Однако испуг взял свое, когда жалобный писк шин сменился тихим шуршанием, и за фургоном лязгнули железные ворота. В животе расцвела паника, прорастая щупальцами в грудь. Сверху будто посыпались камни, острые и тяжелые. От слез защипало глаза, но некий инстинкт, скорее всего первобытный, предупредил, что если хоть одна скатится по щеке, его ждет настоящий ад.
Добро пожаловать домой, придурок.
Охраннику пришлось помогать Зейну вылезти из фургона. Если он и испытывал жалость к трясущемуся мальчику с перевязанной рукой и бандажом на лодыжке, то ничем ее не выдал.
Зейна провели через стальную дверь и металлоискатель. Ему пришлось долго стоять, прислонившись к стене, щуря глаза от яркого света и с трудом балансируя на здоровой ноге. Он назвал свое имя, дату рождения, адрес.
Юношу отвели в другое помещение, забрали одежду. Раздеться сам из-за шины на руке он не мог, поэтому пришлось вытерпеть новую порцию унижения, когда его раздели догола и обыскали.
Зейну выдали новую одежду: оранжевую рубашку, оранжевые штаны, оранжевые ботинки. Точнее, всего один. Одевали его тоже чужие люди.
Потом Зейна поместили в камеру точнее, капсулу, как ее называли. Зейн представлял ее совсем иначе. Решеток не было, только кровать, унитаз и раковина. Окон тоже не было.
Встанешь, когда скажут. Застелешь кровать, дождешься, когда тебя отведут на завтрак. Съешь, что дадут. Пройдешь обследование в лазарете, потом отправишься к мозгоправу и расскажешь все, что у тебя на уме. Будешь делать, что велено. Только моргни в сторону пожалеешь.
Охранник с мраморными глазами шагнул к двери.
Твой отец великий человек. А ты пустое место.
Он вышел. Дверь захлопнулась, лязг эхом отозвался в ушах.
Свет погас.
Зейн неуклюже шагнул вперед, пытаясь нащупать стену, и ударился голенью о край койки. Залез на нее. Его трясло не на шутку, дыхание вырывалось из груди хриплым скулежом.
Хотелось свернуться калачиком и обнять себя, но не получалось. Зейн мечтал уснуть, однако боль не позволяла.
Теперь он мог дать волю слезам. Его никто не видел, всем было на него плевать. От рыданий трясло, ныло в груди, в животе и горле. Наконец истерика прекратилась, а с ней прошла и паника.
Зейн лег на спину, чувствуя, как дрожит все тело и умирает душа.
Несколько часов назад совсем недавно он целовался с девушкой, любовался на звезды и танцевал под цветными прожекторами.
А теперь его жизнь кончена.
Темнота и одиночество вот все, что ему осталось. Он цеплялся за них, потому что боялся того, что ждет за дверью.
Глава 6
Ли коротко, на пару часов вздремнул, потом напился черного кофе и доложил о расследовании своему начальнику, окружному прокурору, службе по делам несовершеннолетних и судье, подписавшему ордер на арест Зейна Бигелоу.
Нынче он сидел в кабинете Тома Боста человека, которого давно знал и уважал от всей души.
Это не ваше дело: оно не в юрисдикции Эшвилла и не криминал вдобавок. Это наша работа.
Раньше была вашей, пока еще мягко согласился Ли. Теперь нет. Том, вы пропустили парня через систему. Поперли напролом, решив обойти правила, хотя мальчик сильно пострадал. Вас попросили об одолжении, и вы, подергав за ниточки, отправили его за решетку.
На щеках у Боста заиграли пятна.
Мальчишка избил мать, сестру и отца, да так, что они оказались в больнице! Я исполнил свой долг, и не смейте приезжать в мой город и упрекать меня в халатности.
Я не стану молчать.
Ли, вам это дорого обойдется. Грэм и Элайза с ума сходят из-за пропажи Бритт. Не знаю, что за хрень нашла на Эмили Уокер, я думал, у этой дамочки больше мозгов, но ей предъявят обвинение в похищении ребенка. Когда Грэм закончит с ней, свой значок потеряете и вы.
Ли положил на стол Тома копию первой тетради Зейна.
Почитайте. Зейн все записывал. Дату видите сами. Читайте.
Пока вы держите у себя девочку, становится только хуже.
Бост все-таки взял распечатки.
Это чушь, Келлер. Мальчик псих.
Скорее, его родители. Я звонил в отель, куда они ездили двадцать шестого декабря позапрошлого года. Разговаривал с управляющим, с горничной, с менеджером. Знаете, что они сказали, Том? Все, как один. Они сказали, что Зейн упал с велосипеда, сломал нос и сильно расшибся. Приехал в синяках. Все праздники просидел в номере Грэм Бигелоу велел его не тревожить. А что сказали вам, Том?
Бред какой-то. Зейн упал с лыж.
Эмили и бабушке с дедушкой заявили, что Зейн на Рождество был болен. Мол, подхватил грипп. Не пустили даже проведать. Бигелоу сказал, мальчик слишком заразный. Их показания тоже зафиксированы.
Кривясь от отвращения, Ли вытащил бумаги из папки и кинул Босту на стол.
И показания Бритт заодно. Он бросил еще несколько листов. Все, что описал мальчик, чистая правда. Вы даже не пытались провести расследование.
Не указывайте, как мне работать, огрызнулся Бост. Я хорошо знаю и Грэма, и Элайзу.
Неужели?
Вздернув подбородок, Бост ткнул в Ли пальцем.
Хотите сказать, Грэм избивал жену с детьми, а они врали, чтобы его выгородить? До вчерашнего вечера из этого дома ни разу не поступал вызов в Службу спасения.
Именно это я и хочу сказать. Зейн стал вести дневник в тот самый день, на Рождество. У вас перед глазами первая тетрадь. Он все записывал. Тычки, пощечины, оскорбления, угрозы. Мать была с мужем заодно. Тринадцатилетняя девочка рассказывала мне, Бост, как отец, избив ее мать, занимался с ней сексом, а потом покупал дорогие подарки. Я заставил ребенка смотреть мне в глаза и рассказывать, что ее матери такое нравится.
Бритт в шоке. Она
Конечно, черт возьми, она в шоке! Ли вскипел. Господи, да откройте же глаза. Ребенок вызывает полицию, а когда вы приезжаете, всё обставляют так, чтобы вы не смогли с ней поговорить. Зейн под лестницей, весь избитый, переломанный, с сотрясением и порванными связками. Но вы не видите в этом ничего странного.
Двое взрослых рассказали одну и ту же версию событий. Люди, которых я хорошо знаю.
Допустим. Почему вы не взяли показания у мальчика? Не спросили у отца, почему он настаивает на аресте? Наоборот, подыграли ему? Почему ребенка не оставили на ночь в больнице? Не вызвали ни службу по делам несовершеннолетних, ни адвоката никого! Просто отправили мальчика за решетку. Отец заявил, что парень под кайфом однако, судя по анализам, он был чист. Вы что, даже не взглянули на результаты токсикологии?!
Ли выдернул еще один лист из папки и швырнул на стол.
Как стеклышко! Он схватил одну из бумаг и потряс ею. Вот что произошло в тот вечер, по словам Бритт. Читайте. Наслаждайтесь.
Господи, я знаю Грэма двадцать лет, а Элайзу и того больше. Я обедал в их доме. Часто бывал у них, и клянусь, не видел ни единого признака!
Читайте.
Закончив изучать бумаги, Бост встал и отвернулся к окну.
Я ведь поверил ему Вас там не было, вы их не видели. Если бы вы сутки назад попросили назвать идеальную семью, я бы указал на Бигелоу.
Он провел рукой по волосам.
Да и остальные тоже. Господи, Ли, они повторяли одну и ту же историю, слово в слово. Хотя теперь, если подумать, я вижу мелкие несостыковки. Грэм все время твердил, что гордится Зейном, но тот, мол, в последние дни совсем отбился от рук. Учится из-под палки, потому что сдуру решил стать профессиональным бейсболистом. Отказывается помогать по дому, постоянно огрызается на мать. Это мелочи, Ли, просто у вас нет своих детей. От них вечно ждешь подвоха, особенно от подростков.
Он повернулся обратно.
Элайза президент родительского комитета. Она здесь почти королева.
У меня еще много занимательного чтива. Оставлю вам копии. Ли встал. Я еду в Лейквью-Террас арестовывать Грэма Бигелоу по обвинению в жестоком обращении с детьми и женой, в нападении и угрозе физической расправой. Элайза Бигелоу пойдет как соучастница. Просто предупреждаю.
Я ему верил. В голосе Тома зазвучали умоляющие нотки. Я верил, что Зейн представляет опасность и для них, и для себя.
Вы ошиблись. Зейна сейчас отпустят, все обвинения снимут. Временную опеку над детьми передадут Эмили Уокер. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ей их отдали насовсем. Читайте, добавил Ли и вышел.
* * *
Десять минут спустя со своим напарником и четырьмя полицейскими в униформе Келлер позвонил в дом на Лейквью-Террас.
Он представился мужчине, который открыл дверь, и предъявил ордер.
Полиция Эшвилла.
Я адвокат Бигелоу. Прямо сейчас я звоню вашему начальнику и мэру Эшвилла. Вы удерживаете несовершеннолетнюю без ведома ее родителей.
С ордером ознакомьтесь.
Ли протиснулся мимо адвоката в большое фойе с высокими потолками и прошел прямиком в гостиную, где Грэм Бигелоу вскочил на ноги.
Грэм Бигелоу, вы арестованы по обвинению в жестоком обращении с детьми и женой, в нападении и угрозе физической расправой.
За время этой фразы Ли успел развернуть Грэма спиной к себе, чтобы нацепить наручники.
Тот извернулся и ударил его.
А еще в сопротивлении при аресте и нападении на сотрудника полиции. У вас есть право хранить молчание.
Грэм, лучше сотрудничайте, велел адвокат, пока Ли зачитывал права. Ничего не говорите, я вас вытащу.
Грэм, не слушая, продолжал отбиваться, пока двое полицейских его не скрутили.
Не смейте! Элайза с разбитым до крови лицом прижала к груди обе руки. Что за безумие! Это все Зейн
Ваша песенка спета, миссис Бигелоу. Вы тоже арестованы по обвинению в жестоком обращении с детьми, угрозе физической расправой, соучастие в нападении и дачу ложных показаний.
Келлер принялся зачитывать права и ей, но она его оттолкнула.
Не смейте меня трогать! Грэм!
Элайза, успокойтесь и ничего не говорите. Ей не обязательно надевать наручники, вмешался адвокат.
Не согласен, возразил Ли и защелкнул браслеты.
С несказанным удовольствием он вывел ее из дома на глазах у всех соседей, собравшихся на шум, и надавив на макушку, силой усадил в машину.
Грэма по распоряжению детектива повезут в другом автомобиле. Они больше не смогут сообща придумать убедительные отговорки.
Эти двое больше не смогут превращать жизнь своих детей в ад.
Вы останетесь без значка, предупредил адвокат. Это дело похоронит и вас, и весь ваш участок.
Угу, попробуйте.
Не вздумайте разговаривать с моими клиентами. Им нечего сказать.
Вот и славно. Посидят пока за решеткой, а вы решайте свои дела. Мне и без того есть чем заняться.
* * *
Зейну не пришлось заправлять постель, когда объявили подъем. Он всю ночь без сна пролежал поверх одеяла.
Потом кое-как впихнул в себя завтрак, ни о чем не думая и не поднимая глаз на других заключенных. Кто-то разговаривал, кто-то нес всякую чушь, кто-то жадно глотал еду, кто-то вяло ковырялся в тарелке.
В большом помещении видимо, столовой гуляло эхо: глухо стучали пластиковые вилки с ложками, скрипели стулья, гудели голоса.
У Зейна с тарелки стащили печенье. Он не отреагировал, ему было без разницы, и в отместку его пнули под столом по щиколотке и визгливо захихикали.
После завтрака все вышли в те же двери. Зейна отвели в лазарет.
Тюремный врач посмотрел в карту, которую успели передать из отделения неотложки. Он нахмурился и стал задавать Зейну вопросы.
Туман в глазах?
Нет.
Головная боль?
Да.
Врач нахмурился еще сильнее, когда снял с Зейна рубашку и увидел на животе и ребрах синяки.
Опять посыпались вопросы.
Врач снял бандаж, повертел лодыжку. Велел поднять ногу и приложить лед, пока он проверяет на руке шину.
Опять вопросы.
Зейну осторожно пощупали лицо.
У тебя был сломан нос?
Да.
Как?
Отец ударил.
Доктор пристально и долго смотрел ему в глаза.
Отец тебя бьет?
Да.
Ты сообщал об этом властям?
Он слишком уважаемый человек.
Рядом как будто вздохнули.
Медбрату пришлось обтирать Зейна губкой, потому что он не мог принять душ.
Тебя должны были оставить в больнице и вколоть обезболивающее. Я дам рекомендации вернуть тебя под наблюдение доктора Маршалл.
Не получится. Мой отец заведующий хирургией. Он хочет, чтобы я находился здесь.
Зейну дали костыль только один из-за шины, но с ним все равно было проще передвигаться. Таблетки временно уняли боль.
Сейчас тебя отведут в камеру, отдыхай. Потом, чуть позже, придет доктор Лорет, здешний психолог. Руку и ногу держи приподнятыми.
Его вернули в тишину и одиночество. Сквозь дверь доносился шум. Разговоры, шаги, отрывистые приказы, лязганье ведер и хлюпанье швабры.
Зейн ненадолго отключился: не уснул, а скорее задремал, постоянно вздрагивая.
Услышав, как щелкнул замок, он зажмурился плотнее. Пусть психолог решит, что он спит, и не трогает его. Не хотелось ни о чем говорить. Все, что он мог сказать, прозвучало еще в лазарете.
Однако кровать прогнулась под чьим-то весом. Зейн открыл глаза.
Он видел мужчину, смертельно уставшего на вид и не брившегося пару дней: темноволосого, кареглазого, в костюме с галстуком.
Зейн, я детектив Келлер. Полиция Эшвилла.
Коп, значит. Еще один. Зейн снова зажмурился.
Зейн. Его взяли за плечо: не тормоша, а бережно, легонько. Я собираюсь тебя забрать.
Куда?
Домой. Зейн, ко мне приходила твоя сестра.
Он распахнул глаза.
Бритт? Как она? Она
С ней все хорошо. Девочка очень умная и храбрая. Ее привезла вчера ваша тетя.
Эмили? Бритт нашла ее?
Зейн опять зажмурился, чтобы сдержать слезы.
Они пришли ко мне. Дэйв принес твои дневники. Я прочитал их. Все, каждую страницу. Прости, что приехал за тобой так поздно. Пришлось уладить кое-какие дела.
В темных глазах незнакомца Зейн увидел то же, что и у Дэйва.
Ему верили.
Я Меня выпускают под залог?
Нет. Насовсем. Обвинения сняты. Давай потом поговорим, ладно? Когда вытащим тебя. Документы оформили, так что можно переодеваться и идти.
Зейна затрясло. Он ничего не мог с собой поделать.
Мне можно идти? Просто идти?!
Ну-ка вдохни поглубже, велел Ли и взял его за руку. Давай, дыши. Тебя вообще не должны были сюда забирать. Я принес одежду. Новую Эмили купила. Брала на глазок, надеюсь, угадала с размерами. Она решила, ты не захочешь надевать то, что на тебе было. Мы взяли спортивные штаны, продолжал он спокойно, беря с пола пакет. Рубашку на пуговицах, белье и сандалии.
Ничего не понимаю
Знаю. Давай руку, помогу переодеться.
На сей раз было не так стыдно, потому что полицейский, меняя оранжевую робу на спортивные штаны с синей рубашкой и надевая обувь на здоровую ногу, постоянно болтал.
Штаны коротковаты, но вроде подошли.
Они сказали, что я Что я
Не надо. Успокойся.
Мужчина обнял Зейна за плечи, помогая встать, и передал костыль. Поднял пакет, проводил мальчика до двери и дважды постучал.
Дверь распахнулась. Охранник отошел, освобождая дорогу.
Густо пахло средством для мытья и, кажется, хлоркой. Зейна опять затрясло, но полицейский ничего не сказал.
Вы кто?
Детектив Келлер. Ли. Меня зовут Ли.
Грэм не позволит вам ничего сделать. Он
Он арестован. Они оба: и он, и твоя мать.
У Зейна подогнулись колени. Ли молча поддержал его. Он медленно, но упорно вел мальчика вперед.
Давай, дыши. Глубоко, не спеша. Отец больше не тронет ни тебя, ни Бритт. Молодец, Зейн, что все записывал. Отличная была идея.
Их никто не остановил. Охранники открыли двери, выпустив без единого слова. Солнце резануло глаза. Зейн увидел ворота. За ними стояли Бритт и Эмили. Он рванул вперед.
Эй. Полегче. Сейчас дойдем.
Он избил ее! У нее лицо в синяках.
Заживет. Бритт тебе обо всем расскажет. Она сбежала из больницы. У тебя чертовски хорошая сестра. Давай-ка еще пару шагов
Зейна звали к себе. Эмили громко рыдала. Бритт пока держалась, но все время повторяла имя брата.
Ворота с лязгом открылись, и когда Зейн прошел через них, его тут же сжали в объятиях.