Что с ним?
Думается, тебе лучше пойти и посмотреть самой.
Никогда такого не видел добавил Асвард. Его вроде как мучают духи
Духи?
Происки это каких-то двергов иначе такой хвори у человека быть не может!
О боги! Я сейчас!
Снефрид прихватила из шатра свой целящий жезл орудие изгнания духов и торопливо направилась вслед за двумя фелагами через свой стан в соседний, к шатру Хлёдвира.
Хлёдвир, как положено хозяину корабля и вождю дружины, обитал в самом большом шатре. Но узнать его легко было не только по размерам, но и по тому, что перед ним собрались люди десятка два. Не заглядывая внутрь, они прислушивались, что там происходит; на лицах отражалось изумление и тревога. Одни подходили, другие отходили, недоуменно крутя головой, оставшиеся переглядывались, обменивались замечаниями.
При виде Снефрид все расступились. Пробежал многозначительный ропот. Снефрид не успела ни о чем спросить изнутри раздался крик боли, и народ отшатнулся от шатра.
Асвард откинул полог, просунулся внутрь.
Как тут? Все то же? Мы лекарку привели. Заходи, Снефрид.
Придерживая полог, Асвард посторонился, давая ей войти.
В шатре, среди разбросанных вещей, находились двое: Хлёдвир и немолодой коротко стриженный бородач, которого Снефрид часто видела возле него раб, прислуживавший господину в дороге. Хлёдвир, в одной сорочке, лежал на спине, широко раскинув ноги; тело его содрогалось, а лицо с закрытыми глазами было искажено му́кой.
А-а-а-а! вскрикнул он опять, будто его ударили.
Давно это началось? Снефрид бросила изумленный взгляд на раба.
С рассветом, хмуро ответил тот. Разбудил меня, кричит, воды отошли, воды отошли! Я гляжу и правда, штаны на нем мокрые насквозь, подстилки мокрые понятно, чем пахнет. Во-о-от Поменял ему подстилки, забрал штаны, переменил рубаху, дал чистые ему не хочет надевать. Он кивнул на смятые шерстяные штаны, валявшиеся возле ложа. С тех пор вот стонет, корчится. Во-о-от Говорит, что
А-а-а-а! Хлёдвир снова закричал и задергался. Ну где же где же повитуха? Приведите мне скорее кого-нибудь кто мне поможет иначе я умру умру от этой боли А-а-а-а! Какая боль! во весь голос завыл он. Схватки! Такие жестокие Меня разорвет А-а-а-а, разрывает! Я истекаю кровью! Я умираю!
Зажав себе рот рукой, Снефрид бросила потрясенный взгляд на Асварда и Кетиля. Те, немолодые, бывалые, много чего повидавшие мужчины, смотрели на своего товарища со смесью брезгливого ужаса и жалости.
Хлёдвир! Пересилив себя, Кетиль наклонился над ним. Дружище, что с тобой происходит? Что у тебя болит?
Что происходит А-а-а-а! Неужели не видно? Хлёдвир дергался всем телом, изгибался и корчился, не открывая глаз, речь его прерывалась вскриками. Я ведь рожаю! О боги какая боль! Помогите же мне! Фрейя! Фригг! Добрые дисы! А-а-а-а! Где же повитуха? Приведите же ее скорее!
У Снефрид слезы выступили от потрясения и ужаса. Рожающую женщину она видела лишь день назад, но обнаружить в том же положении мужчину Молодого, здорового, полного сил мужчину, который лежит, раскинув ноги, будто готовится выпустить из чрева дитя О таком жутком колдовстве она даже никогда не слышала. Неудивительно, что Асвард и Кетиль бледны от ужаса.
Мы-мы привели тебе п-повитуху заикаясь, пробормотал Асвард. Вот она. Если она тебе не поможет, то я не знаю Ну, п-поговори с ним, он оглянулся на Снефрид.
Стиснув зубы, чтобы не стучали, а заодно подавляя неуместный, лихорадочный смех, Снефрид подошла и, как недавно Катлу, взяла Хлёдвира за руку.
Я пришла, сглотнув, выдавила Снефрид. Ч-что с тобой Она запнулась еще раз, не зная, как к нему обращаться.
Кем Хлёдвир себя воображает?
Я рожаю! взвыл он. Спасибо тебе, добрая женщина! На миг он приоткрыл глаза и бросил на Снефрид неузнающий взгляд. Помоги мне! Прошу тебя! Я умру!
Я, конечно, помогу тебе! Опасаясь, как бы вытаращенные глаза не выскочили из глазниц прямо наземь, ободрила его Снефрид. Все будет хорошо! Поверь мне! У тебя
Будь здесь настоящая роженица, она могла бы осмотреть ее, проверить положение дел, пощупать, как лежит ребенок, правильно ли идет Но тот «ребенок», который имелся между раскинутых волосатых бедер Хлёдвира, в осмотре не нуждался. Живот был плоским, как и положено у здорового мужчины лет двадцати четырех или чуть больше.
Не бойся бормотала Снефрид, лихорадочно прикидывая, чем и как снять этот нелепый морок. Я помогу тебе сейчас
Судя по всему, Хлёдвир и правда испытывает боль. Нужно снять с него морок, и тогда боли утихнут сами собой. Но как заставить его вспомнить, что он вовсе не рожающая женщина, а мужчина?
Она принесла не тот жезл! Надо было взять бронзовый жезл вёльвы.
У меня есть важное средство между криками выдавил Хлёдвир. Возьми в этом мешке под головой Там у меня есть дивокамень Надень на меня этот пояс и призови дис на помощь тогда я смогу А-а-а!
Дивокамень!
Снефрид обернулась к Асварду и Кетилю. Те уже не раз порывались уйти от этого безобразного зрелища, но держало их любопытство, а еще мысль, что понадобится какая-то помощь, которую они смогут оказать.
В-вы Снефрид указала им на мешок, служивший Хлёдвиру изголовьем. Вы слышали, что он сказал? Н-найдите в мешке должен быть
О том, что у нее появился дивокамень, она никому, кроме Мьёлль, не говорила. О его исчезновении тоже. Если это и правда тот самый дивокамень, пусть лучше другие люди обнаружат его у Хлёдвира.
Переглянувшись, Асвард и Кетиль подтолкнули друг друга, потом боязливо придвинулись.
Приподними его, а я достану, сказал Кетиль.
Асвард взял Хлёдвира за плечи и приподнял; Кетиль вынул мешок из-под его головы. В схватках наступило затишье, Хлёдвир замолчал, и Снефрид платком вытерла ему потный лоб, как настоящей роженице.
Слегка дрожащими руками Кетиль развязал мешок, пошарил в нем.
Чего искать?
Не дождавшись ответа, выкинул все на кабаньи шкуры, устилавшие землю в шатре. И среди свернутых обмоток и ремешков Снефрид сразу увидела свой белый пояс, с пришитым к нему льняным лоскутом, в который был завернут дивокамень.
Вот это.
Да, это он! Хлёдвир повернул голову. Надень на меня этот пояс, добрая женщина, он принесет облегченье моим мукам. И будем призывать дис, чтобы скорее
Не зная, что тут придумать, Снефрид знаком попросила Кетиля еще приподнять «роженицу» и обмотала его крепкий, стройный, мускулистый стан своим белым поясом.
как недавно в бане возле Катлы, дрожащим голосом произнесла она.
И призыв возымел действие. Хлёдвир изогнулся всем телом, так что Кетиль, не сумев удержать его, отлетел, сделал движение, будто толкал что-то животом, и закричал во все горло.
Ну наконец-то! простонал Хлёдвир. Ребенок
Все четверо в шатре воззрились на подстилку между его ног. Слава асам, никакого ребенка там не было.
Хлёдвир вытянулся на лежанке, всем видом выражая облегчение.
Теперь можно снять, прошептала Снефрид.
Снова придвинувшись к больному, она развязала белый пояс. И пока раздумывала, как бы половчее снять его с лежащего, Хлёдвир открыл глаза. В первые мгновения лицо его было спокойно, как у человека, который только что проснулся, но потом взгляд упал на склонившуюся над ним Снефрид, и глаза изумленно расширились.
А ты чего здесь начал он, приподнимаясь.
Голос его звучал хрипло, но уже с обычным выражением, без этой плаксивой жалобы.
Снефрид отшатнулась. Хлёдвир сел и увидел перед собой Асварда и Кетиля, изумленных не менее, чем когда пришли.
А вы чего Хлёдвир оглядел шатер, не понимая, зачем возле него такое собрание.
Потом он оглядел себя, и на его лице отразилось такое же изумление. Он живо одернул сорочку, приводя себя в приличный вид, и уставился на Снефрид.
Ты чего сюда пришла?
Она молчала, испытывая разом облегчение и смятение.
А вы чего явились? Хлёдвир перевел взгляд на двоих фелагов. Что такое?
Д-да вот Асвард дернул ртом, пытаясь ухмыльнуться. Пришли
Пришли посмотреть, как ты рожаешь, тоже ухмыляясь, подхватил Кетиль. Чтобы такое с мужчиной случилось, не каждый день ведь увидишь.
Я чего? Хлёдвир встал на колени.
Как ты рожаешь, повторил Асвард. Ты с рассвета вопил и стонал на весь остров. Кричал, что умираешь от схваток. И не мог угомониться, пока не велел надеть на тебя эту штуку, он показал на пояс, и воззвать к дисам!
Повивальные руны не успели добавил Кетиль и зашелся хохотом.
Хлёдвир взглянул на пояс, еще обвивавший его стан, сорвал и отшвырнул его, будто змею.
Снефрид торопливо схватила пояс и вылетела из шатра. Она мчалась, изнемогая от смеха, обрадованная тем, что дикий морок отпустил Хлёдвира, и напуганная той силой, что его навела.
Ворвавшись к себе в шатер, она упала на колени, закрыла лицо руками, продолжая дико хохотать от потрясения. Ни Старуха, ни мертвая «повитуха альвов» оказались ни при чем. Слава Фрейе, что к самой Снефрид украденный «пояс рожениц» вернулся не такой дорогой ценой. Что от нее не потребовали поссорить Асварда с Кетилем и свести их в смертельной схватке!
Остаток этого дня Хлёдвир из шатра не показывался. Весь корабельный стан негромко бурлил, обсуждая это происшествие. Люди Асварда и Кетиля ходили в Хлёдвиров стан, надеясь выяснить подробности.
Я ему говорю: покажите Слейпнира! давясь от смеха, рассказывал у костра Вегейр Щепка, один из людей Лейви. А он мне: сейчас дам в глаз, сам увидишь!
Вегейр хохотал, явно не огорченный этим недружественным предложением.
Какого Слейпнира? спросила Снефрид, не понимая, при чем здесь восьминогий жеребец Одина.
Да парни говорят, тамошний стюриман вчера Слейпнира родил!
Но почему Слейпнира? Снефрид еще шире раскрыла глаза, невольно вообразив новорожденного жеребеночка-паучка.
Да парни не знают другого такого случая, чтобы мужчина кого-то родил, кроме Локи, когда он родил Слейпнира, пояснил ей ухмыляющийся Лейви.
Но он же тогда был в облике кобылы
Лейви развел руками: другого объяснения все равно не было, но разговоры про «Спейпнира родил», перемежаемые хохотом, не унимались, изрядно веселя дружины, скучающие в непогоду от бездействия. Даже случилось несколько драк: люди Хлёдвира принимали эти насмешки и на свой счет, позор стюримана, оказавшегося «мужем женовидным», падал на всех.
* * *
Асгард
Старость медленно сползала с меня как зима неохотно уходит в позднюю, затяжную весну. Каждое утро моя кожа делалась светлее и мягче, морщины разглаживались, спина распрямлялась. Асы часто приходили посмотреть на меня, но не приближались и разговоров не затевали моя участь уж слишком ужасала их, бессмертных и вечно молодых. Состариться для них было хуже, чем даже умереть недаром они так дрожат за свои золотые яблоки. Фулла, добрая девушка, жалела меня и давала мне работу полегче. Она рассказала: в Асгарде считают, что это Один наложил на меня чары старости. За что мнения расходились. Мужчины говорили за то, что не поддалась ему. Женщины за то, что пыталась его соблазнить. А Локи, конечно, утверждал, что это и есть мой подлинный облик, а молодость и красота была мороком, который чары Одина совлекли с меня. Но мне было все равно, что они болтают. Я знала, зачем я здесь, и ждала своего часа.
И вот этот час настал. Тревожно прозвучал у ворот рог Хеймдалля войско ванов шло на приступ! Мой отец и брат возглавляли его, чтобы вернуть мне свободу.
Все население Асгарда устремилось к воротам сами асы и те эйнхерии, кого Один успел заманить к себе. Я побежала вместе со всеми, но не к воротам, а взобралась на вал с внутренней стороны. Отсюда мне все было видно. О, войско ванов напоминало море! Бесчисленные воины, ваны и альвы, наши родичи и верные союзники. Многие приняли звериный облик, в котором удобнее сражаться, все были вооружены. Оружием асы не уступают моему племени, даже, пожалуй, превосходят это ведь они придумали оружием добиваться славы. Мечи, копья, стрелы асов были вызолочены, изукрашены узорами, кольцами, драгоценными камнями, рунами, многие имели волшебные свойства. Но я не сомневалась: против ванов им это не поможет. Мои сородичи обладают силой, заключенной в них самих самым сильным из нас вовсе не нужно никакого оружия.
Примечания
1
Фелаги компаньоны по торговой поездке, могли совместно владеть товаром, кораблем и так далее. (Здесь и далее примечания автора.)
2
Пятница у германцев была днем, посвященным Фрейе.
3
Хёрг куча камней, место жертвоприношений.
4
«Немертвыми» (драугами) в эпоху викингов называли покойников, способных ходить в прежнем теле.
5
Принятая в то время метафора сексуальной связи.
6
Хрёд, Твегги имена Одина.
7
Рёгнир (Вождь) одно из имен Одина.
8
Роса чрева, брага воронов кеннинги крови.
9
Ливень ресниц (Фрейи) золото.
10
Речи Высокого, пер. А. Корсуна.