Вера, здравствуйте. Я еле вас догнал, кажется, и голос его она уже где-то слышала.. Глубокий, не сильно низкий, говор мягкий, четкий. Какой приятный человек
Добрый день, отвечает Вера. Мы с вами уже виделись?
Да, думаю, виделись. У меня есть стойкое ощущение, что я вас знаю. А потому не вижу ничего странного в том, чтобы пригласить на кофе, он улыбнулся ей сдержанной, но полной нежного чувства улыбкой, спрятанной в густой бороде.
Почему бы нет! Я никуда не тороплюсь теперь
Они полушли-полулетели по сухим тротуарам, усеянным хрустящими листьями, мимо блестящих витрин с журналами и овощных лавок, мимо палаток с морем разноцветных роз и белых гвоздик, мимо потрепанных уличных музыкантов, бренчящих на своих исхудалых гитарах да скрипках.
Дверь в кафе сама отворилась перед ними да так скоро и легко, будто ждала их. Сквозь резные ставни окон на отделанный деревом пол ажурно ниспадал солнечный свет. Они сели за небольшой круглый стол, одна ножка которого была короче остальных стол слегка пошатывался, но очень медленно, будто двигался под непринужденный блюз, льющийся из колонок. Она осмотрелась: кафе тоже показалось ей знакомым особенно, барная стойка с необычными краями в виде то ли завихристого гребня волны, то ли ракушки, то ли переливающегося завитка «золотого сечения» Впрочем, кто знает, куда ее заносило в режиме тотального бархоппинга
Какой кофе вы пьете? спросил он.
Капучино, ухмыльнулась Вера. Ей отчего-то всегда было неловко признаваться в том, что воронке или аэропрессу, даже вполне сносному фильтр-кофе, она все-таки предпочтет старый-добрый капуч.
А с каким молоком?
Миндальным, если есть. Спасибо.
Два капучино с миндальным, Линда. Спасибо, сказал он официантке, продолжая мягко, но теперь слегка дерганно улыбаться. Вера взглянула на него с доброй усмешкой: «Тоже с миндальным? Хм»
Что-о-о-о? еще шире улыбнулся он. Как и вы, я люблю миндальное молоко
Официантка принесла кофе. Он взял свою кружку в обе ладони и указательным пальцем правой нервно водил по ободку, остальными стараясь утихомирить дрожь в левой руке. Вера это заметила и едва заметно нахмурилась. Во-первых, сто процентов уже проживала этот момент дежавю? А во-вторых Он что, волнуется? Почему? Его руки были крупными, пальцы не тонкими, но аккуратными. Ухоженные, слегка удлиненные ногти сливались с бежевой от оливки до бронзы кожей.
Вы вспомнили, где мы могли встречаться? она (почему-то оказалась в очках) сняла очки и положила их на стол.
Нет, Вера, он тоже снял очки, но мне хочется поговорить с вами. Я слышал, что кроме работы в суде, вы еще вином интересуетесь. Могу попросить рассказать об этом? Интересуетесь в качестве уставшего от надоедливых лицемерных адвокатов прокурора или?..
Она засмеялась:
А вы не стремитесь показаться избыточно вежливым
Простите, если обидел вас, быстро и чуть встревоженно ответил он.
Что вы, Вера даже была благодарна ему: чуть нахальная шутка сняла напряжение и разговор пошел легче. В целом, да, как уставший прокурор. Иногда собираю у себя дома друзей, каждый приносит какую-то интересную бутылку, рассказывает о ней что-нибудь, мы дегустируем и обсуждаем. Время от времени пробуем вслепую. Это очень здорово развивает интуицию, однако на мои скудные знания, откровенно говоря, никак влияет А чем, кстати, вы занимаетесь? И, извините, как вас зовут? Я до сих пор не знаю или не помню вашего имени
Он проговорил свое имя, но как назло в этот самый момент мимо окна, у которого они сидели, громко проехала какая-то уборочная машина, его голос потонул в шуме, а имя так и осталось неизвестным. Переспрашивать постеснялась, полагая это невежливым (впрочем, получилось бы 1:1). «Ну ладно. В соцсетях узнаю или еще как-нибудь. Я же прокурор»
Я работаю здесь. В этом ресторане. Главный по всем вопросам бара. Не хотели бы как-нибудь провести свою винную встречу у нас? Или, может быть, сделаем это вместе?
Что-то кольнуло в ее памяти, она опустила глаза, задумавшись Зазвонил телефон.
Вера проснулась. Господи, какая же темнота вокруг, будто кто-то укрыл всю Землю одеялом А во сне было так светло и тепло. Опять дурацкий будильник прервал какую-то интересную историю. «Ух, подруга, подумала она, надо меньше на ночь смотреть всякие глупости. Прокурор!» Вера усмехнулась. Здорово, конечно.
Ей вспомнилось, что в детстве, насмотревшись за семейными ужинами «Улицы разбитых фонарей» и уже в одиночестве, после школы «Каменскую», мечтала работать в органах, защищать невиновных, ловить преступников, ходить в красивой форме и с огнестрелом на поясе. Забавно вынырнула же эта несерьезная, но такая понятная детская мечта. Ей льстило, что во сне, в роли прокурора лос-анджелесского суда, пусть и не конкретно на службе, а, вероятно, в перерывах между заседаниями, чувствовала себя уверенной и сильной, несгибаемой женщиной. Которая, как заметно было из глаз и тремора пальцев прекрасного незнакомца, определенно не обделена мужским вниманием.
Да, в этом сне она снова виделась с тем непонятным персонажем, который уже дважды приходил к ней раньше. Как же он выглядит Не могла припомнить его лица, только отдельные черты. Да и образ, рост, походку тоже не вспомнить Только глаза, бороду, кажется, да ухоженные пальцы, и подол коричневого пальто в кашемир.
Сегодняшний день реальный не предвещает ничего интересного, как и вчерашний. Лишь завал с работой исключительный из-за столь ярких снов, которые стали напоминать ей какую-то параллельную жизнь, Вера полнедели не могла закончить проект. Накопилось Что ж, разберется, даже хорошо, что много задач можно и не думать, что больше нечем заняться. Впрочем, у нее, кажется, появилась идея: нарисовать серию эскизов с этим загадочным человеком из сна, и все в разных техниках. Любопытно, удастся ли ей это, учитывая, что она не помнит, как он выглядит?
Впрочем, сначала тренировка и за работу. И нет, она ни за что, несмотря на сильнейшее нежелание выбираться из постели в глухую стужу петербургского января, не останется дома. Надо идти куда-нибудь, в противном случае ее точно накроет что-то одно (или не одно) из приведенного ниже фатального списка:
прокрастинация
лень
компульсивное обжорство
нервическая и абсолютно бессмысленная «уборка»
истерика
страх
приступ ненависти к себе
желание покончить со всей этой серостью прямо сейчас
«Нужно подчеркнуть», отправив в первые сонные полчаса скручивания, приседания и отжимания по кругу, затем пару вариаций всего того же, Вера натянуто улыбнулась себе в зеркало и отправилась в душ. Единственное место силы на всей этой замерзшей вконец и потухшей Земле, честное слово!
Вера долго стояла под горячими, даже обжигающими струями сначала закрыв глаза в надежде снова увидеть частичку такого приятного сна, а потом наблюдая, как капли скатываются по ее телу: вдоль бугорков маленькой груди со слишком, как она считала, большими сосками, вниз, на секунду застревая в солнечном сплетении, так явно обозначавшемся (это ей очень нравилось), потом по вертикальной линии, выстроенной мышцами неброского, аккуратного пресса, задерживалась ненадолго над пупком и быстро, щекотливо ползла ниже.
3
Рабочий день в очередной заново открытой кофейне закончился неожиданно подруга-оторва Камилла позвала на день рождения друга. Или друга друга. Черт ногу сломит в ее друзьях, но почему нет, подумала было Вера, уже, по правде, говоря, сидя на заднем «хендай оптима» неожиданно «комфорт-плюс» оказался совсем непопулярным этим вечером.
Вера приехала на Петроградку в ожидании грандиозного «бухича» встречи с Камиллой и ее «друзьями» она называла именно так. С ними по-другому не бывало Ее встретили уже навеселе: собственно Камилла, еще одна девушка с яркими пьяными глазами и двое их друзей, братьев похожих, но разных. Оба бизнесмены, путешественники и фанаты спорта, взрослые и кучерявые, крепко сложенные и неугомонные. Один старший высокий, а другой пониже. У первого глаза чуть мутные, равнодушные, спокойные, у другого теплее, добрее и умнее. С первым диалог у Веры никак не срастался, со вторым, младшим, пошел: о фокинском «Рождении Сталина» и о новом романе Сошникова, о Родченко в «Доме радио» и о целесообразности пить на ночь казеин.
Они все, кроме младшего брата, кидали джин с тоником не бокалами, а кубками какими-то, закусывали заказанными Верой в «Самокате» карамельными хлебцами и мелкими зелеными яблоками, завалявшимися в нижнем отсеке холостяцкого холодильника. Из динамиков лилась грузинская и турецкая музыка с переплетениями удивительно мелодичного металлического треска вместо звуков и с отделяющим душу от тела эмбиентом вместо ритма. Долго говорили о чем-то общем, неважном, громко смеялись и обсуждали всех знакомых.
Поначалу Вера чувствовала себя немного не в своей тарелке, больше слушала и молчала, но когда джин разлился по венам вместе с таинственными битами, ее голос завертелся и понесся по воздуху легким пером. Танцевали все впятером вернее, медленно двигали в такт плечами и тазами, разгоняли спертый воздух поднятыми к потолку ладонями. Вся компания походила на группку, исполнявшую древнерусский религиозный культ только вместо Даждьбога поклонялись Джинбогу, а кое-кто и мелким истуканам из лсдэшных марок
В один момент она поняла, что до смерти устала и еле стоит на ногах; глаза уже сами закрываются, слипаются, а перед ними сразу же появляются яркие четкие образы чего-то нездешнего.
Я спать, пробормотала Вера. Камилла указала ей на одну из комнат. Вера скинула с себя всю одежду прямо на пол и забралась в большую двуспальную кровать под темно-серое одеяло оно пахло чуть резковатым, но приятным цитрусово-мускусно-древесным мужским парфюмом.
Реальность тут же расплылась и будто бы бумерангом прилетела обратно: на другую сторону кровати опустился тот самый младший. Они лежали в полуметре друг от друга, отвернувшись. Предполагалось, что спали. Он едва ли, конечно. Вера же болталась, как сохнущая футболка на ветру, между сном и явью, не осознавая, где границы и почему все так кружится
Она в сонном полубреду повернулась в его сторону первая, глаза закрыты, плечо и полбедра наоборот. Спустя пару минут, будто бы во сне, он тоже повернулся к ней. Она почти незаметно придвинулась ближе к нему он отзеркалил. Одеяло соскользнуло с ее груди ненароком ли? Он коснулся ее скулы, она потянулась к нему. Мускулистое приятно крупное тело накрывало ее, тонкими губами он целовал ее в шею сзади, движения были медленными и мягкими, плавными и заботливыми, руки скользили по ее спине, будто бы наслаждаясь изгибами и, минуя ребра, грудь, перетекали в сплетение пальцев. Вера не чувствовала ничего особенного, кроме этой внешней силы и все плавала в каком-то своем тумане, не до конца понимая, что вообще происходит. По наитию вместе с ним перевернулась, оказалась сверху, но быстро устала и опала ему на плечо, как волна, прибившаяся и ритмично прибивавшаяся к берегу. Он нежно надавил ей на голову, и волна скатилась по его фактурным грудным, по его прессу вниз, обратно в свое море
Проснулась на рассвете с щелкающей болью в голове и, не оглянувшись, выскользнула из кровати. Тихо пробравшись в ванную мимо кое-как уместившейся на маленьком диване остальной троицы, Вера закрылась и посмотрела на себя в зеркало. Тушь размазана (она что, не умылась?!), волосы спутаны в одном месте на концах, губы раскраснелись и чуть припухли «Господи, что было»
Начала вспоминать. Было: много джина, разговор с Сашей, танцы под Меги Гогитидзе, какой-то незаметный, но очень нежный секс Приятно, но ее передернуло. «Зачем, м?», мысленно спрашивала себя. Сегодня ночью ей, кстати, не снился тот незнакомец как-то не по себе даже. Она успела привыкнуть к нему. Но и ничего другого такого яркого и хорошего, как обычно, не снилось была слишком пьяна. «Ладно. Незачем подставлять себя куда ни попадя, Вера, особенно, в таком состоянии Впрочем, Саша интересный вроде бы, спортивный и Ну да, богатый мужчина, что, такое бывает?.. Тьфу ты, о чем я думаю, стыдно» Нет, все это не для нее да и из-за этой вечеринки она не успела начать серию портретов, которую планировала. «Тебе лишь бы нажраться», продолжала ругать себя, уже неслышно обуваясь в прихожей и заматывая вокруг шеи объемный монохромный шарф. Никто не проснулся. Отлично. Сбежала. Пусть так. Ох уж эта Камилла но без нее было бы еще скучнее, нельзя не признать.
Суббота, 10:00. Серый и уставший за неделю город, укрытый грязным снегом, еще спит. Карповка, никогда и не отличавшаяся особенной красотой, этим пустынным бесснежным утром еще больше поражает своей бессмысленностью и пустотелостью. Редкие худые деревья врезаются в накренившееся, вечно пасмурное небо. Вера дошла до метро теплее и запах знакомый, здесь спокойно по выходным.
Этот день решила провести с собой, дома похмелье не отпускало, и чуть острый том-ям to-go из ближайшего азиатского кафе пришелся как нельзя кстати. Вернувшись в свою студию и насытившись целительным супом, Вера включила лекции Быкова на «ютубе», достала с антресолей свой забытый набор: небольшой чистый холст, карандаш и акварель, а также подарок экс-мужа мольберт. Первая попытка набросать мужчину из сна обратилась неудачей она не помнила его буквально, только ощущения, только оттенки и намеки его присутствия возвращались к ней и заигрывали с ее сознанием. Попробовала набросать разные формы глаз в скетчбуке: с крафтовой бумаги на нее смотрели двадцать три пары абсолютно не похожих друг на друга глаз, но все они были не его. Следующими в ход пошли губы, пальцы не получилось. Вера не злилась, хотя была немного раздражена по большей части на саму себя за то, что потратила ночь на бесстыдства какие-то вместо того, чтобы снова посмотреть в глаза своего потустороннего друга.
Зазвонил телефон Камилла:
Вера, привет! Ты чего смылась? Ты дома? Что было? Рассказывай, голос подруги чуть дрожал от любопытства.
Привет. Ну что-что Я не помню особенно.
Понравилось хоть? Саша от тебя в восторге, говорит, такое тело, такая энергетика он так описывал, что я сама тебя захотела, засмеялась по ту сторону трубки Камилла.
Вера улыбнулась и закатила глаза. Приятно, черт возьми. Забавные они друзья что, и таким делятся?
Все разболтал. Мы же с ним почти незнакомы даже. Мне стыдно, если честно, такого со мной еще не случалось. Ну почти, полупризналась-полусмутилась Вера.
Она не была ханжой и к интиму относилась ровно: есть хорошо, нет и не надо. Чаще всего за рамки отношений он не выходил, да и партнеров в ее жизни было всего трое, если не считать баловства рук в шестнадцать с ее первым «серьезным».
Расслабься, милая, это просто секс. Даю голову на отсечение: не сегодня, так завтра он позовет тебя в какую-нибудь «кей-гэллари» или «анну нову». Хорошая партия, Вер!
Хех, это могло бы быть интересным. Или нет. Не знаю, посмотрим. Ладно, я тут заканчиваю проект, не то чтобы деликатно съехала с разговора она.
Пока, крошка. Обнимаю тебя.
И я тебя, дорогая.
Рисунки не шли. Вера решила прогуляться за кофе куда-нибудь подальше, послушать музыку и обдумать весь вчерашний вечер. Но мысли тоже не шли ей было скучно их думать. Саша нравится ей постольку поскольку может нравиться такой человек, как он, то есть да, конечно, разумеется. Но не больше. Гораздо сильнее ее занимала идея воплотить-таки в жизнь серию для этого же надо снова встретиться с незнакомцем из сна.
Чтобы потратить больше сил и крепче уснуть ночью, долго бродила по выеденному холодом монотонному городу, нет-нет да и замечая, что ее перестали радовать мосты, гирлянды, шпили храмов, которые всегда раньше заново влюбляли в себя, как бы противно ни отзывалась погода или сама жизнь внутри.
Что-то сломалось в ней как будто и как будто уже давно. Все вокруг казалось выцветшим, слишком знакомым и одновременно с тем ненужным, аляповатым, грубым. Подделкой какой-то. Она не чувствовала ни к кому привязанности, не хотела видеться ни с кем для разговоров по душам, а уж тем более для плоских смол-токов. Все приелось. Все стало однотонной серой массой, накрывающей день ото дня. Теперь еще случайные пьяные связи. Прекрасно. И она бы не стала гнобить себя за это, если бы искала в этом побег, если бы искала в этом попытку забыться, но ей было просто плевать с высокой колокольни на все то, что происходит с ее разумом, душой, с ее телом.