Моди, самая юная кухонная горничная и компаньонка Кристабель на чердаке, сирота со склонностью к накалу страстей. Однажды она заперла мальчика-посыльного в прачечной за то, что дразнил ее за лохматые волосы. Ходят слухи, что она из семьи контрабандистов. Ходят слухи, что мальчик-посыльный нашел в корзинке своего велосипеда обезглавленную крысу. Моди вцепилась в руку Бетти и спешит к входной двери, пока автомобиль с Уиллоуби и грудой потрепанного багажа рычит на подъездной дорожке. Нельзя пропустить его первое появление. Ведь это Уиллоуби и обещал: всем своим существом он является представлением.
Шума столько, что Джаспер, завтракающий в столовой, замирает над почками и спрашивает:
Началось вторжение?
Розалинда на дальнем конце стола опускает чашку и подносит ладонь к горлу. Снаружи доносится грохот захлопнутой двери машины, а затем какофония всех гнездящихся в окрестных деревьях грачей, одновременно взлетающих в небо.
Дворецкий Блайз отвешивает аккуратный полупоклон и собирается было разыскать источник шума, но источник шума уже явился сам широким шагом заходит в комнату с запачканным грязью лицом и парой автомобильных очков, сидящих поверх курчавых медных волос. Каким-то образом столовая оказывается набита людьми, которых там мгновение назад не было, целая толпа теснится за Уиллоуби, включая Бетти и Моди, экономку миссис Хардкасл, новую французскую гувернантку и Кристабель с палкой в руке.
Что ж, говорит Уиллоуби теплым успокаивающим тоном с ноткой смеха. Привет всем.
Аудитория хихикает и неровным строем отвечает, один голос поверх другого нервные участники.
Кристабель расталкивает зевак и мрачно поднимает палку. Уиллоуби глубоко кланяется, будто принц из пантомимы, и говорит:
Ты, должно быть, Кристабель. Я узнаю в тебе черты матери. Какая честь наконец с тобой познакомиться. Затем он обращается к Джасперу и Розалинде, все еще сидящим за столом, хотя в Лондоне до меня донесся слух, что мой брат стремится расширить свою семью отчего бы и нет?
Розалинда краснеет. Джаспер открывает рот, но не успевает подать свою реплику, потому что Уиллоуби уже развернулся к зрителям.
Бетти Бемроуз, я скучал по тебе. Как недоставало мне твоих умелых рук в пустыне. Во всем Египте никто не может так ловко заштопать носок. Я был в обносках и несчастен.
Мистер Уиллоуби, отвечает Бетти, подпрыгивая на месте, одновременно и польщенная, и в ужасе от стыда.
Тон Уиллоуби так гладко меняется, что сложно определить, играет ли он в романтическом фильме, комедии Шекспира или фарсе Вест-энда, а оттого непонятно, стоит ли оскорбляться его словам. Большинство предпочитает оказать ему кредит доверия, поскольку тянущаяся кверху складка у одного уголка губ намекает на удовольствие, что он получает от двусмысленности и всех кредитов всего доверия, что когда-либо были ему оказаны, и на щедрую готовность принять еще больше.
Джаспер фыркает.
Судя по этому ужасному грохоту, ты купил какое-то нелепое средство передвижения.
Я тоже рад тебя видеть, братец, говорит Уиллоуби. У меня действительно появилось нелепое средство передвижения. Возможно, я могу тебя в нем прокатить?
Мог сообщить нам, когда прибудешь. Дал бы время забить откормленного теленка, говорит Джаспер, вытягивая салфетку из-за воротника.
Испортить такой прекрасный сюрприз? Боже, нет, говорит Уиллоуби, улыбаясь тем временем французской гувернантке. Я полагаю, эта юная леди сможет насладиться нелепым средством передвижения.
Месье Уиллоуби
Я представляю вас гонщицей, мадемуазель. В кожаных перчатках. Несетесь во все тридцать. Он стаскивает очки с головы и бросает в ее сторону. Примерьте-ка.
Мистер Уиллоуби, вы, без сомнения, желаете принять ванну, говорит миссис Хардкасл, но Уиллоуби уже подцепил гувернантку под локоть и ведет ее на выход из Дубового зала.
Быстрая поездочка. Только чтобы попробовать.
Лицо Моди, следящей за их исчезновением, полно обожания, как у пустынной луны.
Когда Розалинда подходит к окну столовой, то в тусклом свете февральского утра видит, как Уиллоуби, французская гувернантка в очках для автомобильной езды, экономка без тени улыбки на лице и ребенок с палкой сидят в огромном автомобиле с открытым верхом, который медленно тащится по подъездной дорожке, время от времени заезжая на край лужайки. За всем этим необычным действом наблюдает Джаспер то ли улыбающийся, то ли нет, вместе с Бетти, Моди и сборищем других слуг. На глазах у Розалинды автомобиль начинает набирать скорость, расшвыривая гравий, французская пассажирка визжит, а Уиллоуби кричит через плечо:
Мы вернемся к обеду!
Розалинда слышит, как Джаспер заходит в дом и возвращается в свой кабинет в задней его части. Она заходит в гостиную, но не может успокоиться мешают слуги, бродящие из комнаты в комнату, от окна к окну, будто стайка птичек, запертых в доме. В итоге она просто складывает руки, закрывает глаза и принимается ждать. Ожидание дается ей все лучше.
Компания возвращается в Чилкомб три часа спустя, они покрыты пылью и измазаны клубничным джемом. Кристабель спит, так и вцепившись в свою палку, и ее несет на руках миссис Хардкасл. Розалинда выходит в Дубовый зал встретить их.
Боже правый, говорит она, кто-нибудь, отнесите ребенка наверх и хорошенько отмойте. Я едва могу на нее смотреть.
В своем голосе она слышит мать, и это ее успокаивает. Разлад, внесенный появлением Уиллоуби, позволил ей войти в роль, до сих пор ускользавшую, хозяйки дома. Она выпрямляет спину, когда взлохмаченные ветром автомобилисты топают мимо. У французской гувернантки за ухо воткнута розовая гвоздика. Замыкающий процессию Уиллоуби задерживается в дверях с автомобильной шапочкой в руках, горестно оглаживая усы.
Почему бы вам не зайти? спрашивает Розалинда.
Боюсь, я произвел ужасное первое впечатление.
Определенно необычно, когда гости увозят на прогулку половину дома.
Нет. Неприемлемо, говорит он.
О чем только подумали деревенские. Когда вы так носились.
Вас волнует, что они думают?
Розалинда хмурится.
Конечно.
Он пожимает плечами.
Полагаю, их это развлекло. Мы остановились у паба, чтобы они хорошенько рассмотрели машину.
Вы пошли в паб в деревне?
Пошли. Вы против?
Нет. Да, говорит Розалинда. Я хочу сказать, что могла бы не быть против. Если бы меня спросили.
На это я и надеялся. Начнем заново? На этот раз все как должно. После того, как я приму ванну. Я буду до скрипа чист и настолько приличен, что вы меня не узнаете. Он улыбается, и его улыбка ослепляет, как вспышка фотографа.
Это звучит приемлемо, говорит Розалинда.
Вот вы умничка. Я знал, что вы окажетесь такой.
Вот как? И откуда же?
Но он уже проскользнул мимо и взлетел по лестнице, перепрыгивая ступени и вытаскивая рубашку из брюк.
Бетти, ты набрала мне горячей воды?
Розалинда остается ждать у дверей с неотвеченными вопросами и пригоршней заготовленных реплик.
Кружение
Март 1920
Чилкомб меняется с прибытием Уиллоуби. Даже не открывая глаз, Кристабель чувствует в воздухе искру. Она тихонько выбирается из кровати в тот же темный час, что и Моди, до того, как проснется кто-либо еще, но когда Моди отправляется в помывочную, чтобы приступить к утренним обязанностям, Кристабель на цыпочках спускается в кухню и выходит на улицу, к автомобилю Уиллоуби.
Моди однажды сказала ей, что единственное достоинство ужасно ранних подъемов заключается в том, что прошлый день уже кончился, а новый еще не начался, и в этот промежуток весь дом принадлежит ей. Кристабель чувствует это, когда выходит под высокое иссиня-черное небо. Тишину нарушает только курлычущий крик дрозда, дорожка серебристых стежков во тьме. Этот бездыханный, тенистый мир полон возможностей. Чего бы она ни коснулась станет ее.
Автомобиль припаркован у конюшни и укрыт брезентом, под который нетрудно заползти. Вздернув подол ночной рубашки, Кристабель забирается на водительское сиденье и принимается изучать руль, приборную доску из полированного дерева и спрятанные за стеклом циферблаты, так и просящие постучать по ним пальцем. Она крутит руль из стороны в сторону.
Держитесь за шляпы, дамы.
Иногда она оглядывается на заднее сиденье, где получила от дяди Уиллоуби тарталетку с джемом, которую есть пришлось пальцами, без тарелки и салфетки, пока он форсировал лужи, заставляя всех визжать.
Только тебе, сказал он тогда, делиться запрещено.
Я не делюсь, ответила она, и он так задорно рассмеялся, что она не стала объяснять, что ей ничего не дают, поэтому и делиться нет возможности. Ей понравился его смех. Это был неодолимый звук, пушечным ядром несущийся сквозь обычный ход вещей. Кристабель встает на колени на кожаном сиденье и тянется к резиновой груше латунного автомобильного гудка.
Розалинда просыпается рано, разбуженная громким звуком с улицы. Уиллоуби ведь не мог уже уехать? С его появлением дом охватило какое-то возбуждение, подготовительная живость, будто в начале каникул, но вместе с тем и страх, что он может внезапно уехать.
Она велит Бетти быстро одеть ее, чтобы спуститься к завтраку как можно раньше, но оказывается первой. Уиллоуби и Джаспер появляются часом позже, требуя огромное количество еды. Розалинде редко удается поесть за завтраком и сказать что-то, кроме дежурных банальностей, но она следит, как братья под суровым взглядом портретов предков переругиваются, поглощая все, что оказывается перед ними.
Джаспер кормится просто и без изысков, с решительностью человека, который давно перестал наслаждаться кулинарией, тогда как Уиллоуби ест как вычурный художник с широкими мазками мармелада по хрусткому тосту, наливая молоко в чашку из кувшина, поднятого так высоко, что жидкость превращается в единый тонкий поток, слизывая масло с пальцев и одновременно подзывая Блайза, чтобы принес еще бекона.
Невестка Розалинда, нынешняя миссис Сигрейв, говорит Уиллоуби, забирая себе на тарелку последние яйца. Какие у вас планы на ближайшие недели?
Уиллоуби, рычит Джаспер из глубин своей обсыпанной кеджери[4] бороды.
Ну говорит Розалинда.
Я уезжаю в Брайтон на несколько дней, поэтому вам не придется меня кормить, а заодно вы сэкономите на свечах. Поражен, что вы все еще держите оборону против электрического освещения, Джаспер. В моей комнате темно, как в могиле.
Масляные лампы идеально справляются, отвечает Джаспер. Я не позволю развесить по моей земле неприглядные кабели.
Чем вы займетесь в Брайтоне, Уиллоуби? спрашивает Розалинда. Я там бывала.
Собираюсь встретиться кое с кем насчет аэронавтического приключения.
Джаспер вздыхает.
Прояви благоразумие, Уиллоуби. Наши семейные средства не бездонная яма. Сколько раз я говорил, что в колониях достаточно мест для бывших военных. В прошлом месяце я в клубе столкнулся с твоим другом Перри Дрейком он едет на Цейлон держать местных в узде.
Перри послужит Империи, я в этом уверен. Но я не хочу этим заниматься. Отец и мать оставили мне денег, чтобы я делал с ними, что пожелаю.
Ты не можешь разбазарить свое наследство на глупости, говорит Джаспер.
И почему же? говорит Уиллоуби. Ты разве не читаешь газеты? Большие поместья распродают. Почему бы не потратить наши пенни на что-то приятное, пока мы не потеряли все остальное? Когда ты в последний раз покупал что-то, кроме лошадей? Откуда это крючкотворное упорство, что все должно делаться как делалось всегда?
Я купил рояль. Для Розалинды. Для жены.
И кто-нибудь на нем играет?
Есть обязанности
Будущее настигнет тебя, братец, хочешь ты этого или нет, говорит Уиллоуби. К слову о Перри, раз уж ты напомнил, он в армии встретил парня, который стал бы неплохим земельным агентом для Чилкомба. Его зовут Брюэр. Практичного сорта и с цепким взглядом по части сведения баланса. Скоро тебе кто-то такой понадобится.
Но Джаспер продолжает путь по разговорной дорожке, на которую ступил до упоминания земельных агентов.
Есть обязанности. Есть люди, которые на нас полагаются.
Уиллоуби поворачивается к Розалинде.
Позвольте рассказать о моих аэронавтических приключениях, миссис Сигрейв. Одна газета предлагает непристойную сумму денег первому авиатору, что совершит беспосадочный перелет из Нью-Йорка в Париж.
Разве это не опасно? спрашивает Розалинда.
Можно лишиться шляпы. Но там, наверху, от восхищения голова кружится, когда смотришь на облака под тобой. Белая перина, тянущаяся к самому горизонту.
Пустые глупости, говорит Джаспер.
Я никогда не была в аэроплане, говорит его жена.
Я прилечу сюда. Приземлюсь на лужайку, обещает Уиллоуби.
Ничего подобного ты не сотворишь, говорит Джаспер.
Кристабель была бы рада, отвечает Уиллоуби.
Тебе не стоит поддерживать любовь к авиации у впечатлительной девочки.
А с этим уже может быть поздновато бороться, Джаспер. Я заказал ей игрушечный аэроплан и, знаешь ли, нашел один из тех деревянных мечей, которыми мы играли в детстве и которые спрятали в конюшне, его я ей тоже почистил.
Бога ради, Уиллоуби, это был мой меч, говорит Джаспер.
Невозможно посадить аэроплан на лужайке, так ведь? спрашивает Розалинда.
Уиллоуби улыбается.
Это вызов?
Я не позволю тебе фазаном носиться по моей лужайке, говорит Джаспер.
Скорее уж орлом.
Я не позволю провоцировать меня за собственным столом, ты слышишь? рявкает Джаспер, вырывая салфетку из-за воротника.
Все слышал, братец.
Джаспер с топотом вылетает из комнаты, хлопая дверью. Столовое убранство вздрагивает: тонкий серебристый звон приборов по посуде. Уиллоуби тянется через стол и подтаскивает тарелку брата к себе.
Из зала доносится крик: «Ребенок весь дом завалил своими дурацкими ветками!», ответный возглас Кристабель: «Отходим к баррикадам!», а затем топот маленьких ножек, взбегающих по лестнице.
Розалинда ждет, пока стол не успокоится.
Уиллоуби, нам же не придется продавать Чилкомб? Джаспер говорит, что он был в семье Сигрейвов многие поколения.
Вы теперь тоже Сигрейв. Что думаете?
Я никогда не знаю, что думать.
Вам надо завести сына, тогда начнете звучать увереннее. Двоих, в идеале. Наследника и еще одного про запас. Нет нужды краснеть, дорогая сестра.
Разве вам все равно, что случится?
Миссис Сигрейв, я запасной. Ничто здесь не принадлежит мне, на что ни взгляни. Уиллоуби обводит комнату широким жестом и возвращается к объедкам Джаспера.
Дворецкий Блайз заходит в столовую, поправляя белые перчатки.
Вам требуется что-нибудь еще, сэр?
Определенно нет, говорит Уиллоуби. Пусть кто-нибудь подгонит мою машину ко входу.
Уже уезжаете? говорит Розалинда, но Уиллоуби исчезает, прихватив с собой тост Джаспера.
Завтрак, на котором присутствуют оба брата Сигрейв, часто заканчивался именно так воровством еды, брошенными на пол салфетками, драматическими исходами и нынешней миссис Сигрейв, оставленной в одиночестве за столом и разглядывающей сахарницу за неимением лучшего занятия. Когда Уиллоуби уходит, она чувствует, что упустила свой шанс. Ей ужасно хочется показать ему, что и она знакома с большим миром, в курсе последних новостей общества. Она жалеет, что не знает, как завладеть его интересом, как замедлить его яркую карусель так, чтобы и самой вспрыгнуть на нее.
Чем больше Розалинда за ним наблюдает, тем больше замечает, что правила поведения будто бы не касаются Уиллоуби. К приемам пищи он спускается как попало; его носовые платки из египетского шелка и окрашены в яркие цвета. Он никогда не присоединяется к домашним, когда все они совершают послушные броски в церковь Чилкомб-Мелл воскресными утрами, но Розалинда замечала, что он дружески общается с деревенскими мужчинами. Джаспер однажды сделал ему за это выговор, и Уиллоуби ответил, что сражался бок о бок с такими мужчинами и не собирается теперь смотреть на них сверху вниз.