Остановитесь, Шанриз, произнес он и отвел взгляд. Я не могу так. Не могу смотреть в глаза вам и вашим родным, зная, зачем я явился. Лицемерить я могу в отношении кого угодно, только не перед вами.
Развернувшись к нему, я спросила:
Что терзает вас, Фьер?
Нам надо поговорить, ответил Гард. Наедине.
Ну хорошо, я пожала плечами и вдруг ощутила, как в груди разрастется ледяная пустота. Государь начла я и оборвала себя, не в силах продолжить догадку, пришедшую мне в голову.
С ним всё отлично, с раздражением отмахнулся барон. Он выдохнул и попросил: Укажите, где мы с вами можем поговорить без свидетелей. И уж потом, если вы пожелаете, вы представите меня своей семье.
Да что же с вами такое?! воскликнула я.
На моей душе мерзко, Шанни, но я должен всё это вам сказать, мрачно ответил Гард и велел: Ведите.
Кивнув ему, я продолжила подъем. Вскоре мы входили в кабинет моего отца, сейчас отсутствовавшего дома. Указав на стул, я устроилась на краю стола и выжидающе посмотрела на своего гостя, пребывавшего не в лучшем расположении духа. Барон не сел, он отошел к окну, выглянул на улицу и коротко вздохнул.
Говорите, ваша милость, попросила я, устав ждать откровений моего друга.
Он обернулся, посмотрел на меня с сочувствием и произнес:
Ее светлость Мне велено передать вам, ваша милость, что герцогиня довольна проделанной вами работой. Она обещает не забыть ваших стараний ради ее блага и в награду за вашу недолгую, но верную службу ее светлость отправляет вам подарок, который вы оцените по достоинству. Фьер замолчал, снова бросил взгляд на улицу и закончил: Более в ваших услугах герцогиня Аританская не нуждается. Простите, Шанриз.
Последнее явно относилось лично к Гарду. Я ответила непонимающим взглядом. После тряхнула головой и переспросила:
О чем вы толкуете мне, ваша милость?
Это отставка, Шанриз, мрачно ответил барон. Вы оказались слишком самостоятельны, и она избавилась от вас.
Отказываясь понимать услышанное, я воззрилась себе под ноги. Отставка? Отставка?! Сейчас?!! Но это же невозможно! И и почему? Ришема больше нет, принцессу приструнили, государь благоволит мне Горький смех сорвался с моих губ. Ну конечно же! Зачем я ей, когда враг повержен и дорога к собственным желаниям ее светлости открыта?! Только я со своим своеволием и собственным мнением стояла у нее на пути. Теперь нет и меня.
Герцогиня верна себе! с издевкой воскликнула я. Использовала и выбросила!
Это еще не всё, негромко произнес Гард. Он приблизился ко мне, сжал мои ладони и посмотрел в глаза.
Ну, сразите же меня, криво усмехнулась я, кажется, подозревая, что он хочет сказать.
Она взяла новых фрейлин, продолжил барон. Та, что займет ваше место, прибыла ко Двору на следующий день после вашего отъезда как гостья ее светлости, но сегодня она уже названа новой фрейлиной. Герцогиня подобрала женщину, чем-то похожую на вас. Ее волосы не так ярки, как ваши, но цвет похож. У нее тоже зеленые глаза, рост и стать походят на ваши. Должно быть, ее светлость начала искать такую уже давно
Отчего вы так думаете? тускло спросила я.
Потому что она из Аритана, Шанриз, ответил Фьер. Нужно было время, чтобы отправить послание и дождаться появления графини. Скорей всего, герцогиня задумала убрать вас еще летом, и сейчас ей представился самый удобный момент. Вас нет, и некому затмить ее новую ставленницу. Кроме аританки, ее светлость взяла светловолосую фрейлину, схожую с Серпиной Хальт, и брюнетку. Все они привлекательны, даже красивы, каждая по-своему.
На любой вкус, усмехнулась я.
После освободила руки, встала на ноги и отошла от барона.
Девиц среди них нет, это молодые, но опытные женщины, и каждая готова служить герцогине в благодарность за ее заботу.
И каждая будет не против оказаться в покоях фаворитки, закончила я и стремительно развернулась к его милости. А он? Что же он, Фьер?
Мне не влезть в голову короля, Шанриз, простите, Гард присел на угол стола. Вчера на Большом завтраке государь задержал взгляд на аританке, но в нем скорей было удивление. Возможно, в первую минуту он перепутал вас, оттого и смотрел пристально.
Я получила от него сегодня записку, сказала я больше для себя. Государь написал, что ждет моего возвращения И вы, я вскинула взгляд на барона: Фьер, вы тоже написали, что ждете! Если вы знали
Я не знал, прервал меня Гард. Не знал, что перед вами закроют ворота дворца. До сегодняшнего дня ваше место оставалось за вами. Только два часа назад ее светлость призвала меня и отправила к вам, чтобы сообщить об отставке. А то, что решила подарить вам Аметиста, больше похоже на издевку, чем на дружественный жест.
Аметист? Герцогиня отдала мне моего любимого жеребца? Это было бы мило, если бы и вправду не напоминало издевку И я вновь расхохоталась.
Она должна была лично усадить меня в седло и подстегнуть коня, чтобы он мчался долой с ее глаз! воскликнула я, ощущая приближение истерики. Скачите, ваша милость, скачите! Вы ведь так обожаете скачки!
Меня согнуло пополам от сотрясавшего меня хохота.
Шанриз! воскликнул Гард. Шанриз, успокойтесь!
Но каково! продолжала я, не слушая призывов: Она ведь подталкивала меня к тому шагу, после которого повернуть назад уже невозможно, а сама искала мне послушную замену?! А Дренг?! Да что Дренг! Ни магистр, ни дядюшка не предупредили меня о готовящейся подлости! Дядюшка!
Да откуда всем нам было знать?! воскликнул Фьер. Аританку привез ее муж. Они прибыли как посланцы герцога Аританского для решения каких-то дел, к которым имеет касательство ее светлость. Но сегодня граф Хорнет отбыл, а его жена осталась как новая фрейлина герцогини. После этого мне был дан приказ сообщить вам об отставке, привести Аметиста и вернуться, чтобы подготовить званый вечер.
Званый вечер? переспросила я, и моя истерика набрала ход: Званый вечер! Ха-ха! А кто же у нас почетный гость? Сам Его ха-ха Величество! Вот вам новая утеха, госу государь! Прошлая оказалась слишком ха-ха упрямой, кривлялась я, перемежая слова с хохотом. Не герцогиня, а поставщик постельных грелок! Ха-ха-ха! Ох
Меня обожгла пощечина. Смех мгновенно оборвался, и я в ошеломлении посмотрела на Гарда.
Простите, ваша милость, хмуро произнес он, но иначе вас было не остановить.
Да, я прижала ладонь к горящей щеке: Благодарю.
Шанриз, Фьер покривился, я не хотел причинять вам боли.
Она хотела, равнодушно ответила я. У нее вышло. Простите, ваша милость, я мазнула по нему взглядом и направилась к двери: Сегодня я не в силах разговаривать. Вас проводят.
Могу ли я и впредь оставаться вашим другом? Могу ли я навещать вас? спросил барон в спину.
Я обернулась и выдавила улыбку:
Если вы мой друг, то не станете ждать ответа. Дружба не заканчивается отставкой если она, конечно, дружба.
Тогда я не буду ждать ответа, Шанриз.
Кивнув ему, я вышла за дверь кабинета и встретилась взглядом с матушкой. Кажется, она стояла всё это время здесь и слушала наш разговор с Гардом. Наверное, даже поняла то, о чем я молчала до этого. Родительница протянула руку и коснулась моей щеки, на которой алел след от ладони борона. После сжала мое плечо пальцами и произнесла, глядя в глаза:
Оно и к лучшему, дитя. Дворец не для вас
Не сейчас, дорогая моя, ответила я прежним равнодушным тоном. Затем освободилась от ее руки и отступила. Я хочу побыть одна. И вновь потрогав щеку, добавила: Не злитесь на Фьера, это было во благо.
Я слышала, ответила она.
Отойдя от нее, я направилась прочь. Нужно было усмирить огонь, бушевавший во мне, нужно было успокоиться и подумать. Да, нужно всё обдумать
Проклятье, пробормотала я, закрыла глаза и протяжно вздохнула. А недавно всё было так восхитительно
Глава 5
Черная меланхолия. Кто с ней знаком, тот поймет состояние, владевшее мной. Полное безразличие ко всему, что меня окружало, вот что стало моим верным спутником на последующие два дня. Даже Амберли была не в силах вытянуть меня из этого мерзкого существования. И если поначалу я готова была крушить всё, что попадалось мне под руку, чтобы выместить свои боль и ярость, то через день я встала совершенно спокойная, будто все мои чувства заморозили в одно мгновение.
Причиной тому стало осознание это конец. Моим мечтам, устремлениям чувствам. Ворота дворца закрылись передо мной. Теперь войти туда я могла только женой сановника или же любовницей короля. Еще оставалась надежда, что государь потребует у тетушки вернуть меня, но она, сначала перейдя в твердую уверенность, к вечеру просто растворилась, потому что никто не спешил уведомить меня о том, что известие об отставке было ошибкой. И на утро третьего дня я ощутила то самое ледяное спокойствие, о котором успела рассказать.
Пережить сильные эмоции я успела еще в первый день и последующую ему ночь. У меня в голове не укладывалось, как можно так стремительно вознестись к небесам, а сразу следом за этим упасть на дно самой глубокой пропасти. Ведь вроде всего час назад я парила на радужных крыльях, полная надежд и искрящегося счастья, но где теперь мои крылья? Их сорвали с моей спины, кинули на землю и растоптали в клочья каблучками изящных дорогих туфелек.
О-о-о, как же я ненавидела свою недавнюю покровительницу, как желала оказаться ей там, где была я на дне отчаяния, черного, как непроглядная ночь. Да! Я хотела, чтобы герцогиня, так легко игравшая чужими судьбами, прочувствовала всю ту боль, испепелявшую меня. И дело было даже не в том, что она избавилась от непослушной марионетки. В этом я могла понять ее светлость.
Ей нужна была покорность, и она продолжила искать ее. Но я не могла ни понять, ни простить подлости ее намерений, когда, уже зная, как поступит со мной, эта женщина продолжала вести меня на ложе своего племянника. Для чего? Чтобы после подсунуть ему другую женщину и внести тем разлад между нами? Или надеялась, что король выберет более спокойную и покладистую? Почему нет? С графиней Хальт он прожил два года именно из-за этих черт ее характера. И тогда вновь интриги, но уже против меня, чтобы изгнать из чертогов государя
Она смотрела мне в глаза и желала погибели, прошептала я, глядя в ночную тьму, сменившую свет дня. Кулак мой сам собой сжимался и разжимался, подвластный не разуму, но чувствам. И в голову мне пришло четверостишье, написанное придворным поэтом еще лет сто с небольшим назад:
Твой голос так сладок, он льется нектаром.
Смотрю на уста твои жаждущим взглядом,
Но стоит прильнуть к ним, и вот он, ответ
Уста эти алые полнятся ядом
Это четверостишье я прочла в небольшом сборнике из библиотеки государя. Имени поэта я не запомнила, как и имя той, кому они были посвящены, но вот слова отчего-то врезались в память. И сейчас они показались мне верными. Повторив стихотворение еще раз, я ударила кулаком по оконной раме и поклялась себе, что обращу яд гадюки против нее самой, если однажды мне представится такая возможность. Не прощу! Ни подлости, ни предательства.
Но всё это было в первую ночь после отставки. Следующий день я ждала известий из дворца, даже немного воспрянула духом. Мне не верилось, что государь, не забывавший обо мне всё то время, пока мы не общались, и еще утром писавший, что ждет, вдруг благосклонно примет решение своей тетки и откажется от меня. Я была уверена, что вскоре вновь войду в ворота королевского дворца.
А к вечеру я начала мрачнеть всё сильней и сильней, однако продолжала вздрагивать каждый раз, когда слышала шаги лакея. Надежды не оправдались. Та ночь была вновь наполнена огнем, но теперь обиды и злости. Я перебирала в памяти все наши встречи с государем, его слова и признания, его касания и поцелуи. И тот взгляд, что я дважды ловила, когда казалось, что, увидев меня, он ощутил, будто под ногами разверзлась пропасть. Я всё это помнила и негодовала, потому что невозможно вот так просто взять и вычеркнуть из жизни то, что было дорого. Но ведь смог! Смог!
И что же? Если его заверения были ложью, то что было бы, согласись я не предложение стать его женщиной? Неужели мои подозрения оказались верными, и король смог бы быстро променять меня на следующую фаворитку? О Хэлл! Как же я благодарна, что не позволил поддаться тому искушению, что в минуты последнего объяснения на краткий миг родилось во мне. Мой небесный хранитель, сколь велик ты в своей мудрости и добр ко мне в своем благоволении. Никогда я не устану благодарить тебя за то, что не позволил мне утерять разум. Но как же мерзко
И вот тогда пришло равнодушие. Должно быть, мой Покровитель решил позаботиться обо мне и закрыл в непроницаемую броню полного безразличия ко всему. Даже моя обожаемая сестрица не сумела достучаться до меня, как бы ни старалась. Я лишь искривила губы в усмешке, когда она ударила меня подушкой, но не ответила.
Шанни, ну что с тобой? едва не плача, спросила меня Амбер, присев передо мной на корточки.
Всё хорошо, ответила я, потрепала ее по щеке, после поднялась на ноги и, обойдя сестрицу, ушла в другую комнату и закрыла за собой дверь.
Родители оказались неожиданно тактичны. Даже матушка сейчас не приставала ко мне с поучениями и увещеваниями и не спешила побыстрей обстряпать дельце с моим замужеством, раз уж моя служба закончилась. Впрочем, моя родительница не была бы ею, если бы не старалась вернуть меня к жизни своими выдумками. Еще за завтраком она сообщила, что мы идем к реке, протекавшей в предместье.
Девочки, вам не кажется, что мы не можем позволить себе упустить последние погожие деньки? вопросила ее милость, игнорируя то, что ночью шел дождь. Правда, утром выглянуло солнце, и день действительно казался погожим. А не прогуляться ли нам на пруд? Мы можем устроить пикник. Что скажете? Шанни, вы так много рассказывали про того милого жеребца, которого привели к нам, но еще ни разу не подошли к нему. Что если нам отправиться на пикник верхом? Ваша милость, она посмотрела на батюшку: Вы снова покинете нас или же будете охранять ваших женщин?
Разумеется, буду охранять мои сокровища, дорогая, с улыбкой ответил отец.
Амберли захлопала в ладоши, а я подумала, что и вправду еще ни разу не подошла к Аметисту Надо навестить его потом.
Что же вы молчите, дитя? обратилась ко мне матушка. Вы ведь любите конные прогулки, а тут еще и ваш любимец. Да и пикники в детстве
Мне не хочется, ответила я. Позвольте покинуть вас?
Да, переоденьтесь, мы выезжаем через час, кивнула родительница, не пожелавшая услышать моего «нет».
Как скажете, не стала я спорить.
А через полтора часа мы все-таки покинули особняк и направились к пруду на последний пикник этого года. Подо мной фыркал обиженный Аметист. Он узнал меня, как только я появилась, радостно заржал, забил копытом и сунул свою умную голову мне под руку, ожидая привычных ему ласк и воркования. Однако дождался лишь вялого похлопывания по шее.
Здравствуй, милый, сказала я и велела конюху: Мужское седло.
Ее милость
Сделайте, как хочет наша дочь, произнес из-за моей спины батюшка, и Аметиста увели, чтобы переседлать.
Благодарю, кивнула я барону и замерла на месте, ожидая своего жеребца.
Батюшка остался подле меня. Он обнял меня за плечи и слегка встряхнул:
Дитя мое, это не конец вашей жизни, сказал его милость. Даже если вас гложет обида, или вы переживаете, что над вашей неудачей будут насмехаться, то всё это пустое. Мы с вашей матерью никогда не одобряли этого служения, и потому не почитаем отставку за крах. Поверьте, вы только выиграли.