После увольнения из армии Шишков жил в Твери. На здоровье не жаловался, вздорности своей не оставлял и 27 сентября 1832 года был зарезан по дороге на место очередной дуэли. Ему не исполнилось ещё и тридцати трёх лет. Так нелепо оборвалась жизнь «блистательного и очаровательного», по выражению С. Т. Аксакова, поэта.
Пушкин принял участие в посмертном издании сочинений друга юности и в судьбе его дочери Софии.
* * *
Каверин и Шишков в интеллектуальном плане были людьми незаурядными, но в нравственном оставляли желать лучшего. Последнего недоставало многим молодым офицерам из окружения Пушкина. Увлёкшись внешней стороной их жизни, юный поэт довольно быстро понял пагубность разгулов и обильных винопитий. Но верный канонам дружбы, он сразу порвать с новым окружением не мог, но всё же в известной степени дистанцировался от него, прикрыв свой отход маской разочарования в жизни (это в шестнадцать-то лет!). Свидетельством чему является стихотворение «Друзьям» (особенно в его первом варианте):
Среди беседы вашей шумнойОдин уныл и мрачен яНа пир раздольный и безумныйНе призывайте вы меня.Любил и я когда-то с вамиПод звон бокалов пироватьИ гармонически стихамиПиров веселье воспевать.Но пролетел миг упоений, Я радость светлую забыл,Меня печали мрачный генийКрылами чёрными покрылНе кличьте ж вы меня с собоюПод звон бокалов пировать:Я не хочу своей тоскоюВеселье ваше отравлять (1, 458).«Шалости» гения
Одним из негативных итогов активного вращения молодого поэта в гусарской среде стала его первая поэма. Нет, это не «Руслан и Людмила», как подумают многие, а «знаменитая» «Тень Баркова» (знаменита она, к счастью, лишь в ограниченном кругу любителей «клубнички»).
По мнению А. Александрова[15] (что сомнительно), поэма написана Пушкиным в первый год учёбы в Царскосельском лицее, то есть когда будущей знаменитости шёл двенадцатый год жизни. Возраст очень восприимчивый ко всему, что взрослые дяди и тёти пытаются от подростков скрывать.
Но судя по названию и содержанию поэмы, лицеист Александр Пушкин был уже подготовлен к созданию «шедевра»: зная биографию фактически запрещённого поэта и терминологию похабщины. Последним обстоятельством Саша наверняка обязан любимому дяде Василию Львовичу, прогремевшему эротической поэмой «Опасный сосед».
Литератор, именем которого поэт-подросток назвал свою поэму, жил в 17321768 годах. Учился Иван Семёнович Барков в университете Академии наук в Петербурге, откуда был исключён за пьянство и кутежи. Затем Барков служил наборщиком в типографии и копиистом в канцелярии Академии наук (в частности, перебелял рукописи М. В. Ломоносова), исполнял обязанности академического переводчика.
Иван Семёнович подготовил первое издание на русском языке сатир Кантемира и создал свои переводы «Сатир» Горация, басен Федра, «Двустиший» Дионисия псевдо-Катона, написал свою знаменитую поэму «Лука Мудищев», сделавшую его имя нарицательным.
Прожил Барков тридцать шесть лет, на год меньше Пушкина, который через четыре десятилетия почтил его память своей поэмой. Итак, «Тень Баркова»:
Однажды зимним вечеркомВ бордели на МещанскойСошлись с расстриженным попомПоэт, корнет уланский,Московский модный молодец,Подьячий из Сената,Да третьей гильдии купец,Да пьяных два солдата.Всяк пуншу осушил бокал,Лег с блядью молодоюИ на постели откачалГорячею елдоюПоп, отличавшийся сильнейшим эротизмом, вдруг потерял мужскую силу:
Как иногда поэт Хвостов,Обиженный природой,Во тьме полуночных часовКорпит над хладной одой;Пред ним несчастное дитя И вкривь, и вкось, и прямоОн слово звучное, кряхтя,Ломает в стих упрямо,Так блядь трудилась над попом,Но не было успехаОсрамившийся поп уже собрался покинуть опозоренное им ложе, как вдруг:
«Что сделалось с детиной тут?»Спросило привиденье.«Лишился пылкости я муд,Елдак в изнеможенье,Лихой предатель изменил,Не хочет уж яриться»,«Почто ж, ебена мать, забылТы мне в беде молиться?»«Но кто ты?» вскрикнул Ебаков,Вздрогнув от удивленья.«Твой друг, твой гений, я Барков»,Вещало привиденье.Поп, поражённый страхом, как сноп, свалился к порткам привидения, которое милостиво изрекло:
«Ты видишь, продолжил Барков,Я вмиг тебя избавил.Но слушай: изо всех певцовНикто меня не славил.Никто! Так мать же их в пизду!Хвалы мне их не нужны!Лишь от тебя услуги жду:Пиши в часы досужны!Возьми задорный мой гудок,Играй во что попало;Вот звонки струны, вот смычок,Ума в тебе не мало».И стал поэтом Ебаков,Ебет и припевает,Гласит везде: «Велик Барков!»Везде затейливой пиитПоет свои куплеты,И всякий божий день твердитБаркова он советы.И бабы и хуиный полДрожа ему внимали,И даже перед ним подолДевчонки подымалиНачинающий поэт не случайно сделал оплошавшего попа певцом Баркова. И в его время, и позже упоминать о родоначальнике русской теневой словесности считалось неприличным. Пушкин имел на этот счёт противоположное мнение и придерживался его всю жизнь, создав ещё поэму «Гавриилиада» и сказку «Царь Никита и сорок его дочерей». Александр Сергеевич предвещал широкую известность творчеству Баркова в самом недалёком времени:
Барков это одно из знаменитейших лиц в русской литературе; стихотворения его в ближайшем будущем получат огромное значение. Для меня нет сомнения, что первые книги, которые выйдут без цензуры, будет полное собрание сочинений стихотворений Баркова.
Чрезвычайный эротизм Пушкина рано проявился в его отношениях к лицам противоположного пола и стал мощнейшим двигателем его поэтического дарования.
«Подруга возраста златого»
В жизни Пушкина было много женщин, любимым он посвящал стихи. Автор сборника «Я вас любил» Н. В. Забабурова насчитала таковых сорок девять. Первой среди них стала Соня Сушкова, пробудившая в душе юного поэта осознанное любовное чувство. В проекте автобиографии Александр Сергеевич сделал важную для него пометку «ранняя любовь».
Действительно, Саше шёл тогда шестой год, а Сонечке пятый. Встречались они на детских танцевальных вечерах в домах князей Трубецких, Бутурлиных и в доме родителей Сони. По четвергам детей возили на балы известного танцмейстера Иогеля. Невольные (но желанные) «свидания» детей продолжались шесть лет, до отъезда подростка в Петербург. Больше они не встречались. Но «ранняя любовь» поэта не стала проходным эпизодом в его жизни. В шестнадцать лет, вспоминая детство, он писал:
Брели по розам дни мои;В невинной ясности сердечнойНе знал мучений я любви,Но быстро день за днём умчался;Где ж детства ранние следы?Прелестный возраст миновался,Увяли первые цветы!Уж сердце в радости не бьётсяПри милом виде мотылька,Что в воздухе кружит и вьётсяС дыханьем тихим ветерка,И в беспокойстве непонятномПылаю, тлею, кровь горит,И всё языком, сердцу внятным,О нежной страсти говоритПодруга возраста златого,Подруга красных детских лет,Тебя ли вижу, взоров свет,Друг сердца, милая Сушкова?Везде со мною образ твой,Везде со мною призрак милый:Во тьме полуночи унылой,В часы денницы золотой.То на конце аллеи тёмнойВечерней, тихою порой,Одну, в задумчивости томной,Тебя я вижу пред собой,Твой шалью стан не покровенный,Твой взор, на груди потупленный,В щеках любви стыдливый цвет.Всё тихо; брезжит лунный свет;Нахмурясь топол шевелится,Уж сумрак тусклой пеленойНа холмы дальние ложится,И завес рощицы струитсяНад тихо спящею волной,Осеребренною луной.Одна ты в рощице со мною,На костыли мои склонясь,Стоишь под ивою густою;И ветер сумраков, резвясь,На снежну грудь прохладой дует,Играет локоном власовИ ногу стройную рисуетСквозь белоснежный твой покров (1, 180181)Так от воспоминаний о детстве воображение переносит Пушкина в день сегодняшний, то есть в конец 1815 года. И он представлял себе, какой была бы Сонечка в пятнадцать лет. К счастью, в реальности этого не случилось. Почему к счастью? Александр Сергеевич объяснил это в статье «Байрон» (1835), в которой речь идёт о ранней влюблённости. Упомянув, что Байрон впервые влюбился в восьмилетнем возрасте в семнадцатилетнюю девушку, Пушкин включил в свою статью цитату из его дневника. Пространное извлечение из воспоминаний английского поэта поясняет психологию раннего детского влечения.
«В последнее время, писал Байрон, я много думал о Мэри Дэфф. Как это странно, что я был так безгранично предан и глубоко привязан к этой девушке, в возрасте, когда я не мог не только испытывать страсть, но даже не понимал значения этого слова. И, однако, это была страсть!
Я раз пятьдесят с тех пор влюблялся; и, тем не менее, я помню всё, о чём мы говорили, помню наши ласки, её черты, моё волнение, бессонницы и то, как я мучил горничную моей матери, заставляя её писать Мэри письма от моего имени. Я припоминаю также наши прогулки и то блаженство, которое я испытывал, сидя около Мэри в детской, в то время как её маленькая сестра играла в куклы, а мы с серьёзностью, на свой лад, ухаживали друг за другом.
Но как же это чувство могло пробудиться во мне так рано? Каковы были начало и причина этого? Я не имел никакого понятия о различии полов даже много лет спустя. И тем не менее, мои страдания, моя любовь к этой девочке были так сильны, что на меня находило иногда сомнение: любил ли я по-настоящему когда-нибудь потом? С некоторого времени сам не знаю почему воспоминания о Мэри (не чувства к ней) вновь пробудились во мне с не меньшей силой, чем когда-либо. Какой очаровательный образ её сохранился в моей душе!»[18]
Байрон боялся встретить Мэри Дэфф по прошествии многих лет, чтобы не разрушить образ любимой, сохранявшийся в его памяти. Не чужд этому чувству был и Пушкин, нашедший в детских переживаниях великого англичанина много общего со своими.
«Великое дело красота»
Первое из сохранившихся стихотворений Пушкина «К Наталье». Оно относится к 1813 году и посвящено крепостной актрисе. О ней ничего не известно, кроме того, что она играла на сцене домашнего театра графа Варфоломея Васильевича Толстого, находившегося в Царском Селе.
В театре ставились в основном комические оперы, в числе которых были: «Клорида и Милон», «Мельник, колдун, обманщик и сват» Аблесимова и «Севильский цирюльник» Паизиелло. По жанру этих произведений Пушкин назвал Наташу Талией[19]. Свои чувства к ней юный поэт определил с наивной откровенностью:
В первый раз её стыжуся,В женски прелести влюблён (1, 12).Чувство, охватившее Александра, изменило его жизнь:
Сердце страстное пленилось;Признаюсь и я влюблён!Пролетело счастья время,Как, любви не зная бремя,Я живал да попевалНо напрасно я смеялся,Наконец и сам попался,Сам, увы! с ума сошёл.Стихи, вольность всё под лавку.Молодая актриса была объектом воздыхания всех лицеистов, активно посещавших театр Толстого в мае августе 1813 года, и Пушкину оставалось только мечтать о ней.
Так, Наталья! Признаюся,Я тобою полонен,Целый день, как ни верчуся,Лишь тобою занят я;Ночь придёт и лишь тебяВижу я в пустом мечтанье,Вижу, в лёгком одеяньеБудто милая со мной;Робко, сладостно дыханье,Белой груди колебанье,Снег затмившей белизной,И полуотверсты очи,Скромный брак безмолвной ночи Дух в восторг приводят мой!Я один в беседке с нею,Вижу девственну лилею,Трепещу, томлюсь, немеюИ проснулсяВ момент написания стихотворения «К Наталье» лицеисту Пушкину было четырнадцать с половиной лет время формирования половой зрелости. Поэтому в стихотворении появляются упоминания о женских прелестях, которые волнуют юношу:
Всё к чему-то ум стремится,А к чему? никто из насДамам вслух того не скажет,А уж так и сяк размажет.Я по-свойски объяснюсь.И объясняет:
Дерзкой пламенной рукоюБелоснежну, полну грудьЯ желал бы да ногоюМоря не перешагнуть (1, 13)То есть, выражаясь сегодняшним языком, Наташа была очень сексуальна и недостатка в воздыхателях не испытывала. Но поэт почти три года мечтал о близости с любимой. Кончилось это увлечение как-то вдруг и разом. Своё разочарование в Наташе Пушкин выразил в стихотворении «К молодой актрисе» (1815):
Тебе не много Бог послал,Твой голосок, телодвиженья,Немые взоров обращеньяНе стоят, признаюсь, похвалИ шумных плесков удивленья.Жестокой суждено судьбойТебе актрисой быть дурной (1, 137).Но пока её спасают молодость и красота:
Ты пленным зрителя ведёшь.Когда без такта ты поёшь,Недвижно стоя перед нами,Поёшь и часто невпопад,А мы усердными рукамиВсе громко хлопаемСвистки сатириков молчат,И все покорствуют прелестнойУвы! Другую б освистали:Велико дело красота.Мы не знаем, как сложилась судьба крепостной актрисы, воспетой великим поэтом, но его стихотворения, обращённые к ней, открыли нам истории эротических чувств великого поэта и положили начало его любовной лирики.
«Была мне в мире богом»
Это признание, сделанное в стихотворении «Элегия» («Я видел смерть»), относится к середине 1816 года и посвящено Е. Бакуниной. Вместе с Пушкиным в лицее учился её брат, которого она вместе с матерью посещала один-два раза в месяц. Эти визиты начались со дня основания лицея. Первая и весьма значимая запись о них, относится к 19 ноября 1815 года.
Любовную исповедь Александр доверил своему дневнику:
«Итак, я счастлив был, итак, я наслаждался,Отрадой тихою, восторгом упивалсяИ где веселья быстрый день?Промчались лётом сновиденья,Увяла прелесть наслажденья,И снова вкруг меня угрюмой скуки тень!.. (1, 165)Я счастлив был!.. нет, я вчера не был счастлив; поутру я мучился ожиданьем, с неописанным волнением стоя под окошком, смотрел на снежную дорогу её не видно было! наконец я потерял надежду, вдруг нечаянно встречаюсь с нею на лестнице, сладкая минута!..
Он пел любовь но был печален глас,Увы, он знал любви одну лишь муку! Жуковский.Как она мила была! как чёрное платье пристало к милой Бакуниной!
Но я не видел её 18 часов ах! какое положенье, какая мука!Но я был счастлив 5 минут» (8, 10).Бакунина посещала все лицейские балы, на которых поэт мог полюбоваться ею и пригласить на танец. С. Д. Комовский, сокурсник Александра, вспоминал:
Прелестное лицо её, дивный стан и очаровательное обращение произвели всеобщий восторг во всей лицейской молодёжи. Пушкин, с пламенным чувством молодого поэта, живыми красками изобразил её волшебную красоту в стихотворении своём под названием «К живописцу».
Е. Бакунина. Автопортрет
Дитя харит и вдохновенья,В порыве пламенной души,Небрежной кистью наслажденьяМне друга сердца напиши;Красу невинности прелестной,Надежды милые черты,Улыбку радости небеснойИ взоры самой красоты.Вкруг тонкого Гебеи станаВенерин пояс повяжи,Сокрытой прелестью АльбанаМою царицу окружи.Прозрачны волны покрывалаНакинь на трепетную грудь,Чтоб и под ним она дышала,Хотела тайно воздохнуть.Представь мечту любви стыдливой,И той, которою дышу,Рукой любовника счастливойВнизу я имя надпишу (1, 183).Товарищ Александра Михаил Яковлев положил эти стихи на ноты, и их пели ещё долго после окончания лицея.
Ко времени рождения стихотворения «К живописцу» относится автопортрет Бакуниной. Лицо двадцатилетней женщины не просто красиво, а привлекающее точёными, правильными чертами, таящее скрытую внутреннюю силу и чувство достоинства. Взгляд спокойный, но не холодный, а исполненный неуловимой печалью. Необычайно женственная линия подбородка, горделивый и чувственный рот; взрослая, строгая причёска. Это портрет девушки достаточно строгой, серьёзной и абсолютно чуждой игривого кокетства.