Абхазы тела умерших клали в выдолбленный ствол дерева, а затем привязывали такой гроб виноградной лозой к высочайшей ветви какого-нибудь большого дерева. Рядом привешивали оружие и одежду усопшего, а чтобы послать на «тот свет» коня, гоняли его «во всю прыть от этого дерева до тех пор, пока тот не околеет».[129]
На деревьях хоронили детей ханты и манси, хотя они это делали не на ветвях, а под корнями или в дуплах, предварительно завернув тело в бересту.[130]
Мокшане этническая группа мордвы подвешивали покойных на деревьях, а позднее стали хоронить в избах смерти.
Объяснить такой необычный способ погребения можно по-разному. С религиозной точки зрения он был связан с культом деревьев и с верой в то, что душа после смерти поднимается по священному дереву в небесное царство. Практических объяснений можно найти больше. Во-первых, животные или люди могут ходить по могилам а это нехорошо. Во-вторых, волки могут выкапывать трупы и пожирать их что тоже скверно! И в-третьих, в тех регионах, где почва оледенела от мерзлоты, похоронить человека в земле крайне затруднительно, поэтому тела усопших подвешивали на деревьях, как, например, в Якутии.
Со временем этот обычай соблюдался всё реже. Например, в Сибири в первой четверти XX века на деревьях уже хоронили только до весны, чтобы потом можно было закопать.
Славяне не знали такого способа погребения, но обычай сажать дерево на могилах известен нашим предкам. Для того, чтобы душа могла подняться на небо, на такие деревца в старину вешали веревочки. С этим же поверьем у русских связан обычай печь на сорок дней пшеничные или ржаные лесенки так живые пытались облегчить путь покойному на «тот свет».
Чаще всего на могилах славяне сажали плодовые и вечнозелёные деревья, которые символизировали жизнь и рождение. К примеру, в сказке «Крошечка-Хаврошечка» девушка закапывает в землю кости матушки, из которых на могиле вырастает чудесная яблонька с золотыми листьями и наливными плодами. Благодаря этой яблоньке Хаврошечка общается с умершей матерью, покровительство которой помогает ей благополучно выйти замуж.
В других сказках по типу «волшебная дудочка» злые сестрицы убивают девушку. На месте, где они закапывают её тело, вырастает калина или тростинка, из которой герой делает волшебную дудочку. Эта дудочка сообщает о несчастной судьбе красной девицы. В итоге сестёр наказывают, а девушку спасают.
Связь дерева с представлением о смерти и рождении отражает и наша речь. Вспомните, как взрослые отвечают детям на вопрос, откуда они появились? Родители говорят, что нашли их на дереве: «с груши упал», «на вербе тебя поймали». А выражения «глядеть в дуб», «дать дуба», «одубеть» употребляют в значении «умереть».[131]
О небесном «том свете»: на хрустальной горе
Попасть в Тридевятое царство можно, поднявшись на вершину волшебной горы. В народных представлениях гора подобна Мировому Дереву: она соединяет земной мир, преисподнюю и небо. Поэтому язычники Древней Руси устанавливали идолов для поклонения на возвышенностях. Поднимаясь на гору, человек думал, что становился ближе к небесам, и вероятность быть услышанным богами возрастала.
В русских поверьях царство мёртвых это страна с золотыми горами. В белорусских на железной горе находится рай.
В славянских сказках волшебная гора может быть хрустальной, стеклянной, золотой, реже просто каменистой. В любом случае, когда герой оказывается в её пространстве это означает, что он попадает в загробный мир. И мир этот поражает своей фантастичностью: «И полетел [Иван-царевич] в тридесятое государство, а того государства больше чем на половину втянуло в хрустальную гору»![132] На стеклянной горе Иван видит стеклянные избы: «Потом он идёт, глядит: стеклянная изба. Заходит в эту избу, глядит: сидит красавица».[133]
В сказке «Три царства» герой попадает на гору чудаковатым образом: «Вошёл туда железные когти ему на руки и на ноги сами наделися. Начал на гору взбираться, лез, лез, целый месяц трудился, насилу наверх взобрался».[134]
Что это за когти, которые сами на руки и на ноги надеваются? Оказывается, чтобы помочь душе взобраться на стеклянную гору, которая была гладкой, как яйцо (!), древние славяне клали умершему в гроб его ногти. Человек срезал их в течение всей своей жизни и складывал в мешочек. И когда приходил час карабкаться по волшебной горе, остриженные ногти должны были срастись на пальцах покойного. А если умерший при жизни разбрасывал свои ногти где ни попадя, то не взойти ему сразу после смерти на магическую вершину, а блуждать в мытарствах по земле в поисках обрезков.
Гора как символ «того света» знакома разным народам. Есть такие страны, где покойных принято хоронить в висячих гробах, которые располагали высоко на скалах. По поверьям китайского народа бо, горы были лестницей между этим миром и небесным.
Нередко висячие гробы делали в виде лодок с вёслами: на таких судах святые спускались на землю и возносили усопших на небеса.[135] На Филиппинах и в Индонезии местные жители тоже считали, что погребение на скалах позволяет умершим быстрее попасть в иной мир, причём гроб необходимо сделать себе самому.
Славяне к скалам гробы не подвешивали, но выражение «отправиться на горку» в значении «умереть» у нас можно услышать и сегодня.
Висячие гробы Сагады, Филиппины
Как хрустальная гора стала хрустальным гробом
Удивительным образом хрустальная гора в некоторых сказках трансформируется в стеклянный гроб! Так происходит в сюжете о мёртвой царевне. Известно, что слово «хрусталь» (крусталь) пришло в древнерусский язык из греческого, где krystallos означало «лёд». Греки и римляне верили, что прозрачный белый кварц, который они называли кристаллом, это навеки застывший лёд, и даже солнце не в силах его растопить! Действительно, на ощупь кварц всегда кажется холодным Отсюда и пошло представление о хрустале как о материи вечности. Поэтому в сказках красавицу хоронят в хрустальном или стеклянном гробу:
Пушкин А. С. «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях»На «тот свет» по реке
В дальние края убегает шустрая извилистая речка, отделяя земной мир от потустороннего. Вот девушки на Троицу пустили венки по воде в надежде узнать у своих предков, в какой стороне живёт их суженый. А вот бабы да детвора сплавляют по воде скорлупки яиц, чтобы оповестить умерших родителей: мол, пора встречать Пасху.[136]
Река это путь на «тот свет». Древние верили, что после смерти каждый человек должен преодолеть водное пространство Переплыть на другой берег. Иногда душу умершего представляли в образе птицы, а загробное царство мыслилось как заморская страна вечного солнца Ирий или Вырей. «Все пташечки в Вырай полетели, и ты вслед за ними»,[137] говорится в одном белорусском похоронном причитании по отцу.
Преодолеть водное пространство душа могла и вплавь на ладье. Обычай отправлять усопшего в последнее плавание известен у балтийских славян. Вниз по реке отправляли умерших древние народы Сибири. То же самое делали американские индейцы, африканцы и египтяне.
О похоронной ладье древних славян и о том, как этот мотив отразила сказка, мы ещё поговорим далее. А сейчас давайте разберёмся, какие реки славяне считали загробными.
Молочная река, кисельные берега
В детстве молочная река с кисельными берегами не вызывала особых вопросов. Сказано «река из молока и киселя» значит, так оно и есть. И неважно, что кисель, особенно тот, что подавали в детском саду, был жидковатым и на роль берегов тянул слабо Повзрослев, одни начинают воспринимать этот образ как нелепицу, а другие искать в этой нелепице смысл.
В сказках молочная река с кисельными берегами это загробная речка. Она отделяет земной мир от потустороннего. И вот почему. Издревле кисель был обязательным блюдом на похоронах и поминках, как блины и каша. А молоко славяне вообще считали священным напитком. Расскажу обо всём подробнее.
Так повелось, что на поминальный стол славяне ставили самые вкусные и «богатые» блюда, коим и являлся кисель. В старину он сильно отличался от привычного нам фруктового напитка и представлял собой мучнистый студень. Его готовили из овсяной или пшеничной муки, иногда добавляли молоко, сластили, а потом оставляли получившуюся массу бродить в тепле.[138] Выходило кислое и очень густое угощение, поэтому древний кисель «кушали», а не пили. Кисель-напиток появился гораздо позже, в советские годы, славяне-язычники знать о таком не знали. Что ж, если всё так, то кисель действительно мог послужить «строительным материалом» для загробных берегов в сказках
Символика молока в обрядах славян гораздо глубже «кисельной». Материнское молоко являлось первой пищей человека, оно поддерживало его жизнь на ранних порах, поэтому и считалось священным. По поверьям, молоко загробных рек предназначалось именно для умерших грудных детей.
Через молоко ребёнок получает связь со своими предками, полагали в старину. Из таких убеждений появился обычай молочного побратимства: когда неродные дети вскармливались одной женщиной, после чего становились друг другу молочными братьями и сёстрами. Такое родство считалось дарованным Богом и было сильнее кровного, которое имело «человеческую» природу, а не «божественную».[139] Интересно, что социальный статус молочных родственников при этом был неважен.
Молоко в сознании славян всегда было связано с небом и иным царством: дождь это молоко небесных туч-коров,[140] а Млечный Путь это молоко, которое разлила богиня на небе.[141] Древние верили, что по этому пути души умерших поднимаются на небеса, а в праздничные дни спускаются по нему к живым.
В народе Млечный Путь называли «молочной дорогой», «улицей», «речкой». Язычники не делили иной мир на ад и рай, посему по этому пути могли подниматься все усопшие. С принятием христианства верования немного изменились. На Украине начали считать, что Млечный Путь это дорога, один «рукав» которой ведёт в рай, а другой в пекло.[142] А поляки стали называть Млечный Путь не просто «воротами в небо», а «Божьими вратами».
Поэтому, когда Настенька в сказке «Гуси-лебеди» подбегает к молочной реке, она оказывается уже не на земле, а на небе у Млечного Пути. Подобно своим предкам, она поднимается по молочной тропке и попадает в Тридевятое царство, где и находит избушку Яги и братика, играющего золотыми яблочками.
Иногда в наших сказках текут реки медовые, а в более поздних вариантах из пива, вина или водки.[143] В этих «благодатных пейзажах» отразилась вера человека в то, что там, после смерти, все будет гораздо лучше, чем здесь, на земле.
Любопытно, что у каждого народа свои представления о достатке. Например, в румынских сказках у волшебных рек берега сделаны из кукурузной каши мамалыги. У французов текут винные реки. По итальянским представлениям, на «том свете» растут горы из пармезана. А в полинезийских мифах души умерших целыми днями купаются в реках из масла кокосового ореха.[144]
Как молочная река и кисельные берега стали мечтой бездельников
В то давнее время, когда мир божий наполнен был лешими, ведьмами да русалками, когда реки текли молочные, берега были кисельные, а по полям летали жареные куропатки, в то время жил-был царь по имени Горох с царицею Анастасьей Прекрасною.[145]
Выражение «молочные реки и кисельные берега» сегодня употребляют в ироническом значении, высмеивая лень и праздную жизнь. В немецких народных сказках даже страна такая есть Шлараффия.[146] В ней живут одни бездельники, и текут там, представьте себе, молочные реки, берега которых кисельные. То, что раньше было благом, стали порицать. Как так вышло?
Представление о загробном мире всегда было связано с той исторической действительностью, в которой находился человек. Все свои земные идеалы, интересы и чаяния люди переносили на картину «того света» Поэтому, когда менялся общественный строй, менялись и воззрения на загробный мир.
При раннем родовом строе человек обеспечивал себе жизнь охотой, и «тот свет» мыслился ему как «долина вечной охоты» с неиссякаемым обилием дичи. Там умершие властвовали над силами природы: они производили стрелы, которые не знали промаха, и все животные в округе становились их добычей.
Но позже в загробном царстве души перестали производить и работать, а начали только потреблять и отдыхать.[147] Такие перемены связывают с появлением собственности, в результате чего труд стал подневольным и отношение к нему изменилось. Человечество перешло от охоты к земледелию и в мифах вместо загробного мира, богатого дичью для охоты, появляются волшебные долины, переполненные тестом хлебных деревьев, огромными запасами мяса и рыбы. Душам умерших только и остаётся, что отдыхать, есть да развлекаться: «магическая власть над обилием животных сменяется просто обилием, готовым к употреблению».[148]
Подобные мифы о загробном мире в народе распространяли жрецы. Уставшие от подневольного труда люди были рады слышать их «сказки». Отраду и утешение за стойкое терпение всех тягот земной жизни вот что дарили человеку эти небылицы.
Позднее мифы жрецов стали высмеивать. «Здоровый инстинкт отклоняет такие понятия, пишет Пропп, но вместе с тем привлекательность делает их бессмертными». Из этих двух противоречий в качестве компромисса возникает комическая трактовка этого мотива.[149]
Предметы вечного изобилия
«Горшочек, не вари!» молила девочка из советского мультфильма, снятого по мотивам сказки Гриммов «Волшебная каша».
А ведь такие предметы вечного изобилия знает и русский фольклор! В сказке «Морской царь и Василиса Премудрая» герой получает от волшебного орла чудесный сундук: взял он «красный сундучок, поставил наземь и открыл, а оттудова столько разного скота вышло, что глазом не окинешь, едва на острове поместились». Как увидел это царь, взгоревался: «Что же мне теперь делать? Как опять соберу все стадо в такой маленький сундучок?»[150]
В другой русской сказке «Петух и жерновки» старик на небе получает ручную мельницу, из которой чудом выпрыгивает то блин, то пирог.
А вот о скатерти-самобранке и о столике-накройся, думаю, знает каждый. В сказке «Три царства» эти предметы описываются фантастическим образом: «Только задумали они кушать, сейчас стол сам накрывается, разные яства и вина сами на стол являются».[151]
Все эти предметы, добытые или полученные из царства мёртвых, обеспечивают вечный достаток. Такая идея зародилась в архаические времена и известна разным народам мира. К примеру, мифы Древней Греции рассказывают о роге изобилия, наполненном плодами и прочими дарами; греки приписывали этот рог Аиду и царству мёртвых. В меланезийских мифах герой получает от Месяца волшебный ларчик, из которого появляется огромное количество рыб. В итоге рыбы переворачивают лодку бедняги, так как тот открыл ларец раньше назначенного срока.[152]
Сказки и мифы любят волшебные предметы, дарующие достаток, и в то же время порицают неумелое обращение с ними. В русском фольклоре скатерть-самобранка и столик-накройся часто связаны с дубиной, которая наказывает неудачливого вора. О причинах такого двоякого отношения к чудесным предметам вы уже знаете мы обсудили это, говоря о молочных реках и кисельных берегах.