Денис Младший
До края. Пролог
Глава I
«I shut my eyes and turnd them on my heart.
As a man calls for wine before he fights,
I askd one draught of earlier, happier sights,
Ere fitly I could hope to play my part.
Think first, fight afterwards the soldiers art:
One taste of the old time sets all to rights.»
Роберт Браунинг. «Чайльд-Роланд до Тёмной Башни дошёл».
Как дивный оазис, в пустыне жёлтых колосьев стоял городок, и дом там один из многих. Провинциальные города не отличались богатством, да и бедности местные люди не знали, хотя ни у кого из светских и не повернулся бы язык назвать это хаотичное скопище низкорослых изб городом. Пекатум так называли город стоял на длинной реке. Здесь не проходили торговые пути, и спросом русло Чёщуйки не пользовалось. Она ответвлялась от общей системы рек далеко на востоке и одиноко вилась на картах, словно аппендицит Кодиматриса.
Всё же Пекатум был типичным провинциальным поселением, которое, в силу особой политики империи, выживало само по себе. Фермеры трудились на обширных полях, принадлежавших только им; наги, что здесь не были скованы чьим-либо управлением, спокойно плодились и разводили скот. И изредка показывались на реке паруса, украшенные государственным гербом, армейских судов, что короткой вереницей плыли на запад и никогда обратно.
Сотни лет здесь всё оставалось так. Одно поколение сменялось другим, король менялся на императора, шли войны, а перманентный Пекатум плыл сквозь время. Тридцать или около того лет назад, когда империя только окрепла, в маленьком городе появился новый дом новая семья. Незаметно это, конечно, не прошло, но иностранцы быстро прижились и стали почти местными. Их фамилия была на слуху, отца уважали, мать любили, а в их детях души не чаяли. Маленький Эрик подрастал в их доме одном из многих.
На реке в этот день, в этот знойный и, вероятно, последний такой день Теплыни, плескались полуголые мальчишки. Кто-то из них встал на камень посреди быстрины и начал артистично жестикулировать, объясняя правила игры. Другой, смуглый, подкрался сзади и сбил его со словами: «Я титан, уа-а-а-ар!».
Мы играем в солдат, а не в титанов, Кевин! крикнул кто-то, защищаясь от брызг.
Главный встал и крикнул:
Да! Мы попали в крушение!
А где тогда наш корабль? возмутился смуглый.
Попал в крушение тебе же сказали! пояснили ему.
Ну, без корабля мы не можем, упрямился Кевин.
Не нравится игра иди к Эрику! пихнул его кто-то.
Маленький блондин сидел поодаль, в тени молодой берёзы. Он потерянно уставился в чистое небо над полями, где плыла пара скромных облаков. Мальчик выглядел одиноко, как зверь, отставший от стаи, и только на лице его застыла непонятная улыбка. Какая-то заплутавшая пчела присела к нему на щёку. Эрик вздрогнул, подпрыгнул и стал отчаянно отмахиваться от врага. С облегчением вздохнув, он огляделся, будто придя в себя. Яркое солнце так его усыпляло, как и компания этих детей, которые, благо, уже сами забыли о его существовании. Эрик, подумал, что ему надо идти идти в тень, а с тенью у него ассоциировалось только одно место.
Он побежал от реки и взобрался к городской изгороди. Раскинув руки, он стал бегом обходить город, забежал в поле и понёсся сквозь высокие колосья. Сухая земля колола пятки, сварга щекотала руки мальчику. С востока подул освежающий ветер, стремясь захватить мальчика с собой. Эрик встал, подставив потокам воздуха лицо, и длинные золотистые волосы взволновались на ветру. Мальчик думал, как прелестен ветер, его восхищало, что всё преклоняется перед ним и сварга, и деревья и люди, если ураган а высокие недостижимые облака, кажущиеся огромными небесными китами, летят, куда ветру вздумается, быстро-быстро.
Когда Эрик вошёл в город, он попал в засаду. Враг, несмотря на свои титанические размеры, смог подкрасться сзади, скрывая свою тень, и схватить Эрика. Болтаясь в воздухе, он не мог ничего сделать только кричал, не зная спасения. Затем вражеские когти впились ему под рёбра, и Эрик захихикал. Когда он наконец-то оказался на земле, упал и начал яростно отбиваться ногами.
Ну тихо-тихо! улыбаясь, над ним наклонился старший брат.
Я ещё не проиграл! воинственно вскричал Эрик.
Он перекатился, вскочил и выкинул вперёд маленький кулачок, однако по воле брата сам же полетел вслед за ним на землю. Сверху раздался добродушный смех. Блондин зарычал, схватил с земли случайную веточку и метнул в старшего. Тот одним движением отбил её и заговорил.
Хватит, Эрик. Потом меня победишь.
Я сильнее тебя! погрозил ему малец.
Ах, да? Тогда попробуй справиться хотя бы с одним моим пальцем!
Брат резко выкинул вперёд руку, и указательный палец заставил Эрика вновь смеяться сквозь слёзы. Закончив, старший спросил:
Теперь всё?
Не дожидаясь ответа от Эрика, ибо тот старался вновь наполнить лёгкие, он продолжил:
Я тебя час искал. Знаешь, зачем?
Чтобы опять замучить!
Нет! Ха-ха-ха! Я уезжаю сегодня.
Уезжай куда хочешь. Я буду только рад! хищно оскалился Эрик.
Вскинув высоко брови, старший брат внимательно посмотрел на него.
Уверен? спросил он и снова ткнул под рёбра.
Ллойд! завизжал Эрик. Не надо!!!
Будешь скучать по братцу? вёл допрос старший.
Да-а!
Будешь плакать по нему?
Что? А-ха-ха!
Когда пытка закончилась, отряхнувшись, оба спокойно пошли вместе.
Куда ты едешь? робко спросил мальчик.
Ты уже забыл? сделал удивлённое лицо Ллойд.
Ну-у
Я наконец поеду служить, мечтательно произнёс Ллойд. Я поеду к северным границам или на флот, больше никуда не желаю. Меня ждёт слава!
Какая Слава? спросил Эрик.
Дурачок! брат приготовил палец, но малец тут же ретировался на десяток футов от него.
Они дошли до дома. Эрик не спешил заходить и остался за забором. Ллойд вопросительно посмотрел на брата. Он поманил его рукой и подсластил приглашение:
Мама приготовила пирог, пойдём.
«Пирог» звучало очень вкусно, и Эрик сглотнул слюну, но тут же ущипнул себя за руку и уверенно помотал головой:
Мне надо ещё кое-куда.
А-а! Молодой донжуан, хитро прищурился Ллойд. Ну, иди.
Никакой не да-жун-ан! покраснел мальчик.
Удачи! усмехнулся старший и зашагал в дом.
Он умылся из колодца и продолжил свой небольшой путь. Эрик и правда мало ладил с остальными мальчишками, когда своим другом он считал только одного человека.
Мимо знакомых зданий Эрик шёл неспешно, Ллойд сильно измотал его своими выходками. Он видел покосившийся домик скульптора и рядом с ним ещё цветущую сирень. Старик в потрёпанном сюртуке как раз вышел из своего дома. Руки его как обычно были все белые от кончиков пальцев до запястий. Мелкие крошки потерялись в бороде. Усталые глаза щурились от солнечного света и даже не сразу увидели приближающегося Эрика.
Многие избегали общения со старым скульптором. Особенно после смерти двух его сыновей все только и ждали, когда и он помрёт, чтобы урвать себе кусок от скудного наследства без хозяина. Однако Арнольд ещё выживал на какие-то гроши. Главное, чтобы никто не пришёл к нему как-нибудь ночью с топором Видя Эрика, скульптор всегда радовался, бедному старику было совсем не с кем разговаривать, а таким людям, как он, это было очень необходимо. Правда, Эрика часто донимали его скучные монологи об искусстве, жизни, Боге, даже рассказы о давней войне, в которой дядя Арнольд принимал непосредственное участие, которые из уст старика скручивали уши в тонкие трубочки, и, если напихать туда табака, можно было их выкурить, и не один раз, пока старик говорил и то полезнее будет.
Дядя Арнольд, помахал рукой Эрик, не будучи до конца уверенным, что старик это увидит.
А-а, Ерик! Проходи, садись-садись, хрипло заговорил Арнольд.
Нет, без стеснения отказал блондин. Мне бы только хотел у вас попросить цветов сорвать.
Вот как, старик посмотрел на пышные кусты вдоль низкого забора. Только сорвёшь ты уже не цветы.
А что же?
Мёртвые цветы, прозвучало логично, однако такое резкое высказывание очень смутило Эрика.
Ну, мне нужны цветы, не зная, что ответить, повторил мальчик.
Нужны, не нужны, а ты их убьёшь.
Но я И что? Они же всё равно неживые.
А как же Арнольд нежно взял в ладонь ветвь и приподнял. Они растут, плодятся почему же неживые?
Да Эрик совсем запутался. Он не понимал, что говорит скульптор, и хотел только поскорее взять цветы и пойти. Он протянул руку.
Старческие глаза не сразу заметили манёвра. Арнольд только вздохнул и сказал:
Ты поймёшь потом. Маленький ещё. Хотя, кто знает, что лучше жить счастливо и без понятий или страдать от многого ума?
Спасибо, дядя Арнольд! помахал ему Эрик, сжимая в руке сирень.
Скульптор печальным взглядом проводил неопрятный букет ярких цветов и почему-то улыбнулся. «Калечить природу это в человеке от рождения. И почему так? Может, природа сама хочет смерти?» Под аккомпанемент странных мыслей старик вернулся к работе.
А вот Эрик тем временем с нескрываемым трепетом подходил к высокому терему. Хоть он и был достоянием Пекатума, выполненный из сосновой древесины, с занавешенными окнами и практически лишённый резьбы там, где было положено, терем выглядел неприветливо. Но для Эрика роль играла не внешность, а то, что внутри буквально. Его друг, его человек, которого он считал близким последнее время и будет считать ещё долго, жил здесь, пусть и почти незаметно для окружающих. Настоящий хозяин редко появлялся в этом доме, только прислуга из двух человек выходила на улицу, в то время как кульминационная для Эрика личность всегда пребывала внутри. Правда, слуги недолюбливали, когда мальчик без спросу вторгался в их дом, а к переговорам были холодны. Потому он сразу решил сегодняшний день войдёт в череду тех, что быстро могут прерваться.
Оказавшись за изгородью терема, Эрик забежал за крыльцо. Ни ушами, ни глазами он никого не заметил, а значит, можно было действовать. Взяв сирень в зубы, ему показалось, что стебли были достаточно вкусными, он подпрыгнул и схватился за узорчатую перегородку. Мышцы у мальчика были ещё не так велики, и ему стоило огромных сил взобраться на навес. Доски предательски затрещали, и Эрик занял неподвижную лежачую позу, стараясь дышать совсем тихо, что, к слову, получалось не так хорошо, как ему хотелось бы. Через полминуты он привстал на коленях и продолжил свой нелёгкий путь. Хватаясь за декоративные выступы, мальчик приближался к заветному окну на третий этаж, которое было как раз открыто. Ему хватило ума не виснуть на распахнутой раме, и он, отодвинув её, прошёл по узкому карнизу. Случайно уронив взгляд вниз, Эрик ненадолго замер. Вид с третьего этажа поистине захватывал дух, а мальчик слышал, что в таких городах, как Грандерфил или Димарий, здания вообще строят по шесть-семь этажей в высоту. «Как же люди могут жить так высоко? Наверное, они заколачивают окна, чтобы не видеть ничего», подумал Эрик. Он-таки пришёл в себя и снова открыл окно, чтобы взобраться на подоконник. Блондин встал почти во весь рост, пригнулся под оконной рамой и прыгнул в комнату, шумно приземлившись на ковёр.
Эрик стоял, как на сцене, в солнечных лучах, единственных проникающих через открытое окно. В остальном помещение обжила тень. Благо, днём можно было ещё разглядеть местный интерьер. Основным экспонатом был, конечно же, мольберт, вокруг которого как будто и собрались остальные вещи. Всё было на местах: диван, начинающий страдать от собственного возраста, шкаф, скошенный под углом крыши, и стеллажи все в книгах, книжечках, томах и томиках. На столе рядом с кипой бумаг стояла короткая свеча, видно, горевшая всю ночь. Осмотревшись, блондин не нашёл того, кого искал. Он задумчиво почесал затылок, положил цветы на стол, а сам уселся на ковёр перед мольбертом с незаконченным рисунком и стал с интересом буравить его взглядом. Половину холста ровно до линии горизонта, насколько мог судить о художественном ремесле Эрик занимал свежий луг. Он был и зелёный, и золотистый одновременно, ведь на нём произрастала немеренная тьма кукурузы. Пусть художник ещё не мог считаться гением или мастером, ему удалось очень хорошо передать такими мелкими мазками форму початков. Однако верхняя часть холста была ещё не закончена. Начало было положено лишь на середине, где было изображено что-то серое, непонятное, напоминающее сухую ветку.
Тебе делать нечего? неожиданный возглас застал Эрика врасплох, и он вздрогнул.
Обернувшись, мальчик был вознаграждён, ибо Она была наконец здесь. От подола тёмного платья волнистые кружева тянулись, пересекая узкий поясок, до острых плеч и останавливались возле тонкой шеи. Бледное личико не могло выразить никаких известных эмоций, стеклянный взгляд любого топил в безразличии. Она посмотрела на Эрика сверху-вниз и, не дожидаясь ответа, пошла дальше к столу. В руках она сжимала пару твёрдых книг.
Что это? она заметила цветы.
Цветы, выйдя из ступора, пояснил мальчик.
Цветы? Ну да. Зачем они тут?
Это подарок мой тебе, он расплылся в улыбке.
Странный подарок. Они завянут через два дня.
Ну, все дарят женщинам цветы. Что такого?
Люди делают много странных вещей. Не стоит во всём полагаться на них, девочка прошла к столу и уложила книги.
Эрик задумался. Он всё никак не мог увидеть логики в её словах. Но уже точно поддерживал их. Если кто другой сказал бы такое, Эрик бы посмеялся, однако слова из уст Элизы были для него абсолютно всегда правдивы.
Юная леди стояла в его окружении особняком не только из-за пола, местные девочки, стройные, светловолосые с косами ниже спины, тоже играли у реки, хотя, в отличии от мальчиков, их игры заключались в разговорах, перешёптываниях и хихиканьях. Элиза же открыла для Эрика тягу ко всему загадочному и внеземному. Та абсолютно не походила на человека, а умом росла не по годам. Блондин никогда бы не узнал черноволосую Богиню, если бы сам с детства не сторонился большинства. Больше года назад, одним поздним вечером, он отошёл ото всех, сел на холме, откуда открывался идеальный вид на лес, чтобы понаблюдать закат. Настроение было и правда скверное. Его не волновали ни брат, ни мать, которые точно его уже ищут. Он свернулся калачиком у корней поникшей ивы и стал дожидаться, когда светило скроется за земным краем. Для жителей Кодиматриса то был по-настоящему край, где-то там, через сотню миль начиналась лесная граница с враждебным Нортфортом.
Пока мальчик ещё не задремал, убаюканный неописуемой картиной, его окликнул голос. Холодный и безразличный, он словно обжёг его по щекам. «Я здесь рисую, и твоё присутствие немного портит всё», сказала тогда Элиза. Девочка с мольбертом смотрелась комично из-за контраста размеров, однако Эрик непременно послушался. Он отошёл за дерево, но Элиза была всё ещё не довольна. «Ты не понял. Неважно, слышу ли я тебя, вижу ли ты всё разрушаешь. Уйди отсюда». Как ни странно, блондин не обиделся. Он только спросил, где живёт девочка и как её зовут, а получив холодный отказ, добавил: «Я бы хотел посмотреть, что у тебя получится». Наивные слова, не преследующие никакой скрытой цели, всё же открыли для него дверь в мрачный терем Карвен.
А что ты сейчас рисуешь? показал Эрик на полупустой холст и серый «крючок» посередине.
Элиза ничего не ответила. Она ставила на полку книги, аккуратно распределяя их по свободным местам. Когда девушка вернулась, Эрик всё ещё провожал её взглядом, ожидая, что та скажет. Она недовольно глянула на предмет вопроса и еле заметно вздохнула.