Русские войска накануне войны имели вдвое меньше сил. Первая русская армия под командованием Барклая де Толли в 110 тысяч человек стояла на Немане; вторая, возглавляемая генералом от инфантерии Багратионом, в 4548 тысяч человек расположена была в 100 километрах южнее, от Немана вплоть до Западного Буга. Третья армия генерала Тормасова в 4346 тысяч человек находилась в 200 километрах к югу от второй армии, прикрывая Киев. Наконец, на петербургском направлении стоял ещё корпус Витгенштейна в составе 20 тысяч человек.
22 (10) июня в войсках наполеоновской армии был зачитан приказ императора, в котором, в частности, говорилось: «Солдаты!.. Россия увлечена роком. Судьбы её должны свершиться. Идём же вперёд, перейдём Неман, внесём войну в её пределы». На следующий день войска Наполеона скрытно подошли к Неману, а ночью началась переправа. В кратчайшие сроки французские понтонёры навели у города Ковно три моста, что значительно ускорило переправу армии.
24 июня 1812 года Наполеон, перейдя по четырём понтонным мостам через реку Неман с армией в 600 тысяч человек (вместе с резервами), вступил в Россию. Мерным шагом, не нарушая строя, двигались Старая и Новая гвардии, пехотинцы маршала Луи Даву и конница Иоахима Мюрата. Шли французы, вестфальцы, итальянцы, бельгийцы, голландцы, австрийцы, пруссаки шла армия, в которой менее четверти говорили по-французски. В составе наполеоновской армии находился и 5-й корпус Понятовского, включавший в себя три польские дивизии. Ровный гул и рокот продолжались трое суток, так огромна была эта армия и столько понадобилось ей времени, чтобы пройти по наведённым мостам.
В самом начале военной кампании император пообещал восстановить княжество Литовское. В Вильно Наполеона встречали цветами, а 1 июля 1812 года, на третий день прихода в литовскую столицу, он объявил о возрождении Великого княжества в составе четырёх департаментов: Виленского, Минского, Гродненского и Белостокского. Декретом императора от 1 июля была создана Комиссия временного правительства Великого княжества Литовского, которая присягнула ему на верность. Одним из первых документов, принятых Временным правительством, стал акт о присоединении Великого княжества Литовского к Генеральной конфедерации Польского королевства, который был обнародован 14 июля в Виленском кафедральном соборе. В полном согласии с католической шляхтой действовало и православное духовенство Литвы. Согласно предписанию главы Могилёвской епархии Варлаама, местные священники принесли присягу на верность Наполеону, а потом регулярно молились за его здравие.
От своих союзников Наполеон добивался реальной помощи: продуктов, фуража, денег и воинских формирований, поляки выставили 60 тысяч кавалерии и пехоты. За обещание воссоздать Великое княжество литвины должны были безотлагательно сформировать 5 пехотных и 4 уланских полка. Эти полки получили нумерацию в продолжение нумерации полков в польском корпусе Понятовского с 18-го по 22-й в пехоте, с 17-го по 20-й в кавалерии. Организация, форма и штаты устанавливались по образцу польских. В пехотных полках по штату полагалось 2.000 человек состава, в уланских 940 кавалеристов. Уланы носили чёрную конфедератку, но вместо польского орла на ней крепилось изображение герба Великого княжества Литовского «Погоня».
Был создан и причислен к императорской гвардии 3-й гвардейский легкоконный (уланский) полк в составе 1.280 человек, командиром которого Наполеон утвердил бригадного генерала Конопку. Форма была аналогичной польскому 1-му гвардейскому уланскому полку. Подполковник польской службы Мустафа Мирза Ахматович начал создавать татарский полк. Был создан также егерский полк, который формировался в Минске; здесь же начали создавать 23-й пехотный полк. Известный владелец имения Смиловичи под Минском Игнатий Монюшко сформировал за свой счёт и сам возглавил 21-й конно-егерский полк.
Конечно, возрождение и устройство литовской государственности требовало времени. Потому, прибыв в Витебск, Наполеон снял шпагу и сообщил, что кампания 1812 года закончена. Возможно, что карта Европы выглядела бы совсем по-другому, если бы он сдержал своё слово
Но тут возникли разногласия с поляками, горевшими желанием отомстить России за разделы Речи Посполитой и подавление их восстаний. Кроме того, они представляли себе Великое княжество Литовское только в составе Речи Посполитой. И поскольку поляки составляли костяк армии, Наполеон больше прислушивался к ним, а не к литвинам. Это вызывало разочарование в среде литовской шляхты, но Наполеону было тогда не до этих «мелочей».
В газете «Курьер Литовский» («Kurier Litewski») от 30 июля 1812 года автор статьи так описывал события того года в Пинском уезде, происходившие накануне вступления сюда французской армии: «Находясь в Пинске во время отступления неприятелей (русских) и будучи свидетелем истинно умилительных сцен, какие могли породить лишь великий акт возрождения Отечества и горячие чувства его истинных детей, я считаю, что передавая все подробности этих столь же доблестных, сколь и прекрасных событий, я нарисую приятную для моих соотечественников картину; быть может, она окажется даже достойной привлечь, хоть на один миг, внимание нашего Избавителя (так называли в Польше и Литве императора Наполеона), среди его великих и геройских подвигов.
Когда русское правительство приняло более решительные, чем когда-либо, меры для вывоза из Пинска значительных запасов продовольствия и других предметов военного обихода, в город был прислан член губернского присутствия, на обязанности коего лежало ускорить их вывоз и сжечь все остатки. Жители нашего уезда, догадавшись о приближении армии Избавителя, не дали людей для отправки по реке нагруженных барок и отказались поставить шесть тысяч подвод и восемьсот волов и коней под артиллерию. Они решительно объявили члену присутствия, что ни вывозить магазинов, ни жечь их не позволят, и взялись за оружие, какое у кого было. Собрали крестьян, вооружённых вилами и косами, окружили все магазины, расставили караулы и, ободряемые князем Карлом Любецким (в настоящее время делегат в Сейме), караулили, день и ночь не сходя с коней, и рассылали из своей среды разъезды во все стороны. Вскоре милостивое Провидение исполнило их предчувствия.
По истечении трёх дней такого неопределённого, выжидательного положения мы получили известие, что вспомогательные отряды армии Всемилостивейшего Императора Французов, бывшие под начальством князя Шварценберга, заняли Кобрин и что русские, отступая на всех пунктах, оставляют наши окрестности. Тогда общее сознание счастья ещё более возбудило наше воодушевление.
Не было никого, без различия положения, состояния и звания, кто бы остался в бездействии. Одни отправились к князю Шварценбергу с покорнейшей просьбой прислать хотя бы один эскадрон, другие охраняли русское казначейство, третьих послали в погоню за транспортом амуниции, который видели проходящим в нескольких милях от Пинска в количестве 18 возов; на другой же день он уже был доставлен в город. Некоторые же во главе с Твардовским, проникнув в обоз корпуса генерала Тормасова, без выстрела взяли в плен 80 солдат и двух офицеров. В то же время обыватель нашего уезда Фабиан Горнич занялся набором охотников, в 2 дня собрал их около тридцати человек, напал на проходивший обоз русского уланского полка, отбил его, и, найдя в нём мундиры и оружие, одел и вооружил свой отряд.
В это время к нам пришёл отряд венгерских гусар в количестве 40 человек. В полумиле от города он был встречен бегущими навстречу гражданами и простым народом. Гусары, удивлённые и растроганные таким воодушевлением, смущённые раздавшимися кликами восторга, разделяли с нами чувства счастья, выражая свою радость кликами: «Да здравствует Польское Отечество и его достойные сыны» Затем венгерцы заняли караулы в городе и около магазинов, захватив наличность казначейства 46 тысяч рублей ассигнациями и 4 тысячи серебром. В магазинах нашли два миллиона центнеров соли, около ста тысяч центнеров муки и сухарей и огромное количество фуража, несколько тысяч гарнцев водки и 480 волов. Офицер, командовавший прибывшим отрядом, послал рапорт князю Шварценбергу, донося о добыче и оценивая её более чем в 5 миллионов польских злотых. Бал, данный в этот день прибывшему отряду маршалом нашего уезда Скирмунтом, длившийся 6 часов, казался одним мгновением, потому что всеобщее счастье, восторг, весёлые клики, тосты за здравие нашего Всемилостивейшего Избавителя одушевляли гостей так, как этого не запомнят за 18 истекших лет.
На другой день по прибытии названного отряда венгерцев мы получили известие, что разъезд корпуса Тормасова, состоящий из улан и казаков, подошёл к Пинску на расстояние 4-х миль. Тотчас же бросились мы на коней, вооружившись кто чем мог, и в количестве 15-ти человек, выпросив у гусарского офицера ещё 14 нижних чинов, переправились через реку и через два часа настигли русских, готовых к бою (видимо, они были осторожны).
Но не помогла им ни сильная позиция (они держались в строю за плотиной), ни их почти вдвое превышавшая нас численность. Мы тотчас же атаковали их. Они были разбиты с первого же натиска, сразу потеряли нескольких человек и, преследуемые нами, укрылись за другой плотиной, где снова приготовились к бою. Но и на этот раз после нашего смелого нападения они были выбиты из позиции, изранены и бежали. Результатом этой стычки было 8 убитых улан и казаков, взято в плен 6 улан, 9 коней; кроме того, 17 раненых, которые, не имея сил далеко уйти, остались в ближайших деревнях.
С нашей стороны было ранено только двое: один унтер-офицер и один гусар, да и то легко. Узнав от пленных, что в расстоянии полутора миль стоят два эскадрона гусар, мы должны были вернуться в Пинск. В течение целой недели почти ежедневно происходили стычки с русскими. В одной из них попался нам в плен командовавший разъездом уланский офицер.
Затем, когда вследствие стратегических передвижений генерал граф Ренье во главе саксонского войска занял место стоянки князя Шварценберга и, передвинувшись к Слониму, отозвал гарнизон из Пинска, корпус Тормасова, подвигаясь к самому Слониму, выделил казаков для занятия Пинска. Последние в количестве нескольких десятков человек, будучи уверены, что в городе совершенно нет войска, вошли в него без всяких предосторожностей. Но мужество горожан, без различия пола и возраста, оказало им упорное сопротивление. С крыш, из окон, из садов градом посыпались пули; даже камни, куски железа и дерева, бросаемые с отчаянием, несли на улицах смерть казакам. Едва лишь пятая часть их нашла себе спасение в бегстве. Через несколько часов пришёл целый полк русских гусар, но граждане успели уже покинуть город и отправиться в Слоним к корпусу генерала графа Ренье. Таким образом, неприятель занял совершенно пустой город».
В то же время имеется свидетельство того, что в июле 1812 года в Пинске отряд русского полковника Жевахова разбил отряд французов и взял в качестве трофея пушку. Скорее всего, и вышеизложенное описание обороны города, и победа Жевахова над отрядом французов это взгляд на одно и то же событие глазами очевидцев, находившихся по разные стороны.
Проживавшие в это время в Пинске и его уезде представители рода Дзиковицких несомненно оказались вовлечёнными в события.
2. ВОССТАНОВЛЕНИЕ РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ НЕ СОСТОЯЛОСЬ. (1812 1830 годы)
в отличие от немцев, испанцев, итальянцев
и прочих, поляки на войну с Россией шли весьма
охотно и были полны радужных надежд.
Рыжов В. А. «Польские войска в Русском
походе Наполеона 1812 года».
В это время на польских землях, захваченных по разделам Речи Посполитой Россией, а теперь освобождённых французами, шло государственное строительство. Но Бонапарт на освобождение литовских крестьян от власти панов так и не осмелился, наоборот, он приказал высылать команды для наказания мятежников. От крестьян же требовал рекрутов и денег на создаваемое литовское войско.
15 августа в Витебске Наполеон отмечал свой день рождения. «Властелина вселенной» осыпали комплиментами. На лучших зданиях вывешивались портреты императора с надписями на польском языке: «Вся твердь земная празднует: сегодня родился Тот, кто принизил горделивых и освободил слабых» и «Всемогущий справедливый Бог проявляется в Наполеоне».
На малой родине рода Дзиковицких 19 августа 1812 года в городе Пинске был принят «Акт присоединения к Генеральной конфедерации жителей Пинского повета». Вот его текст: «Мы, обыватели Запинского и Пинского уездов, получив от его светлости князя Шварценберга, главнокомандующего австрийскими вспомогательными войсками, Акт Генеральной конфедерации Варшавского Сейма, будучи проникнуты чувством святой любви к Родине, с полнейшей сердечной радостью присоединяемся к Генеральной конфедерации Варшавского Сейма.
Великие слова сказаны в этом Акте. Польское королевство восстановлено, и польский народ снова объединён в одно тело. Они возлагают на всех поляков непременную обязанность осуществить это и безгранично посвятить делу их жизнь и имущество. Ныне мы дети, возвращённые нашей Матери-Родине, мы спасены от ига неправого плена непобедимым оружием Величайшего Героя мира. В наших жилах течёт та же кровь, которая оживляла наших предков, победивших многие народы; в нас не угасло то же мужество, одухотворённые которым храбрые полки наших прадедов не отчаивались в судьбе родины в самые трудные времена.
Двадцатилетняя неволя нисколько не притупила в нас народного духа. На голос, побуждающий нас спасти Родину, мы спешили все. Мы несём весь пыл нашей души на соединение с жителями Варшавского герцогства для выполнения святейших предначертаний Генеральной конфедерации. Клянёмся Богу именем Великого Героя, святым именем Родины пред лицом Неба, всего мира, Европы и наших соотечественников: не отступать ни на шаг от святейших предначертаний Генеральной конфедерации, воспользоваться всеми средствами для выполнения общего дела воскресения нашего народа и всецело посвятить себя защите Родины.
Желая передать настоящий Акт Совету Генеральной конфедерации Варшавского Сейма, согласно пункту 5 Польской конфедерации избираем делегатами: князя Карла Любецкого, бывшего пинского маршала, и Яна Гжымалу-Любаньского, бывшего председателя Главного Суда Минской губернии, которые останутся в конфедерации и будут выразителями наших чувств и рвения наших сердец».
Великое княжество Литовское в считанные месяцы обзавелось 20-тысячной армией во главе с князем Ромуальдом Гедройцем. Литовская армия в конечном виде составилась из пяти пехотных и пяти кавалерийских полков, трёх егерских батальонов, а также жандармерии, национальной гвардии и особого татарского эскадрона Мустафы Мирзы Ахматовича.
Наполеон, уговариваемый поляками, которые понимали, что, пока Российская империя не признает отказа от ранее захваченных польско-литовских территорий, возрождения Речи Посполитой им не видать, принял непростое для себя решение о начале похода против Российской империи. Владелец несвижского замка князь Доминик-Иероним Радзивилл также вступил в армию Наполеона. В своих мемуарах, написанных позднее в ссылке на острове Святой Елены, Наполеон писал, что главные ошибки своей жизни он совершил именно в Витебске. А сама война из освободительной для польско-литовской шляхты превратилась в захватническую.