Едва дождавшись утра, Розенский поспешил к брату и скоро уже стоял на пороге его квартиры. Они поздоровались. Была суббота, Валерий, судя по внешнему виду, давно был на ногах, но пройти в квартиру не пригласил, а, испытующе-вопросительно глядя на него, сказал:
Так рано? Я думал, будешь попозже. Если бы пришел попозже, мы могли вместе позавтракать, но завтрак еще не готов Однако сегодня суббота нельзя ничем заниматься, в особенности важными делами, а давать деньги это очень серьезное, требующее внимательности дело. Я вчера совсем забыл, обещая тебе подарить деньги сегодня, что будет суббота, когда ничего нельзя делать. Лучше бы обещал тебе подарить двадцать рублей в воскресенье. Теперь даже не знаю, какой грех сильнее: подарить двадцать рублей сегодня, в субботу, или, дав обещание, его не выполнить перед родным человеком Валерий задумался.
Михаил даже догадался, о чем он думает, вспомнив, как однажды брат с ним делился из прочитанного в «Мишне» о правилах субботы. Тогда речь шла о том, рассуждали толкователи «Мишны», можно ли в субботу, например, давить вшей? Одни считали нельзя, поскольку вообще ничего нельзя делать руками, более того это убийство живой твари, созданной Богом. Другие считали, что можно, потому что это касалось личной гигиены, а в личной гигиене человек вынужден кое-что делать именно руками, например мыть задницу. Брат, видимо, вспоминал наставления о субботе и мучился, как поступить. К счастью, вернулся к реальности и вдруг сказал:
Миша, ты же знаешь, какие вкусные может приготовить на завтрак блинчики с творогом моя Женя. А она обещала приготовить блинчики с творогом. Давно не готовила блинчики с творогом, и сегодня я жду такой завтрак. Он снова о чём-то задумался или пытался вспомнить. Но, к сожалению, Женя еще не успела приготовить блинчики с творогом. Она только недавно встала, и ей нужно какое-то время для приготовления завтрака. Ты ведь должен понимать, что приготовление такого завтрака, как блинчики с творогом, должно занять определённое время, а кроме того
Спасибо, брат, прервал его Розенский, слушая минут десять. Я не особенно голоден. Да и не хотелось бы занимать ваше с Женей утреннее время. Опять же, сегодня суббота.
Ну, это ты напрасно! обиделся Валерий. Ты же знаешь, как мы всегда рады твоему приходу. Не так часто бываешь у нас. Я помню, приглашал тебя на майские праздники, а теперь август. Сегодня и день какой особенный и замечательный: действительно суббота! Еще День города. Одним словом, прекрасный сегодня день. И погоду обещают солнечную, небо ясное. Я сам вчера вечером в новостях зачитал сводку метеоцентра. Так что, могли бы у меня посидеть, позавтракать, тем более Женя сегодня будет готовить блинчики с творогом несмотря на субботу! Детей-то нужно покормить. Ну, а потом могли бы все вместе прогуляться по городу, как никак, а День нашего города.
Спасибо, Валера, сказал Розенский, продолжая слушать с длинными паузами профессионального радиоболтуна, не привыкшего, видимо, держать рот закрытым, а по теме «День города» его было бы теперь и вовсе не остановить, только оборвать: У меня другие планы. Мне надо кое-что поспеть сделать именно сегодня, потому и пришел к тебе.
Ах, жаль! Но я понимаю, я знаю, ты по делу Каждый должен быть «человеком слова и дела» это как заповедь Не понимаю, почему Моисей не включил такую конкретную заповедь в свои наставления Хорошая была бы заповедь для людей. Вот Женя у меня тоже человек слова и дела, она еще неделю назад сказала, что приготовит на завтрак блинчики с творогом, которые, надо заметить, не так часто готовит, но готовит изумительно и так, что ей позавидует любой шеф-повар Так вот, она обязательно приготовит сегодня на завтрак блинчики с творогом. А уж я к ним заварю исключительный чай
Возникла пауза. Валерий внимательно посмотрел на пришедшего, что-то вспоминая, но Розенский его на этот раз перебил, догадываясь, что темой может стать слышанная вечером история о чае или снова суббота, после чего можно и вовсе забыть о двадцати рублях:
Извини, Валера. Я действительно зашел по делу, а ты обещал и обещание, я знаю, всегда выполняешь Мы говорили о двадцати рублях, которые очень мне нужны.
Да, конечно! Я знаю и приготовил. Он нехотя полез в карман и вытащил маленький газетный сверток. Здесь то, о чем говорили. Можешь на всякий случай проверить, сумма купюрами по три рубля, зелёненькими, они совсем новенькие, такими нам выдавали на неделе аванс. Вышла, правда, небольшая незадача. Дело в том, что двадцать рублей купюрами по «три» дать никак нельзя. Получается что или восемнадцать, или двадцать один рубль. Но я решил, что не имею права дать меньше, чем просит брат, поэтому здесь ровно двадцать один рубль. Он продолжал держать деньги, не отдавая брату, и было совершенно понятно, что он давно приготовил эти деньги, чтобы отдать, но наговорил кучу ерунды, чтобы как-то оттянуть время или, если бы получилось, вовсе не отдавать деньги.
Розенский сам быстро забрал у него сверток с деньгами, не разворачивая, и сказал:
Спасибо, Валера. Как я могу тебя проверять. Разумеется, делать этого даже не буду. Но хочу заметить, что я запомнил рассказанную тобой историю про пачку чаю. Я сделаю все так же, как когда-то сделали наши отец и дядя, подарок в двадцать один рубль за мною.
Отходя от дома брата, Розенский развернул сверток, чтобы переложить деньги в карман пиджака. В свертке были действительно купюры достоинством в три рубля, их на ходу пересчитал: оказалось шесть, а не семь, как сказал Валерий. Он остановился и снова пересчитал, проверил сверток не забыл ли в нем каким-то образом купюру; но нет, было шесть, а не семь трояков. Он развернулся, решив было вернуться назад, подумав, что просчитался брат, ошибся нечаянно Но скривил тут же в саркастической улыбке губы и произнёс вслух: «Брат сказал, что в свертке двадцать один рубль, специально подчеркнул это, будет думать, что отдал именно двадцать один рубль». Розенский в сердцах скомкал газету и швырнул в сторону, деньги сунул в боковой карман пиджака, думая о том, что день начался и хорошо, потому что добыл-таки деньги, и плохо, потому что родной брат недодал целых три рубля.
Розенский часто думал о том, откуда у некоторых много денег, за счет которых они могут позволить себе беззаботную жизнь. Вспоминал знакомых и их знакомых, у кого водились деньги. Но и без арифметики было понятно, что получали они деньги не с официальных доходов. Поэтому Розенский, имея самые общие понятия-представления о политэкономии, глагол «заработать» даже не брал в расчет как способ иметь большие деньги, потому что в нём было корневое слово «раб», и зарабатывать своим трудом означало быть в рабстве, трудиться на кого-то; а кто в рабстве тот не может иметь много денег. «Иметь много денег, думал и делал свой вывод Розенский, можно тогда, когда на тебя работают, для этого нужно уметь обманывать работника, например, платить ему меньше, как платит государство. Таким образом, без обмана, без банального воровства, а ещё умения взять деньги там, где они есть, в особенности пользуясь властью, служебным положением, никто много денег не имел».
Хорошее настроение было испорчено Розенский вернулся домой злым. Он долго и пристально разглядывал себя в зеркале, словно актёр в театральной уборной перед выходом на сцену, пытающийся обнаружить пропущенные гримером важные детали маски-лица. Розенский любил себя: гладкую и холеную кожу, лицо с чуть отечными веками, что вовсе не свидетельствовало о болезни сердца или почек, а, наоборот, придавало лицу какой-то налет усталости и задумчивости, даже привлекательность; любил руки, мягкие и ухоженные, как у хирурга или пианиста, не знающие грубого физического труда; любил свои глаза, карие, во влажной задумчивости которых таилось то, что принято называть «чужая душа потёмки». Он тщательно побрился, долго принимал ванну, потом провожал ленивым взглядом, как сбегает в водосток мыльная вода, кружась воронкой, и прикидывал, как бы расчетливее распорядиться деньгами, полученными от брата. Как ни складывал в уме возможные расходы на закуски и блюда в ресторане, а в особенности если заказывать спиртное, получалось с большой натяжкой, и был от этого страх, что может не уложиться; а что было ужаснее всего, опозориться в первый же день с женщиной. Он решил, что в ресторан Арумову не будет приглашать, а поведет в какое-нибудь кафе, где цены ниже.
В прихожей зазвонил телефон. Розенский взял трубку и услышал голос Валерия. «Прости, Миша, причитал Валерий, я только что у себя в портмоне обнаружил лишнюю купюру в три рубля, которой не должно быть, потому что из полученного аванса отделял тебе именно семь таких купюр. Но, видимо, ошибся». «Брат, что ты такое говоришь, я еще и не разворачивал свёрток, соврал Розенский-младший. Если даже ты положил шесть купюр, а не семь, то это совсем не страшно». «Всё же мне очень жаль, продолжал Валерий, сегодня ведь суббота. В такой день сделать что-то, а еще сделать плохо вдвойне грех!» «Не отчаивайся, главное, ты меня выручил в важный для меня день, и это дорогого стоит. Тебя Бог за это вознаградит!»
Через час Розенский, одетый как для прогулки за город в тонкой вязки свитер поверх белой сорочки, джинсовые брюки и легкие туфли, прохаживался вдоль павильонов в городском парке, где только что закончились официальные мероприятия и начались гулянья. Он посмотрел на часы: стрелки показывали двенадцать; ругнул себя, что накануне не осмелился назвать ни место, ни время встречи в парке, считая, что было бы слишком навязчиво с его стороны, теперь оглядывался по сторонам, пытаясь найти Арумову. Морщина досады пролегла у него между бровей, когда подумал, нахмурившись, что пришел еще и с пустыми руками без цветов. Но успокоил себя тем, что они условились просто увидеться на городских гуляньях, это не было свидание, на которое следовало обязательно прийти хотя бы с одной розой. Он вспомнил, что было принято назначать встречи в парке у главного фонтана, и пошел к нему. Через пару минут действительно увидел Арумову на лавочке у фонтана.
День был ветреный, не по-летнему прохладный (прогноз Валерия не оправдывался); на юг, торопясь и сталкиваясь, словно убегали от кого-то, быстро плыли в большом количестве низкие облака; внезапная свежесть, вдруг возникшая в воздухе, еще вчера теплом, говорила, что где-то далеко, на севере, уже наступают холода.
Арумова была одета по погоде, в легком летнем плаще и закрытых туфлях. Подходя сбоку, Розенский понял, что, судя по тому, как она нетерпеливо поглаживала ручки лежавшей у нее на коленях замшевой сумочки, опустив низко голову, сидит здесь давно. «Оно и к лучшему, подумал Розенский. Нервничает значит ждёт».
Он подошел и поздоровался:
Вот вы где! А я вас ищу и ищу, и переживаю, и волнуюсь, вдруг вы не пришли.
Арумова вскинула на него чуть было не потухшие из-за долгого ожидания глаза и подумала: «Какой он все-таки хороший, приятный и добрый человек; но совершенно неопытный в ухаживании, не сказал, ни где должны встретится, ни во сколько». Ей сильно нравилось так думать. Ещё думала: «Какой же он искренний и бесхитростный, непосредственный Бедняжка, побегал немало, видимо, в ее поисках по парку, а парк-то большой. Но и я хороша, могла бы вчера сама сказать, где и когда встретиться Что было изображать из себя наивность при складывающихся отношениях?» Она радостно сказала, чуть солгав, потому что сидела с добрый час:
А я только присела отдохнуть, находилась, насмотрелась всего, столько впечатлений. Как прекрасно все городской управой устроено!
Стараемся, улыбнулся Розенский. Организовать такой день достаточно хлопотно и потребовало немало сил да и средств.
Понимаю. Вам тоже пришлось потрудиться?
Конечно! врал охотно и Розенский. Но ведь все для людей. Я всегда ощущаю какую-то особую прелесть в подготовке такого дня. Знаете ли, сравнил бы его, например, с суетой предновогодней.
Какое хорошее сравнение.
Но после хочется немного и отвлечься, как-то изменить обстановку.
Тогда, Михаил Львович, есть предложение: если пройти еловую аллею, за ней, как знаете, начинается чудесная березовая роща. Я ее обожаю. Лучшего места в нашем городе для отдыха, чтобы отвлечься, как вы сказали, от дел и повседневной суеты, не найти. Идём?!
И они пошли рядом, но не очень близко друг к другу, как ходят еще не объяснившиеся в любви романтические влюбленные. В роще действительно было совсем мало людей, предпочитавших шелесту листьев берез шум массового гулянья, развлечения и кулинарные пристрастия, во множестве предлагаемые в разных местах парка. Держать долго паузу молчанием было нельзя, и Розенский сказал:
У вас интересная работа! Наверное, очень нравится?
Почему так решили? сказала Арумова.
Ну, во-первых, ваша работа нужна и важна, коль она активно поддерживается государством, «Спортлото» сильно рекламируется; во-вторых, есть в ней элемент загадочности, чего нет во многих других видах деятельности, а это немаловажно, потому что всегда происходит что-то новое и интересное. Разве не так? Думаю, что есть какой-то особый секрет этой игры, чего до сих пор не понял или не знаю. Знают, наверное, те, кто выигрывает по-настоящему.
Что вы! Нет никакого секрета, есть просто везение или невезение. Если бы действительно была какая-то тайна, то разве её рано или поздно не разгадали бы люди? Но сколько умов ни билось, пытаясь раскрыть возможности выигрышей, ничего не смогли. Занимались разгадками подобных игр даже в далеком прошлом. Став директором, столкнувшись с такой пикантной темой, как игра, разумеется, я специально стала этим интересоваться, обращалась к очень знающим и осведомленным товарищам. Как мне стало известно из очень подробных экскурсов в историю игр, этим, оказывается, занимались даже выдающиеся математики, которые, как и все люди, имели слабости к тем же играм. Со слов наших методистов знаю, что ещё в XVI и XVII веках были написаны трактаты под такими названиями, как «Об азартных играх», «О расчётах в азартных играх». Авторами их были выдающиеся люди, например Гюйгенс, ученик великого Декарта, заложивший основы современной алгебры; швейцарец Бернулли тоже что-то вроде этого высказался, когда создавал теорию вероятности. Доказали они лишь одно на всё воля случая. Впрочем, это отдельная тема, которую продолжают обсуждать и теперь. Сама я давно перестала играть и больше не хочется. Ну, а работа в «Спорлото» это обычное рутинное дело. Каждую неделю одно и то же. Я имею в виду организацию по обработке билетов, их хранение до и после розыгрыша лотереи, который проводится в центре в Москве.
Она говорила примерно то же, что Розенский слышал от Пивнева.
Все ж таки это необычное предприятие, которому совсем не жаль посвятить время, сказал Розенский.
Может быть, ответила Арумова. В любом случае это работа, которую следует делать, коль она, как вы говорите, важна и нужна. Ваша работа, считаю, еще более нужна, потому что вы поддерживаете таланты, кого-то только начинающего в спорте, кого-то за уже достигнутые успехи в спорте. Мне очень приятно видеть молодых и здоровых людей, увлекающихся спортом и физкультурой. Ведь они будущее наше.
Это да! пафосно воскликнул Розенский. В нем взыграла почти ребячья шаловливость. Я по должности обязан быть примером молодежи, доказывать и показывать, что не просто чиновник с инструкциями, планами работы и проверками, а вполне себе соответствую тому, что называется «здоровый дух в здоровом теле», переиначил он известную поговорку.
Он вдруг сошёл с дорожки к дереву, подпрыгнул, ухватившись обеими руками за низко повисший сук, и стал уверенно подтягиваться, демонстрируя неплохую физическую форму. Подтянулся не менее двадцати раз, порозовел в результате этой мальчишеской, но какой-то трогательно-притягательной, выходки.
Браво! теперь настал черед восклицать Арумовой, которая рядом с ним вдруг почувствовала себя словно на десяток лет моложе. Право, не ожидала, но восхищена увиденным. Впечатляет!