Нет, я Дора замялась.
Что ж, как хочешь. Я просто так спросила.
Зоя, Зоя постой! Дора схватила её за руку у самого выхода подсобной комнаты, где они переодевались. Ты не могла бы мне ещё раз рассказать про ножи и вилки, и кто что ест, и всё прочее?
Я же тебе целый день об этом талдычила!
Пожалуйста! Я хочу всё записать, зарисовать и выучить, чтобы Рита была мной довольна. Она вроде как не очень рада, что я здесь, и при первой же возможности постарается меня выпинать. Уже сегодня попыталась. Я тебе заплачу, только помоги, пожа
Ладно, ладно, не тарахти. Не нужна мне твоя плата, Зоя вздохнула, посмотрела на водные мини-часы, что причудливым кулоном висели у неё на шее. Ладно. Немного времени у меня найдётся. А у тебя, говорят, златокрыл есть?
Дора кивнула. В «Жасминовый туман» Пряника брать не разрешили, но слухи о нём разошлись быстро.
Расскажи, как тебе удалось так круто с ним в контакт войти, что аж на вторую полосу поднялась? А я, так и быть, повторю всё, что знаю, о ножах и вилках.
Ноябрь 41 год н.к.э., Эдуард
Оказавшись в отчем доме, Артемий гордо потопал в теплицу. Чувствовалось: он бы с радостью запихнул туда златокрыла с папашей вместе, освободив родную спальню от инопланетного захватчика и родителя-предателя, но сдержался.
Да и в теплице было совсем неплохо. В первую очередь тепло! И светло тоже. И душисто. Посреди просторной комнаты, между растениями спокойно помещалась раскладушка Терезы старая, но целая и прочная. Вдобавок к ней из бывшей комнаты Артемия приволокли тонкий матрац, письменный стол и стул.
Уж они-то твоей зверушке точно не нужны, проворчал Артемий.
Эдуард кивнул. Хотя Терезий и проводил матрац печальным взглядом.
К тому же, теплица пусть и стояла пристройкой к дому, но всё же была отдельным «королевством» с отдельным входом, и давала сыну определённую независимость даже при близости отца а чего юнцу зелёному ещё надо?
Разве что златокрыл бы не помешал Эдуард сам до конца не понимал, почему был так в этом уверен. Он до сих пор не открыл в себе никаких сверхспособностей, разве что спокойнее стал и, кажется, наконец-то начал понимать сына. Как Тереза. Он больше не ломал голову: что сказать, когда и как? И, главное, зачем? Слова приходили сами собой, и он чётко понимал, когда их произнести, а когда лучше промолчать. И за те две недели, что сын прожил в теплице, отношения их стали лучше, чем за все бездарно минувшие годы.
Ну и поскольку за предыдущие семнадцать лет ничего подобного в упор не замечалось, то сейчас, видимо, дело всё же в златокрыле. И чем дольше Эдуард укреплялся в этой мысли, тем сильнее росло эгоистичное желание хотелось, чтобы и сын понимал его так же. С полуслова. С полувзгляда. Поэтому непременно надо Артемия озлатокрылить!
Впрочем, как это сделать один лианский хрюкорыл знает. Златокрыла положено заводить исключительно добровольно, а у Артемия этой самой доброй волей даже и не пахло.
Хлопнула дверь. Артемий вернулся из универа.
Эдуарду не понадобилось даже смотреть на сына, чтобы понять с отпрыска летят искры.
Терезий, вальяжно разложивший крылья на Эдуардовом диване, поспешил скрыться в собственной спальне. Златокрыл чувствовал неприязнь сына и без надобности под ногами не путался. Эдуард подумал, что многим людям не помешало бы у зверушки поучиться.
Артемий вошёл, дёргая себя за ухо. Лицо было красным, как раздавленный помидор, взгляд безумным. Эдуард вздохнул. Истерик он не любил, сыновьих особенно, но за километр видно если сейчас сын не выкричится, то разнесёт к хрюкорылам теплицу. Или чью-то башку. Уж лучше принести в жертву уши.
Что случилось, сын? спросил он.
Эжен Славский скотина! с трудом, словно его душат, выдохнул Артемий и сел на кровать. Жрать хочу.
Я сам недавно пришёл. Думал, пожарить синтомясо.
Дрянь. Капусты бы тушёной, скривился Артемий.
Эдуард моргнул и хмыкнул.
И с каких это пор мы предпочитаем мясу траву?
Она настоящая, фыркнул сын. И потом, зачем-то же она растёт в теплице.
Действительно. Эдуард сам не вполне понимал, зачем нужны эти круглые зелёные головешки, от которых больше возни, чем толку. Но капуста одна из немногих культур, которую относительно легко купить. А теплица должна жить в память о хозяйке Но как же не хочется сейчас, после дня возни с ломавшимися один за другим ботами, кромсать эту пакость. Другое дело уже нарезанные, просоленные и почти готовые к пище кусочки.
Эдуард хлопнул в ладоши.
Что ж, кто хочет капусту, тот пусть ею и занимается!
Ладно. Давай своё мясо, снова скривился сын.
Эдуард надел фартук и пошёл на кухню.
Так что там с Эженом?
Жлоб он паскудный. Прошу его помочь с пропуском на вторую полосу. Сам недавно был там и ещё будет! Что ему трудно помочь? Можно же что-нибудь придумать. Но он даже пытаться не стал!
Та-а-ак, Эдуард едва не выронил широкие щипцы с зажатым в них синтомясом. И что он делал на второй полосе? И что ты сам там забыл?
Он к сестре ездил, хмуро бросил Артемий.
Ясно. На второй вопрос можешь не отвечать.
Что ты понимаешь
О, да! Я ведь никогда не был молодым! Эдуард сунул щипцы в пасть допотопной бот-плиты, установил на таймере время: десять минут. Послушай, сын, он туда ездил по приглашению сестры. Близкой родственницы. Уверен, пробыл в гостях совсем недолго, от границы до её дома и обратно ехал в фургоне без окон, и её окна были зашторены всё время, что он там провёл. Ещё и блокиратор вкатили для подстраховки.
Он мог бы хотя бы
Что? Провезти следующий раз тебя тайком? Взломать Систему Аколитус и подделать приглашение? Чтобы вас обоих вообще стёрли и на обочину вышвырнули? С Феодорой вместе. Она, к слову, тоже кому попало приглашения рассылать не может.
Она могла бы хотя бы Привет она мне передала, я счастлив просто!
Артемий, послушай, Эдуард сел на табурет и похлопал по седушке соседнего, тебе надо выучиться. Сейчас это главное. Стать хорошим специалистом в своей области. Тогда однажды на вторую полосу ты придёшь с гордо поднятой головой, а не как вор.
Ага! Лет через десять-пятнадцать! Когда она уже и думать обо мне забудет.
«Она и сейчас о тебе не думает», едва не брякнул Эдуард, но вовремя сдержался. А раньше ведь никогда не сдерживался. И кто его знает может, правильно делал Привет ему передали, дуралею! Глупый сын, похоже, принял обычную вежливость за особое внимание к своей персоне.
Есть ещё один способ, который, возможно, ускорит процесс осторожно начал Эдуард. И не вышвырнет тебя на свалку.
И какой же?
Вспомни, как сама Дора попала на вторую полосу?
Вот только не надо мне снова совать инопланетную тварь! Артемий вскочил, опрокинув табурет. Хватит с меня твоей пакости. Ты ещё и материнское имя ему дал!..
Ладно, ладно, я только предложил, Эдуард примирительно выставил перед собой руки, за его спиной тренькнула бот-плита. Мясо готово.
Поем в теплице, буркнул Артемий, потянувшись за тарелкой.
Дожевав синтомясо с соусом из сливо-редиса, Эдуард принялся мерять шагами кухню. Затем переместился в спальню, где на диване уже гордо восседал златокрыл. Он внимательно посмотрел на Эдуарда. У Пряника из «Утро-Булки» глаза были ярко-янтарного цвета, у Терезия же тёмно-карие, бархатистые.
И что этот балбес сейчас делает? Бьется головой о кадки с растениями? Или швыряет их в окна? Больше всего в эту минуту ему хотелось ворваться в теплицу и посмотреть, что в ней происходит. Но сын такого рвения точно не оценит. Психанёт. Заорёт, что ему не дают свободы. И уберётся в свою общагу. А ведь только-только учиться начал и сын, и отец.
Эдуард заставил себя сесть на диван и просмотреть сообщения на слимфоне. Один новый заказ и куча дурнопахнущего спама. В прямом смысле дурнопахнущего, рекламные сообщения ужасно воняли. В своё время Эдуард не пожалел денег и раскошелился на подобную услугу. От всей рекламы, на которую он самолично не подписался, несёт навозом. И открывать не нужно сразу в корзину. И окружающим можно объяснить: очередной мега-дезодорант пиарят!
Письма Терезы всегда пахли морским бризом.
А Артемия горьким огурцом.
И что же, всё-таки, балбес делает? Одним бы глазом взглянуть и успокоиться. Можно прокрасться к окну и посмотреть. Один раз. Просто убедиться, что с сыном всё в порядке. Глупость, конечно, феерическая, но что к хрюкорылам делать, если душа не на месте?
Не колеблясь больше, Эдуард сорвался с дивана и бросился к двери. И с грохотом растянулся на полу, перецепившись через златокрыла.
Терезий тут же возник перед лицом, просверлил любопытным взглядом. Эдуард в ответ уставился в карий бархат глаз и со всей ясностью осознал, на какую дурь едва не пошёл. Шпионить за собственным сыном. Из-за угла. Подглядывая в окно. А если сын заметит? Позора не оберёшься! Ещё хуже сделал бы, чем если бы просто зашёл и спросил, всё ли в порядке.
Эдуард сел, потирая ушибленное колено. Златокрыл ткнулся мокрым носом в щёку и лизнул шершавым языком.
Ты прав, дружок, сказал Эдуард и погладил чешуйчатую шею. Молодец, что остановил.
Златокрыл же упрямо заглядывал в глаза, пока Эдуард наконец не задержал взгляд и не утонул темно-карем глубоком бархате
Вернувшись в теплицу Артемий, и правда, в первую очередь кинулся к кадкам, где рядами росли внезапно округлившиеся кочаны капусты, а над ними возвышались лианы кивиграда. Эдуарду втулили его месяц назад при закупке осеннего кабакогриба по совершенно бестолковой акции: купи три кабака и получи один кивиград. Последний уныло торчал посреди маркета, опустив уши. Эдуард забрал его скорее из жалости. А ведь когда-то ещё и ржал над Терезой, жалеющей растения!
Что делать с полудохлой лианой Эдуард не знал, а потому просто поставил в угол за горькими огурцами и иногда поливал. Но сейчас кивиград ожил, разросся и даже зацвёл.
Артемий стоял и смотрел на голубоватые цветки, и тяжело дышал. Затем взял ведро для поливания Тереза не доверяла бот-садовникам, и Эдуард по традиции и в меру сил делал всё сам. Артемий, похоже, тоже
Он налил в ведро воду, намешал каких-то удобрений и полил кивиград. Оборвал с него сухие листья. Подвязал отросшие ветви. Задумчиво пожевал случайно отломанный ус, которым лиана цеплялась за всякое.
Выглядел сын уже гораздо спокойнее
Эдуард тряхнул головой, вываливаясь из глубин карего бархата назад, в свою комнату.
Что это было? Он видел только что сына, не заходя в теплицу? Или сам нафантазировал? Нарисовал идеальную картинку? Ведь как было бы хорошо, если бы Артемий отвлёкся на что-то от нелепой любви к Доре. Пусть даже на любовь к растениям.
В конце концов, почему нет? Он ведь Терезин сын.
Послышался скрип двери и звук шагов.
Ты в порядке? раздался над головой голос Артемия. Я слышал грохот Ты почему на полу?
Да так, отдохнуть решил, ответил Эдуард, поднимаясь. А ты мне вот что скажи. Ты что-то делал с растениями? Ну там, в плане ухода
А что не так? насторожился сын.
Ничего. Наоборот, я хотел сказать, они как-то лучше выглядеть стали
Артемий смущённо подёргал ухо.
Ну да, я немножко почитал и кое-что сделал Если ты не против. Я кивиград переставил, то место, где он стоял, ему совсем не годилось И ещё кое-что хотел бы поменять.
Конечно, делай, что хочешь! радостно воскликнул Эдуард. И тут же, поймав недоумённый взгляд, добавил спокойнее. Я рад, что кто-то займётся теплицей. Я храню её в память о матери. Ну, и чтобы еда в доме была. Но сил заняться ею вплотную никогда не было. Росло, как росло, а что не росло то больше и не покупал.
Я заметил, хмыкнул сын. Капусте, вообще-то, совсем не такое освещение нужно. А кабакогрибу нужно больше влаги и меньше сквозняка.
Супер! Теперь травка в надёжных руках.
И что до травки. Твоя сиреневая мята только златокрылу на корм и годится.
Эдуард сжал сыновье плечо.
Ты главное об учёбе не забывай.
Нет, ты знаешь, мне даже многие вещи сейчас стали понятнее. Об инопланетных мхах этих и прочих растениях. Они ведь похожи все. И у нас паразиты всякие есть, и у них. И эпифиты у нас похожие! Знаешь, есть инопланетный аналог орхидеи. Баттерфлярия называется. Не так уж от наших фаленопсисов отличается. И вообще, я подумал, зачем мы инопланетную зелень изучаем, когда у нас на Земле вокруг столько всего Вот ты знал, например, что кивиграду необходимо, чтобы рядом росли полевые синеглазки?
Нет, их забыли включить в акцию.
Я уже договорился в универе, мне выделят пару кустиков за дежурство в оранжерее. Заодно их цветы поизучаю.
Я рад за тебя. И за цветы.
Сын вдруг покраснел.
Вот, думаю, орхидею вырастить. Они большая редкость, но в оранжерее есть. Может, согласятся «деткой» поделиться. Если не земную орхидею, то хотя бы лианскую баттерфлярию выпрошу они похожи. Выращу и подарю ей. Через Эжена.
Эдуард заставил себя улыбнуться.
Ты, главное, без спросу «детку» не утаскивай. А то вообще оранжереи не увидишь.
Артемий хмуро кивнул.
Но орхидея это здорово, добавил Эдуард. Мама бы тобой гордилась.
Пока особо нечем, ответил сын, впрочем, заметно повеселев.
Из архивов межпланетной комиссии мигов
Из отчёта наблюдателей за цивилизацией земной:
«долгие века искали земляне, как сделать так, чтобы землянин каждый был ни выше, ни ниже другого, и каждый был доволен и мирен, даже если где-то кого-то и ниже. И не найдя пути иного, решили: важно не то, что ты ниже кого-то, а то, что ты знаешь об этом. Пока живёшь и не видишь, что кому-то лучше, вроде и счастлив по уши. На «третьих земных полосах» никто не голодает, не просит милостыню, но и к высшему тяги не имеет. Не стремится к нему, не видя его. Но разве возможно существу разумному да без развития? И кто же сказал им, что не случится развития без сравнения с завистью?..»
Глава четвёртая
Март 43 год новой космической эры, Зарина
Её привезли в отель «Гранд-Фил». Зарина раньше о таком не слышала, но её конвоиры с гордостью заявили, что он в числе самых дорогих под куполом. Её завели в роскошный номер. Засунули в горячую ванну, выдали алый шёлковый халат и почему-то белое нижнее бельё. Кружевное и очень откровенное. Затем в номер прикатили тележку с ужином куском синто-телятины и салатом из капусты, лианских олив и острых морских ежей с Жемчужной планеты.
После чего её оставили одну и заперли.
Всё, как обычно, в общем. Только гостиница другая. И в номере, почему-то, пахнет горелым.
Ни на один её вопрос никто не удосужился ответить. «Где я? Почему новая гостиница? Я увижу Гандза?» тишина в ответ. С нею вообще не разговаривали.
Зарина в отчаянии плюхнулась на огромную кровать.
Прошла пара часов, прежде чем замок в двери снова щелкнул. Зарина подскочила на кровати. Надо же. Умудрилась заснуть! Она потёрла глаза, на миг поверив, что снова оказалась в отеле при Галактическом университете.
Перед кроватью стояла дама-батон, как её там Олеся Пятьеног. Она скрестила руки на мощной груди, за её спиной маячили два незнакомых мужика.
Вы? Я вас вспомнила! Зарина подалась вперёд, запахивая халат.
Неужели? дама-батон сегодня не скалилась, смотрела скорее задумчиво, хотя всё также изучающе.
Зарина замерла и прикусила язык.
Она не помнит. Дама-батон не знает и не может знать, что через пару недель, первого апреля, встретит Зарину и её коллег в отеле Галактического университета. И по башке получит. Она ещё не дожила до этого дня! Шестое чувство отчаянно вопило, требуя молчать. Память настойчиво совало образ ухмыляющейся Пятьеног, которая сверлила её взглядом и вопила о том, как Зарина опасна
И что же ты вспомнила? процедила дама-батон.
Я Я читала про вас. Вы новый руководитель научной группы по вопросам изучения неизвестных форм жизни. Вместо Вместо
Вместо тебя, красавица! хохотнула Пятьеног. Уж не знаю, где тебя год носило, в какой дыре ты пряталась, но появилась ты в нужном месте и в нужное время. Что скажешь о нашем новом мире?