Евгений Белянкин
Короли преступного мира
© Белянкин Е. О., наследники, 2022
© ООО «Издательство «Вече», 2022
* * *
1
У соседней сопки бетонный забор с колючей проволокой. Старый корпус тянулся вдоль забора. Тянулся, упираясь в сопку, над которой, завывая на ветру, покачивались упругие сосны. Здесь эту песню, ветра и сосен, называли песней шакала впрочем, к ней привыкли и те, кто остервенелым слухом ловил гулкие шаги охраны по коридорам, и те, кто бессменно глазел на вышках, похожих на маленькие теремки, холодным оцеплением разбежавшихся вдоль зоны
Шел богатый сквозняками ветреный ноябрь. Без шапок даже на прогулках сжимало льдом голову, а уж на открытом пространстве и того хуже: лицо мигом превращалось в сосульку!
«Вор в законе» Мазоня, в миру Мазохин Степан Иванович, доживал в зоне последние дни: и хотя свобода только снилась и настораживала, тем не менее он всей душой к ней тянулся. Плохо спал эти ночи, мучала бессонница и нервозность; а все потому, что боялся подвоха знал по опыту, как легко «заработать еще», если захотят начальники, тем более с «кумом» у него были свои счеты.
А тут еще подводила блатная шушера: в зоне нарастала свара. Рецидивист по кличке Гришка-буйвол, просидевший четыре года и признанный «вором в законе» (высшее у уголовников отличие), качал права: после Мазони он рвался в «паханы». Может, оно так и было бы, если б не один кавказский вор. Тому наследство доставалось вроде бы по праву, так как Гришка-буйвол по сравнению с ним был новичок и к тому же пацан. В блатном мире былые заслуги что-то да значили, и вот по колонии поползли упорные слухи о скорой расправе над самозванцем.
Гришка-буйвол парень тертый, понимал, что просто так здесь не одолеешь, и, предчувствуя предстоящий «разбор», где смертельный исход был обычным делом, вдруг занервничал: не то нервы сдали, не то понял свою слабинку. На него налетел психоз. Смерть словно надвигалась и не давала ему минуты покоя. Он-то, Гришка-буйвол, знал, что мандраж плохой для него предвестник «Пахан» ускользал из-под ног. Оставалась только большая кровь, по большому счету «воровской подвиг», который, по его мыслям, способен был возвысить его в глазах братвы заодно и поставить братву на место.
Гришка-буйвол решил разобраться с «буграми», которые, по его мнению, перестали подчиняться воровским законам, кроме того, один из них, бригадир, давно был ему ненавистен. Вооружившись двумя ножами, он пошел на половину неверных, в административное здание, где для начала с ходу резанул дневального. К убийце подскочил капитан внутренней службы и выбил окровавленный нож. Но изворотливый Гришка-буйвол успел выхватить из-за пояса запасной и воткнуть нож в офицера
В окружении «шестерок» Гришка-буйвол властно шествовал по колонии. К нему присоединились агрессивно настроенные блатари. Главным образом те, кто хотел смены лидеров. Толпа росла, и Гришка-буйвол, окрыленный успехом и озверевший от крови, искал новые жертвы. Но дневальные-сявки и бугры-активисты разбежались по дырам. И все же Гришка-буйвол жертву нашел и с диким воплем вонзил нож «ссучившемуся»
Десятка два сотрудников зоны и военнослужащих еще пытались как-то остановить кровавое шествие, но наглые рецидивисты, готовые растерзать каждого, кто встанет у них на дороге, легко оттеснили администрацию, и с руганью, матом и угрозами толпа прорвалась на жилую сторону.
Начальник колонии подполковник Бажов струсил; еще бы, по стране шла странная зараза. Ежедневно вести доносили о бастующих колониях, о захвате заложников. Только в красноярских лагерях волнение вспыхнуло сразу в двух зонах: Хакасии и в норильской колонии номер пятнадцать. Примеру последовала «Семерка» мужская колония строгого режима, находящаяся в поселке Арейском, неподалеку от краевого центра
По колониям шли шифровки, требующие принять особые меры И хотя меры были приняты и, казалось, в зоне было относительно тихо, тем не менее администрация, как видно, учесть все не смогла.
Подполковник Бажов был в отчаянии; с дергающейся щекой он подскочил к караулу, требуя автомат. Но начальник караула был тверд и не собирался отходить от устава. В конце концов автоматная очередь остановила и остепенила толпу, и Гришка-буйвол, вырвавшийся вперед и раненный в ногу, корчился на полу.
Подполковник подбежал к блатному.
Что же ты, подлец, наделал. Ты знаешь, что за такое?!
Мутный, оловянный взор Гришки-буйвола медленно протек по начальнику.
Ну и что? Я вор, вором и умру.
На этом инцидент не закончился. Толпа уголовников неожиданно повернула все в иное русло и выдвинула «классические» для последних лет требования: прекращение беспредела администрации, строгое соблюдение законодательства, уважение прав и личного достоинства осужденных, снятие лимита на переписку, отмена бирок и стрижки наголо
Начальник колонии понимал, что с Гришкой-буйволом он влип, и если не утихомирить наиболее ретивых, то ожидай худшего
Подполковник Бажов схитрил, объявив, что он «за» и даже готов пригласить в колонию депутатов и журналистов, но сначала хотел бы посоветоваться с их же авторитетами. Он потребовал к себе Мазоню.
Мазоня, как и подобает блатарю в его положении, неторопливо и вразвалку вошел в кабинет начальника. Чуть-чуть прищурившись, Бажов тоже набросил на лицо маску начальственной строгости, небрежно сказал:
Мазохин, к чему такая заваруха? Тем более осталось-то тебе всего несколько дней.
Я здесь ни при чем, начальник. Все Гришка-буйвол забацал.
Гришка Гришкой, это понятно! Дешевка. А ты-то?
Я? Я, начальник, хочу на волю. Воздуха хлебнуть свежего.
А если так, Мазохин, надо это дело свернуть по-хорошему. Ты неглупый, знаешь что к чему.
Хорошо, начальник что в моих силах.
Бунт в колонии еще продолжался. Но подполковник Бажов ставку на Мазоню сделал верно. Гришка-буйвол с перевязанной ногой сидел в камере следственного изолятора, в то время как Мазоня только ему известными мерами быстренько сбил пыл с наиболее агрессивной братвы, и колония успокоилась.
Через три дня Мазохин выходил на волю. Подполковник Бажов лично пожал ему руку и, напомнив о возрасте, посоветовал «завязать», на что Мазоня ответил весьма уклончиво:
Какой разговор, начальник. Живем-то один раз!
В этот же день Мазохин уехал из Красноярского края
2
В центре старинного волжского городка в старинном купеческом доме располагался ресторан «Русь». Массивные резные двери с трудом открывались мясистым швейцаром. А если и открывались, то затем, чтобы басовитым, не требующим возражения голосом сказать озадаченному посетителю:
Извините, гражданин, мест нет.
И дверь тяжело и неотвратимо закрывалась перед самым носом.
На этот раз на небольшой булыжной площади (дань прошлому), перед самым рестораном затормозили два «москвича». Из них вылезло несколько бравых парней, одетых в спортивные костюмы и черные кожаные куртки. Проскользнув в негостеприимную дверь ресторана, они оказались в роскошном фойе. Высокий, белобрысый, похожий на культуриста Вадик Зыбин, по прозвищу Зыбуля, легко и сноровисто расставил своих боевиков. Двое в фойе, один на лестнице на второй этаж, трое в зале. Тем временем к ресторану подкатила блестящая «тойота». Из машины вышли двое. Одеты обычно. На одном простая гражданская тужурка, вельветовые брюки. На другом джинсовая куртка и широкие в белую полоску «бананы».
Неторопливо поднялись по ступенькам крыльца, вошли в распахнутую дверь ресторана. Швейцар в коричневом костюме с серебряными галунами низко и подобострастно поклонился уж кто-кто, а он-то знал, с кем имел дело.
Двое спокойным шагом поднимались по бордовому ковру старинной купеческой лестницы. Было тихо, непривычно тихо: ресторан в это время был пуст или почти пуст, если не считать двух-трех клиентов за столиком у зашторенного окна.
Миловидная метрдотель у входа в зал настороженно улыбнулась.
Пожалуйста, проходите, вот сюда.
Двое прошли в небольшую, но весьма просторную кабину, увешанную бордовыми бархатными занавесками. Белоснежный стол был накрыт закуски и водка ждали проголодавшихся.
Незаметно появился изысканный молодой человек.
Господа, в крайнем случае я здесь.
Иди, грубовато махнул рукой плотный мужчина в джинсовой куртке. Широкое холеное лицо нахмурилось, глаза стали жесткими.
Садись, Мазоня, сказал он, чуть-чуть потеплев взглядом. Думаю, на зоне ты поотвык от нормальной жизни. Усмехнулся. Но ничего, мы тебя подкормим. Здесь все, что твоей душе угодно.
Мазоня сам налил себе и другу водки. Посмотрел на свету на переливающуюся радугой зовущую жидкость.
Фраеров к ногтю! засмеялся он и залпом выпил свою рюмку.
Друг лишь усмехнулся, садясь с ним рядом.
Вот что, Мазоня, ты, конечно, не с европейского курорта вернулся. Это я понимаю. Но забудь зону. И психологию зонную забудь. Там всякие выходки, блатные словечки Ни к чему они нам. Сейчас ты другой, и жизнь тут пошла другая.
Мазоня вскинул голову и понимающе скользнул глазами по чуть-чуть опухшему деловому лицу соседа, глаза у которого горели немного мутным, но горячим светом.
До меня дошло, Мотыль, что-то дошло.
А ты клади себе икорки кетовая, посоветовал дружески Мотыль и подвинул к Мазоне блюдо с икрой. Как видишь, мы еще живем. А Мотылем тоже не зови. Лучше «Петро». Да и мне приятнее тебя иногда звать Степа Мы люди свои разберемся.
Они налили водочки, выпили и закусили. У входа в кабину появился с нерешительной миной Зыбуля.
Познакомься, просто сказал Петро. Это наш бригадир. Свой в доску Зыбуля, где Мишка Кошель?
Сейчас будет, коротко сказал Зыбуля и проворно вышел.
Мишка Кошель не заставил себя ждать. Спортивного склада мужчина, в котором угадывался борец, или, по крайней мере, боксер, присел рядом и, не мигая рыжими ресницами, уставился на Мазоню.
Мой референт, без него ничего не делаю. Так сказать, референт-распорядитель. Прошу любить и жаловать, заключил Петро и налил всем водки. Нам здесь из себя гнуть нечего, все одной масти. Серые. Так что, Мазоня, Кошель моя, но и твоя правая рука. Мишка, улыбчиво сказал Петро, позови «адвоката», может, там и Скирда.
Но звать их не пришлось. Федор Скирда, грузный малый, ходивший, как выразился Петро, в помощниках, и «адвокат» Якуб (Станислав Борзов), тонкий, худой очкарик, в общем-то, составляли самую приближенную к хозяину элиту, которой тот верил как себе и которые были спаяны общей преданностью. После короткого, прямо сказать, душевного знакомства, что Мазоню в какой-то мере удивило и не удивило, он понял, что Хозяин заранее провел необходимую подготовку, ведь Мазоня сразу поднимался на высокую ступеньку в иерархии этой еще незнакомой ему общины единомышленников.
И ему, Мазоне, было приятно чувствовать свое родство с Петром с ним-то как-никак съели не один пуд соли.
Выпив водочки и немного раскрасневшись, лидеры ждали сигнала старшего повелителя. Петро небрежно взглянул на руку японские часы показывали где-то около шестнадцати
Как там, Якуб, светская жизнь на рынке? с усмешкой спросил Хозяин и, закурив, свободно откинулся на спинку мягкого кресла.
Жизнь как жизнь, спокойно отрапортовал Якуб. На Центральном неразбериха. Конечно, мы его пока не контролируем. Васька Баклан там хозяйничает здорово, но, собственно, он приблюдок, а хозяева Якуб причмокнул и ткнул пальцем в потолок. В московских воровских верхах Но мы не спим и протащили в замдиректора рынка толкового малого. Не так уж и дорого обошлось И Якуб вопросительно посмотрел на Петра.
Хозяин задумался, не проронив ни слова наступила короткая тишина. Якуб ждал, а Петро молчал.
Выкинув бычок, Хозяин протянул руку, ласково положив ее на плечо Якуба.
Не мешай ему до тех пор, пока не внедрится, задумчиво сказал он. Все находящиеся за столом одобрительно закивали.
Собственно, отчетом «адвоката» начинался обычный для мафиозного мира сходняк.
Это было что-то вроде деловой летучки. Но в преступном мире сходняки имели особый вес: именно здесь собирались лидеры, входящие в элиту, и именно здесь, выслушивая рапорта ответственных за то или иное дело, выносились окончательные решения. Попутно выяснялась «мелочуга»: кто из карманников, спекулянтов, проституток, работавших вчера в «их» регионе, не доплатил или «зажал бабки». Если взнос не поступал за время сходняка, то «бабки» брали силой и так, чтобы в следующий раз было неповадно. Этим занимались бригадиры и боевики, которые быстренько находили не расплатившихся и мигом приводили их в «надлежащее чувство».
Но сегодня этим никто не занимался этот сходняк был, скорее всего, особого назначения и потому главное слово было за Хозяином.
Мне поднадоела всякая там мелочуга, задумчиво сказал он. Пора и на простор выходить. Думаю, что мы окрепли, у нас уже кое-что есть, так что можем себя заодно и похвалить. Петро налил всем полные рюмки (а себе лишь половинку, чувствуя, как его подташнивает) и, выпив сначала фужер «нарзана», грубовато сказал: Нам пора думать о хорошем бизнесе Ну что, опрокинем, братва, за настоящее дело!..
Выпили и стали неторопливо обсуждать, главным образом, перепродажу автомобилей (например, «Волга» шла у кавказцев весьма удачливо, до трехсот тысяч)
Между прочим, Федор Скирда в общем разговоре о машинах подсказал пора наложить дань и на автостоянки. Там немало зажиревших, их надо тряхнуть! Конечно, имелись в виду кооператоры, которые плодились, словно кролики.
Темно-карие глаза Скирды заискрились.
«Кроликов» я беру на себя. Сегодня же пошли своих бригадиров. Правда, там может помешать Людоед с Северных бань, но мы ему хвост прижмем
Хозяин молча жевал губами, опустив вниз голову. Слушал он внимательно, словно что-то прорабатывал про себя. Неожиданно он норовисто вскинул голову и резко сказал:
Пока этого русоголового мальчишку не трогай. С ним давай еще покумекаем.
И по-хозяйски встал из-за стола, всем видом давая понять, что сходняк завершен. И хотя по выражению лиц лидеров было видно, что не все для них решено и ясно, Петро был неумолим:
Остальное потом. На сегодня все.
Все из кабины вышли. Незаметно проскользнул изысканный официант, убрал лишнюю посуду. Мазоня остался с Хозяином наедине.
У Петро глаза серые, большие. Он смотрел на Мазоню вприщур, словно пытался разгадать что-то большее.
Как Альберт? вдруг спокойно и ласково спросил он. Что-то знаешь о нем?
Мазоня слегка вздрогнул, нахмурился, будто задели что-то очень больное Упрямая складка легла меж его сильных бровей.
Хозяин молча ждал ответа, словно понимая нелегкое положение своего друга.
Из детдома попал в колонию для несовершеннолетних. Вот и все.
Жалко мальчишку, сопереживая, мягко сказал Петро. Уверен, за какую-нибудь глупость. Но мы его отыщем и вернем. Не горюй, Мазоня, будет он с нами. Я хочу, чтобы он пошел в бизнес. Когда-то, Мазоня, у нас с тобою будет добротная фирма Думаю, что для создания таковой пока не хватает многого. В том числе и толкового экономиста профессионала с хорошей международной выучкой. Им будет твой Альберт, дружище.
Петро порывисто засмеялся, морщинки под глазами на какой-то момент разгладились, и лицо стало добродушным. Мазоня признательно сказал:
Твоими устами мед пить.
Петро и Мазоня вышли из ресторана. Серый промозглый вечер стелился над маленькой площадью. У ресторана стояли уже две сверкающие сиреневые «тойоты».