Кристофер Ишервуд
Фиалка Пратера
Посвящается Рене Блан-Роос
Christopher Isherwood
PRATER VIOLET
© Christopher Isherwood, 1945, 1973
© Школа перевода В. Баканова, 2020
© Издание на русском языке AST Publishers, 2023
* * *
Мистер Ишервуд?
Слушаю.
Кристофер Ишервуд?
Да, это я.
Знаете, мы вчера весь день не могли до вас дозвониться, с легкой укоризной произнес голос на том конце провода.
Меня не было дома.
Не было дома? Кажется, звонивший мне не поверил.
Да.
А, понятно Задумчивая пауза, затем с подозрением: Странно У вас постоянно было занято.
Простите, а с кем имею честь? резковато поинтересовался я.
«Империал буллдог».
Кто-кто?
«Империал буллдог пикчерз». Я звоню от имени мистера Четсворта К слову, вы не бывали в Блэкпуле в тысяча девятьсот тридцатом году?
Вы что-то напутали Я уже приготовился повесить трубку. Ни разу в жизни не бывал в Блэкпуле.
Прелестно! Мой собеседник деловито хохотнул. Значит, вы и мюзикл под названием «Фиалка Пратера» не видели?
Нет. При чем тут?..
Его сняли после трех показов. Однако мистеру Четсворту нравится музыка и почти все песни Кстати, ваш агент утверждает, что вы прямо-таки знаток Вены.
Вены? Я ездил туда всего раз, и то на неделю.
Всего на неделю? сварливо повторил голос. Не может быть. Нам дали понять, что вы там жили.
Речь, наверное, шла о Берлине.
Ах, Берлин? Там ведь почти как в Вене? Мистеру Четсворту нужен человек, понимающий европейцев. Вы же говорите по-немецки? Это пригодилось бы, ведь режиссером у нас будет Фридрих Бергманн из Вены.
А-а
Сам Фридрих Бергманн.
Не слыхал о таком.
Странно. Он тоже много проработал в Берлине. Вы не работали там в сфере кино?
Я никогда и нигде в кино не работал.
Как не работали? испуганно спросили меня и тут же, оживившись, добавили: Впрочем, не важно, мистеру Четсворту, по-моему, все равно. Он часто привлекает авторов без опыта в кинематографе. Я бы на вашем месте не волновался
Послушайте, перебил я, с чего вы взяли, будто мне хоть сколько-нибудь интересно ваше предложение?
О знаете, мистер Ишервуд, это уже, боюсь, вне моей компетенции затараторили в трубке. Уверен, мистер Кац все уладит с вашим агентом. Не сомневаюсь, мы с вами как-нибудь договоримся. Будем на связи. До свидания
Минуту, я
Трубку повесили. В некотором возмущении я, как дурачок, принялся давить на рычаг. Потом отыскал в справочнике номер «Империал буллдог», набрал было его и тут же положил трубку. Вернулся в столовую мама с Ричардом, моим младшим братом, все еще сидели за столом. Я встал в дверном проеме и как ни в чем не бывало закурил.
Это Стивен? спросила мама. Обычно она знает, когда нужно заговорить первой.
Нет. Я выдохнул облако густого дыма и хмуро взглянул на каминную полку, где тикали часы. Киношники.
Киношники! Ричард со звоном опустил чашку на блюдце. О, Кристофер, это же здорово!
Я нахмурился сильнее.
Выдержав должную паузу, братец очень и очень осторожно поинтересовался:
Хотели, чтобы ты написал им сценарий?
Судя по всему, скучающе протянул я.
О, Кристофер, это так увлекательно! О чем фильм? Или тебе нельзя говорить?
Я не спрашивал.
А, понятно Когда приступаешь?
Никогда. Я отказался.
Отказался? О жалость какая!
Вообще-то
А что так? Мало денег предлагали?
О деньгах мы не говорили, с намеком на укор ответил я Ричарду.
Ну да, конечно, это не твое дело. О таких вещах договаривается агент. Уж он-то знает, как выдоить заказчика досуха. И много ты запросишь?
Я же тебе сказал: я отклонил предложение.
Повисла еще пауза, после которой мама самым своим заботливым и беззаботным тоном произнесла:
Право слово, фильмы нынче день ото дня становятся только глупее. Неудивительно, что путного писателя в кино никакими деньгами не заманишь.
Я молчал, но хмурился уже не так сильно.
Думаю, через пару минут они перезвонят, с надеждой произнес Ричард.
С какой стати?
Должно быть, ты нужен им позарез, иначе стали бы они звонить в такую рань? К тому же киношники отказов не принимают, так ведь?
Поди, звонят уже следующему в списке кандидатов, фальшиво зевнул я. Ладно, пойду, что ли, домучаю одиннадцатую главу.
Умеешь же ты сохранить хладнокровие в любой ситуации, восхищенно и с полным отсутствием Софоклова сарказма похвалил меня Ричард. Я бы на твоем месте так переволновался, что до конца дня не сумел бы выжать из себя и слова.
Увидимся, пробормотал я, снова зевая и потягиваясь, однако у двери на меня напала такая нерешительность, что я застыл, глядя на сервант. Потеребил ключик в замке на ящике с ложками, закрыл его, открыл, закрыл. Высморкался.
Еще чаю? предложила мама, с легкой улыбкой глядя на мое представление.
О, не отказывайся, Кристофер, он еще совсем не остыл!
Не говоря ни слова, я вернулся за стол. Утренняя газета так и лежала там, где я бросил ее полчаса назад, смятая и безвольная, будто из нее кровью утекли все новости. По-прежнему муссировали тему выхода Германии из Лиги Наций. Какой-то эксперт предсказывал, что где-то в следующем году, когда линия Мажино[1] станет неуязвимой, Гитлеру нанесут превентивный удар. Геббельс предупредил германский народ, что на выборах двенадцатого ноября[2] будет всего два пункта: «за» и «за». Губернатор Кентукки Руби Лаффун присвоил Мэй Уэст[3] звание полковника.
Дантист кузины Эдит, сообщила мама, передавая мне чашку, похоже, не сомневается, что Гитлер скоро нападет на Австрию.
Серьезно? Я как-то вдруг повеселел и, сделав большой глоток, откинулся на спинку стула. Право, у дантистов такие источники сведений, каких больше ни у кого нет. Вот только я в своем неведении не возьму в толк, каким образом
И меня понесло. Мама подливала чаю Ричарду и себе. Словно разыгрывая пантомиму, они с улыбками передавали друг другу молоко и сахар, а потом сидели, с комфортом откинувшись на спинки, ни дать ни взять завсегдатаи ресторана при первых нотах любимой мелодии.
Через десять минут я разгромил все возможные аргументы, которых стоило ожидать от дантиста, и еще много тех, которых не стоило. В ход пошли мои любимые словечки: гауляйтер, солидарность, демарш, диалектичный, гляйхшальтунг[4], инфильтрация, аншлюс, реализм, транш, партиец. Затем, закурив еще сигарету и переведя дух, я вкратце принялся рассказывать историю национал-социализма после Пивного путча[5].
Зазвонил телефон.
Вот ведь докучливая штуковина! мягко посетовал Ричард. Вечно звонит, когда ты рассказываешь что-нибудь интересное. Не отвечай. Скоро им надоест
Однако я уже вскочил с места, едва не опрокинув стул, и выбежал в коридор.
Алло, запыхавшись, произнес я в трубку.
Ответа не было. Лишь кто-то горячо с кем-то спорил на фоне музыки по радио.
Алло? повторил я.
Голоса зазвучали еще тише.
Алло! уже кричал я.
На этот раз меня услышали. Трубку накрыли ладонью, окончательно глуша голоса и музыку.
Ну и черт с вами!
Ладонь убрали.
Идиотизм! пророкотал мужской голос с сильным иностранным акцентом. Словами не выразишь!
Алло! закричал я. Алло! Алло! Алло! Алло! Алло!
Подождите, отрывисто, будто назойливого ребенка, попросил иностранец.
Черта с два я стану ждать! Прозвучало так глупо, что я сам расхохотался.
С трубки на том конце снова убрали ладонь, и в микрофон водой из-за прорванной плотины хлынули голоса и музыка. Да как громко!
Алло, быстро и нетерпеливо заговорил иностранец. Алло, алло!
Алло?
Алло? Это доктор Бергманн.
Доброе утро, доктор Бергманн.
Да? Доброе утро. Алло? Алло, я бы хотел поговорить с мистером Ишервудом. Немедленно, если позволите.
Слушаю.
Мистер Кри-истоф-фер Ишерву-уд очень осторожно, как будто читая с бумаги, протянул доктор Бергманн.
Да. Это я.
Ja, ja[6] Терпение Бергманна достигло предела. Я бы хотел лично переговорить с мистером Ишервудом. Позовите его, будьте добры.
Кристофер Ишервуд это я, ответил я на немецком. С вами только я и говорил.
Ах, так это вы, мистер Ишервуд! Чудесно! Что же вы сразу не сказали? И вы знаете мой язык? Браво! Endlich ein vernünftiger Mensch![7] Вы не представляете, как я рад вас слышать! Скажите, дружище, можете вы ко мне приехать, прямо сейчас?
Сегодня, хотите сказать? насторожился я.
Нет, сейчас, как можно немедленнее, сей же миг.
У меня жутко занятое утро попробовал отговориться я, однако доктор Бергманн перебил меня, страдальчески вздохнув:
Какая глупая затея. Просто ужас. Я сдаюсь.
Впрочем, после обеда я бы, пожалуй
Бергманн как будто не слышал.
Безнадежно, бормотал он. Я совершенно один в этом проклятом идиотском городе. Никто ни слова не понимает. Ужас. Ничего не поделаешь.
А вы бы не могли, предложил я, приехать ко мне?
Нет, нет. Ничего не поделаешь. Забудьте. Это все чересчур сложно. Scheusslich[8]. Повисла пауза.
Я в напряжении закусил губу и стал обдумывать главу одиннадцатую. Решимость постепенно таяла Да будь он проклят!
Где вы живете? без энтузиазма спросил я.
Бергманн там к кому-то обернулся и воинственно проревел:
Где я живу?
Я не расслышал, что ему ответили. Сам Бергманн прорычал:
Ни слова не понимаю. Вот сами ему и скажите.
Алло, сэр? уверенно заговорил со мной кокни[9]. Мы в отеле «У Кована», что в Бишопсгейте. Сразу через улицу от станции метро. Не промахнетесь.
Благодарю, ответил я. Скоро буду. До св
Бергманн торопливо заговорил:
Момент! Момент! После непродолжительной, но яростной борьбы он, похоже, вновь завладел трубкой: Скажите, друг мой, когда вы будете?
О, примерно через час.
Час? Это слишком долго. На чем вы едете?
На метро.
Не лучше ли взять такси?
Нет, решительно возразил я, прикинув стоимость поездки от Кенсингтона до станции «Ливерпуль-стрит», не лучше.
Почему же?
Так даже медленнее, чем на подземке. Ну знаете, пробки на дорогах
Ах, пробки. Просто ужас. Снова послышался глубокий-глубокий хриплый вздох. Точно кит приготовился нырнуть в пучину океана.
Не волнуйтесь, попытался я ободрить Бергманна. Разубедив его насчет такси, я к нему даже потеплел. Очень скоро буду у вас.
Бергманн слабо застонал. Он явно не поверил мне.
Прощайте, друг мой.
Auf Wiedersehen Или нет, так пока нельзя сказать? Мы же с вами еще не виделись[10]. Однако он успел повесить трубку.
Что, снова киношники? спросил Ричард, когда я вернулся в столовую.
Нет. То есть да, в некотором смысле. Потом расскажу. Сейчас надо бежать. О, мамочка, я, наверное, слегка опоздаю к обеду
* * *
Само собой, отель «У Кована» не располагался через улицу от станции метро. Вообще, если вас заверяют, мол, что-то стоит сразу через дорогу от станции метро, знайте: это не так. К отелю я прибыл в дурном расположении духа; мне дважды неверно указали дорогу, один раз меня чуть не сбил автобус, а еще я запыхался. Так хотелось встретить Бергманна достойно, но всю дорогу от подземки пришлось бежать.
Заведение было довольно небольшим. У двери стоял носильщик должно быть, нарочно ждал.
Вы мистер Ишервуд, верно? То-то доктор будет рад. Он сильно недоволен. Из-за какой-то ошибки приехал на день раньше условленного. В порту его никто не встретил, были какие-то проблемы с паспортом и на таможне, да еще он потерял чемодан. Обычная кутерьма. Порой такое случается.
Где он сейчас? Наверху?
Нет, сэр. Только что выбежал за сигаретами. Наши ему не нравятся. Видно, если привык к континентальному табачку, другой и не нужен. У него вкус мягче.
Хорошо. Я подожду.
Позвольте совет: лучше идите за доктором. Сами знаете, каково у нас иностранцам: средь бела дня на Трафальгарской площади теряются. Не то чтобы мы на их месте вели себя ловчее Уже не знаю, что и думать, доктора минут двадцать как нет.
В какую сторону он пошел?
Третий дом за углом налево. Не промахнетесь.
Как я узнаю доктора Бергманна?
О, сэр, с задором ответил носильщик, его ни с кем на свете не спутаешь.
* * *
Девушка в табачной лавке оказалась не менее словоохотливой. Не пришлось даже описывать доктора Бергманна его визит и без того произвел на нее сильное впечатление.
Тот еще чудак, хихикая, сказала она. Спросил, каково мне целый день тут торчать. А я ему: даже не думала, времени нет Потом мы разговорились о снах.
Бергманн поведал о некоем заграничном докторе, утверждавшем, что в снах заложен совершенно неожиданный смысл. Преподнес он это как великое научное открытие, чем сильно позабавил девушку, уронив себя в ее глазах: она-то про сны знала давно. От тетки ей достался «Сонник царицы Савской», который составили, еще когда тот доктор на свет не родился.
Представляете, сосиски снятся к ссоре. Если только вы их не едите тогда сон к любви или доброму здравию, так же как и чихание или грибы. Мне на днях приснилось, будто я снимаю чулки, а на следующее утро брат перевел мне почтой пять фунтов и шесть шиллингов. Сны, конечно, не всегда вот так сбываются, бывает, что и не сразу
Тут я наконец сумел перебить ее, спросив, в какую сторону ушел Бергманн.
Девушка ответила, что ему захотелось купить журнал или еще какого чтива, и она отправила его к Митчеллу, это в конце улицы там сразу увидишь.
Вы бы отнесли ему сигареты, добавила она. Он их на прилавке забыл.
У Митчелла тоже запомнили иностранного господина, но уже не в таком хорошем свете. Тут он успел набедокурить. Бергманн попросил «Нью Уорлд-стейдж» и пришел в сильное негодование, когда парнишка-продавец, решив, что это театральный журнал, принес не то «Стейдж», не то «Эра». Я живо представил, как Бергманн стонет: «Безнадежно. Ничего не поделаешь», снисходя потом до объяснений, дескать, «Нью Уорлд-стейдж» это немецкий журнал о политике. Парнишка посоветовал ему заглянуть в привокзальную книжную лавку.
Я совершенно вышел из себя. Дело все больше напоминало погоню, и я, точно гончая, несся по следу. Однако только в книжной лавке ощутил себя полным глупцом. Продавцы там были слишком заняты и не запомнили никого с иностранным акцентом; за последние полчаса к ним таких заглянуло несколько человек. Я ошалело огляделся по сторонам, обратился к двум похожим с виду незнакомцам, нарвавшись в ответ на подозрительные и оскорбленные взгляды, и поспешил назад в отель.
Носильщик снова меня ждал.
Не повезло, сэр. Он обращался ко мне, как сочувствующий болельщик к последнему в забеге с препятствиями.
Вы о чем? Бергманн так и не вернулся?
Вернулся и снова ушел, через минуту, как вы убежали. «Где он?» спрашивает, совсем как вы. Потом ему позвонили господин со студии. Мы ему все утро дозвониться пытались. И вот, он попросил доктора приехать как можно быстрее. Я говорил, что вы сейчас вернетесь, но доктор и слушать не стал. Он такой, сэр, само нетерпение. Я его в такси и посадил.
Он не оставил мне записки?
Оставил, сэр. Вы должны встретиться с ними в кафе «Рояль». Ровно в час.
Да будь я проклят.
Я прошел в вестибюль, сел в кресло и утер пот со лба. Что ж, ладно. Кем они себя возомнили? Будет мне наука. Одно я решил точно: от меня они и слова не дождутся. Только если не придут ко мне сами и не просидят у порога весь день.
* * *
Я нашел их в гриль-зале.
Явился на десять минут позже, слегка потешив уязвленное тщеславие. Метрдотель знал мистера Четсворта и указал, где его найти. Я же присмотрелся к нему с расстояния, не спеша подходить к столику.
Спиной ко мне сидел обладатель взъерошенной седой шевелюры, а напротив него мордатый блондин с жиденькими прилизанными волосами, в очках с толстой роговой оправой. Седой напряженно подался вперед, тогда как мордатый, душа нараспашку, откинулся на спинку стула.
Между нами, разглагольствовал он, у них один недостаток: нет savoir vivre[11].
Взгляд его бледных, увеличенных очками глаз блуждал по залу. Без удивления он задержался на мне:
А вот и мистер Ишервуд. Рад видеть. Вы двое, полагаю, еще не знакомы?