Глава 5
Сегодня был важный день для отца, и я надеялся что мой грандиозный план хоть немного подпортит такие «идеальные» как всем казалось, отношения новоиспеченной парочки. Интересно, что напишет пресса, когда уведет отца одного, без сопровождения на очередном вечерний прием холеных пижонов. Уверен, отец будет в бешенстве от выходки Холбери. Возможно, это неправильно мстить ему таким образом за маму, но он ведь не раз срывался на нее в криках за малейшие опоздания или фразы, которые она говорила невпопад, по его мнению, на этих дурацких приемах. Хотя мама вообще не обязана была ходить на них и не заслуживала к себе такого свинского обращения с его стороны. Так пусть отчитывает теперь свою иранскую девку. Посмотрим, как он теперь запоет.
Прямо сейчас, сидя в машине на парковке кампуса, я наблюдал за тем, как быстро опустело крыльцо у выхода. Еще пару минут назад лица студентов мелькали одно за другим, а теперь, когда занятия закончились, внутри вокруг все опустело. Только моего белокурого ангела все еще не было видно. Я ведь не мог ее пропустить или все же мог? Слегка занервничав в очередной раз бросаю взгляд на часы, отмечая про себя, насколько медлительной была эта иранка или она нарочно любила уходить позднее всех. В любом случаи, я не должен спускать взгляда с выхода, чтобы не пропустить ее и вовремя предупредить Кида и Мейсона. Ох, кстати об этих двоих Мне пришлось приложить кучу сил и времени, чтобы суметь уговорить их принять во всем этом участие. А зная, насколько мои друзья повернуты на занятиях Холбери, мне и вовсе казалось, что они откажутся. Хотя поначалу так оно и было. Но мне все же удалось убедить их, что мой план совершенно безобиден и никакой опасности не представляет для нее. К тому же им всего лишь нужно было надеть балаклавы и запихнуть Джалию в багажник, а после покатать ее пару часов по городу и высадить где-нибудь в центре. Я бы мог провернуть это и в одиночку, но мне нужно было алиби на случай, если отец что-то заподозрит. Именно поэтому мне нужно было оказаться где-то на публике. И открытие нового клуба в городе идеально подходит, ведь там наверняка будут папарацци. В общем, я продумал все детали, оставалось лишь дождаться выхода иранки. А вот собственно и она. Хватаю телефон, отправляя Киду, чтобы они приготовились. Джалия шла, как всегда не спеша, все еще копошась в сумке. Она даже не смотрела под ноги, пока спускалась по ступенькам. По идеи они должны были ждать ее за углом здания на красном минивэне, который Мейсон на сегодня позаимствовал у своего старика. Мой телефон издал короткий звук, оповещая о новом сообщение, и пока я на секунду отвлекся, к крыльцу внезапно подъехал черный фургон, перекрывая мне весь обзор. Он затормозил всего на несколько секунд, после чего резко сорвался с места, похоже, прихватив с собой заодно и Холбери. Я тут же набрал Кида узнать, какого черта они не сообщили мне, что в последний момент поменяли машину. Вот только Кид не понимал, о чем я говорю, потому что они все еще поджидали девушку за углом, и до меня вдруг только сейчас дошло. Нас кто-то опередил! Ее по-настоящему похитил тот хренов фургон. Выругавшись, мигом завожу двигатель и жму на педаль газа. Еще пара секунд и я бы не увидел, куда он свернул. Впереди слишком много машин, и кажется, будто еще немного и этот проклятый фургон упорхнет прямо из-под моего носа, словно призрак. Он мчится невероятно быстро, и мне приходиться нарушить несколько правил, чтобы хоть немного приблизиться к нему. А потом, когда он пролетает по пешеходному переходу на мигающий, я выворачиваю руль и проскакиваю мимо возмущенных водителей на красный, потому дальше развилка, и если я упущу его из виду, то точно потеряю девушку. Какого черта кому-то сдалось ее похищать? Проклятье! Я все еще отстаю, и пока пытаюсь подобраться вплотную, проходит много времени. С ней наверняка уже могли что-то сделать. Обычно человека запихивают в фургон, если похитители хотят получит быструю информацию прямо на месте, а затем избавиться от тела. Если бы ее спрятали в багажник легковой машины, у нее было бы больше времени и шансов на длительную беседу в каком-то определенном месте. Сейчас же нужно было действовать быстро, пока они не пришили ее прямо внутри салона. Внезапно фургон сворачивает налево, в сторону лесопосадки, и, к счастью, за ним больше нет машин. Теперь, когда на узкой дороге остаемся лишь мы двое, я, разгоняясь почти до предела, мигом настигнув долбаного темного призрака. Похоже, водитель, заметив меня, прибавляет газу и теперь, чтобы обогнать его, мне нужно постараться прижать его к обочине, поскольку дорога слишком узкая для нас двоих. Из-за крутого поворота впереди фургон сбавляет скорость, и я использую этот шанс съезжая по затоптанной тропинке, чтобы оказаться впереди. Теперь, когда он плетется позади, я постепенно сбрасываю скорость, вынуждая фургон затормозить. Замечаю сквозь боковое зеркало двоих бородатых амбалов, включая водителя. И прежде чем выйти из машины, достаю из-под сиденья дурацкую розовую бейсбольную биту, которую Кид в шутку подарил мне год назад. Знал бы он, как я чертовски рад сейчас этому подарку. Разумеется, можно было обойтись и без нее, но эти парни здорово меня разозлили и мне жутко хотелось сломать им кости за то, что посмели прикоснуться к иранской девчонке. Пока они шли ко мне на встречу, я слышал лишь непонятные выражения на повышенных тонах, явно на арабском. Первый получил кулаком в челюсть, оставаясь лежать со сломанным коленом. Второй подкрался из-за спины, неожиданно нанося удар под ребра, тем самым заставляя меня выронить биту. Но второй улар нанести я ему не позволяю. Вывернув его руку, бью локтем по плечу, слыша как хрустят его кости. И только с третьим приходиться повозиться, поскольку этот громила, похоже, знает пару приемов. Как только он оказывается на земле, я наношу ногой контрольный удар в челюсть, вырубая бугая окончательно. Сгребаю с земли биту и бегу к фургону, а когда отодвигаю дверцы, из салона льется вода прямо на мои кроссовки. Заглядываю вовнутрь, и мое сердце останавливается, выбивая весь воздух из легких. Мой белокурый ангел слегка покачивается из стороны, в сторону пытаясь дотянуться босыми ногами к металлической поверхности. Ее руки туго привязаны к железному крюку над поверхностью крыши фургона, из-за чего тело девушки безвольно болтается в воздухе. Ее платье насквозь мокрое и порванное, а глаза связаны оторванным рукавом ее же платья. Повсюду валяются кубики льда и несколько баклажек воды с толстым слоем льда возле горлышка, а рядом валялся нож. Видимо, выпал у одного из них, когда фургон тормозил. Мигом хватаю нож и бросаюсь к девушке, одним махом освобождая ее запястья. Джалия вскрикивает от неожиданности, резко отползая назад, и скрещивает руки на груди, пытаясь прикрыть оголенные участки кожи. Смахиваю с ее глаз кусок ткани, позволяя ей привыкнуть к свету.
Эй, тише, это я.
Перепуганные зеленые изумруды метаются из одного угла к другому, пока не натыкаться на мое лицо, и она тут же податься вперед, быстро прижавшись губами к моей щеке и обвив мою шею в мертвой хватке. На секунду я теряюсь, не зная, как реагировать на этот внезапный поцелуй, а потом мои руки ложатся ей на спину.
Успокойся, уже все позади. Я рядом, глажу ее по волосам, чувствуя, как сильно дрожит ее тело. Давай, нужно уходить, пока те парни не пришли в себя.
Ее сумочки и обуви нигде не видно, поэтому быстро подхватываю девушку руки и несу к своей машине, искоса наблюдая за бородатыми уродами, стонущими от боли на земле. Усадив ее на переднее сиденье, достаю из багажника небольшой плед, который мы с Кидом использовали для пикника на прошлых выходных, и накидываю его на плечи Джалии. Запрыгнув в машину, снова бросаю взгляд на боковое стекло, контролируя лежащих амбалов, и, резко вывернув руль, жму на газ. Все это время я стараюсь не смотреть на дрожащую Джалию. Ее зубы простукивают от холода, и мне приходиться включить печку на максимум. Некоторое время мы едем молча, и мне до одури хочется закурить, но я не могу позволить себе сделать сейчас затяжку, не тогда, когда Джалия рядом. Еще не хватало, чтобы она зашлась в приступе кашля в машине.
Кто они такие? Это те плохие парни, от которых ты сбежала из Ирана? поворачиваю голову в ее сторону, получая в ответ короткий кивок. Что им нужно от тебя?
Информацию, уклончиво отвечает девушка.
После снова повисает неловкая пауза и вдруг, пока мы стоим на светофоре, она добавляет:
Прости, что поцеловала тебя.
После ее слов едва сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться пальцами к тому месту на щеке, где она прикасалась губами. Мне приходиться сильнее сжать руль, а вмести с ним и челюсть, злясь от того, что она сказала. Будто она жалеет о том, что сделала.
Я могу попросить тебя не рассказывать своему отцу о том, что случилось?
Я открываю рот, чтобы спросить, о чем именно не говорить: о поцелуе или о похищении, но не успеваю, потому что Джалия вдруг громко ойкает, всполошившись.
Сколько сейчас времени?
Начало шестого, удивленно смотрю на нее, не понимая, почему она вдруг засуетилась.
Боже, я же должна была сейчас быть приеме вмести с твоим отцом. Он точно меня убьет.
Ах, да, вечерний прием отца. Я почти забыл об этом.
Ты можешь ехать немного быстрее? Может, я еще успею.
Их скучная тусовка заканчивается в семь, вру ей. Ты даже теплый душ не успеешь принять.
У меня нет времени на душ. Я забегу, только чтобы переодеться.
Ты должна принять теплый душ, иначе заболеешь. Скажешь отцу, что не получилось.
Ты не понимаешь, так нельзя. Пожалуйста, езжай скорее, чуть ли не умоляет девушка.
Почему она ставить интересы моего отца выше собственного здоровья? Неужели боится, что он разозлиться и снова ударит ее? Несмотря на ее уговоры, я нарочно сделал лишний круг и остановился раньше на светофоре, хотя вполне мог проскочить. К черту дурацкий прием отца! Она не пойдет сегодня никуда. К тому же, когда мы приехали домой, на часах было уже половина седьмого, и она уже точно никуда бы не успела. Хотя, может, и успела бы, я ведь не знал наверняка, в котором часу отец вернется. В любом случаи он будет в бешенстве, потому что раньше мама ни разу не подводила его, так, как подвела его сегодня Джалия. Наверное, еще пару часов назад я был бы рад, зная, какая перспектива ждет моего темного ангела по возвращению отца домой, но сейчас мне не нравилась мысль о том, что он может ей что-то сделать.
Как только я оказался в своей комнате, тут же рухнул на кровать прямо в кроссовках, чуть морщась от неприятного ощущения под ребрами. Чертов араб едва не сломал мне ребро. Пальцы внезапно коснулись правой щеки. Прикосновение ее мягких губ все еще ощущалось, и я почему-то не мог перестать думать об этом. Чертовая иранская ведьма сумела забраться не только мне в мозги, но и глубоко под кожу, впитавшись в нее намертво. С каждым днем я чувствовал, что мое каменное сердце становиться мягче. Стоило моему темному ангелу лишь раз взглянуть на меня своими зелеными сапфирами, и весь мой прежний гнев куда-то испарялся. Но чтобы там не происходило у меня внутри, я ни за что не прощу Холбери. Она все еще была и всегда будет гребаным паразитом, проникшим в мою жизнь и разрушившим мою семью.
Пока я надевал чистые вещи после душа, внизу послышался вопль отца. Похоже, шоу начинается. И, пожалуй, не могу это пропустить. В какой-то степени мне хотелось узнать, будет ли он также кричать на свою новоиспеченную женушку, как когда-то на маму, или спустит ей все с рук. Ведь с мамой он всегда был строг и постоянно упрекал ее во всем. Мне даже хотелось, чтобы отец и вовсе выгнал Холбери из дома, и тогда бы проблема решилась сама собой. Но, зная отца, он вряд ли так просто попрощается со своей любимой игрушкой, перед этим не вывернув на изнанку всю ее душу, как в случаи с мамой.
Я спустился на пару ступенек, присев на одну. Они оба были на кухне, но отсюда я видел лишь спину отца и то, как напряжены его плечи от криков. Он что-то говорил о пункте в каком-то договоре и то, что теперь Джалия не увидит денег. На последней фразе я слегка усмехнулся, поскольку это как раз таки то, чего я и добивался все это время. Лишить ее банковских карточек было одним из лучших его решений за последнее время. Разумеется, мой падкий к деньгам ангел тут же запротестовал, пытаясь переубедить отца, после чего он снова разозлился, угрожая оставить ее через два месяца ни с чем. Это было странно, потому что я помнил, что еще недавно Джалия уже что-то подобное мне говорила про сроки. В какой-то момент я перестал улавливать суть их слов, потому что они все время говорили о каком-то контракте. Мне захотелось уйти к себе, поскольку я убедился в том, что для отца его собственная репутация и мнение партнеров важнее их «великой» любви. Впрочем, с мамой он поступал также. Чему тут удивляться? Видимо, отец и вовсе никогда и никого не любил, так как свои долбаные контракты, приносящие очередные миллионы. Поднявшись на ноги, я шагнул наверх, слыша, как отец вдруг снова вспомнил о приеме и о том, что Джалия выставила его сегодня идиотом перед партнерами и СМИ. Внезапно отцовский вопль затих, и я услышал звонкий хлопок, похожий на удар, а вслед за ним и женский сдавленный стон, вмести со звоном разбитого стекла. Я резко замер, несколько секунд стоя неподвижно. Внутри все похолодело от нехорошего предчувствия, и я тут же направился обратно вниз. Перед тем как зайти на кухню, я попытался, сделал вид, будто меня и вовсе не заботят их разборки. Вот только спокойным в этот момент я точно не был. Увидев меня, отец быстро отошел от сидящей на кафеле девушке. Она мигом приложила сжатую ладонь к кровоточащей губе, надеясь, что я не замечу. Сжав челюсть, направляюсь к столешнице, чтобы взять стакан. Слышу недовольное сопение отца за спиной. Джалия мигом поднимается, собирая свободной рукой осколки разбитой вазы. Набрав стакан воды, я осушаю его почти сразу и тут же набираю новый. Мой белокурый ангел становиться рядом, чтобы выбросить стекло в мусорное ведро под умывальником, и в этот миг боковым зрением замечаю, как дрожат ее пальцы, прикрывающие рану на губе, от чего я злюсь еще больше. Какого хрена он вообще посмел ее ударить? И это уже не в первый раз. Отец все еще стоит позади, делая вид, что копается в телефоне. Поворачиваю голову к Джалии, лишь на секунду встречаясь с ее испуганным взглядом. В глазах иранки проскальзывает едва уловимая искорка надежды, и я понимаю, что именно она хотела передать мне этими своими нерешительными зелеными сапфирами. Боится, что я сейчас уйду, и отец продолжит начатое.
Что же, милая, прежде чем выходить замуж за толстый кошелек моего отца, сначала нужно было убедиться, что за человек за ним скрывается. Ведь когда чего-то очень хочешь, никогда не задумываешься, что у всякой медали есть обратная сторона. И порой эта сторона оказывается настолько ужасной, что ты готов все бросить и бежать без оглядки. Только в ее случаи бежать было некуда. Но гребаные внутренние принципы не позволяют мне просто так взять и уйти, позволив отцу и дальше поднимать на нее руку.
Достаю из шкафчика пачку хлопьев и, захватив стакан с водой, не спеша разворачиваюсь. Сбоку тут же раздается едва различимый женский шепот:
Там апельсины, зачем-то говорит девушка.
Проигнорировав ее замечание, усаживаюсь около столешницы, и с невозмутимым лицом закидываю в рот пару кукурузных капсул. Дерьмо! Они с апельсиновым ароматизатором. У меня с детства аллергия на долбаные апельсины. Стоп! Откуда ей известно о моей аллергии? В любом случаи отступать было уже слишком поздно. С трудом пережевываю застрявшие в горле капсулы, стараясь не реагировать на легкое покалывание во рту. Отец, наконец, отрывается от телефона, переводя на меня удивленный взгляд. Пожалуй, это впервые я сел есть в кухне в их присутствии. С того момента, как Джалия переступила порог нашего дома, я ни разу не обедал на кухне и всегда брезговал есть то, что она готовила. А теперь я сижу здесь и жую отвратительные хлопья которые, похоже, станут последним, что я съем сегодня, потому что мой язык уже и так онемел. Напряженная обстановка накаляется с каждой секундой. Боковым зрением замечаю, что отец все еще смотрит на меня, затем переводит недовольный взгляд на девушку и, шумно скрипнув зубами, разворачивается и уходит в свой кабинет. Он нарочно громко хлопает дверью с такой силой, что даже мой стакан с водой едва ли не подскочил вслед за белокурым ангелом, стоящим ко мне спиной. На кухне остаемся лишь мы вдвоем, и теперь, когда мне не нужно больше притворяться, я отшвыриваю пачку кукурузных хлопьев в сторону, быстро допиваю остатки воды в стакане. Кажется, не все так плохо. Даже таблетки не придется пить. По крайней мере, я могу двигать языком, и горло не опухло. Хотя могло быть и хуже. Джалия все еще стояла, прижавшись к раковине. Пока она промывала рану на губе, я наблюдал за ней. А потом ее рука резко взметнулась к верхнему шкафчику, доставая оттуда аптечку. Порывшись пару секунд, она вытащила пластинку с какими-то таблетками и, наконец, обернувшись ко мне лицом, положила желтую капсулу прямо передо мной, тут же забрав пустой стакан, чтобы снова наполнить его водой. Я и рот не успел открыть, чтобы спросить, зачем она мне ее дала хотя вряд ли у меня бы сейчас получилось правильно выговорить слова.