Восточная часть неба и вправду была удивительна. Добрая часть небосвода полыхала ярким цветом, и этот цвет был неоднородным, а как бы переливался слоями. У самого горизонта небо было густо-малинового цвета, чуть выше цвет переходил в малиново‐пурпурный, а еще выше от малинового цвета уже почти ничего не оставалось, он лишь угадывался, а преобладал легкий пурпурный цвет, слегка разбавленный нежно-оранжевыми полосами. А еще по этому небесному разноцветью плыли тоненькие, продолговатые облака пепельного цвета! Поневоле создавалось впечатление, что облачка такие потому, что их сжег этот величественный малиново‐пурпурный утренний костер, и вот облачка превратились в пепел, и еще миг и они рассыплются на мириады невидимых пепельных частиц. И точно, облачка рассыпа́лись, а на их месте тотчас же возникали другие такие же облачка, и через какое-то мгновение они исчезали тоже
Ну и красота же! восторженно повторил Евгений. Встаньте, лежебоки, и гляньте сами! Такое диво невозможно упустить!
В дверь опять постучали.
Иду! отозвался Никита Снегов, встал и отпер дверь.
Это был Салим.
Доброе утро, сказал Салим, входя в номер. Уже проснулись? Хорошо. Сейчас вам подадут завтрак, и в путь. Готовьтесь.
После завтрака мужчины вышли во двор гостиницы. Здесь их уже ожидали Анастасия и Марина.
Вся команда в сборе! радостно поприветствовал женщин Евгений. Ну, и как вам спалось на женской половине?
И спалось, и работалось, поправила Анастасия.
Это как же так? удивился Евгений.
А вот так, улыбнулась Величко. Мы и выспались, и позавтракали, и произвели кое-какие съемки. И даже взяли целых два интервью.
Это у кого же? недоверчиво спросил Евгений.
У нашей Исмы и еще у одной женщины, ответила Марина. Хорошие девочки, общительные. Рассказали много интересного.
Ну надо же! хлопнул себя по лбу Евгений. А вот мы не догадались! Надо было и нам Например, у Бадиха или хотя бы у часового. Всю ночь топал под окном
Готовы? спросил у всех Салим. Ничего не забыли?
Да вроде все наше при нас. Никита вначале оглядел свою поклажу, а затем поклажу остальных своих коллег.
Салим на это ничего не ответил и поднял руку. Тотчас же откуда-то из-за гостиницы к нему и к документалистам подошли семь молодых мужчин, одетых в традиционную арабскую одежду, но при этом каждый с оружием.
Это ваша охрана, сказал Салим. А это, он указал на одного из мужчин, старший. Его зовут Максум. Он говорит по-русски.
Тот, кого назвали Максумом, вышел вперед и молча поклонился: вначале женщинам, затем мужчинам.
Охрана это понятно, сказал Никита Снегов. Но все же хотелось бы знать точнее от кого они будут нас охранять? То есть какие опасности нам грозят?
Мы отправляемся на оккупированную территорию, ответил Максум. Говорил он по-русски с акцентом, но при этом вполне понятно. Это наша земля. Синайский полуостров. На ней сейчас враги. От них мы и будем вас охранять.
Вот как, сказал Евгений. Синайский полуостров. Легендарная земля! Кажется, это по ней Моисей целых тридцать лет водил свое неразумное племя
На это Максум ничего не сказал. Он стоял и молча смотрел на документалистов.
И что, там так много врагов? спросил Никита.
Пустыня большая, и людей в ней мало, ответил Максум. И своих, и чужих. Но они есть и могут вам встретиться. Мы не знаем, как они себя поведут. Может, они захотят взять вас в плен. Или убить. Никто этого не знает. Вы не здешние и не военные. Вас легко убить или взять в плен. Потому мы и будем вас охранять.
Понятно, серьезно проговорил Никита. Но коль оно так, то не мало ли всего семь человек?
Семь человек в пустыне это много, ответил на это Салим. К тому же это не просто семь человек. Они специально подготовленные бойцы. Они знают свое дело и многое умеют.
Ну, коль так развел руками Никита.
Прошу рассаживаться, указал Салим на два вместительных джипа, стоявших неподалеку. Это ваш транспорт. В одном поедете вы, в другом охрана.
Что, на автомобилях? разочарованно протянул Егений Генералов. А я надеялся, что вы предложите нам верблюдов! Никогда не ездил на верблюде!
На такую нехитрую шутку улыбнулись все: и документалисты, и Салим, и Максум, и даже остальные шесть охранников, которым Максум сказал несколько слов по-арабски.
Верблюды в другой раз, пообещал Салим. На джипах будет быстрее и комфортнее. Да, вот еще что. Возьмите это, и Салим протянул Никите обычную дорожную сумку.
Что это? не понял Никита. Зачем?
Там никабы для ваших женщин и куфия для мужчин. И еще очки с темными стеклами. Они защитят вас от песка и солнца.
С очками понятно, сказал Никита. А
Никаб закрывает лицо от песка и солнца, пояснил Салим. Куфия то же самое, но она для мужчин. Возьмите. Пригодится.
Благодарю, сказал Никита.
И все-таки как же лично мне не хватает верблюда! Воображаю себя верхом на верблюде, а на голове у меня куфия! Умопомрачительное зрелище! Эх! огорченно махнул рукой Евгений и первым направился к джипам.
За ним последовали и остальные. Задержался лишь Максум, которому Салим сказал несколько фраз по-арабски. Максум ничего Салиму не ответил, лишь взмахнул на прощание рукой.
Расселись и поехали. Никаких дорог, разумеется, не было, кругом простиралась сплошная пустыня. Пологие барханы сменялись каменистыми россыпями, россыпи опять переходили в барханы, изредка попадались не слишком высокие, полуразрушенные каменистые горы, за которыми шли песчаные равнины, которым, казалось, не было конца и края. Тут и там из песка и из-под камней торчали какие-то кустарники и засохшие пучки трав. Автомобиль немилосердно трясло, он накренялся то вправо, то влево, но все же двигался довольно быстро.
Внезапно первый джип, в котором ехала охрана, остановился, а вслед за ним остановился и джип с журналистами.
В чем дело? недоуменно спросил Никита.
К ним подошел Максум.
Мы пересекли линию разграничения, сказал он.
То есть мы уже на оккупированной территории? уточнил Никита.
Да, сказал Максум.
И что? спросил Никита.
Пока ничего, ответил Максум. Просто нужно быть готовым
К чему?
Ко всему, коротко ответил Максум.
Понятно, сказал Никита. И куда мы теперь?
Здесь неподалеку есть арабское поселение, сообщил Максум. Вам ведь нужно увидеть людей?
Разумеется, подтвердил Никита.
Тогда мы едем к ним, сказал Максум.
И когда мы там будем? спросил Снегов.
Если ничего нас не задержит, то к полудню приедем, ответил Максум, взглянув на солнце.
Ничего себе неподалеку! проворчал Алексей Кудря.
Это пустыня. Она большая. А людей в ней мало, бесстрастно произнес Максум и пошел к своему джипу.
Джип с охраной тронулся, а вслед за ним тронулся и автомобиль с журналистами. Проехали еще километров двадцать. Припекало солнце, дул горячий ветер, в воздухе носились мириады песчинок, они попадали в глаза, набивались в рот и нос, мешали разговаривать и дышать. Поневоле пришлось вспомнить о подарке Салима и раскрыть дорожную сумку.
Разбираем, что кому причитается! сказал Евгений. И главное не перепутать женский предмет с мужским. А то, чего доброго, милые арабы нас неправильно поймут. Объясняйся потом
Никабы и куфии вкупе с темными очками преобразили журналистов до неузнаваемости. Но вместе с тем дышать стало легче, да и смотреть вдаль тоже.
Это дело надо заснять на кинокамеру! предложил неугомонный Евгений. Вставим в фильм. Чтобы зрители, а главное, наше начальство видели, в каких невыносимых условиях мы выполняли задание Родины!
И вправду, согласились остальные. Алексей и Анастасия, расчехляйте аппаратуру!
Прямо на ходу, не останавливая автомобиля и трясясь на ухабах, Анастасия и Алексей достали камеры и стали снимать. Сняли и своих коллег в арабских головных уборах, и передний джип с охраной, и пустынные виды. Никита наговорил в микрофон нужные слова.
Начало положено! провозгласил Евгений. И начало это просто замечательное! Ну а каково начало, таково будет и продолжение, и завершение. Такая у нас существует примета. А, братцы? Вы помните такую примету?
Проехали еще добрый десяток километров и опять остановились. К журналистам подошел Максум.
Там, указал он рукой, арабский поселок. В долине, за той горой.
Значит, приехали? спросил Алексей Кудря. Можно выгружаться?
Нет, сказал Максум. Мы не знаем, кто в том поселке, кроме его жителей. Может, израильтяне, может, американцы. Надо разведать.
Что, и американцы здесь встречаются? удивился Евгений Генералов. А им-то что здесь понадобилось?
Максум ничего на это не ответил, он сказал другое:
Прошу всех выйти из машины и быть осторожными. Если я махну рукой, сразу ложитесь.
Ложиться куда? не понял Алексей.
На песок, губы Максума тронула едва заметная улыбка.
Понятно, ответил за всех Никита Снегов.
Максум подошел к другим охранникам, и они о чем-то стали между собой говорить. Вскоре два охранника, взяв оружие на изготовку, отправились в сторону поселка.
Насколько я понял, пошли на разведку, больше сам себе, чем кому-либо, сказал Евгений. Интересные дела творятся в этой пустыне
Остальные охранники подошли к журналистам, окружили их и стали пристально вглядываться в даль. К охранникам присоединились и оба водителя, у них также в руках были автоматы.
Ох, сейчас что-то случится! опять же больше сам себе, чем другим, сказал Евгений. Чует мое бедное сердце! Говорила мне родная мама: не езди, сынок, в ту окаянную пустыню.
Но ничего особенного не произошло. Примерно через час вернулись оба разведчика. Максум подошел к ним, и они стали о чем-то говорить. Разговор был недолгим.
Все в порядке, сообщил Максум, подойдя к журналистам. Вчера в поселке были израильтяне и американцы. Но к вечеру они уехали. Сейчас в поселке чужих нет. Садитесь в машину.
Журналисты и охранники расселись, машины тронулись. Вскоре джипы, осторожно лавируя между камнями и скользя по каменной россыпи, спустились в поселок и остановились. Людей в поселке видно не было, лишь три старика поодаль угрюмо и недоверчиво вглядывались в пришельцев. Максум подошел к старикам и затеял с ними разговор. Вскоре он вернулся и сказал журналистам:
Все в порядке. Можете выгружать оборудование и приступать к работе. Они, он указал на стариков, сведут вас с жителями поселка. Максум помолчал и добавил: Вначале они не хотели вам помогать. Думали, что вы американцы. Но я им сказал, что вы из России. Здесь не любят американцев. А русских уважают.
Спасибо, поблагодарил Никита.
И журналисты принялись выгружать из джипа аппаратуру и готовиться к съемкам. Евгений же тем временем подошел к старикам и вежливо поздоровался с ними на арабском языке. Старики ему ответили. Между Евгением и стариками завязался разговор.
Ты знаешь наш язык, одобрительно произнес один из них. Это хорошо. Мы уважаем тех, кто знает наш язык. Американцы и израильтяне не знают нашего языка. Они хотят, чтобы мы говорили на их языке. И очень сердятся, если мы их не понимаем. Мы их не уважаем. Они плохие люди.
Я учил ваш язык целых шесть лет, сказал Евгений.
Старики в ответ удивленно покачали головами и поцокали языками.
Мы хотим снять о вас фильм, сказал Евгений.
Я знаю, что такое фильм, кивнул один из стариков. Но зачем? Что будет в вашем фильме?
Вы там будете, сказал Евгений. И другие люди, которые живут в поселке. Ваши слова там будут.
Слова о чем? спросил старик.
О вашей жизни, пояснил Евгений. Об израильтянах и американцах. О том, как вы к ним относитесь.
Мы их не уважаем, повторил старик.
Вот об этом и скажите! Пусть другие люди во всем мире услышат ваши слова. Пускай они узнают правду. Кто же еще им скажет правду, как не вы?
Зачем другим людям наша правда? спросил старик.
Ваша правда изгонит израильтян и американцев с вашей земли, ответил Евгений. Правда это тоже оружие. Разве не так?
У нас говорят: правдивое слово лучше острой сабли. Сабля может притупиться и заржаветь, а правдивое слово никогда, в раздумье произнес один из стариков.
Ну, вот видите! радостно воскликнул Евгений.
С вами женщины, сказал другой старик. Это хорошо. Это означает, что вы уважаете наши законы. Израильтяне и американцы не уважают наших законов. Они приезжают к нам без женщин. И сами хотят говорить с нашими женщинами. Так не принято. Наш закон этого не позволяет.
Одна из наших женщин также знает ваш язык, сообщил Евгений.
Она тоже учила наш язык целых шесть лет? спросил старик.
Да, ответил Евгений.
Старики опять ничего не сказали и опять удивленно покачали головами.
* * *
К исходу дня документалисты наснимали уйму всяческого материала. Были здесь и интервью, и натурные съемки. Сняли несколько разрушенных израильтянами зданий и развалины колодца, который израильтяне вместе с американцами взорвали. Они его взорвали просто так, походя, без всякой нужды. А что такое колодец в пустыне? Это источник жизни, это сама жизнь. И хорошо, что в поселке оставались еще два колодца. А если бы их не было? Да и эти колодцы в любой момент могут взорвать. И что тогда делать жителям поселка, куда им деваться вместе со скотиной? А отсюда сам собой возникает вопрос: разве можно любить того, кто взорвал твой колодец? Разве не нужно гнать со своей земли таких плохих людей?
Все пятеро журналистов готовы были снимать и вечером, но, поразмыслив, не стали. Вечером у местных жителей и без того хватает дел. Тут и уход за скотиной, и за детьми, и приготовление ужина, и прочие дела И все они делаются не то чтобы втайне, а просто лишним будет в этот случае глаз кинокамеры, и такими же лишними будут расспросы журналистов. Поэтому решили закончить съемки утром следующего дня, поблагодарить отзывчивых жителей поселка за помощь в съемках и отправиться на поиски другого поселка, а за ним и третьего, и четвертого, и пятого
Журналистов радушно накормили ужином таким же простым и незатейливым, как проста и незатейлива сама пустыня. А затем уложили спать: женщин, само собою, отдельно от мужчин.
Утром журналисты закончили съемки, погрузили аппаратуру в автомобиль и распрощались с жителями поселка. Жители дали им в дорогу еды и воды и, кроме того, сказали скупые и добрые напутственные слова, которые, если разобраться, были еще ценнее, чем еда и вода.
Таким способом документалисты в сопровождении охраны объездили еще четыре поселка, затратив на все про все пять дней. И везде примерно с тем же результатом. Вначале местные жители встречали их в штыки, но, узнав, что они не американцы и не израильтяне, распахивали, можно так сказать, свои сердца навстречу пришельцам из далекой России.
Было уже отснято немало материала, но все это был хоть и ценный, но все-таки однообразный материал. Чтобы получился фильм, да и не один фильм, нужен был еще материал, другого свойства. Например, следы недавних боев арабов с израильтянами. Ведь если шла война, то, стало быть, должны где-то остаться и ее следы. Хорошо бы их отыскать и заснять на пленку.
Да, такие места должны быть, ответил Максум на просьбу журналистов. Но я не знаю, где они. Никакой сплошной линии фронта здесь не было. К тому же эти места, скорее всего, уже занесло песком. Это же пустыня Но если на такое место мы натолкнемся, я вам об этом скажу.
На том и порешили и поехали дальше. И надо же так случиться повезло! Неожиданно они выехали на разрушенный поселок. Раньше, похоже, здесь был оазис с пальмами и колодцами, а коль так, то здесь жили люди. Конечно же, здесь жили люди! То там, то тут виднелись развалины хижин. А еще везде валялись полузанесенные песком стволы пальм, а вдобавок там и сям виднелись остовы каких-то обгоревших машин и прочих механизмов. Мертвых тел нигде видно не было: то ли их похоронили, то ли их занесло песком, то ли останки растащили звери