорит, что истинный Бог один. Триединый. И на всё воля его.
Старец нахмурился, готовый разразиться новой отповедью, но вовремя сдержался. А Ренард уже завязал котомку, повесил на плечо колчан и подобрал с травы лук.
Прощевай, дедушка. Флягу прими от меня как подарок, тебе пригодится в дороге. И осторожнее смотри, на болотах не утопни. А мне домой уж пора, сказал он напоследок, развернулся и уверенно зашагал прочь.
А хочешь, я тебе расскажу, как всё на самом деле было? тихо бросил ему вслед Вейлир.
Мальчик замедлил шаг.
Про древних расскажу, про друидов? продолжал соблазнять старец.
Ренард в нерешительности остановился.
Про иных и других опасных созданий?
На этих словах Ренард не выдержал, мальчишечье любопытство пересилило детскую обиду, и он вернулся к костру. Скинул с себя снаряжение, сел и требовательно посмотрел на старика.
Начинай.
И Вейлир повёл неторопливый рассказ.
* * *
С начала времён за вельтами присматривали древние боги. Нерадивых наказывали, трудолюбивых поддерживали, злых и подлых карали. Богов было много, на каждый случай жизни свой.
Над всеми стояла Деа Матрона богиня плодородия и процветания. Богиня-мать, радеющая за своих детей. Божественных, человеческих и нечеловеческих. Ей поклонялись повсюду, почитая и превознося её имя. Дарили плоды земледелия, молоко и вино, взыскуя о богатом урожае с полей и многочисленном приплоде от скотины. Обычно она отвечала. Ну почему бы и нет, если ей вовсе не сложно?
Помогали ей старшие боги, верховная троица: Водан бог ветра и бури, Доннар бог грома и молний, Циу бог войны и воинской доблести. Эти больше карали. Их боялись и почитали, забивая на алтарях жертвенных агнцев и священных белых петухов. А жертвы человеческие боги забирали сами, в основном когда люди их гневили, но такое происходило нечасто.
Дальше шли ещё трое. Не старшие, но и не в общем ряду. Суровые, требовательные и грозные. Они жёстко спрашивали с людей за любые ошибки. Не принёс должных даров и утонул в море это оскорбился Тевтат, бог большой воды; заблудился или задрали волки в лесу это обиделся Эзус, бог высоких деревьев; перебрал эля и угорел в избе за это ответственен Таранис, бог огня.
Но были и другие боги. Младшие. Добрые. Те, что с удовольствием помогали людям добывать хлеб насущный.
Земледельцам благоволили Литавис, Росмерта и Алус, оберегали от засух, защищали посевы от вредителей и потравы.
Суцелл дарил виноградарям новые сорта винных ягод.
Эпона помогал коневодам с лошадьми.
Моккус следил, чтобы свинопасы не растеряли хрюшек, и заботился о приплоде.
За кузнецами присматривал Гоббан, исподволь открывая месторождения железной руды и секреты ковкой стали.
О чистых источниках заботилась Ковентина, а полными колодцами ведала Имона.
За здоровьем людей следили Сирона, Белениус и Алан, открывая целителям секреты врачевания и целебные свойства трав.
В каждой речке, в каждом озере селилась своя богиня, посылая рыбакам богатый улов за малую благодарность.
Особо почитали Сейшамни Левтисикай богиню сельских мест, луны и охоты. Она же ведала перекрёстками. Не теми, дорожными, что встречаются каждому путнику, а теми, что ведут в подземный мир мир усопших, мир, где умершие души дожидаются нового воплощения, мир, которым правили три сестры
Погоди, прервал старца Ренард. Сейшамни Левтисикай. Это ей ты глухариную голову в костёр кинул?
Голову в костёр? усмехнулся старик. Ну, можно и так сказать. На самом деле мы с тобой провели древний обряд всех охотников, но да, ей. Раньше всегда так делали, а сейчас даже в благородных семьях отроков этому не учат. Я продолжу?
Ренард нетерпеливо кивнул.
Так вот, три сестры. Бадб Катха, Морриган и Немайн. Богини, что отмеряли жизнь, её отбирали и решали, кому и как умереть. А от того, как смертный принимал свою кончину, зависело, кем он станет в следующей жизни и как долго будет ждать нового воплощения. Если знать способ, то эти богини могут наделить человека небывалыми силами, но играть с ними опасно. Сложно угадать, на что они могут разгневаться и что попросят взамен.
На лесных полянах, в долинах рек и на вершинах холмов вельты ставили алтари, дольмены и менгиры, где поклонялись вышним силам. За капищами присматривали друиды седовласые старцы в белых одеяниях мудрецы и целители, хранители знаний былых поколений. Они толковали волю древних богов и задабривали их ритуальными жертвоприношениями. Богиню-мать восславляли безвинные девы, одаривая плодами земледелия
Ренард, словно впервые увидел старца, внимательно посмотрел на его одежду, на посох, на бороду и снова перебил:
Так ты друид?
Друид, с улыбкой согласился тот.
И знаешь, как испросить великие силы? недоверчиво прищурился Ренард.
Знаю, не стал отрицать Вейлир.
Испрашивал?
Нет, честно признался старик, страшусь. Не разгневать богинь, нет. Боюсь, не справлюсь с полученным даром. Друид светлым должен быть, а сила трёх сестёр тёмная. Страшная сила. Непредсказуемая.
Ренард, удовлетворённый ответом, замолк, а Вейлир продолжил.
Были ещё ведуньи, ведьмы и знахарки. Одни трактовали вещие сны и знамения, другие знались с иными привечали полезных и отваживали плохих.
Иных везде называли по-разному чужане, иншие, нежить и даже нечисть, но смысл от этого не менялся. Не люди нелюдь. С особенным обликом, странным укладом, нечеловеческими привычками и желаниями, подчас до изумления жуткими. Мелкие и не очень, добрые и не совсем. Кто-то подчинялся богам, кто-то их боялся, а кто-то плевал на всех и делал, что ему заблагорассудится. Горы, леса и водоёмы ими кишели: зелигены, ундины, барбегази, список длинный. Даже людские жилища не обходились без них домовёныш, овинник, сенник, да много кого ещё, всех не упомнишь. Если подкормишь, то и помогут, обозлишь навредят. Но люди как-то находили с мелкими сущностями общий язык: когда молочка нальют, когда хлебушка на столе оставят, а когда похвалой обласкают
Ты говоришь, были, не утерпел Ренард. А сейчас они есть?
А как же. Конечно же есть, куда ж им деваться-то?
А почему я тогда их не встречал?
Скрытные они стали, да и затаились с приходом Триединого, стараются не показываться без нужды людям, больше прячутся.
А ты ещё про опасных иных рассказать обещал.
Да все они небезобидные, хмыкнул друид. Даже мелкая тварюшка вроде полевика может выкинуть какую-нибудь пакость. Тут многое от самих людей зависит.
В смысле от самих людей? не понял Ренард.
В том смысле, что добро притягивает добро, а зло порождает зло. Если люди скверные, жадные, злые, то и чужане подбираются им под стать. В таких местах много чего завестись может: ругару с личиной лютого зверя, дипы, алкающие крови, гауэко охотник за ночными гуляками Но этих хоть можно извести и отвадить, а есть ещё те, с кем не договоришься и не задобришь никакими подношениями. Человекам они сулят лишь страшную смерть, если кому не повезёт с ними встретиться
На этих словах друид замолчал и надолго погрузился в тревожные размышления. Костёр уже давно потух, лишь мерцали редкие угли в сгустившихся сумерках. Солнце ещё не зашло, но в лесу всегда раньше темнело. Ренарда это беспокоило мало здешние окрестности он знал как свои пять пальцев.
О ком ты? Расскажи поподробнее, мне жутко интересно, затеребил де Креньян притихшего старца.
О ком? О жнеце смерти по имени Анку и Семерых его вестниках, тяжело посмотрел на него Вейлир из-под нахмуренных бровей. Нет в этом ничего интересного, отрок, только страх, боль и скорбь. Да и не стоит о них на ночь глядя. Беду можем накликать.
Да ничего не накличем, легкомысленно отмахнулся Ренард и осёкся.
В дебрях леса раздался леденящий душу вой, деревья заскрипели, колыхнув ветвями на фоне полного безветрия, на болоте послышалось бульканье и чавкающие звуки, словно кто-то шёл к ним через топь. Ренард вздрогнул, непроизвольно схватился за нож и заозирался, а старец, насторожившись, прислушался.
Через миг всё затихло.
Поздно уже, сказал друид, поднимаясь на ноги. Пойдём, юный де Креньян, родители тебя, поди, хватились уже.
Пойдём, покладисто согласился тот, всё ещё взъерошенный от пережитого страха. Но ты же расскажешь ещё по дороге?
Расскажу, успокоил его друид, и они отправились в путь.
Триединый пришёл гораздо позднее и как всё новое из Литалийской империи.
Сначала появились его провозвестники, пилигримы, странные люди в длинных серых хламидах. В руках они несли посохи с крестообразным навершием, а в устах Слово о единственно верном Боге и его сыновьях. В глазах «серых» полыхал фанатичный огонь, но они это умело скрывали в складках глубоких капюшонов. До поры скрывали.
Речи их были тягучи, как древесная смола в жаркий день, обещания сладки, как липовый мёд. Они сулили вечный рай на небесах тем, кто примет нового Бога и станет жить по заветам его. Тем же, кто воспротивится, грозили муками ада. Ну как грозили так, намекали пока что.
Гостеприимные вельты их привечали, благожелательно слушали и отправляли восвояси с миром. Единственный Бог Скажут же тоже. Как он один за всем уследит? Даже если он триединый и с сыновьями. Людей-то вон сколько, и у каждого прорва забот. Нет, один точно не управится, по старинке привычнее. Да и надёжнее, чего уж греха таить.
Но пилигримы не отступались, ходили по городам и весям, стучались в каждую дверь. И сыскивались те, до кого «серые» смогли достучаться. Не то чтобы вельты отказались от веры предков, но задобрить нового Бога им показалось нелишним. Там делов-то свечку поставить, глядишь, и поможет.
Когда провозвестники Триединого завоевали первые души, они испросили монаршего разрешения строить в поселениях храмы для своего Бога. Верховный друид передал просьбу тогдашнему королю Хугуесу Грубому, но выбрал не самое подходящее время. Да и место не годилось для важных разговоров званый пир в честь совершеннолетия наследного принца. Поэтому монарх вникать особо не стал: от прошения отмахнулся, а на озабоченный вид мудреца и вовсе не обратил внимания.
Пусть их строят, заявил он, влив в себя десятую кварту тёмного эля. У нас этих богов как навоза за конюшней. Одним больше, одним меньше хуже не будет.
Будет или нет в те счастливые времена ещё не знали, но королевское слово закон, и с той поры в Бельтерне появились церкви Триединого. С молельными залами, колокольнями и крестами на остроконечных крышах.
Хугуес же на следующий день поехал на охоту, и его пришибло упавшее дерево. Тогда всё списали на случайность, но знающие увидели в происшествии недовольство богов. Через неделю от кровавого поноса помер его наследник, бесславно завершив королевскую династию. Но Грубый всё же оставил в истории след. С той поры всякое неумное, необдуманное и крайне поспешное решение стали называть Хугуевым
Каким-каким? переспросил Ренард.
Хугуевым, повторил старец. Не слышал такого выражения?
Да нет вроде, помотал головой Ренард. А почему Триединый допустил такое? Хугуес же разрешил храмы строить.
Да кто ж его знает, усмехнулся Вейлир, про то нужно спрашивать жрецов его. Серорясых.
И всё-таки, не унимался любознательный мальчишка, что тут такого? Ну, прибавился ещё один Бог, ну, понастроили в его честь храмов. Что поменялось?
Что поменялось? На первый взгляд почти ничего. Алтарь другой и ритуал поклонения. Молитвы вместо песен и свечка взамен жертвенного петуха. И всё бы было как прежде, если бы не Если бы Триединый не желал стать даже не первым средь многих, не старшим Богом единственным. Всё остальное ересь и подлежит уничтожению. А его жрецы жаждали человеческих жертв. Но они до времени скрывали намерения за благочестивым видом и сладкими словами, поджидая удачного момента. И они дождались. Это случилось недавно, лет за двадцать до твоего рождения.
Хлотарю Первому из династии Меровехов понадобились деньги, чтобы укрепить свою власть. Слуги Триединого предложили ему и то и другое. Тогда из Литалийской империи приехала целая делегация верховных сановников. Уж какие они привели резоны, оставалось только догадываться, но Хлотарь покрестился сам и объявил Триединого единственно верным Богом. А когда такое заявляет король мало кто захочет оспорить.
Литалийцы уехали довольные, а в государстве появился новый налог церковная десятина.
И как любой народ не любит, когда на него давят, так и вельты сплотились вокруг древних богов. Повсеместно вспыхивали бунты, служителей Триединого побивали палками, его храмы сжигали. Но святую церковь уже было сложно остановить, и служители Триединого открыли своё подлинное лицо. Бунтовщиков нещадно карали. Резали, вешали, сжигали целыми деревнями во славу истинного Бога. И вешали не святые отцы, а такие же вельты, только что обращённые в новую веру
Ренард притих, поражённый не столько самой историей, сколько тем, что это происходит вот практически на его памяти. Происходит и, похоже, не думает заканчиваться. А в голосе друида появился целый букет эмоций горечь, злость и гнев на церковников.
Друиды ушли в леса, ведьмы затихарились, ведуньи попрятались. Старым богам теперь поклонялись тайком. На сокрытых капищах, тех, что ещё не разрушили поборники новой веры. А культ Триединого набирал силу, разрастаясь по стране злоедучей плесенью. Церковь уже боролась не за души людей, целью стало другое. Власть. Право миловать и карать на своё усмотрение.
И чем больше святые отцы старались искоренить веру в древних богов, тем больше ожесточались их последователи. Им уже не хватало жертвенного агнца, и белыми петухами дело не обходилось. Теперь во имя Тевтата топили, для Эзуса вешали на деревьях, а ради Тараниса сжигали живьём. А во славу старших богов лили кровь прямо на землю, там, где заставали инаковерцев.
Ведьмы теперь не отваживали иных, наоборот, призывали. И натравливали их на слуг Триединого. А как уж там получалось, никому и не ведомо. Некому было рассказывать после такого.
Вдобавок ко всем бедам церковь Триединого принесла в наш мир новых иных. Только они называют их иначе. Демонами, бесами и чертями. Но происки их приписывали древним богам и карали за это вельтов.
Страшные пришли времена. Кровавые.
Тёмные.
Пока всё утихло, но это ненадолго. И помяни моё слово, скоро всё изменится к лучшему. Очень скоро
* * *
Они вышли к опушке. Друид закончил рассказывать, умолк и остановился. Уже совсем стемнело, в небе зажглись первые звёзды, в траве надрывались сверчки и цикады.
А что изменится, Вейлир? осторожно, словно боясь его спугнуть, спросил Ренард.
Узнаешь, когда придёт срок. Ну всё, беги, отрок. И спасибо тебе за твою доброту. Старец подтолкнул спутника в спину, развернулся и пошёл обратно в чащу.
Может, у нас переночуешь? крикнул ему вслед Ренард.
Я друид, что со мной будет в лесу? донеслось из темноты. И никому не говори, что меня видел.
Ладно, не скажу, пообещал Ренард, пожал плечами и припустил к дому.
За деревьями показались огни. Много огней. И они приближались, раскинувшись в длинную цепь.
Что за невидаль?
Стало понятно, когда Ренард пересёк кромку леса и вышел на открытое пространство.
Нашёл! Нашёл! Здесь он, господин де Креньян, бегите сюда! крикнул кто-то из темноты.