хочет наставник. В такую минуту Костя, как любовно мы
его звали, мог и врезать, а поскольку был слеп, попадал
куда попало, а поскольку был ужасно костляв, было очень
больно! Но я не помню, чтобы кто-то хоть раз по этому
поводу жаловался.
По-моему, в 1960-м, напротив, через улицу от нашего дома началось строительство пивнушки. Довольно
быстро строители выгнали коробку одноэтажного здания
и на два, или даже три года бросили стройку.
Наше поколение любимыми играми почитало игры
в войну и вот уже недостроенная коробка крепость, крышка от бака, где мать кипятила бельё щит, палка в
руке меч! Всё вместе воин, защитник Отечества!
Как же мы сражались! Царапины и нехилые раны и
ссадины, даже шрамы, постоянно украшали наши руки и
даже лица, что побуждало наших матерей запрещать нам
игры в войну, прятать крышки от выварок, даже лупить
своих чад напрасно! Мы упорно воевали, делясь на
дружины между собой, ходили на соседние улицы и даже
на соседние посёлки, приглашали тамошних пацанов с
нами сразиться. И они, вооружённые самодельными де-ревянными саблями и мечами, приходили штурмовать
нашу крепость, потом мы ходили брать их крепости, благо строилось тогда много на наших шахтёрских посёлках, и недостатка в крепостях не было!
Помню, защищал я одно из окон нашей крепости, в
ожидании штурма пацанами с улицы Ульяны Громовой, и двоюродный брат моей будущей жены, Цедрик Сергей, тяжёлым деревянным мечом так ударил меня по голове, что я потерял сознание. Причём удар был нанесён в момент, когда я высунул голову в окно оглядеть подходы к
62
нему, а не в открытом бою, что было совсем против заранее обговоренных правил.
Но, на войне, как на войне!! Хотя было обидно до
соплей!
А сколько мячей мы в лохмотья стёрли об стены, когда играли в футбол в будущем пивном зале!
Ведь в те времена не то что компьютеров, телевизо-ров в домах наших родителей не было, и развлечения мы
либо придумывали сами, либо взрослые вспоминали какие-то игры своего детства, и мы их применяли в своей
ребячьей практике.
Помню, была игра с крышечками от пивных буты-лок. Мы собирали эти крышечки, загибали камнем или
молотком их рифлёные края вовнутрь. Получался этакий
кругляш величиной с пятикопеечную монету. Из кругло-го плоского камня, или из свинца изготавливалась бита
диаметром раза в два-три больше, чем эти кругляши и
игра начиналась.
В игре участвовали человек пять и более. Кругляши
устанавливались друг на друга блестящей стороной кверху. Каждый игрок ставил один кругляш. Отмерялось пять
шагов от этой стопки, и игроки по очереди метали в стопку кругляшей свои биты. Если битой никто стопку не сби-вал, определялось чья бита ближе всего к стопке и её хозяин битой шлёпал по стопке кругляшей. Те кругляши, которые после удара падали кверху загнутой стороной, считались выигранными и становились собственностью
хозяина биты. Биток бил подряд до тех пор, пока либо не
выигрывал все кругляши на кону, либо удар был холо-стым, и ни один кругляш кверху загнутой стороной не
выпадал. Тогда начинал молотить оставшиеся в кону
кругляши очередной игрок, чья бита после метания была
следующей по расстоянию.
Так ставили 10-15 конов по одной фишке каждый
игрок и, наконец, подводился итог.
Занявшего последнее место ставили раком, а пред-последнего брали вчетвером за руки-ноги, раскачивали
63
его тело как следует, и его задом били в зад стоящего раком аутсайдера игры. От удачного удара проигравший
под гогот собравшихся скакал сколько-то метров на четвереньках, и долго потом потирал свою ушибленную по-пу, а тот, задом которого удар наносился, просто растирал
синяк на своём заду.
Но однажды случился казус, после которого мы эту
игру забросили.
Был в нашей ребячьей компании паренёк Витя Са-лов. Естественно, что уличное погоняло его было Сало. Да
и комплекция его эту кликуху вполне оправдывала. Как-то раз в этой игре он оказался предпоследним.
Дело было летом, на каждом из нас из одежды были
только трусы. И вот финальная часть игры. Кто-то встал
раком, а Витю мы хорошо раскачали и красиво врезали
его задом в зад проигравшего. Тот полетел от удара как
ракета под общий хохот, а вот Витя, опущенный на землю, признаков жизни не подавал. Мы остолбенели и уже
хотели бежать за кем-то их взрослых, как он застонал и
зашевелился. С трудом он поднялся на ноги и спустил
свои трусы, под которыми мы увидели его опухлые и си-ние от удара яйца. Оказалось, что у него была какой-то
необычно длинной форма мошонки, и в момент удара его
бедные яйца попали в аккурат в зону соударения задов, и
Витя заполучил страшный болевой шок.
Ещё вспоминается эпизод с мотовелосипедом моего
двоюродного брата Елисея, одного из четверых сыновей
тётушки Матрёны, моего крёстного отца.
Не помню, в каком году он сбежал из Вологодчины, но знаю, что какое-то время жил в нашем доме, из нашего дома его забрали в тюрьму за то, что с голодухи они с
соседом Гришей Акулиничевым тёмною осеннею ночкой
выкопали на поле прилегающего к посёлку совхоза мешок картошки. Сколько лет потом они с Гришей строили
Волго-Донской канал, я не помню, но вернувшись из
тюряги, Елисей «взялся за ум», как говорила моя мать, 64
женился и скоро зажил своим хозяйством. Гришка же, его подельник, так и остался придурком на всю жизнь.
Так вот, однажды Елисей приехал к нам в гости
похвастаться своим новеньким велосипедом с моторчи-ком. Тогда это было ещё большой редкостью и его, очевидно, распирало от гордости за своё столь ценное приобретение.
Не знаю как, но мне удалось уговорить своего крёстного дать мне прокатиться. Помню, он долго мялся и от-некивался, но всё же уступил моим мольбам.
Мне же не терпелось появиться на таком крутом аппарате перед своими пацанами, которые, я знал, в это
время играли в футбол на поляне за углом.
Елисей долго меня инструктировал, прежде чем я
поехал. Я бы ни за что не получил его детище, если б он
не знал, что я свободно к тому времени управлялся с мотоциклом. Я поклялся быть предельно аккуратным и
внимательным и, наконец, поехал.
Очень быстро я почувствовал себя за рулём мотика
уверенно и решил, что пора удивить своих корешей. Я
выехал на поляну, где они играли в футбол, дал газу до
отказу, поставил ноги на руль, четыре пальца обеих рук
засунул в рот и засвистел! Свист в четыре пальца я освоил буквально на днях!
Естественно вся братия уставилась на меня, а я упи-вался славою, глядя на их открытые рты!..
Откуда взялся этот кирпич в траве?!
Когда я очухался, кореша мои держались за животы, катаясь по полю!
А когда я поднял из травы Елисеево сокровище-
мне ужасно расхотелось тащиться домой, аж тошнота к
горлу подступила.
Восьмёрка на переднем колесе была такая, что коле-со не могло крутиться, и велосипед я всё-таки вынужден
был тащить волоком.
От жесточайшей порки меня спасло только то, что я
сам был весь в крови и мать грудью встала между мною и
65
разгневанными батей и Елисеем, попрекая их тем, что
дитё чуть не убился на их долбаном велосипеде!
Я не помню, когда в нашем доме появилась дочь Арсения Ефимовича, Надежда, тоже сбежавшая из деревни
в город, как и многие её сверстники тех лихих времён.
Надо сказать, что наш дом в какой-то мере был перева-лочной базой для многих из родни отца, кто сбегал из деревень Вологодчины.
Помню, что я испытывал странные чувства оттого
что мне, уже подросшему пацану, пришлось с молодой
девкой спать на одной кровати другого места в доме
просто не было. Правда это длилось недолго, Надежда
тоже, видимо, чувствовала себя не в своей тарелке от такого соседства и нашли какое-то другое решение. Но вот
мои смятенные чувства я припоминаю: я догадывался, что с молодкой, горячо сопящей рядом, что-то надо делать, но вот что?! я тогда ещё не знал!
Не помню, когда появился в нашем классе новичок
по имени Игорь, запомнилось, что отец его был военный, что их дом, когда я туда попал однажды, был на порядок
богаче нашего, что его мать, узнав кто мои родители, препротивно скривилась не ровня!
Но больше всего меня поразило обилие игрушек и
разных игр в их доме. Особенный восторг мой вызвал
настольный новенький футбол, в который мы с Игорем
резались до тех пор, пока его мамаша решительно не по-гнала меня прочь, дав понять, что больше мне у них же-лательно не появляться.
Подозреваю, была весна 1960-го.
Скоро в поселковом магазине я увидел в продаже
точно такой футбол, на который я так запал в доме Игоря.
У меня аж заныло внутри от желания им обладать!
Но стоила игра целых сорок пять рублей сумма для
меня недостижимая! Да и родители, я чётко это знал, не
дадут мне денег на такую игрушку.
66
Однако какое-то нездоровое желание ИМЕТЬ! меня
просто изводило, и я стал думать!
Очень скоро я вспомнил, что видел, как недавно
Надежда убирала в свой чемодан какие-то купюры. Когда
я в чемодан, пересилив сомнения и страх, всё же залез, там нашлось ровно 50 рублей то, что надо! Сомневался
я недолго куплю, думал, игру, а когда родители увидят
какая она классная, они меня поймут, или выкручусь как-то ещё.
И вот полсотня у меня в кармане, я лечу в магазин
и.. о, горе! игра продана и больше таких нету!
Удручённый неудачей, я раздумываю что же делать?
По времени отец уже должен быть дома, а объясняться с
ним мне хотелось меньше всего. Да и мать с Надькой вряд
ли меня поймут правильно!
Откуда взялось решение, которое я немедленно стал
реализовывать, ума не приложу!
Тем не менее, я пошёл в продуктовый магазин, накупил примерно на половину денег разных конфет и, с
приличных размеров кульком, прибыл на знакомый пустырь, где всегда хоть кто-то из пацанов, да был. Там, к
великой радости корешей, я всех их стал угощать конфе-тами.
Мало того, когда конфеты закончились, я вдруг
офилантропел в упор и стал, не более и не менее как, раз-брасывать остатки денег вокруг себя, с удовольствием
наблюдая, как кореша мои в драку подбирают деньги с
земли и запихивают их в свои карманы. Совершенно не
помню своих чувств в это время может это было отчая-ние перед лицом неминуемой расплаты?! А расплата бы-ла гораздо ближе, чем я мог себе представить!
Какая-то знакомая матери тётка проходила мимо, всё видела, зашла к нам домой и вопросила, когда же мы
так успели разбогатеть?
Когда маманя ущучила в чём соль вопроса, она ры-сью прибыла на пустырь, но было поздно братва, отя-гощённая добычей, разбежалась по домам! Я же, больно
67
ведомый за ухо, был доставлен домой, где меня ждал от-цовский допрос с пристрастием и последующая экзеку-ция, которую в подробностях помню до сих пор, и за которую до сих пор благодарен бате, поскольку крут он был, но справедлив и никогда после наказания, что я пережил
тогда, у меня даже в мыслях не было посягнуть на чужое.
Отец поставил меня спиной к стене, взял в руки
шомпол от нашей малокалиберной винтовки и сел на та-бурет напротив меня. Затем он заставил меня раскинуть в
стороны руки и держать их на уровне плеч. Как только
руки мои от усталости опускались ниже уровня плеч, следовал удар шомполом по рукам, и я немедленно задирал
их как надо!
К концу экзекуции на каждой моей руке красовалось
по нескольку кровавых рубцов, а руки стали мне казаться
пудовыми гирями и, в конце концов, я был просто не в
состоянии держать их как надо. Что было потом, странно, но в памяти не сохранилось: было ли какое-то продолжение, или на этом наказание закончилось? Да и не важно.
Главное, будто вчера, помнится то, о чём я поведал.
Кстати, вспомнился ещё один урок, касающийся по-сягательства на чужое.
Было это гораздо раньше, видимо, в начальных
классах.
Я упоминал, что одним из любимейших развлечений моего детства были вылазки в балки, в степь. Чем мы
только не развлекались там. Мы пытались водой выли-вать сусликов из их нор. Мы изготавливали из смолы ло-вушки на ниточках для ловли пауков из их норок. Мы
охотились с рогатками на всякую птичью мелочь и, если
удавалось что-то добыть, разводили костёр и поджарива-ли себе еду. Мы не упускали возможности залезть в чу-жой сад за яблоками или виноградом под осень.
И вот одна из историй про виноград.
Как-то с компанией корешей мы под вечер забра-лись в виноградник, что находился как-то на отшибе, в
68
степи, неподалёку от излюбленного нами сада деда Под-горного. А любили мы этот сад за определённую доступ-ность: сам дед был уже дряхлым стариком, охранять сад
от набегов пацанвы уже толком не мог и полагался на
своих собак, которые, надо сказать, служебным рвением
не отличались и чаще отлёживались где-нибудь в тенёч-ке.
Виноградник же неподалёку охранялся мужичком с
ружьём, мы слышали, что соли в зад некоторые ребятки
уже заполучили, но тем интереснее было мужика пере-хитрить.
Наши навыки в играх в войну очень нам помогали в
наших набегах на чужие сады, вот и в этот раз мы уже
уползали из виноградника с полными пазухами виногра-да и были вне досягаемости сторожа, когда он вспопа-шился, побежал вдогонку, даже стрельнул разок. Это
лишь придало нашей операции больше интересу и даже
восторга!
В приподнятом, даже восторженном состоянии я, добытчик, прибыл пред мамины очи!
Как же я изумился, помню, кода вместо поощрения
моих почти героических действий, маманя крепенько мне
накостыляла и велела тащить добычу туда, где взял!
Легко сказать! Уже поздний вечер, густые сумерки! До
виноградника топать километров пять! Но, главное, как
показаться на глаза тому мужику с ружьём?! Ведь мы такое ему кричали, когда отбежали на безопасное расстояние, и он всё это слышал, потому что мы слышали, как он
то же самое кричал нам в ответ и грозился оторвать нам и
головы и всё остальное!
Но мать настаивала, и я пошёл. Конечно же, я дошёл
до знакомого пустыря, где как всегда играли пацаны, мы
дружненько слопали весь виноград, я присоединился к их
играм и явился домой только после того, как по моим понятиям, вышло время на мой путь до виноградника и обратно.
69
Когда я учился в 5-м или 6-м, моих сверстников захватил бум на поджигняки. Это были самодельные огне-стрельные пистолеты. Технология их изготовления была
весьма проста. Отыскивалась стальная трубка с внутрен-ним диаметром около7-ми 12-ти миллиметров, один её
конец заплющивался и загибался по рукояти из дерева.
Сбоку трубки делался пропил её стенки чуть-чуть не
насквозь и вблизи заплющенного участка. Остаток стенки
трубки в месте пропила прокалывался иглой получалось запальное отверстие. Трубка-ствол приматывалась к
рукояти, вырезанной как пистолет, изолентой оружие
готово! Далее стволик набивался серой, соскобленной со
спичек, или засыпался порохом, кто мог себе это позво-лить, на заряд ложился пыж, обычно из бумаги, сверх
пыжа можно было сыпнуть дроби, или просто мелких ка-мушков оружие готово для выстрела! Остаётся к за-пальному отверстию поднести огоньи. А вот дальше
случалось всякое. Были придурки, которые считали, что
опасно заряжать много дроби, а вот пороху сыпь сколь
хочешь, и такие расплачивались иной раз искалеченны-ми руками и даже вышибленными глазами. Меня судьба
тоже не обделила весьма опасным приключением с под-жигняком, который я долго и тщательно мастерил, и который немедленно утопил в нашей уборной сразу после