Иду к тубитазу. Пойдём вместе. Отольём!
Я глянул на него свысока.
У меня есть минута.
Минуты хватит, если нет простатита.
Я хмыкнул. С Дудоровым мы знакомы со школы. Вместе учились, вместе ходили в спортзал. Именно в этот, на Никитской.
В чёрном мраморном туалете, среди чёрных унитазов и позолоты, Санёк поведал мне самый омерзительный план: он собирался участвовать в конкурсе.
Ты что? Охренел? спросил я, передёрнувшись.
Санёк скис, виновато глянул и сказал, что целый месяц готовился, соблюдал диету и воздерживался от спиртного, а тут бац! и сорвался. Злоупотребил. Возникла проблема с эрекцией.
Я слушал вполуха, соблюдая неприязнь и отрешённое сожаление.
Будь другом. Помоги!
Я пожал плечами.
Да чем же я тебе помогу!
Санёк положил ладонь на мою взволнованную грудь и заговорщицки произнёс:
Выступи вместо меня на конкурсе.
Отшатнувшись от него, как от бубонной чумы, я не имел слов. А Санёк всё говорил и говорил:
Выручи. Выступи вместо меня. Ты будешь в маске. Тебя никто не узнает. Ты вообще никому не нужен. Нужен только твой хрен. Твой хрен моё имя. Сделаем дело вдвоём. Приз пополам. Ну как? Договорились?
Отстань! выкрикнул я с такой силой, что звякнули чёрные унитазы. Расправил плечи в стареньком пиджаке от Armani, напряг бицепсы и поиграл желваками.
Санёк содрогнулся, приложил обе ладони к губам и постучал ими по прикрытому рту.
Тише! Тише!
Тише я не мог. Я был переполнен взрывчаткой, которая вот-вот детонирует.
Ты соображаешь, что говоришь?! Чтобы мой хрен да на сцене? Не бывать такому никогда!
Санёк съёжился, глаза его сделались виноватыми, и он опять захлопал белёсыми ресницами: хлоп, хлоп! Так он делал в детстве, когда не хотел сознаваться, что набедокурил.
Я оттолкнул его и вышел прочь. Сан плёлся за мной и скулил, скулил и ныл, и упрашивал. Я его не слушал, а Сан всё говорил и говорил:
С работы попёрли. Жена бросила. Оставила трёхмесячного ребёнка.
Я пробирался к выходу. Скорее на свежий воздух! Скорей домой, на диван, к компьютеру и чашке кофе.
Сан схватил меня за руку и резко дёрнул.
Стой!
Я остановился, хотел ему врезать, но почему-то передумал. Что-то меня подкупило в его изменившемся, потвердевшем облике.
Послушай! сурово произнёс Дудоров. Давай по-другому. Ты побудешь с моим ребёнком, а я сбегаю, поищу помощи.
«Ещё и ребёнок!», досадливо скривился я и открыл рот, чтобы отрыгнуть возмущение. Но тут до меня дошло, что здесь, в этом логове разврата, находится маленький ребёнок. Вон стоит его коляска, серенькая, неприглядная, не раз побывавшая в магазинах «Second Hand».
Ты сюда притащил ребёнка?
Мой голос, как раскаты молодого грома, гулко прокатился по вестибюлю. К нам повернулись любопытствующие. Сан поёжился и прошипел:
Тише, тише.
Я ударил его в грудь, но несильно, так, чтобы обозначить отрицательную энергию. Сан ответил мне тем же. Публика поспешила к нам и сгрудилась кольцом. На сытых лицах проступил азарт: давай, врежь!
Я бы врезал, да подскочил швейцар, подбежал администратор и появился хозяин.
Что здесь происходит?
Пошли отсюда, засуетился Сан и покатил коляску.
Я пошёл за ним. Даже не знаю почему: пошёл и всё.
Вскоре мы очутились в гримёрке. Это была комната, оборудованная гримировальным столом, специальным креслом и настенным зеркалом. За ширмой стояла кушетка.
Сан поставил коляску за ширму.
Посидишь с ребёнком. Всего пять минут. Я добуду допинг, и проблема будет снята.
Нет, постой! запротестовал я. Так мы не договаривались. Никаких наркотиков!
Сан сжал зубы.
Не будь чистоплюем. Противно смотреть. Блевать хочется.
У меня опять зачесались кулаки: самое время врезать. Я порядочный человек. Почему я должен смотреть, как он нюхает героин, снимает штаны и онанирует на публике?
Тут заплакал ребёнок. Я заглянул в коляску: это был сморчок, совершенно непохожий на ребёнка. Но Санёк, видимо, любил этого сморчка.
Он метнулся к коляске и принялся сюсюкать и остервенело качать, пока ребёнок не успокоился.
Пятнадцать минут, и ты будешь свободен.
Я засомневался.
А если ребёнок заплачет?
Покачаешь, Санёк показал, как надо покачать. Дашь соску. Санёк показал, как дать соску. Если выплюнет, засунешь обратно.
Куда обратно?
В рот!
Нет, я так не могу.
Сан соорудил кулаки. Я отступился. Чёрт с ним! Пусть идёт!
Дудоров ушёл. Я остался.
Дежурство у коляски не составляло для меня труда: ребёнок вёл себя спокойно, стрелял глазками и чмокал соской. Симпатичный оказался парень. Такой же белобрысый, как Санёк. Не хотелось бы, чтобы он вырос таким же придурком, каким был его отец.
Прождав минут десять, я услышал стук в дверь. Открыл. На пороге стояли двое. Они были в белых халатах. В руках держали саквояжи. Зашли в комнату и закрыли дверь на ключ. Представились. Один был сексологом, другой психиатром.
Профилактический осмотр, милейшим голосом проговорил сексолог, щеголеватый мужчина лет сорока.
Точными изящными движениями он разложил на столе инструменты, необходимые в его практике: тонометр, секундомер, аппарат ЛОД-терапии и физиотерапии сексуальных дисфункций.
Ё-моё! Когда же вернётся Санёк?
Я стал доказывать, что Дударов скоро вернётся. А я здесь нахожусь случайно. Мне не нужен профилактический осмотр.
Сексолог не слушал. Задавал вопросы:
У вас есть сексуальные дисфункции?
Я не понял:
Что?
Понятно, заключил сексолог. Дисфункций нет.
Я кивнул.
Будем сдавать кровь на биохимию.
Нет! Кровь не надо. По поводу крови обращайтесь к Дударову.
Сексолог не слушал. Продолжал своё.
Кровь будем брать из вены. Снимите пиджак. Закатайте рукав. Расположите руку на столе и поработайте кулачком.
Он вскинул надо мной сорокамиллилитровый шприц.
Когда-то сексолог был знаменит, имел свою клинику и преуспевал за счёт мужских проблем. Но потом, после ряда судебных разбирательств, он лишился лицензии, потерял клинику и все имеющиеся регалии. Теперь подрабатывал в ночном клубе.
Примечания
1
Бессмысленный разговор о тривиальных проблемах (хакерский сленг).
2
достоверность родства составляет 0 процентов (нем.)
3
В гармонии с космическим морем. Истинная любовь не нуждается в компании (Б. Дилан ,«If Dogs Run Free», англ., 1970).