Ей надо помочь! не столько сказал, как простонал я, опускаясь на корточки рядом с ней.
Она жива? спросила одна, что была коротконогая и в мужских сандалиях.
Что с ней? спросила другая.
Не знаю, с трудом выдавил я в ответ.
Как это ты не знаешь?! спросила первая и нагнулась к девушке ближе, стараясь послушать ухом.
Не верю я ему, ни одному слову! процедила та, что была со скалкой.
Я решил подняться и чуть отступил.
Вызовите скорую! попросил я, стараясь держаться уверенней и в тревоге кося глазом на маячившее сбоку деревянное оружие неуравновешенной женщины.
Вызовем, вызовем, проговорила с нотками угрозы, та, что стояла со скалкой, ну что живая? обратилась она к нагнувшейся женщине.
Вроде бы да! Дышит, но слабо! Надо идти к Митрофанычу у него телефон.
Ну, иди, буди, а я за этим фраером «пестрожопым» пригляжу.
Такое обращение в мой адрес, мне совсем не понравилось. Но сейчас от меня ничего не зависело. Выбора не было. Спустя минут пять, во дворе собралось человек шесть-семь полусонных, наспех одетых людей. Все спрашивали: «Что с ней?!», и не получив ответа, шушукались, отойдя от меня шагов на десять.
Надо было ждать «скорую», а обстановка неожиданно начала накаляться. Пришло еще двое мужиков и с ними очевидно владелец телефона Митрофаныч, высокий жилистый старик с окладистой бородой. Заслушав импровизированное вече, он отделился от собравшихся и раскачиваясь, на плохо гнущихся ногах, направился ко мне. За ним, как по команде, гуськом, потянулись остальные жители дома.
Кхе! Кхе! прокашлялся он, внимательно рассматривая меня. Ишь ты! Эт ты ее притащил? спросил он, хотя вопрос был лишним.
Я, кто же еще! недовольно сказал я.
Хоть не бросил, неопределенно покачал он головой. Кто она тебе?
Никто! после паузы, выдавил я из себя, хотя это было не совсем правдой. Я ее не знаю.
Сказав это я почувствовал себя не своей тарелке. Мне стало стыдно за свои слова. Вроде как это было предательство с моей стороны. Двадцать минут назад я думал совсем по другому.
То есть ты даже имя у нее не спросил? с нескрываемым сарказмом продолжил он и опять покачал головой.
Не спросил, сквозь зубы бросил я, с неприязнью глядя на дотошного старика.
Вот молодежь пошла! он обернулся к подходящим и обступавшим меня со всех сторон, жителям дома. Это же надо до такого докатиться!
Ну, а если спросил имя, это что-то бы изменило? вяло отбивался я от него.
Так ты расскажи правду, что ты с ней сделал? подходя ближе сказал Митрофаныч переходя на шепот.
Да абсолютно ничего не делал, не прикасался даже! горячась промолвил я. Правда!
А где-то же ты ее встретил? лукаво и вполголоса продолжил он. Не с неба же она свалилась?
Старик был не простого десятка. Сам себе на уме. И разговаривать с ним у меня не было никакого желания, но очевидно, он был посланником от людей и игнорировать его вопросы было вряд ли разумно.
В автобусе, неохотно процедил я. Потом она пришла к нам домой. Я на Северном живу.
Сама? уточнил он, с ехидцей.
Ну, да!
Ага! Понятно! Сама по себе шла, шла и пришла, не поверил старик. И что дальше?
Я замолчал, не желая продолжать этот бред. Но старик оказался цепкий.
Рассказывай милок! настаивал дедок. Рассказывай! Легче будет.
При чем здесь легче?! Ну, посидели, небрежно бросил я.
Выпили наверно? вел он свою линию.
Совсем чуть-чуть. А что тут такого.
Да учуял, я от тебя запашок. Так. И что дальше?
Смотрим, время два. Автобусы не ходят. Я отправился ее проводить.
Что я с тебя тяну? Говори, да не мне, всем, пусть люди послушают, обернулся он к собравшимся.
Молчаливое, но грозное большинство, явно было на его стороне.
Ну, что, понятно, пришли на остановку ни автобусов, ни машин каких, пошли пешком! Ничего необычного, школу прошли, лесок березовый, она нормальная была, а тут что-то и приключилась.
Лесок березовый? ехидно повторил старик и показал желтые зубы.
Да лесок! вспылил я. Какая разница где мы шли?!
Молокосос! Видали мы таких! крикнула женщина в мужских сандалиях.
У него на лице все написано!
Да уже все понятно!
Раздались, со всех сторон, возгласы от подошедших. Женщина, со скалкой, стала заходить мне за спину. Деревянную колотушку она грозно положила себе на плечо. Так окружают собаки незадачливого путника, который по неосторожности посмел вторгнуться на охраняемую ими территорию. Обстановка накалялась! Я инстинктивно стал отходить к стене дома, стараясь обезопасить спину.
Да что с ним разговаривать! вновь стала наступать женщина в мужских сандалиях.
Натворил «делов», теперь прикидывается, ничего не знаю, ничего не видел, сказал один из мужчин подошедших в конце.
Да я честно вам говорю! Что бы я ее тащил на себе полкилометра если бы делов натворил. Я вообще чуть не сдох!
Ой брешет! По глазам вижу! Врет как сивый мерин! отметала мои доводы, женщина со скалкой.
Ей так и не удалось зайти мне сзади, но она не оставляла надежду сделать это. Она периодически меняла место расположения и приходилось все время держать ее в поле зрения. Если бы ей удалось совершить задуманное дело могло кончиться плохо. Что у разъяренной толпы на уме, никто не знает.
Да зачем мне все это. Отчаянно оправдывался я. Вот врачи приедут, во всем разберутся.
Женщины! Это правильно! вдруг покряхтывая, неуверенно обронил Митрофаныч, Давайте врачей дождемся!
Это первое трезвое рассуждение, подбодрило меня. Старик оказался не таким уж вредным, как показался в начале.
Да мы и без них разберемся! продолжала настаивать женщина, поигрывая скалкой.
Не порите горячки. Успеется. За самосуд и загреметь можно! останавливал ее и остальных, Митрофаныч.
За этого много не дадут! не унималась она. Может даже спасибо скажут!
К моему счастью, в это время на дороге показался Уазик-«санитарка», с красным крестом на крыше. Девушку переложили на носилки и затолкали в машину через открытые задние двери.
Женщина в белом халате стала задавать мне вопросы: но, ни что случилось, ни имени девушки, ни фамилии ее, я не мог сказать. Сказал только свою и адрес проживания. Люди начали возмущаться и обступили нас со всех сторон.
Вы не видите? От него разит!
Что он с ней сделал?!
Эта молодежь, без тормозов! раздавались угрожающие крики со всех сторон.
Так! Товарищи! Давайте без самодеятельности! решительно сказала женщина-врач. Я сейчас вам ночью тут диагноз не поставлю. Но мы во всем разберемся!
Разберутся они?!
Жди?!
Разберемся! обрезала она коротко, и грубовато взяв меня за рукав, предложила поехать с ними. Мне ничего не оставалось, как согласиться. Меня посадили вместе с водителем на переднем сиденье, а врач осталась хлопотать в салоне.
Я не оборачивался, боялся обернуться, смотрел неотрывно на дорогу, убегающую под колеса, в голове у меня роились разные мысли. Все случившееся казалось кошмарным сном. Проехав по Лесной дороге, мы свернули на «Александра Невского» и приехали в ведомственную 25-ю медсанчасть от завода «Химконцентратов».
В больнице меня оставили в приемном покое одного, и скоро забыли. Или от холода, или от переживаний этой ночи, меня начал бить озноб. Зуб на зуб не попадал. Я обнимал себя за плечи, нервно ходил из угла в угол и даже приседал, чтобы согреться. Наконец, я узнал, что кризис у девушки миновал, и что это было результатом аллергической реакции организма на пыльцу, запахи от болотных растений, и она могла задохнуться. Еще врач назвала ее по имени Маша. А меня женщина потрепала по голове и шутливо назвала «спасителем».
У-фф! Неужели закончилась эта нескончаемая и тревожная ночь?! сказал я сам себе глядя в сереющие окна.
Стало легче на душе. Робкий рассвет уже входил в свои права. Автобусы еще не ходили и я отправился в обратный путь пешком, через Сосновый бор, по беговым дорожкам спорткомплекса «Север». Дорога заняла около часа. Когда я подошел к дому, первые лучи солнца осветили трубу асфальтного завода, но на земле еще лежал легкий сумрак.
Стучаться долго не пришлось. Света открыла без промедления и с решительным видом встала в проеме двери. Она ждала, что я скажу. А я не желал ничего объяснять просто не было сил. Мне тупо хотелось, как можно скорей добраться до подушки, и я это сделал.
Все понятно! раздраженно бросила она фразу, которая не предвещала ничего хорошего, и торопливо начала собираться: мельком оглядывая себя в зеркало, поправляя волосы, и нанося небрежно на губы помаду.
Ничего тебе непонятно! Она в больнице, у нее аллергия, наконец с трудом выдавил я.
Это не умно вы долго думали?! зло бросила Света, даже не удостоив меня взглядом.
Я так и знал, что с этого разговора ничего путного получиться не могло. Я оставил свою девушку, пошел провожать другую, меня не было всю ночь что тут сказать. Ни убавить ни прибавить. Чем больше оправданий тем меньше веры. Надо хорошо выспаться, тогда, возможно, найдутся нужные слова. Я лег в постель: она была теплая, согретая, и пахла дешевой польской «Шанелью 5». «Света! хотелось сказать ей. Не виноват я! Так получилось!»
Дверь в сенях громко хлопнула. Не было сил даже закрыться и голова моя начала проваливаться в небытие. Я засыпал, тем не менее, с улыбкой: вспоминал грустные глаза Маши, хрупкую угловатость девушки, белое платье и маленькую прекрасную грудь. Ее тихое: «Простите, простите!». Почему я не обернулся там, наверху, и не сжал ее ладони в своих руках? А ведь я мог это сделать! Я точно мог это сделать, я чувствовал это! И мы постояли бы у школы, и не пошли бы в это проклятое болото.
Я даже не стал бы ее целовать, только бы она доверчиво прижалась ко мне. А она бы прижалась ко мне, и я бы чувствовал ее маленькие теплые комочки у себя под сердцем. Так можно было простоять всю ночь. А может, когда-нибудь я увижу их без одежды наяву, стоя на коленях или в постели? Как хорошо представить, порой, девушку без одежды и тем более девушку, которую ты, наверное, немножечко спас и чувствовать себя слегка героем или рыцарем. Мягкое одеяло сна забирало меня, тепло укутывало со всех сторон. Как хорошо, что все кончилось. Я уже засыпаю. Вот уже почти окончательно сплю и мне очень хорошо. И мир такой голубой и розовый и люди вокруг прекрасные, с добрыми лицами.
А что это? Почему многоэтажные дома стали изгибаться, они же каменные. И белая церквушка нагнула свой купол, так и бросится в пляс, а по крышам ездит велосипедист. Ему совсем не страшно, а с соседней крыши ему кто-то подпевает на дудочке.
Когда я окончательно попал в объятья Морфея, мне снился теплый необитаемый остров с белым горячим песком. Коралловые рифы. Они как распахнутые руки, выдавались далеко в море, полукружьями окаймляя неглубокую лагуну с диковинными рыбками. По этому мелководью бродила девушка в белом легком одеянии. Она поддерживала края платья руками и плескала ногами в проплывающих рыбок. Рыбки, тем не менее, не боялись ее и приносили во рту крупные жемчужины. Девушка подставляла ладони, и они складывали их туда. Когда драгоценностей набиралось с горкой, она весело сыпала их на голову, плечи и при этом кружилась. Жемчужины искристым веером разбрасывались вокруг, заливая округу волшебным светом.
Чего не может быть, но
Проснулся я ближе к обеду, тело казалось разбитым, сознание работало плохо, тормозило. Подставил голову под кран с холодной водой, взбодрился, тщательно вытерся и сел к столу подперев голову руками. Даже чая не согрел, ничего не хотелось. «Солнце заглядывало в окна, соседский полосатый кот, как цирковой, крался по воротам, заинтересованно поглядывал на птиц щебечущих на яблоне! Вся природа умытая, чистая, в ожидании жаркого полудня, так бы радоваться и радоваться, а на душе невесело. Все не так! Что-то обрушилось, придавило плитой! Что делать? Мыслей никаких! Пустота! Маша! Но я же ее совсем не знаю! Ровным счетом! Только ни на чем не основанные фантазии. Я ее придумал. От «а» до «я». Она просто одна тайна. Кто она? А Света? Почему я так опрометчиво отказываюсь от Светы?! Я же тоже был от нее без ума! Хотя мы не говорили о свадьбе, но это подразумевалось, витало в воздухе. По дуется, по дуется, и все встанет на свои места. Или не встанет? Или не надо?! Куда меня несет. Но я не могу быть таким непостоянным. Разрушить целый год отношений просто. А вот создать новое большой вопрос. В голове калейдоскопом вспыхивали картинки прошлой ночи. «Всего один вечер, ночь и как резко все изменилось. Очарование незнакомкой! Немыслимое возможно! Ожидания чуда! Ее смех! Скромные опущенные ресницы. Безотчетные фантазии! Страх, прикосновения, разряды тока, электричество. И ничего! Пустота! Тайна ушедшая в пучину!» Одни развалины замка, которые воспаленное сознание возводило, строило и ничего не построило. «Это называется: «сам дурак!» Слава богу жив остался, а то бы лежал сейчас в какой-нибудь больничке со сломанными ребрами и пробитой головой!»
Следующий день и вся неделя, оказались для меня не лучшими. И все равно была причина, по которой я просыпался с улыбкой, и ложился спать с надеждой на перемены в ожидании следующего утра. Может я ждал какого-то подарка судьбы? Что-то обязательно должно было произойти. Ничего не уходит бесследно и не уходит в пустоту.
Света упорно клала трубку телефона, как только слышала мой голос, а тут еще испортилась погода: подуло с востока, заволновались деревья, подошел грозовой фронт, собирая и сжирая всю голубизну неба и фиолетовые тучи затянули все, вплоть до аэродрома. В такую мрачную субботу, вечером, среди порывов ветра, я неожиданно услышал, как кто-то аккуратно щелкает ручкой калитки.
«Кто там такой нерешительный, ведь не заперто?» пронеслась у меня мысль. Я вышел, помог открыть дверь и реально остолбенел, потеряв дар речи. Удивлению моему не было предела! Это была моя спасенная. Глаза ее не были опущены, а смотрели широко и смело, а реснички часто вздрагивали. Длинные с пробором и челкой волосы открывали маленькие ушки с крохотными золотыми сережками. Все признаки болезни у нее прошли, и выглядела она чудесно.
Здр-р-равст-вуй! Здрав-ствуйте! Проходи д-дите! пробормотал я растерянно и одновременно приветливо, не в силах переварить увиденное.
Я действительно обрадовался ее приходу. Да нет это слово совсем не характеризует мое состояние. Что значит «Рад!!» Я был вне себя от счастья! Я чувствовал себя на седьмом небе. Сидел там на облаке и боялся дышать. Но честно. Я почему-то чего-то такого ждал. Внутренне безотчетно. Ну раз случилось одно чудо, почему не может случиться другое?! Неужели сказки Северного поселка не кончились. Не ущипнуть ли себя!»
На мое приветствие и приглашение Маша отрицательно помотала головой.
Будешь стоять здесь? растерянно с придыханием спросил я.
Она утвердительно и смешно кивнула, обжигая меня взглядом из-под тени ресниц. Я не мог прочитать ее выражение лица. Она смотрела на меня и как бы мимо. Установилась неловкая пауза. Мой взгляд невольно скользил, по ней.
Одета девушка была в тщательно наглаженное клетчатое коричневое платье из грубой ткани: на воротнике и манжетах, оно было обрамлено белыми вставками; ноги ее обнимали белые босоножки, а в руках у нее была несерьезная светлая сумочка. Я почему-то вспомнил выпускной вечер и наших девчонок с класса. Они были такие же нарядные и смешные. Мы стояли молча. Я растерялся, не зная, что сказать. Наконец она нарушила молчание:
А где ваша девушка? Ее нет?
Ее нет, односложно сказал я, сбитый с толку и пытаясь поймать ее взгляд
Очевидно от волнения у меня перехватило дыхание.
Я хотела бы с ней поговорить, неуверенно промолвила она, не допуская, чтобы наши глаза встретились.
Я тоже, вздохнул я.