Хотелось бы надеяться, учитывая, что я уже на телевидении.
Я пододвигаю стакан воды, надеясь, что она поймет намек. Пьяная Торренс мне нравится еще меньше, чем сердитая.
Я переживаю из-за случившегося, признается она, махнув рукой на гору растерзанной подарочной упаковки под елкой, и вино в ее бокале завихряется, как торнадо.
Да ерунда! Как видно, я настолько привыкла к наплевательскому отношению начальницы, что теперь успешно плюю на себя сама. Чтобы сменить тему, говорю: Никто больше вас не заслуживает звания лучшего метеоролога!
Главное позитивный настрой!
Однако Торренс игнорирует комплимент. В ее взгляде читается какое-то незнакомое выражение (стыд?..), на разрумянившихся щеках лежат крупицы осыпавшейся туши, и эта трещина во всегда безупречной маске меня трогает.
Это не ерунда. Не нужно преуменьшать только потому, что я твой босс.
Напряжение, в котором я была весь вечер (да и все последние три года), спадает. Совсем чуть-чуть, но и на том спасибо.
Я жалею, что у нас с Сетом такие сложные отношения, продолжает Торренс.
Сложные не то слово. Квантовая физика отдыхает.
Эмоции у нас всегда через край. Пока были влюблены, страсти кипели такие, что порой мы не могли находиться в одной комнате хотелось немедленно наброситься друг на друга и сорвать одежду. А потом, когда все разладилось Эмоции остались, только со знаком минус.
Не уверена, что начальница должна рассказывать подчиненным о своих страстях, и тем не менее это еще одно подтверждение невероятной притягательности Торренс. Вот бы с меня в пятьдесят тоже кто-нибудь мечтал сорвать одежду!
А почему все разладилось? спрашиваю я.
Да так, море мелочей, которые со стороны наверняка казались такими же пустяковыми, как поводы для нынешних ссор. Вряд ли можно назвать конкретную причину. Торренс говорит легко, однако в глаза не смотрит, потому что следит взглядом за Сетом, который болтает с ведущими и их супругами на другом конце зала. Кому-то из нас следовало уйти с КСИ, но то ли мы слишком любим свою работу, то ли просто выжидаем, кто сдастся первым.
Звучит «Winter Wonderland» в джазовой обработке, и на танцполе собираются пары. Я обдумываю слова Торренс. Она явно недоговаривает, но я не собираюсь на нее давить.
А сейчас жена нашего сына Патрика ждет ребенка. Роды в мае. Никогда бы не подумала, что буду с таким нетерпением ждать внуков! Торренс искренне улыбается. В моей жизни бабушка с дедушкой толком не участвовали. Всегда об этом жалела. Сама я готова сколько угодно сидеть с внуками, хоть на каждые праздники! Поэтому теперь точно не уеду из Сиэтла, и Сет, думаю, испытывает те же чувства.
Здорово! искренне радуюсь я. Вот уж чего не ожидала, так это разговоров с Торренс о внуках. Трогательно. У моего брата пятилетние близняшки, и они просто прелесть!
Приводи их как-нибудь на станцию устроим экскурсию! Торренс накрывает мою ладонь своей. Ее серебристые ногти украшены белыми снежинками. Ари, нам стоит чаще вот так разговаривать!
Решаю не уточнять, что разговаривала по большей части она. Мне все равно приятно и хочется насладиться моментом, пусть даже это всего лишь пьяные откровения. Расчувствовавшись, я вгрызаюсь в рождественское печенье. Подрумяненная голова Санты в красном колпаке кажется намного слаще, чем десять минут назад.
Танцующей походкой к столику подходит Сет.
Прошу прощения, дамы! говорит он подчеркнуто обходительным тоном, от которого я внутренне морщусь. Я пришел мириться. Торренс, может, потанцуем по старой памяти?
Ты помнишь? оживляется она.
Ну еще бы! Много ли на свете людей, которым нравится песня «Run Rudolph Run»?
Тысячи! отвечает Торренс таким тоном, что сразу становится понятно: на эту тему они шутили не раз.
Хочу загладить свою вину после дурацкой ситуации с подарками. Сет легкомысленно пожимает плечами, словно этого достаточно для извинения. Простите, Ари, я похищаю вашу собеседницу.
Что ж, не буду отказываться! Беря Сета за руку, Торренс бросает через плечо взгляд, словно говорящий: «Вот это я и имела в виду».
К моему изумлению, они танцуют свинг, причем очень хорошо видно, регулярно практиковались, пока были вместе. Сет крутит Торренс по всему залу, а она весело смеется, и, глядя на этот зажигательный ретротанец, я будто переношусь в прошлое.
Когда, интересно, все пошло не так? Пять лет назад, когда они развелись, или намного раньше, как и сказала Торренс: множество мелочей, на которые, в конце концов, стало невозможно закрывать глаза?
Для моих родителей поводом к расставанию стала одна грандиозная ссора я уверена в этом, хоть и не общалась с отцом пятнадцать лет. А с Гаррисоном мы разошлись из-за мелочи, которую он раздул в большой скандал. Впрочем, для него это, наверное, была не мелочь.
Песня сменяется незнакомой мелодией, а я думаю может быть, теперь все наладится? Может, Торренс и Сет поняли, что доставляют всем неудобство своими препирательствами? Может, они действительно решили помириться?..
Конечно же, мои иллюзии немедленно рассыпаются в прах.
Ты никогда не ценил мои подарки! кричит Торренс, отталкивая Сета.
Опять ты про этот сраный мультипекарь?!
Мультипекарь всего один случай из тысячи! Ты никогда не ценил ни моих жертв, ни моего труда! Ты представляешь, сколько сил я потратила на организацию этой дурацкой вечеринки?!
Я лихорадочно ищу в происходящем плюсы. Находить во всем хорошие стороны единственное мое спасение, однако хорошее не находится. Весь зал смотрит на Ливни. К танцполу спешат сотрудники отеля, готовые при необходимости вмешаться. Я тоже инстинктивно вскакиваю сидеть в этой ситуации невыносимо. Меня переполняют разочарование, досада и стыд. Мои взрослые коллеги взрослые руководители! выясняют отношения на людях.
Друг, пойдем подышим свежим воздухом. Крис Торрес тянет Сета за рукав, но тот стряхивает его руку и произносит сквозь зубы:
Мы сами разберемся!
Торренс бросается к столу, на котором выставлены награды телестудии.
Тебе, может, плевать на мой репортаж, а для меня он имеет большое значение! Не меньшее, чем для тебя эта награда! И прежде чем кто-нибудь успевает отреагировать, Торренс с размаху швыряет статуэтку «Эмми» в окно бального зала.
4. ПРОГНОЗ: ночью ожидается уныние, ближе к утру возможны коварные замыслы
Сотрудники отеля оперативно убирают разбитое стекло, окно затягивают брезентом. У меня в желудке бурлит сахарное печенье.
Когда Торренс швырнула статуэтку, я невольно восхитилась силой броска. Впрочем, чего еще ждать от женщины, которая однажды в прямом эфире съела самый острый в мире перец.
Торренс и Сета попросили немедленно покинуть отель. Собрав остатки оптимизма в кулак, я пытаюсь спасти вечеринку, хотя после такого скандала смотреть на вещи позитивно трудно даже мне.
Музыканты будут играть еще целый час! говорю я продюсеру новостей Эвери Митчелл и ее жене, надевающим пальто. Пусть я не хотела идти на этот корпоратив, но нельзя же, чтобы он закончился вот так.
Увы, мы договорились с няней, что уйдем пораньше, объясняет Эвери. Ливни, конечно, в этот раз перешли все границы!
Ханна бросает мне сочувственный взгляд и берет с тарелки последнюю печеньку.
Думаю, мы достаточно злоупотребили гостеприимством «Хилтона». Вряд ли нас сюда еще пустят. Она кладет руку на мое плечо и легонько сжимает. Не бери на себя ответственность за их поведение, Ари. Никому не под силу их переделать.
Не так все безнадежно шепчу я, не вполне веря самой себе. Но были же моменты, когда Торренс и Сет вели себя нормально. Редко, но были!
Когда большинство коллег расходится по домам, чтобы поскорее забыть этот ужасный вечер, я иду в бар отеля. Хочется напиться до тяжелого похмелья. Найти в этой ситуации какие-нибудь плюсы не способен даже мой тренированный мозг.
За стойкой, ссутулившись над стаканом, сидит Рассел.
Запиваешь впечатления? интересуюсь я, садясь рядом и поправляя платье, чтобы не сверкать ляжками.
Бар обставлен мебелью красного дерева и залит неярким теплым светом. Здесь уютно и, к счастью, не слишком пафосно для человека, который не имеет обыкновения ходить по подобным местам.
Типа того, откликается Рассел, делает еще один глоток и ставит стакан на черную салфетку. Рад тебя видеть. Тоже хочешь запить впечатления?
О да! Что пьешь?
«Виски сауэр».
Я прошу у бармена то же самое и чокаюсь с Расселом.
За впечатления! Под его удивленным взглядом я залпом выпиваю три четверти коктейля. Это оказывается ошибкой: горло жжет, словно от пачки кислого мармелада, и стакан воды, который подает бармен, оказывается очень кстати. Даже не представляю, какой ужас ждет нас на работе в понедельник
Баллов на семьдесят, не меньше, прогнозирует Рассел.
Сейчас он совсем не похож на аккуратно причесанного спортивного телекорреспондента: воротник рубашки расстегнут, волосы растрепаны. Всегда интересно общаться с человеком, которого знаешь по телевизионному образу лицо то же, однако экранный персонаж всегда тщательно скрывает свои недостатки.
В жизни не видел такого агрессивного «Белого слона». Да потом еще это Он неопределенно взмахивает рукой в сторону зала.
Разбитое окно. Статуэтка Сета. Попранные остатки приличия.
Я со стоном роняю голову на стойку:
Давай поговорим о чем-нибудь другом!
Повисает молчание. На самом деле нам не о чем разговаривать, кроме работы.
Ты сегодня одна? неожиданно спрашивает Рассел, и я впервые в жизни радуюсь возможности поговорить о своем расставании. Хоть какая-то тема.
Вот что бывает, когда жених разрывает помолвку на Хеллоуин. Одетый при этом как надувной человечек, вроде тех, что призывно машут руками у автосалонов.
Я тогда смастерила себе из картонных коробок костюм подержанной «Тойоты Камри», и победа в конкурсе на лучший образ нам была гарантирована. Если бы только мы добрались до вечеринки.
Поймав взгляд Рассела, машу рукой:
Смейся, я не обижусь! Самой почти смешно.
Однако сердце сжимается от легкой тоски. Не хочу думать о Гаррисоне по крайней мере, сегодня. Ведь уверена была, что мы проведем вместе всю оставшуюся жизнь: свадьба, дети, собственный дом в пригороде (хотя я порой шутила, что Гаррисону придется увозить меня из города силком). Когда так долго фантазируешь о совместном будущем, после расставания оплакиваешь не только отношения, но и жизнь, которой больше не будет.
Вовсе не думал смеяться. Очень тебе сочувствую! искренне говорит Рассел.
Пожимаю плечами, уставившись на кубики льда в своем стакане.
Все к лучшему: по крайней мере, ему не пришлось стать свидетелем сегодняшнего позора.
Я уже готова задать Расселу встречный вопрос, однако ответ очевиден: он тоже один, иначе мы сейчас не сидели бы в баре вдвоем.
Ты же вроде хотела говорить о чем-то другом.
Да нет у меня ничего другого! восклицаю я, к изумлению Рассела стукнув кулаком по барной стойке. Ты знаешь, что за эти три года Торренс не провела со мной ни одной аттестации? Она моя начальница, а ей совершенно без разницы, расту ли я профессионально! Я оглядываюсь. Все же неловко говорить так откровенно о своем руководстве, пусть оно и опозорилось сегодня вечером. Обычно люди избегают внимания начальства, но я-то устроилась на эту работу из-за Торренс! Все детство смотрела ее прогнозы и была так счастлива, когда меня взяли! Думала, смогу поучиться у лучшего специалиста. А меня вообще не замечают!.. Не будь этих скандалов на работе, она бы, может, уделяла мне больше внимания. Если в будущем я пожелаю устроиться на более крутую телестанцию или выйти на федеральный уровень, это нереально без специальной подготовки. Я до сих пор люблю свою работу и хочу расти. Хочу, чтобы Торренс следила, не лажаю ли я с прогнозами, советовала, как сделать лучше. Совсем хорошо, если бы она наняла для нас специалиста по развитию, пригласила меня в свою передачу или поручила выездной репортаж да только она вообще не помнит о моем существовании!.. О повышении и не мечтаю. Максимум, на что можно рассчитывать, это дружеское похлопывание по плечу и «продолжайте в том же духе, Абрамс!»
Раскрасневшись, едва не опрокидываю свой стакан с водой. Рассел смотрит на меня во все глаза, и я осознаю, что никогда еще не говорила при нем так много. Слишком много! Чересчур!.. Видимо, алкоголь растворил фильтры на пути от мозга к языку, вот и вывалила весь этот негатив другого объяснения нет. Я так не ною по крайней мере, ни перед кем, кроме брата. Когда мы с Расселом жаловались друг другу на начальство, разговор всегда кончался философским пожатием плеч, дескать, что ж поделаешь! А сейчас я совсем не похожа на Ари Абрамс из телевизора и еще меньше на себя настоящую. Наверняка Рассел теперь попросит счет и укатит на такси, оставив меня запивать впечатления в одиночестве.
Со своей работой Торренс справляется отлично, поспешно добавляю я в попытке исправить положение. Я по-прежнему в полном восхищении! Вот только она слишком
Отвлекается, подсказывает Рассел. С Сетом то же самое.
Пожалуй, все не так плохо, если наша главная проблема нехватка внимания от начальства, вымученно смеюсь я. Немногословность Рассела меня смущает. Не знаю, конечно, Сета
Рассел задумчиво смотрит на полки, заставленные бутылками, а потом переводит взгляд на меня, и в его глазах читается неожиданная решимость.
Когда я устраивался на работу, они только-только развелись. Было совещание с Сетом и Уилсоном, который не хотел пускать меня на экран говорил, что я слишком толстый для спортивного корреспондента. Поскольку он генеральный директор, я опасался, что последнее слово останется за ним.
Впервые слышу, чтобы человек так откровенно выражался о своем весе. Как правильно реагировать?.. Поколебавшись, выбираю откровенность:
Ужас! Разве можно такое говорить?
Это было худшее совещание в моей жизни. На собеседовании Сет был полон энтузиазма, а тут не произнес ни слова. Я не ждал, конечно, что он станет меня защищать, в конце концов, он меня еще толком не знал. Но разве не естественно в такой ситуации сказать хоть что-нибудь?.. После этого Сет как будто умыл руки, словно пожалел, что меня нанял. Зато когда мои рейтинги стали расти, потому что я хороший корреспондент, он тут же обрадовался и приписал этот успех себе. Говоря это, Рассел не красуется, а констатирует факт: рейтинги у него и правда превосходные. Самое обидное, что я уже четыре года на станции и до сих пор занимаюсь только студенческим спортом.
Я не особо понимаю спортивную иерархию КСИ, поэтому переспрашиваю:
В смысле, тебе не дают освещать профессиональный спорт?
Рассел кивает. Да, наверное, если бы Сет был доволен жизнью, у Рассела было бы больше шансов получить повышение.
В прошлом году Торренс поставила мне работу на всю Хануку, потому что даже не подумала спросить, на какие даты она выпадает. Считала, всегда на одни и те же.
Однажды после ссоры с Торренс Сет не пустил в эфир мой репортаж, потому что его любимая команда проиграла.
Торренс интересуется моим мнением, только когда хочет привлечь на свою сторону в споре.
А Сет моим мнением вообще не интересуется.
Мы как будто пытаемся доказать, чей босс хуже, и в этой игре, как и в «Белом слоне», невозможно выиграть.
Зря они развелись. Стоят друг друга, вздыхаю я.
По-моему, хуже, чем сейчас, быть уже не может. Рассел кивает на наши пустые стаканы. Повторим?
Я машу рукой бармену.
* * *
Честное слово, в один прекрасный день я случайно, конечно налью Сету жидкого мыла в кофе! Рассел всплескивает руками, показывая, как это произойдет.