Дкачев искренне считал, что кубанский чернозем нужен москвичам только ради спекуляций и грабежа. Он был уверен, что контроль над самыми плодородными землями в мире нужен «серым чиновникам» исключительно для перепродажи. Дкачев не верил, что хозяин, сидящий в Москве, а тем более на Кипре или в Вашингтоне, будет заботиться о земле так, как настоящий казак.
Сюда на берег Кубани двести лет назад пришли, в том числе и его, Александра Николаевича предки, освоили и подняли этот чудесный чернозем. Именно они построили здесь сотни станиц, посадили сады и виноградники и даже, несмотря на 70-летие советской власти, не растеряли чувство хозяина. «А теперь, что же, я, потомственный казак, возьми да и отдай этим временщикам все?! Не бывать этому. Не дам превратить пашню в пустыню», много раз про себя повторял Дкачев.
После этой истории с пистолетом дела в регионе, казалось, пошли в гору. Энергия южного губернатора, помноженная на неограниченную поддержку федеральных властей, творили чудеса в регионе. Инвесторы строили заводы, фабрики и агрофермы, оживала курортная отрасль. А когда вдруг в главном курорте страны решили провести зимние Олимпийские игры, то деньги вообще потекли рекой. Ранее считавшийся глубокой провинцией Южный край в короткий срок догнал Москву и Петербург по инвестиционной привлекательности, и в чем-то даже опережал обе столицы. Например, на жителя столицы края приходилось больше торговых площадей, чем на жителя Москвы.
Дела шли прекрасно. Дкачев все больше входил во власть и уже, порой, с усмешкой вспоминал уходившую в прошлое историю с простреленной ногой. Теперь он был накоротке с самим Президентом и большинством министров, и мог решить любой хозяйственный вопрос в свою пользу в любом федеральном министерстве. Ведь успех он заразен, и министры каждый в отдельности уже не могли спорить с преуспевающим и влиятельным губернатором самого лучшего региона России. Наоборот, многие, понимая всю быстротечность жизни, старались сдружиться с всесильным хозяином юга и подготовить себе запасной аэродром в его регионе.
Ведь куда приятнее выйдя в отставку прозябать не в московской квартире (пусть даже 300-метровой), а в благоустроенной станице на берегу теплого моря. Далеко не каждый чиновник, уйдя со службы, был авантюристом и миллионером, как гласила народная молва. Заработать на безбедную жизнь за границей смогли только единицы.
Глава 9
Трагедия в станице Хмелевской, где местные бандиты среди бела дня убили 14 человек, стала потрясением для всей страны. Самого Дкачева это привело в состояние шока и потери чувства реальности.
Жесткий, волевой, решительный и смелый, но он никогда не мог бы даже предположить, что для решения вопросов дележа собственности можно безжалостно убивать и сжигать маленьких детей. Решать вопросы с взрослыми мужчинами, способными постоять за себя да, это нормально. Но убивать поголовно всех, не щадя даже младенцев это было выше понимания губернатора.
«Какая чудовищная глупостьЗачемКто эти люди», первой реакцией Александра Николаевича была растерянность.
Конечно, он не подал виду, были созданы комиссии, проведены выездные совещания, полетели с должностей милицейские генералы и прочая мелочь. Преступников задержали, и они ждали суда. Оказалось, что эта банда орудовала в станице чуть ли не пять лет. Кто-то пустил слух, что якобы, ее покрывал сам губернатор.
Дкачев морщился, читая статьи про это в разных СМИ, но поделать ничего не мог. Его «прикормленные» газеты и телевидение, конечно, всячески старались обелить губернатора, но новости были слишком чудовищны, чтобы не стать достоянием населения всей страны. Народ требовал отставки Дкачева, допустившего существование банды убийц.
Следствие прямо в станице Хмелевской вели люди из Москвы, и к ним потекли жалобщики со всего региона. Почти сразу выяснилось что такие «банды и бандочки» есть чуть ли не в каждом районе региона. Репутация у Александра Николаевича ухудшилась еще больше.
Конечно, в высоких кабинетах Москвы его по-прежнему принимали с распростертыми объятиями, сочувственно кивали головой, выражали соболезнования событиям в Хмелевской. Но некоторые господа стали в кулуарах говорить о нем, как о «сбитом летчике», дни которого во власти сочтены. Дело было настолько громким, что Дкачеву пришлось отчитываться перед самим ВВП.
Встреча с всесильным Владимиром Владимировичем прошла, как это принято говорить по телевизору, в «конструктивном диалоге». Обсудили понятные вопросы помощи родственникам погибших, необходимости «найти и обезвредить» все нити и тому подобные темы. Только в глазах у премьера все время мерцал необычный и тревожащий Дкачева огонек. «Ведь надо же, сказал вдруг в конце беседы ВВП, эти выродки ТОЖЕ за землю бились». Он помолчал, а Дкачев от этого «ТОЖЕ» внутренне похолодел. «Берегите ногу, Александр Николаевич», добил он, и, не попрощавшись, первым покинул свою собственную комнату переговоров.
Дкачева проводил невозмутимый референт, которого, тот, впрочем, и не заметил. Но, скорее всего, губернатор не узнал бы в нем того офицера, на глазах у которого он несколько лет назад прострелил себе ногу.
А дома, в здании правительства региона Александра Николаевича ждало еще одно потрясение. Вечером к нему в кабинет зашел мертвенно бледный вице-губернатор, отвечающий за внутреннюю политику, и молча положил на стол флешку. Ничего не спрашивая, Дкачев вставил ее в компьютер. На мониторе появилась запись какого-то праздника в дорогом ресторане, на которой Александр Николаевич узнал себя. А рядом с ним сидел о Ужас.главный Хмелевской убийца, глава банды нелюдей, выродок и чудовище. «Она настоящая», почти прошептал вице-губернатор и, поперхнувшись, стал пить из стакана воду. «Мне ее в службе безопасности государства дали», наконец договорил он.
Дкачев и сам уже понял, что запись настоящая. Сделана она была, правда, много лет назад, когда он для поддержки своего авторитета встречался со многими нужными людьми. Ходил на семейные торжества, свадьбы, крещения детей. Вот и эту вечеринку Александру Николаевичу презентовали, как день рождения крупного фермера, где соберутся самые уважаемые люди района. Пили кубанские вина, плясали, пели песни: хорошо посидели. И вот на тебе оказывается теперь Дкачев и жестокий убийца лучшие друзья. Что-то объяснять бесполезно. Если это видео покажут по центральным телеканалам, а если оно туда попадет, то обязательно покажут, то Дкачев не просто погиб он опозорен на всю жизнь, опозорены его дети и внуки. И он для всех станет соучастником банды убийц! Здесь никакие миллионы не помогут, чтобы откупиться от следствия.
Александру Николаевичу самому было противно представить себя хоть как-то замешанным в истории с Хмелевским убийством. Это было чудовищное преступление, ни при каких обстоятельствах сам Дкачев не принял бы участия ни в чем похожем, какие бы дивиденды это не сулило. Отсудить собственность при помощи подкупа судей, сжульничать при оценке земли, подделать реестр акционеров это все было в русле времени и вполне приемлемо. Но убивать стариков и детей Бррррни за что!
Кроме того, Александр Николаевич хорошо усвоил историю с опальным олигархом, Михаилом Борисовичем, который уже лет десять гнил в тюрьме. Тот тоже считал себя когда-то всесильным и позволил себе спорить с первыми лицами государства. Теперь, чтобы успокоить раздраженное чиновничьим беспределом общество, кремлевские власти могут легко пожертвовать и им, губернатором Кубани. Тем более, что случай такой подходящий, и сам Владимир Владимирович в курсе истории с простреленной ногой. А значит, все это не случайно. «Все это не случайно», эта эхом отдающаяся в голове фраза преследовала Дкачева потом несколько недель.
На другой день, не вынесший напряжения, от сердечного приступа умер преданный Дкачеву вице-губернатор. Это был лучший друг Александра Николаевича, настоящий соратник и верный товарищ. А еще через два дня Александр Николаевич продал по кадастровой стоимости почти всю свою землю, агрофермы и перерабатывающие кооперативы какой-то кипрской компании. Ее представитель приехал к Дкачеву прямо домой вместе с нотариусом.
Уговаривать Дкачева больше не пришлось ему с соболезнованиями о смерти друга вице-губернатора позвонил сам Владимир Владимирович. «Берегите ногу, старые раны могут открываться, и вы не сможете больше так неосторожно выбирать себе компанию за столом», сказал он, «Завтра к вам приедет представитель иностранных инвесторов, постарайтесь не упустить выгодную для вашего региона и для вас лично сделку. Пора вам оставить свои заботы о земле в вашем регионе достойным преемникам, а вас я буду рекомендовать на должность вице-премьера страны», закончил ВВП разговор.
Дкачев сразу со всем согласился. Такой оборот событий означал, что если он уступит землю, то история с его застольем никогда не всплывет вице-премьером России не могут назначить человека замешенного в убийствах людей. Да и отняли не все деньги была уплачены. Дкачеву даже оставили в собственности агрокомплекс, где он когда-то начинал свою карьеру. Но тысячи гектар пахотного чернозема родной казачьей земли были проданы неизвестной кипрской компании.
При этом покупатели попросили Дкачева не афишировать сделку, не сообщать о ней менеджерам и сотрудникам предприятий и вообще делать вид, что все по-прежнему принадлежит ему.
Это Александру Николаевичу очень понравилось, так как позволило сохранить лицо и репутацию не только высшего регионального чиновника, но и настоящего хозяина, что было важнее. Правда, прибыль от деятельности своих, теперь уже бывших предприятий, приходилось отдавать.
Глава 10
Расчеты показали ВВП, что денег от продажи оставшихся в стране природных ресурсов, на реформы уже не хватит. Даже если начать их тратить на благоустройство всей огромной страны, то население этого не заметит. Кажущиеся при подсчетах огромными суммами миллиарды долларов при дележе на нужды всех регионов растворялись, как капля вина в стакане воды. «Размазывать» деньги по всей территории не имело смысла. «А значит, надо хотя бы в одном месте наладить нормальную жизнь», вздыхал Владимир Владимирович, проводя свои расчеты. Как и все люди, он особо не верил в собственную смерть и собирался жить вечно.
Конец эпохи нефтяных доходов означал начало затяжного кризиса в стране и во всем мире. При слабой экономике страну, скорее всего, ждал голод. Времени проводить реформы, уже не было. Оказалось, что для них нужны не только деньги и воля руководства страны, но и желание всего народа. А с этим, как уже не раз убеждался ВВП, была самая большая проблема.
Была надежда, что эволюционным путем, живя пока на нефтяные деньги, удалось бы за двадцать-тридцать лет вырастить новые поколения управленцев, рабочих, учителей, врачей, чиновников, военных, фермеров. То есть, фактически воспитать заново народ. Но, как оказалось, времени на это не оставалось.
И выход Владимиру Владимировичу виделся только один создания региональных промышленных или сельскохозяйственных кластеров, распределенных согласно имеющимся на территориях ресурсам. И уже не важно, кто там будет работать местное спивающееся население или мигранты из стран Ближнего Востока.
Важно было не допустить вымирания населенных пунктов, как это произошло со многими деревнями в глубинке. Надо чтобы города жили, чтоб не сбылось проклятье «быть здесь пусту». Ведь тогда он, ВВП, его семья и близкие окажутся в окружении врагов, которым не преминут захватить русские города «когда все начнется». «А с восточными баями шутки могут быть плохи, это вам не наши русские добряки», так рассуждал Владимир Владимирович, подписывая очередной указ об увеличении квот на иностранную рабочую силу.
В его голове созрел очередной план спасения России. Хотя, теперь, стало ясно ему, название страны особого значения не имело. Важно было сохранить, во-первых, возможность влияния на территории страны, а во-вторых, не допустить никаких революционных событий. «Всегда важна эволюция, а не революция», главный принцип, унаследованный ВВП из бурных 90-х годов 20 века.
Под постепенным развитием государства ВВП ранее понимал выстраивание эффективной системы управления им, а затем перевоспитание народа. Однако, теперь, когда нефть была на исходе и доходы государства могли сократиться до минимума, важно было просто населить пустеющие земли неравнодушными людьми с трезвым расчетливым разумом. Поэтому ВВП и дал зеленый свет мигрантам из бедных Азиатских стран.
Однако, Владимир Владимирович понимал, что если среди простого люда мигрантов будут терпеть, то в правящую элиту некоренному населению попасть очень сложно. Но именно на том, что мигранты постепенно станут тут своими, и строился его расчет. Надо было заставить приезжих азиатов считать эту страну своей собственной. Только тогда они смогут противостоять усиливающемуся нажиму американского государства и сочувствующих ему стран. Земля, семья и дом для азиатов намного более священные понятия, чем для вымирающего российского мужика.
Но опасения Владимира Владимиовича оказались напрасными исконно русские элиты особо не ревновали к усиливающемуся влиянию мигрантов. Объяснение простое богатые русские уступали им свои места в разоренной стране, а сами переезжали с семьями в теплые страны Европы и американского государства. «Эволюция, однако», усмехался Владимир Владимирович, глядя в отчеты правительства о выводе из России ежегодно миллиардов долларов.
Правда, оставались еще сотни тысяч состоятельных россиян, которым ехать было некуда и не зачем. Да и сам ВВП не рассматривал даже возможности бегства из страны, которая скоро станет нищей. Беглецы его статуса очень скоро становились узниками тех стран, которые могли их приютить. Этот вариант Владимира Владимировича категорически не устраивал. Он привык быть первым и хотел им остаться навсегда.
Глава 11
Дмитрий Анатольевич Зайцев, в наглухо черном костюме, но в белоснежной рубашке без галстука, шел во главе похоронной процессии. Он так и не мог пока понять, к чему вся эта история со специальной комиссией по похоронам ВВП. Рядом с ним шли первые сановники империи. Большинство молчало, лишь некоторые тихо переговаривались, при этом все время учтиво оглядываясь. Впрочем, на них никто не обращал внимания. Было решено обойтись без народных шествий. Отношение к безвременно усопшему Владимиру Владимировичу в народе было разное, и его похороны могли использовать для провокационных действий. Конечно, спецслужбы и полиция вполне могли обеспечить на похоронах железный порядок, даже если бы пришла половина Москвы. Только никакого смысла в организации народного горя не было, и циничные чиновники сразу решили, что достаточно просто устроить телетрансляцию из Кремлевского дворца, где в течение суток стоял гроб лидера нации.
К телу допускали только высших чиновников и членов их семей. Всего набралось около шести тысячи человек, как раз достаточно, чтобы прощание не выглядело безлюдным, но и чтобы не было толпы.
Сам Зайцев к гробу пока не подходил и покойника не видел. Он и при жизни всегда с трепетом относился к Владимиру Владимировичу, даже когда сам был формально его начальником Президентом страны. А теперь, когда друг и наставник умер и был уже причислен к лику святых, то Зайцев чувствовал к ВВП вообще почти благоговейный ужас.