Ты где была? Грубо спросил он.
К подруге ездила.
Зачем?
Мы вместе делали её доклад.
У тебя есть друзья?
Да.
Это радует, он пригубил кофе. А парень не появился?
Нет.
Хорошо. Даже не вздумай встречаться с обычным. Узнаю, обоим ноги повырываю. Ясно?
Ясно, я посмотрела в пол.
Мне звонил твой преподаватель, и сказал, что ты приходишь на занятия с ярким макияжем.
Да, я сглотнула слюну. Многие девочки так делают. Это же не школа. Тем более, я ничего плохого не делаю, просто крашу глаза и губы. Как все
Как все дарасинай?
Я ночую дома.
Ацу, если узнаю, что ты ведешь себя распутно, посажу дома на цепь. Поняла?
Да.
Чтобы больше по ночам, ни к каким подружкам не ездила. Так понятно?
Но
Ацу! Отец ударил кулаком по столу.
Хорошо, я слегка вздрогнула.
В прихожей кто-то начал шуметь, это был пьяный Джиро. Сегодня он приехал самостоятельно. Отец провёл по нему своим злым взглядом, но ничего не сказал. Джиро упал на диване под лестницей наверх.
Иди спать, завтра поедешь со мной, отец закурил.
Спокойной ночи, я поклонилась.
Утром, я обнаружила сто пропущенных звонков от Хачиро, это парень Умэ. Я не стала ему перезванивать, потому что не считала нужным лезть в чью-то жизнь. Сабуро поймали в ночном клубе, за торговлю наркотиками. От отца он получил выговор и лишился своего автомобиля на неделю. Стоило бы мне попасть в такую ситуацию, страшно подумать, что бы отец сделал со мной. Джиро не появился на завтраке, он как обычно приходил в себя, в своей комнате. Ичиро уехал на работу в офис. Широ каждые выходные ездил к репетитору по латыни. Мама ушла мыть посуду, я осталась с отцом наедине. От его взгляда, мне было сложно проглотить кашу.
Запей, нехватало, чтобы ты подавилась, отец внимательно посмотрел в свою тарелку.
Протолкнув пищу водой, я поставила стакан на стол.
Тебе скоро двадцать лет, он пригубил зелёный чай. Это повод найти себя и стать чей-то женой, промокнув бумажной салфеткой свой маленький рот, он посмотрел на меня.
Я не сводила взгляда с его острого подбородка, на котором была аккуратно подстриженная борода. Среди чёрных волос были видны следы седины. Над верхней губой с ярким и чётким контуром, были небольшие усы. Сколько бы мне не было лет, отец никогда не брил лицо полностью, он оставлял участки волос. Возможно, для него это создавало особый имидж. На его скуластом ассиметричном лице борода с усами придавали грозный вид. Лицо отца уже не выглядело свежим, оно было помятым и поношенным жизнью. На правой щеке под глазом был шрам. Это след от ножа. Когда мне было шесть лет, отец любил рассказывать об этой истории. Он дрался один с тридцатью бандитами. Один из них пытался выколоть отцу глаз, но у него ничего не вышло. На упрямом лбе отца было пять глубоких морщин. Над отягченными веками, нависали угловатые и жесткие брови, волосы которых росли в разные стороны, не имея особой формы. Монгольский прищур глаз сразу выдавал дерзкий характер отца. Мешки под глазами так же могли сказать о его пристрастию к алкоголю и ночным гуляньям.
Я не понимала, что мама нашла в столь озлобленном и отталкивающим на вид человеке, как мой отец? Что? Что ей так понравилось в нём? Неужели, она по настоящему влюбилась в того, кто испортил ей жизнь
У отца в подчинении находились около сорока тысяч якудз (возможно больше или меньше, точно числа я не знаю). Он мог сломать любого, кто перейдёт его черту. Назло судьбе, эту черту каждый раз переходила я. Вечный патриархат и унижения давили на меня изо дня в день. Когда отец ничего мне не говорил, я чувствовала его недовольство по отношению ко мне. Наверное, многие завидуют, что я дочь такого влиятельного якудзы. Если не знать, какие вещи происходят за пятиметровым забором, то невозможно судить по внешнему виду и статусу человека в обществе. Для всех я одзёсама, но для самой себя я пленница в собственном доме.
На банкете было много людей, как женщин, так и мужчин. Около трёх часов, я наблюдала за своим отцом и братьями. Официант принёс мне розу и записку. Я не понимала, что происходит. Открыв свёрнутую бумажку, я прочитала: «Приходи в гостиную дома». Мне было скучно, и я решила разрядить атмосферу. В гостиной меня ждала другая записка под бокалом красного вина. Отыскав в доме уборную, а затем вторую дверь от неё, как было написано в записке. Я приоткрыла дверь, свет не загорелся. Тогда, я зашла внутрь комнаты, зажёгся красный свет, который исходил из неоновой лампы на потолке. Передо мной на диване сидел Датэ. Я испугалась, и хотела выйти обратно, но дверь не открывалась. Мужчина кашлянул, я обернулась.
Что вам нужно? Твёрдо произнесла я.
Я знал, что ты придёшь, он положил правую руку на своё колено. Тебе было скучно, я помог тебе? Датэ посмотрел на меня с прищуром.
Да, но
Нет, шёпотом сказал он. Я видел твои грустные глаза, мужчина встал с дивана, и напористой походкой шёл ко мне. В его медленном ритме сочетались все виды хитрости. Длинные ноги скользили по паркету.
Моё тело начало испытывать лёгкое волнение, я смотрела на него, и одновременно сжимала железную ручку двери, в надежде, что кто нибудь придёт сюда. Беззвучным шагом, Датэ дошёл до меня. Суровая осанка была чётко видна под этим светом. Датэ был выше меня на две головы, он положил свои хваткие костлявые пальцы мне на плечи, и стянул накидку. Я отвернулась от него, и со страхом в груди, смотрела на черную дверь.
Как сильно бьётся твоё сердце, он положил свою ладонь на мой живот. У тебя соблазнительные плечи. Почему ты прячешь такую красоту?
Я ощутила горячие губы у себя на левом плече.
Если всем показывать запретное, то это потеряет тайный смысл.
Разве красота должна быть под запретом?
Не всё, что дозволено видеть глазам мы можем назвать красотой.
А твои бархатные плечи, они ведь спрятаны от глаз. Если не показать, то красоту никто и никогда не сможет разглядеть.
Когда что-то часто попадается на глаза, становится безразличным для нас.
Ты вся дрожишь, Датэ положил свои ладони мне на талию. Сколько грации в этой точёной талии.
Вы же знаете, что мне не интересно слушать ваши комплименты, выдавила я из себя.
Правда? Не знал.
Я услышала шум падающего пиджака, который Датэ скинул с себя.
Повернись ко мне, он грубо повернул моё тело в свою сторону. У тебя страх передо мной? Датэ взял меня за подбородок двумя пальцами. Какое милое лицо, но в то же время отвратительно прекрасно. Твоя ненависть ко мне, лишь разжигает мою страсть к тебе. Я могу исполнить любое твоё желание, скажи, вкрадчиво произнёс Датэ.
Господин Кано, я не хочу видеть вас, тихо сказала я. Неужели, до вас не доходит, что вы противны мне. Я не хочу продолжать с вами разговор. Откройте мне дверь.
Мерзавка! Датэ повысил тон, и прижал меня к шкафу. Ты сама пришла ко мне, ты сама и будешь во всём виновата.
Датэ порвал застёжку на моём платье, я осталась в одном нижнем белье. Он нагло сжал мою грудь своими грязными руками. Я закричала.
Кричи, дом пустой. За то это создаст необычное наслаждение для меня.
Я не знала, как вырваться из лап этого старого ужа. Его скверные руки потянулись к моим бёдрам, я ударила его в грудь кулаком. Датэ лишь ухмыльнулся, и сильно сдавил пальцами мою кожу в районе талии.
Замок в двери щёлкнул, в дверном проёме стоял Осаму.
Руки от неё убрал, грозно произнёс он.
Ты нам мешаешь, язвительно ответил уж.
Я два раза не повторяю, Осаму достал складной нож.
Что ж, сегодня тебе повезло, просипел Датэ.
Осаму подобрал мои вещи, и увёл меня, через задний ход в доме. Я переоделась в его машине, через пять минут он сел в салон.
Пожалуйста, не говорите отцу. И не задавайте глупых вопросов, я вытерла слёзы со щёк. Это самоё унизительное, что я испытала за свою жизнь. Просто, отвезите меня домой. Я не хочу говорить об этом человеке. Любая информация вызывает тошноту.
Осаму включил зажигание, начал шуметь мотор. Проехав несколько километров, мы остановились на светофоре.
Я не хочу домой, я сказала ему адрес Юрико.
Осаму, молча, повернул руль вправо, сменив полосу движения, мы поехали в другую сторону. На улице снова пошёл дождь.
В этом году сакура будет мало цвести, Осаму почесал свою широкую шею.
Не знаю, я посмотрела на его переносицу.
Каждый год, я любуюсь сакурой, и никак не могу понять одного, он вздохнул.
Чего? С интересом спросила я.
Всё, что быстро исчезает, мы любим больше всего, но перестаём замечать, когда оно встречается нам ежедневно. От сакуры ничего не зависит в нашей жизни, но каждый хочет любоваться ею. Нам так хочется растянуть эти десять дней, и превратить их в вечность. Что, если на место сакуры поставить обычное дерево, которое мы видим ежедневно? Ничего не поменяется. Мы так привыкли к ежедневной рутине, что не замечаем прекрасного, которое находится у нас перед глазами. А только ждём чего-то далёкого и мимолётного. Любая красота должна увядать, а затем набирать новую силу, чтобы дать увидеть окружающим то, чего они не увидели в прошлый раз, Осаму убрал свои крупные руки от руля.
Спасибо, это было моё единственное слово, которое я выдала ему, после его длинного монолога.
В квартире у Юрико было пусто, я зашла на кухню, там сидел парень Умэ.
Ацу, это ты? приглядевшись к моему силуэту, Хачиро подошёл ко мне. Ты красивая сегодня.
Ты пришёл к Умэ?
Да, но увидел тебя. Если бы мы встретились раньше, то я бы не стал парнем Умэ.
Ты не можешь так говорить.
Почему?
Ты не любишь её?
Люблю, но и тебя тоже.
Когда выбор стоит между двумя, выбирай второй вариант, потому что, если бы ты был предан первому, не искал бы второго. Только в этом случае, тебе лучше подыскать третий вариант.
Такая жестокая, парень стиснул свои ровные и белые зубы. Это всё, потому что ты дочь гангстера?
Я такой человек. Уходи.
У тебя есть другой парень? Если он янки, то для него ваши отношения фальшивка.
Не суди всех по себе.
Я не сужу, Хачиро поправил белые пряди своих волос. Я говорю о сущности мужчин. Одних мы любим, другими пользуемся, парень намотал на свой длинный палец серебряную цепь.
Какой вариант относится к Умэ?
Ты задаёшь очевидные вопросы, шёпотом сказал он.
Бакаяро.
Не стоит так жёстко. Тем более девушкам не позволительно говорить такие грубые слова. К тому же я старше тебя, а старших нужно уважать. Верно?
Я дочь якудзы, для меня нет мужчин и женщин, нет больных и сильных, нет старых и молодых. Для меня есть только клан и вера. Всё остальное незаметные крупицы этого мира. Все вы равны для меня.
У тебя мания величия?
У меня неприязнь к людям такого сорта, как ты.
Думаешь, что крутая? Хачиро сжал мою левую руку.
Ещё одно движение, и завтра твоё тело найдут на дороге.
Что ты мне сделаешь, мелкая ама?
Я ничего, но мои четыре брата сотрут любого в порошок.
Сдалась ты мне, он оттолкнул меня от двери, и пошёл к выходу. Недоделанная рэйдзи, Хачиро хлопнул входной дверью, из-за чего окно на кухню открылось сквозняком.
Я облокотилась на стену, и медленно сползала вниз. Это был единственный раз, когда я спасла сама себя. И в этот же момент, я ощутила себя слабой и беспомощной. Если бы мои братья были бы действительно нормальными, возможно моя жизнь могла бы сложиться иначе. Сложно жить, когда закрываешь глаза, и не знаешь, что ждёт тебя завтра. А вдруг, что-то случится ночью? В этом страхе я живу больше пяти лет. Мне не повезло с отцом, впрочем, в этом мире есть ситуации куда хуже, чем моя. Бесполезно думать и воображать себе идеальную семью. Такого нет, это миф. А может? Нет. Лучше не надеяться на хороший исход, надо думать о плохом. В таком случае продумать все мелочи и действия, чтобы не оказаться у разбитого корыта. Кто-то мечтает о большой семье, но мало кто знает, какие вещи там происходят. Постепенно, я начинаю мириться со своей судьбой. Если ещё два года назад, я жаждала всё изменить, но это куда-то испарилась. Или может быть, я повзрослела? Многие вещи, которых я так боялась, больше не вызывают страх. Я поняла, что бесполезно ждать чуда, надо брать ситуацию в свои руки и действовать незамедлительно.
Отца не изменить, маму не спасти, от братьев не избавиться. Если Бог выбрал для меня этот сложный путь, то в конце меня должен ждать джек-пот. Но это не радует меня, а наоборот. Сегодня, я осталась жива без царапин и синяков. Сейчас мне легко, но когда отец избивает меня, то хочется умереть, лишь бы не чувствовать снова боль по всему телу.
Утром, я собралась в университет, вместе с девочками.
Ты сегодня без макияжа, что-то случилось? Каори три раза моргнула.
Нет. На меня поступила жалоба от преподавателя. Из-за макияжа, я тяжело вздохнула. Был разговор с отцом.
Он опять бил тебя? Умэ поправила причёску.
Нет. Думаю, что два раза нельзя повторять одну и ту же ошибку. Мой отец реалист, который не поддерживает никаких субкультур. В молодости, он избивал таких, как мы.
Из-за таких борёкудан все янки разбежались, кашлянула Умэ.
Хочу парня якудза, Каори надула щёки.
Это не так просто, усмехнулась Умэ и посмотрела в мою сторону. Правда, Ацу?
Якудза ничем не отличаются от янки. Если повернуть ситуацию, то можно сказать, что якудза жестокие и не терпят предательств. Якудза набивают ирэдзуми с разными значениями, которые характеризуют их, как личность в мире бандитов. Якудза беспрекословно подчиняются боссу и строго соблюдают свод правил, за нарушение которых предусмотрено неминуемое наказание, я посмотрела на время.
Так, в чём же главное отличие якудза от янки? Каори закурила.
Якудза упрямо идут к своей цели, уважают своего оябуна. Им не жалко расстаться с жизнью ради клана. Они не знают, что такое сострадание к людям извне. Это ледяные самураи, беспощадно решающие проблемы.
Сложно, Каори выдохнула синий дым изо рта. Но интересно. Познакомишь меня со своим братом?
У меня их четыре.
Ты говорила, что у тебя есть какой-то Сабуро. Как насчёт него?
Хорошо, но знай, Сабуро скоро дадут Оскар.
За что?
За главную роль шизофреника, я засмеялась.
Так ты устроишь нам свидание?
Без проблем.
Спасибо! взвизгнула Каори, и поцеловала меня в щёку. Ты самая лучшая подруга в мире!
Мне бы такие положительные эмоции, Юрико положила помаду в карман.
Не грусти, всё будет «волшебно», Умэ положила правую руку на плечо к Юрико.
Я собрала тетради в рюкзак, и спустилась на улицу. Взяв такси до дома, я внимательно посмотрела на водителя. Мне вспомнился тот парень, который подвозил меня. Это был не он, похожая стрижка и руки. Когда я вышла из автомобиля, то увидела возле своего дома машину скорой помощи. Я забежала домой и в гостиной на полу увидела отца, врачи осматривали его.
Что случилось? Я посмотрела на маму, которая сидела на диване.
Бобик сдох, усмехнулся Сабуро.
Болван, Ичиро ударил его ладонью по затылку.
Отец пришёл с работы, успел только обувь снять и упал. Я первый, кто увидел его, сказал Широ.
Что же мы без тебя делали бы, ай я яй, Джиро покачал головой. Было видно, что он снова под какими-то веществами. Его поведение было тихим, а глаза стали стеклянными с расширенными зрачками.
Врачи сказали, что отца нужно срочно везти в больницу, иначе будет хуже.
Мама подписала какие-то бумаги, как жена. Отца положили на носилки, и увезли. Всё это время он не приходил в сознание. Вместе с ним поехал Ичиро.
Два дня отец пролежал в реанимации, когда его перевели в обычную палату, он ещё не пришёл в себя. Ичиро приехал домой на третьи сутки. Главным в доме стал старший брат, но его власть была намного мягче отцовской. Ичиро уехал на неделю в командировку, оставив нас одних. Джиро было все равно, он продолжал вести свой распутный образ жизни. Сабуро всё так же язвительно шутил, а Широ учился, как и я. Мама стала больше разговаривать со мной. Нам удалось вырваться из дома и, впервые за много лет, сходить по магазинам. Я видела, как маме стало легче, в её усталых глазах постепенно оживал, тот самый огонёк юности, она перестала дёргаться и втягивать голову в плечи от каждого шороха. Мы сходили в несколько кафе и ресторанов. Осаму отвёз нас в самое живописное место Токио, чтобы целые сутки любоваться сакурой. Ничего особенного не произошло, но за эту неделю мы с мамой стали намного ближе и роднее. Мы побывали в рёкане и онсене, посмотрели несколько фильмов. Мне нравилось настроение мамы, я хотела, как можно больше проводить времени с ней. Наслаждаться каждым её вздохом, гладить её шелковистые волосы, засыпать на груди. У мамы всё чаще и чаще стала появляться улыбка. Я пыталась рассмотреть её и любила всё больше и больше. Каждый вечер когда, я обнимала маму, то по моему телу звучала мелодия, которая навсегда останется в моем сердце.