Наконец он меня отпустил и повалился на пол в отвратительных конвульсиях. Потом, как змея, потащился ползком в свою комнату, захлопнул за собой дверь, и я осталась наедине со своим ужасом и мыслями, но, по крайней мере, я избавилась от необходимости видеть его. Буря сменилась благословенной тишиной, покой могилы сменил разразившуюся бурю, и я стала размышлять о последствиях. Последние слова этого монстра мне открыли все. Я сама себя сделала вечной узницей, и мое любопытство стало причиной всех несчастий. Недаром он предупреждал меня Он повторял, что мне не грозит никакая опасность, пока я не прикоснусь к маске, а я сделала это! Я проклинала свой неблагодарный поступок, но с содроганием думала, что рассуждения монстра были логичны. Да, я бы вернулась, если бы не видела его лица Он меня растрогал, заинтересовал, разжалобил своими слезами под маской, и я не могла бы не внять его уговорам. Наконец, я не могла быть неблагодарной, невозможно было забыть, что это был «голос», коснувшийся меня своим гением. Я бы вернулась! А теперь, выбравшись из этих катакомб, я бы ни за что не возвратилась сюда. Это означало бы вернуться в могилу к трупу, который тебя любит!
По его неистовству во время той сцены, по тому, как он приближал ко мне черные отверстия своих глубоко спрятанных глаз, я могла оценить степень необузданности его страсти. Он не дотронулся до меня и пальцем, хотя я не могла оказать никакого сопротивления, значит, в нем монстр сочетается с ангелом, может быть, в нем и вправду есть что-то от Ангела Музыки и он был бы настоящим ангелом, если бы Бог наделил его красотой, вместо того чтобы облечь в столь мрачную, вселяющую ужас оболочку. После того как за ним закрылась дверь, я, испугавшись, что вновь распахнется тот страшный склеп, где стоял гроб, и я увижу его без маски, снова проскользнула в свою комнату и вооружилась ножницами, чтобы лишить себя жизни, и вдруг раздались звуки органа
И вот тогда, мой друг, я начала понимать презрительную, приведшую меня в недоумение интонацию, с которой Эрик произнес: «Споем лучше из оперы!» То, что я услышала, не шло ни в какое сравнение с тем, что я обожала до сих пор. Его «Торжествующий Дон Жуан» не было никакого сомнения в том, что он прибег к своему шедевру, чтобы забыть этот ужас, так вот, его «Дон Жуан» сначала предстал мне долгим, страшным и величественным рыданием, в которое бедный Эрик вложил всю боль своего проклятия.
Я вспомнила тетрадь с выведенными красным нотами и с легкостью представила, что эта музыка написана кровью. Она ввела меня во все перипетии мученичества, заставила спуститься в бездонную пропасть обитель этого урода, она рассказывала, как Эрик бьется своей отвратительной головой о мрачные стены этого ада, как сбегает от света и укрывается в склепе, чтобы не пугать людей. Почти поверженная, трепещущая, преисполненная жалости, я присутствовала при рождении мощных аккордов, которые обожествляли Скорбь; поднимавшиеся из бездны звуки, сливаясь, взлетали в небо, как орел поднимается к солнцу. Эта триумфальная симфония, казалось, вот-вот охватит огнем весь мир, и я поняла, что сочинение наконец завершено и что уродство, поднятое на крыльях Любви, осмелилось взглянуть в лицо Красоте. Я была опьянена этим звучанием, и дверь, отделявшая меня от Эрика, поддавшись моим усилиям, отворилась. Услышав меня, он поднялся, но обернуться не посмел.
«Эрик, вскричала я, покажите ваше лицо, не опасайтесь ничего! Клянусь вам, что вы самый несчастный и самый возвышенный из людей, и Кристина Даэ вздрогнет, взглянув на вас, лишь вспомнив о величии вашего гения!»
Тогда Эрик обернулся, потому что поверил мне, и я сама увы! поверила себе Он, торжествуя над судьбой, воздел к небу руки и упал к моим ногам, твердя слова любви Музыка смолкла Слова любви выходили из его мертвого рта. Он поцеловал подол моего платья, не видя, что я закрыла глаза.
Что еще сказать вам, мой друг? Теперь вам ясна эта трагедия. Это длилось пятнадцать дней и пятнадцать ночей, я лгала; моя ложь была так же ужасна, как монстр, побуждавший меня лгать. Такой вот ценой была оплачена моя свобода. Я сожгла его маску. Теперь, даже когда он не пел, он без страха встречал мой взгляд и смотрел на меня, как побитая собака смотрит на хозяина. Он увивался вокруг меня, как верный раб, и окружил меня самой нежной заботой. Постепенно я внушила ему такое доверие, что он брал меня на прогулку на берег Авернского озера и катал меня в лодке по его свинцовым водам; в последние дни моего заточения он выводил меня проветриться за решетку, которая отгораживает подземелья от улицы Скриба. Там ждал экипаж, который увозил нас в безлюдье Булонского леса.
В ту ночь, когда мы с вами встретились, едва не свершилась трагедия; он болезненно ревнует меня к вам, и мне так и не удалось усыпить его ревность, твердя о вашем скором отъезде. Наконец через пятнадцать дней, в течение которых я поочередно сгорала от жалости, восторга, отчаяния и ужаса, я сказала: «Я вернусь!» и он мне поверил.
И вы вернулись, Кристина, тихо произнес Рауль.
Это правда, мой друг, я должна сказать вам, что его страшные угрозы во время моего освобождения побудили меня сдержать слово, а кроме того, душераздирающие рыдания, доносившиеся от порога склепа. Да, эти рыдания, повторила Кристина, горестно качая головой, привязали меня к несчастному сильнее, чем я сама предполагала в момент прощания. Бедный Эрик! Бедный Эрик!
Кристина, начал Рауль, поднимаясь на ноги, вы говорите, что любите меня, но не прошло и нескольких часов, после того как вы вышли на свободу, как вы уже снова вернулись к нему. Вспомните бал-маскарад.
Это было условлено заранее. Позвольте напомнить, что эти несколько часов я провела с вами, Рауль несмотря на большую опасность для нас обоих.
Все эти несколько часов я сомневался в том, что вы любите меня.
И вы в этом сомневаетесь до сих пор? Так знайте же, что каждая встреча с Эриком усиливала мой страх, потому что эти приходы не успокаивали его, как я надеялась, а напротив он все больше сходил с ума от любви, и я боюсь Да, я очень боюсь!
Вы его боитесь, но любите ли вы меня? А если бы Эрик был красив, любили бы вы меня, Кристина?
Несчастный! Зачем испытывать судьбу? Зачем спрашивать меня о чувствах, сокрытых в глубине души, как прячут грех?
Кристина тоже встала, обняла юношу своими прекрасными дрожащими руками и произнесла:
Послушайте, Рауль! Если бы я вас не любила, я бы не позволила вам поцеловать себя. В первый и последний раз. Вот мои уста!
Он поцеловал ее в губы, но окружавшая их ночь испустила такой стон, что они бежали, будто от надвигающейся бури, и тут глазам влюбленных, где застыл страх перед Эриком, предстала огромная ночная птица, смотревшая на них сверху горящими глазами сквозь струны лиры Аполлона.
Глава 14
Мастерский удар «любителя люков»
Рауль и Кристина бежали без передышки. Промчавшись через всю крышу с ощущением, что в спину им смотрят горящие глаза, видевшие лишь в ночной тьме, они остановились только на восьмом этаже. В тот вечер спектакля не было и коридоры Оперы были пусты.
Неожиданно перед ними возник некий странный силуэт, преградив путь:
Сюда нельзя! С этими словами человек указал на другой коридор, по которому они могли выйти за кулисы.
Рауль хотел остановиться, потребовать объяснений.
Проходите быстрее! приказал человек в шапке с заостренным верхом, задрапированный в просторный плащ.
Кристина быстро увлекла Рауля дальше.
Но кто это? Что еще за фигура? спросил юноша.
Это Перс, ответила Кристина.
Что он здесь делает?
Об этом никто не знает! Но его постоянно видят в Опере.
Из-за вас я веду себя как трус, заметил взволнованный происшествием Рауль. Вы заставляете меня убегать от опасности, со мной такое случается впервые.
Вот еще! ответила Кристина, мало-помалу успокаиваясь. Похоже, мы сами вообразили себе эту тень.
Если мы вправду обнаружили Эрика, мне следовало пригвоздить его к лире Аполлона, как прибивают к стенам летучих мышей бретонские крестьяне, и не о чем было бы говорить.
Какой смелый! Сначала вам пришлось бы подняться к подножию Аполлона, а это совсем непросто.
И эти горящие как угли глаза были там
Теперь и вы, так же как я, готовы видеть его повсюду. Но, подумав и успокоившись, вы скажете себе: «Я принял за горящие глаза две золотые звездочки, которые разглядывали город сквозь струны лиры».
И Кристина спустилась еще на один этаж. Рауль шел следом.
Если вы окончательно решились бежать, Кристина, заговорил он, я еще раз предупреждаю вас, что лучше всего бежать немедленно. Зачем ждать до завтра? Может быть, он подслушивал нас сегодня?
Да нет же, нет! Повторяю вам: он работает над своим «Торжествующим Дон Жуаном», и ему не до нас.
Однако вы не совсем уверены в этом и постоянно оглядываетесь.
Пойдемте в мою гримерную.
Давайте лучше встретимся за пределами театра.
Ни за что, до самого побега! Если я не сдержу слова, это принесет нам несчастье. Я обещала встречаться с вами только здесь.
Как мне повезло, что он вам это разрешил, заметил Рауль с горькой иронией. Знаете, вы проявили большое мужество, разыграв эту пьесу с помолвкой.
Но ведь он об этом знает. Он сам сказал мне: «Я верю вам, Кристина. Господин де Шаньи влюблен в вас и должен уехать. Пусть он тоже узнает до своего отъезда, что значит быть столь же несчастным, как я»
Пожалуйста, растолкуйте, что это значит.
Это я должна спросить вас, мой друг: разве когда любят, чувствуют себя несчастными?
Да, Кристина, когда любят и нет уверенности в том, что это взаимно.
Вы имеете в виду Эрика?
И Эрика, и себя, грустно и задумчиво покачал головой юноша.
Тем временем они добрались до гримерной Кристины.
Почему вы полагаете, что здесь вы в большей безопасности? спросил Рауль. Если вы слышали его через стены, тогда и он может слышать нас.
Нет! Эрик дал мне слово не приходить сюда, и я верю его слову. Эта гримерная и та моя комната в доме на озере принадлежат мне, и только мне, для него это священно.
Как же вы смогли выйти отсюда и очутиться в темном коридоре, Кристина? А что, если попробовать повторить каждое ваше движение?
Это опасно, мой друг, потому что зеркало опять может повернуться, и если я не успею убежать, то мне придется идти до конца тайного прохода, ведущего к берегам озера, и там уже звать Эрика.
И он вас услышит?
Откуда бы я его ни позвала, он меня везде услышит. Он сам мне это сказал, а он совершенно необычный человек. Не следует думать, Рауль, что ему просто нравится жить под землей. Он гений, он делает то, что никому не подвластно, знает то, что никому в мире не известно.
Берегитесь, Кристина, вы опять воображаете себе призрака.
Нет, он не призрак; это человек неба и земли, только и всего!
Человек неба и земли! Как вы говорите об этом! Вы все еще готовы бежать?
Да, завтра.
Хотите, я скажу вам, почему я хотел бы совершить это нынче ночью?
Скажите, дорогой.
Потому что завтра вы не посмеете решиться ни на что!
Тогда, Рауль, вы увезете меня против моей воли. Разве не ясно?
Итак, завтра в полночь я буду в вашей гримерной, помрачнев, заявил юноша. Что бы ни случилось, я сдержу обещание. Вы сказали, что после спектакля он должен ждать вас в столовой дома на озере?
Именно там он назначил мне свидание.
А как вы должны там оказаться, если не знаете, как выйти из гримерной через зеркало?
Я просто пойду прямо к озеру.
Через подземелье? Через лестницы и коридоры, где ходят рабочие сцены и обслуживающий персонал? Как вы сохраните это в тайне? Все зрители последуют за Кристиной Даэ, и вы приведете к озеру целую толпу.
Тогда Кристина достала из шкатулки огромный ключ и показала Раулю.
Что это такое? спросил он.
Вот ключ от решетки подвала на улице Скриба.
Теперь мне все ясно, Кристина, это ход прямо к озеру. Дайте мне этот ключ!
Никогда! ответила она с неожиданной силой. Это было бы предательством!
И тут Рауль увидел, как переменилась Кристина. Смертельная бледность разлилась по ее чертам.
О господи! воскликнула она. Эрик! Эрик! Сжальтесь надо мной!
Замолчите! приказал юноша. Вы же сами сказали, что он не может вас услышать.
Однако поведение певицы становилось все более необъяснимым. Сцепив пальцы, она повторяла с испуганным видом:
О господи! О боже мой!
В чем дело? испугался Рауль.
Кольцо
Что за кольцо? Умоляю, Кристина, придите в себя.
Золотое кольцо, которое он дал мне
Так это он вам вручил золотое кольцо?
Да, и при этом добавил: «Я возвращаю вам свободу, Кристина, но с условием, что это кольцо всегда будет на вашем пальце. Пока оно у вас, вам не грозит никакая опасность и Эрик останется вашим другом. Но если вы с ним расстанетесь, горе вам, Кристина: Эрик сумеет отомстить!» Друг мой! Теперь кольцо пропало! Горе нам!
Они напрасно разыскивали в гримерной кольцо. Его нигде не было. Кристина никак не могла успокоиться.
По-моему, когда я позволила вам поцеловать меня там, наверху, под лирой Аполлона, дрожа, вспоминала она, кольцо соскользнуло с пальца и упало вниз на мостовую. Как же теперь его найти? Какая страшная опасность грозит нам, Рауль! Ах! Надо скорее бежать!
Бежать немедленно! подтвердил Рауль.
Но она колебалась. Ему показалось, что сейчас она скажет «да». Однако ее светлые зрачки дрогнули, и девушка сказала:
Нет! Завтра!
И она поспешно, в полном смятении, покинула его, продолжая на ходу ощупывать пальцы в надежде, что кольцо вот-вот обнаружится.
Что касается Рауля, он вернулся к себе, чрезвычайно озабоченный тем, что услышал от Кристины.
Если только я не вырву ее из лап этого шарлатана, сказал он громко, ложась в постель, она погибнет. Но я ее спасу!
Он потушил лампу и в темноте вдруг поддался желанию заклеймить Эрика. Он трижды выкрикнул:
Шарлатан! Шарлатан! Шарлатан!
Тут он внезапно приподнялся, опершись на локоть, и холодный пот выступил у него на висках. У подножия кровати вдруг высветились два глаза, подобно тлеющим уголькам. Они пристально воззрились на него в кромешной тьме.
Рауль не был трусом, и все-таки его сотрясала дрожь. Он протянул руку, неуверенно пошарил на ночном столике. Найдя коробок, он чиркнул спичкой. Горящие глаза исчезли. Ничуть не успокоенный, он подумал:
«Она мне сказала, что его глаза можно видеть только в темноте, они исчезли, но он сам, возможно, еще здесь».
Он встал, осторожно обошел комнату, обшарив все углы. Он взглянул даже под кровать, как ребенок, и громко произнес:
Чему же верить?! Нельзя же верить в подобные сказки. Где кончается реальность и где начинается фантастика? Что же она видела? Не померещилось ли все это ей самой? И он добавил с трепетом в голосе: А может быть, и мне померещилось? Видел ли я только глаза, горящие в темноте? Может быть, никаких горящих глаз и не было, все это лишь игра воображения? Теперь я и сам не уверен. Во всяком случае, я не поклянусь в этом.
Он снова лег в постель, вглядываясь во тьму.
В темноте вновь заблестели два глаза.
Рауль вздохнул. Усевшись на постели, он храбро всмотрелся в горящие точки. После минутного молчания он собрал все свое мужество и неожиданно для себя самого выкрикнул:
Это ты, Эрик? Человек, гений или призрак? Это ты?
Подумав, он решил: «Если это он, то он на балконе».
Тогда он вскочил, прямо в ночной рубашке бросился к письменному столу и нащупал в ящике револьвер. Вооружившись, он открыл стеклянную дверь. Ночь была холодная. Рауль бросил взгляд на пустой балкон и тут же вернулся, закрыв за собой дверь. Залез под одеяло, с трудом унимая дрожь, положил револьвер на ночной столик рядом с собой.