Вчера мы были в кафе, начал Митька. Там были все, кроме тебя.
Кто это все?
Все новые знакомые. Мы бесплатное мороженое ели.
А чего за мной не пришли? И бесплатного мороженого вообще-то не бывает.
А как это сказать им, хозяевам, что тебя не хватает? И вообще-то бывает, даже шоколадное.
Как? Жестами, воздушными знаками.
Я не догадался. И остальные тоже.
Так всегда, буркнула я.
Снова выделилась, точнее отделилась. А что вчера вечер делала я? Ах, да, обдумывала и осуществляла великий план обмана. Ничего такой вечерок, а Митька с остальными в это время в кафе морожко лопал.
А когда снова в кафе?
Хозяйка сказала что оggi41.
Не хозяйка, а как там ее зовут?
Эрика.
Вот значит Эрика и сказала.
А мне и так норм.
А мне нет. Давай договоримся и другим передай, что у ваших хозяев имена есть. Они же вам цып-цып не говорят.
Эрика мне говорит. Только не цып-цып, а кари-кариссимо.
Я пырснула так, что сопелька вылетела из носа.
Это значит милый-миленький!
Митька улыбнулся.
Да, я такой, и погладил себя по стриженным волосам.
Безводная равнина постепенно превращалась в город. Я особо ничего не знала о Венеции, кроме того, что она скоро затонет и я смогу втридорога продать фотки, которые сделаю тут.
Мить, сфоткай меня, пока никто не видит.
А я что не в счет?
Ты другое.
Что другое?
Ты свой.
Я сняла рюкзак и достала из него «Полароид».
Ух ты, вот это штука.
Моментальный результат, и я прижала камеру к груди.
Эдик, конечно, хороший дядя, но ему, видимо, этого мало, поэтому на новый год он подарил мне этот фотик. То ли не выдержал моих уговоров, то ли действительно порадовать захотел и стать моим супергероем, раз папы нет. Не важно. Главное, что я разбогатею, когда Венеция затонет.
Первый кадр пробный, объяснила я Митьке и сфоткала асфальт с кусочком разметки.
Снимок вылез с жужжанием.
Держи, подала я его Митьке, и смотри на волшебство.
На черном квадратике начали проступать очертания желтой полоски.
А теперь меня.
Я оглянулась. Ракурс был не очень. Кажется, что в домах только начали капремонт. На одном висели строительные леса, другой слишком серый, даже на июльском солнце. Ладно, какая уж есть, эта Венеция. Все равно недолго осталось. Я подняла руку вверх и сложила из пальцев латинскую «V». Митька поднял камеру и сразу прокричал «три».
Ура! вместо спасибо сказала я и спрятала еще не проявившейся снимок в рюкзак.
оненко, равина! наши исковерканные фамилии иринимым громкоговорящим голосом врезались в нас.
Митька развернулся и побежал, а у меня как назло рюкзачный карабин словил глюк и никак не застегивался. Пришлось приспособить рюкзак спереди и на двойном ходу догонять группу. Ирина начала отчитывать Митьку. Он щурился, и было непонятно, то ли он ухмыляется, то ли слезы сдерживает. Жалко друга. Но делать нечего: мальчики всегда впереди, и в беге, и в виноватых. Я пристроилась рядом с незнакомой девочкой, пытаясь вернуть карабину его законное место.
Давай я, хронически-ангинным голосом сказала она и за полсекунды вытащила и защелкнула все откуда не надо куда нужно.
Спасибо, выдохнула я.
Рюкзак словно бы даже стал легче. Я накинула его на плечи.
Рита, представилась «больная».
Кэт, представилась я, ее, вероятно, будущий лечащий врач.
Вы вместе? она кивнула на Митьку, который стоял рядом со Ириной, записывающей что-то в блокнот.
Мы из одного города, вроде вместе, да.
А я с Ромой, и она показала пальцем на мальчика в носках почти до колена. Будем дружить семьями.
За мной! скомандовала Ирина, и я не успела возразить, что мы с Митькой не того, не так сильно вместе. Травина, не отставай! Здесь тебе не дом. Ирина держала Митьку за плечо. Он повернулся ко мне и сжал кулак за ирининой спиной. Молодец, в обиду себя не даст.
Я опустила голову.
Она теперь со мной! крикнула Рита, подхватила меня под руку и потянула за собой.
Я смотрела на свои ноги в черных босоножках. Я шагала по Венеции, где только что чужая девочка спасла меня от мегеры-переводчицы.
Группа остановилась, сбилась в кучу и ждала указаний переводчиц. Пока Рита рылась в своем рюкзаке, я рассматривала детей. Такие разные, но странно похожие друг на друга. Мы стоим на причале и ждем неизвестно чего. Не толкаемся, но все равно касаемся друг друга. Иногда только взглядом. Но и этого достаточно, чтобы дать знак «я понимаю тебя». У одного из мальчишек, худого и неправильно стриженого, скрипучий голос. Это Костя. Он вещает громче всех, а разобрать что именно сложно.
Эй ты, фьиить, это он Рите, воды дай.
Да ну тебяяя, Костян, тянет Рита, и так полбутылки выпил.
И все равно выуживает из рюкзака бутылку. Она идет по рукам через всю толпу, но никто не зарится на нее: то ли из-за Костяна, то ли правила такие сиротские: без спросу не брать. Ирина мечется от причала к причалу, ныряет в кучу, что-то спрашивает и снова теряется. Ее все слушают, но мало кто слушается. Такие законы. Если ты сам по себе, то никакой взрослый тебе не указ, пока ты сам не решишь как быть. Я тоже решаю не отставать от всеобщей самостоятельности. Скоро окончательно на другую сторону перейду, в оппозицию, к Костяну.
Не знаю, зачем я привязалась к Рите. У меня Митька есть, да и Тата с Ленкой и Олькой. Но странно, что когда собирается вся группа, девчонки будто бы чужими становятся, будто знают обо мне больше, чем надо для этих общих вылазок в большой мир из нашего маленького Раццуолло. А еще я вроде как пятая лишняя оказываюсь.
Рита одета во все розовое и усыпана веснушками. Когда она начинает говорить, все замолкают, когда смеется затыкают уши. Она словно маленькая взрослая тягает на плечах пухлый розовый рюкзак, но никому не показывает, что в нем.
Ета мааё, тянет она и все соглашаются и ржут.
Еще полчаса ожидания, и мы, всей тридцатиголовой группой, снова идем не известно куда. Достаточно того, что нас ведут, а остальное само собой определиться.
Риту с Ромой здесь считают братом и сестрой. Но Рита мне шепнула, что они даже не целовались. Так все запуталось еще больше.
Мы с Ромой в Козе живем, это да вашего Раццуолло городок. Уже третий раз, говорит Рита.
Что, прям в одной семье? смотрю на нее сверху вниз.
Пробор на голове у нее неровный, точно заплеталась впопыхах. Радуюсь, что не заплела хвост. Рядом с ритиными мои волосы выглядят как с рекламы шампуня. Она хихикает, словно какой секрет собирается рассказать.
Да нет, конечно, в разных. Просто мы из одной деревни.
Смотрю на идущего впереди Рому. На нем белоснежная футболка, кепка и теннисные туфли или что-то на них похожее (никогда не видела вживую теннисных туфель).
Никогда бы не подумала.
Что мы вместе?
Что из деревни.
Я причмокнула и Рита хихикнула. Она в своем новом ношеном розовом костюме совсем не похожа на приезжую. Веснушки слились с загаром, и вот она уже совсем как среднеевропейка, не отличишь.
Счас поплывем, говорит она, в настоящую Венецию.
Я приподнимаюсь на цыпочки, перед нами все синее, словно небо растянулось до самой земли. И тут как подуло! Ветер прижал Риту ко мне, вытянул из хвоста ее длинную челку, задрал мои волосы, снес чей-то голос влево, врезал в стену желто-облупленного дома, обдал запахом морской капусты.
Слышу иринины «девятнадцать, влюбленный, марко».
Сколько было влюбленных в Марко? машинально связываю в предложение то, что услышала, и делаю из этого вопрос.
Не влюбленных в Марко, поправляет Рита, а город влюбленных и площадь Святого Марко, туда и поплывем.
Вся покрываюсь попурыжками. Ирина делит нас на три группы, куча располовинивается, затем троится. Через зеленый канал та самая площадь Святого Марка так написано на табличке у причала. Дети столпились у самого края. Ирина вещает что-то про то, где мы будем сегодня есть.
берите по три блюда.
А кетчуп можно?
Мне нужно в туалет, кряхтит Митька.
Никаких туалетов, вода кругом!
Ребята рогочут, Митька опускает голову.
Ирина покупает билеты, а для нас наступает время фото для программы. Мы снова сбиваемся в кучку под расписанием движения гондол. Нас снимают итальянские сопровождающие с нескольких сторон, кричат и машут то слева, то справа. Не знаю куда смотреть. Рита закинула руки на плечи рядом стоящим и встала на носочки, чей-то итальянский сын, улегся прямо на пирс и застыл, держа козырек кепки, чтобы ту не унесло. У него слишком длинные и волосатые ноги. Первому я завидую, второго стесняюсь. Как здорово быть настолько бесстрашным, чтобы вот так показывать себя, да еще и лежа на венецианском бетоне. Тата и Реня, вторая старшая девочка в группе, в завязанной под грудью рубашке совсем придавили меня, в углу меня не будет видно, поэтому я смело щурюсь и не улыбаюсь. Солнце-вспышка делает нас всех немного бледнее и злее.
Примечания
1
Слова из песни «Crying in the rain» группы «A-ha».
2
Строки из повести Артема Ляховича «Тыры-пыры-дрымс».
3
Добросердечность (итал.).
4
Непереводимый набор слов, которые героиня не понимает.
5
Иди сюда.
6
Туалет!
7
Мой сын Максимилиано приедет сегодня вечером. Он идеально говорит на английском.
8
Хорошо, ваш буклет, словарь.
9
Цикл.
10
А, цикл, менструации?
11
Опа, тем лучше, отдыхай.
12
Строки из книги «Умник» Мари-Од Мюрай.
13
Меня зовут
14
Как кот?
15
Да, как кот, только с большой буквы.
16
Что же, хорошо. Если ты как кот, то я как максимум, Макс, Максимильяно.
17
Договорились.
18
Переведи мне.
19
Мне пора на работу. Моя комната это твоя комната на эти каникулы.
20
Мне нужно идти.
21
Нтнетнетне, только ты одна.
22
Да, но молоко растительное. Не из животных. Жалеть.
23
Молодччина!
24
Пойдем в бассейн!
25
Э, бассейн.
26
До вечера!
27
Нам туда.
28
Все мои друзья.
29
Держи, по этой карте сможешь придти сюда еще 9 раз.
30
Как тебе это все?
31
Ты плавать умеешь?
32
А раньше ты чего не спросил?
33
Что?
34
Умею, умею, даже на спине.
35
Ладно, веселись.
36
Привет, как бассейн?
37
Слова из фильма «Пятый Элемент».
38
Я не могу изменить свою суть, нет, нет, нет, нет, нет, нет. Слова из песни «Bittersweet Symphony» группы The Verve.
39
Открыто?
40
Не плачь. Сегодня Венеция!
41
Сегодня.