Задрожал могучий Петр. Добрая душа всегда чует другую добрую душу, тем более в моменты, когда ей (той) очень плохо. Он просто как родную сестру, друга, любимую, прижал её к груди, и молчал, а она уткнулась ему в свитку и тихо, и отчаянно плакала
Потом Петр отстранил её от себя и твердо сказал: « Слушай меня, Маруся. Постарайся дождаться, пока я съезжу за солью. Приготовься сама, маме скажешь потом, чтобы хозяин не пронюхал, и дождись. Я обязательно заберу тебя с собой на обратном пути. Запомни Обязательно. Он достал несколько монет и положил ей в карман сказал на всякий случай, еще раз крепко обнял, повторил : «Дождись обязательно!». Она взяла его руку, положила себе на грудь на несколько мгновений, потом поцеловала ладонь, прошептав: « Счастливо тебе, Петя, я буду ждать», пошла с ведром через дорогу.
А Петр стоял у колодца и не мог придти в себя. За какие-нибудь два часа, случилось столько хорошего, прямо сказочного, что кроме, как чудом и не объяснишь. А может это все привиделось в этой чернильной темноте южной безлунной ночи? Так нет он слышал такой близкий и родной голос, видел её прекрасное лицо, видел её мать и даже видел её потенциального обидчика. Еще чувствовал её запах, ещё на ладони левой руки, до сих пор горел её поцелуй, а в кармане появились деньги, за так выгодно проданный табак!
Он подошел к повозкам, ужин у коллег был в самом разгаре, никто ничего не заметил. Павел давно сварил, что надо и ждал его. На вопрос о том, где он пропадал, Петр ответил, что за колодцем, в темноте помылся. Потом поужинали и легли спать, каждый на свою повозку. Завтра- туда, к морю. И пусть удача от них не отвернется
Петр лежал на повозке лицом вверх, смотрел как мерцали яркие звезды на темном небе, на Млечный Путь или, как называли его в старину Чумацкий Шлях, на созвездие Большая Медведица (Чумацкий Воз), на Полярную звезду, которая неизменно стоит на одном месте и всегда служила ориентиром для чумаков-солевозов и, которую они считали своей, путеводнойСмотрел на них, но их не видел. Перед ним стояло только лицо её, Марии, и ни кого, и ничего больше. Судьба упала на судьбу, теперь Петр взял на себя ответственность и за её будущее. Значит так надо было, тамНаверху. А ведь он мог и не поехать!Страшно было даже представить, что это было бы по-другому. Петр думал, что не заснет до утра, но вдруг как будто провалился куда-то, во что-то, хорошее, приятное, и уснул мгновенно. Снилось ему море, горы, много людей, а в самом конце, на берегу, вроде бы, Днепра, он увидел «свою» Марию и проснулся. Только начинался рассвет, но уже шевелились на возах артельщики, потянулись с ведрами к колодцу, поить волов, самим помыться, привести все и себя в порядок, быстро покушать то, что приготовили с вечера и запрягать волов. Впереди долгий, трудный, но необходимый и, даст Бог удачный путь, к морю! Почти триста верст- палящего солнца, плотной, всепроникающей пыли и неизвестности
Тронулись в таком же порядке, как ехали до Никополя атаман впереди , Павел и Петр- в конце колонны. Петр даже был доволен, что ехал последним, править никуда не надо его волы идут в «строю», держат дистанцию сами. Неудобство было только в том, что, когда ехали против ветра пыль от всей колонны, оседала больше на последнюю повозку, но это было терпимо
Еще перед выездом, атаман собрал всех ездовых, сказал, что поедут они вдоль Днепра, до самой Каховки, а потом повернут на Юг, через Чаплинку на Перекоп. Там движение поменьше, а значит поспокойнее, зато травы побольше, вода рядом и путь этот, чумакам этого заезда, хорошо известен. Первый привал сделают у села Великая Лепетиха, дальше как Бог даст
Петр сполз с доски-сидения, сел прямо на дно повозки, подложил пустые мешки под спину и голову и, свободно, в полу лежачем состоянии, смотрел на дорогу, а больше по сторонам. ВеснаВеликая река, веками пропитывала прибрежную землю, слева и справа по течению. Особенно слева, где берег низменный, где начиналась и тянулась до самого моря огромная низменность. По сторонам дороги, трава вымахала так, что издалека волов не было видно. Не было проблем с кормами. Волам было из чего выбирать, разнотравие на любой вкус и вода всегда рядом. Да и для солевозов, путешествие вдоль берега реки, было гораздо приятнее, чем по песчаной херсонской степи.
Все это было хорошо, но Петр почувствовал какие-то непонятные изменения внутри себя. Постепенно он понял, что появилась какая-то другая, более конкретная и приятная что ли, цель его путешествия. Он начинал понимать простую человеческую истину до вчерашнего дня у него была вроде бы ясная, причем главная, цель добраться до Крыма и набрать там соли. Сегодня эта цель, внутри него, уже не была главной. Главным для него сегодня, стало вернуться назад, сюда, откуда он выехал. По причине того, что его теперь здесь ЖДУТ. Раньше не ждал никто, а сегодня уже ждут. Причем очень ждут и на него надеются. Петр даже удивился своим размышлениям. Оказывается, возможно, и такое изменение главной цели, при вроде бы неизменности самого порядка действий. Ведь все осталось, как и было, а на самом деле мгновенно перевернулось с ног на голову. Теперь все свои силы, старания и умение, он должен подчинить главному вернуться и помочь сразу ставшему для него дорогим, человеку Марии. То, что она его будет ждать и дождется Петр не сомневался.Он чувствовал она его,от Бога и все, о чем здесь больше говорить и думать. Не сомневался, что и сестра Елена и Павел, примут её, как родную. Такую, как она, нельзя было не принять.
В таком полусне полудреме и житейских раздумьях, он и приехал на первую стоянку, между Каменкой и Великой Лепетихой
Потом были Каховка, Чаплинка, Перекоп, Джанкой и до самых соленых озер.Почти месяц сурового пути, но все добрались благополучно и встали в очередь, недалеко от соляной мельницы. Желающих приобрести соль было достаточно, сезон только начинался, десятки возов с разных мест Украины, ожидали своего часа.
Еще до выезда в солевой рейс, Петр попросил сестру Елену, узнать у оптовиков, закупающих соль в Никополе, какая соль им больше нужна и по какой цене они могут её приобрести. Сестра выяснила, что весной этого года в большом спросе соль кормовая не очищенная, кусковая, то есть не молотая. Дело в том, что основной завоз был всегда пищевой соли, а с весны будет нужна именно кормовая соль, для животных, тех же волов, лошадей, коров. Она, правда, несколько ниже по цене, здесь, но её проще и гораздо дешевле, можно приобрести в Крыму. Петр так и сделал набрал на оба их воза больше кормовой соли, а пищевой взял всего по нескольку мешков для текущих нужд.
Так, как братья с повозками, стояли в конце очереди, то и получили заказанную и оплаченную соль только к вечеру. Хотели на прииске заночевать, но там было очень непригодное место для ночлега, да и старший ватаги предложил им ехать в ночь, на Джанкой, вы, мол, не заблудитесь, хотя дорог здесь много, но все они идут в одну сторону. Вся их артель, по мере загрузки, двигалась по одному где двумя возами вместе, всех ждать не стали слишком долго, да и не нужно. Зато за Джанкоем, после развилки дорог на Симферополь Херсон, завтра будет общий сбор. Там простоим день, все проверим, подготовимся и двинем домой. С атаманом все согласились
Петр с Павлом выехали вместе. Петр уже по привычке, да и для уверенности, ехал сзади. Все было нормально. Стемнело по южному быстро. Часа два ехали, иногда перекликаясь друг с другом. Луны на небе не было, темень сплошная. И никого
Потом, где-то вдалеке послышался конский топот. Кто-то их догонял.Петр подбежал к повозке Павла и крикнул: «Разъезжаемся на всякий случай в разные стороны, место сбора завтра ты знаешь!». Павел взял влево, Петр вправо. Ему попалась какая-то впадина, повозка чуть не опрокинулась. Петр забежал спереди волов, остановил их и, поглаживая, старался успокоить. Группа невидимых верховых, с шумом пронеслась метров сто левее, потом все стихло. Петр не стал рисковать, освободил волов от ярма, привязал к повозке, дал им немного корма и просидел на повозке до рассвета
Потом собрался и поехал дальше. Где-то, через час, на горизонте показался Джанкой. Петр проехал его насквозь, до развилки на западной стороне, туда, где был уговор все собраться и подъехал к возам. Из одиннадцати, собралось только семь. Четырех возов не было, в том числе его брата, Павла. Особой тревоги вначале никто не выказывал, всякое бывает. Но простояли до самого вечера никто не появился. Вызвали местного полицейского начальника, он к вечеру приехал на двуколке, все опросил, переписал, кто и что пропало, адреса всех кто есть, и кого нет, и уехал. Перед тем сказал: «Опять татарва бузит, надо что-то делать, а то скоро всех солевозов распугают. Несколько облав по ночам делали все бесполезно, они все повязаны между собой». Пообещал разобраться и сообщить старшему и, отдельно Петру.
Ночь погоревали, а с рассветом двинулись в обратный путь. Петр все-таки надеялся, что с Павлом все как-то обойдется, и он приедет домой, с солью или без это уже не важно. Как-то успокаивало и одновременно волновало его то, что ждало на обратном пути в Каменке Днепровской. Как там Мария, в таком чужом и чуждом ей окружении?. Может просто забыла, ведь сколько там за день людей проходит , через ту корчму. Посчитает и меня таким, проходящим
Да нет, она совсем другая, только бы успеть ей помочь! одна мысль вращалась в его мозгу. Чем ближе её село, тем беспокойнее становится Петр, хотя у него нервы крепкие, а мышление трезвое.
К Каменке подъехали поздним вечером. Так как, кроме Петра, все солевозы должны ехать дальше, повернув от Никополя на север, в свои края, то решили переночевать, а пораньше переехать Днепр и двигать домой. У Петра Никополь был конечным товарным пунктом. Здесь он договорился, продать соль оптом и только потом ехать домой, уже налегке.
Так и порешили, опять расположились табором рядом с колодцем и начали готовить ужин
На улице было темно. Ждать что опять Мария пойдет к колодцу глупо. Где она? В корчме или дома. В корчму ему идти нельзя, хозяин запомнил его внешность. Что делать? Петр решил идти к ней домой, а там что будет, то и будет
Он пошел по дороге в сторону моста, прошел корчму а, поравнявшись с домом Марии, перешел на другую сторону и решительно подошел к входной двери. Никаких заборов-калиток там не было, дом был небольшой, деревянный, с тремя окнами на улицу. В одно из них, он и постучал. В доме темно и никаких движений-звуков не было слышно. Он постучал еще раз и посильнее. Было слышно, как кто-то идет к входной двери. Потом заскрежетал засов, дверь приоткрылась, и сонный голос тихо спросил: «Это вы, мамо?». Петр сделал короткую паузу, не специально, так получилось от волнения, и дрожащим голосом, тоже тихо сказал: « Это я, Маруся!». Девушка невольно откачнулась от двери, а потом в каком-то счастливом беспамятстве, бросилась ему навстречу, Петр только успел её подхватить, а она гладила его обеими руками по голове, лицу, шее и, радостно всхлипывая, говорила, говорила: « Петенька, это тыА я так ждалаА я думалаА я и сейчас не верю, что ты уже здесьА яА я». Петр нежно прижимал её к груди и молчал, ждал, пока она выдохнется. Потом ласково отстранил её лицо и сказал: « Я, Маруся, за тобой приехал!».
Потом спросил: « Мама дома?» . « Нет- ответила Мария- она осталась в корчме. Работы много. Да, наверное, и заночует там. Последнее время она почти каждую ночь там. С тех пор, как ты уехал, я по вечерам, под разными предлогами, не ходила туда.БояласьОни уже привыкли к этому, вечером, как посетителей уже нет, мама, с хозяином, закрываются, хорошо выпьюти отдыхают до утра».
Они сидели, обнявшись, на лавке , в большой комнате, в абсолютной темноте. Да им свет и не был нужен, они и так «видели» друг друга, через великое, обволакивающее их, чувство. Пытались что-то хорошее сказать или сделать один другому и все старались, чтобы было, как лучше.
«Понимаешь, Маруся, то, что я с тобой уже не расстанусь и заберу с собой это понятно- сказал Петр, главное как это правильно сделать, чтобы всем было хорошо, в том числе твоей маме. Можно утром пойти к ней и попросить твоей руки. Все будет правильно, мы же не воры какие-то, и мама скорее всего будет согласна.Но, что будет после? Тот хозяин-грек, заглядывающийся уже на тебя, ей этого не проститИ, или выгонит маму вообще, или сживет со света своими издевательствами. А мама ведь, уже привыкла к нынешней её жизни и ей очень трудно, если еще вообще возможно будет, как-то перестраиваться. Думаю, в этом ничего ломать не надо и маму надо обезопасить, по крайней мере для виду. Давай мы ей дадим знать, что ты сама решила пойти в ближайший город, найти себе работу, и как-то устроить свою дальнейшую жизнь. Если получится то, потом и ей помочь, а не получится значит не получится. Главное здесь то, что ты сама это решила и сама это сделала, а мама здесь не при чем. Оставим ей записку на видном месте, чтобы она обязательно нашла»
На том и определились. Так как ни бумаги, ни карандаша в доме не нашлось, Мария достала из сундука небольшое полотенце, потерла пальцем внутри кухонной плиты и крупными печатными буквами, написала пальцем (сажей) по полотенцу: « Мама прости. Так больше не могу. Ушла в Александровск. Искать не надо. Сама тебя найду». Город Александровск (нынешнее Запорожье) был в восьмидесяти верстах на север от Каменки Днепровской, по левому берегу Днепра, а главное, в нашем случае в сторону, прямо противоположную от Никополя
Молодые люди посидели еще немного в доме (вдруг мама еще придет!), потом быстро оттуда ушли.Это был уже не их дом, их дом теперь должен быть там, где они будут вместе! Мария давно уже приготовила то, что надо было взять с собой, так что сборы были недолгими. Они посидели на дорожку, потом взялись за руки, подошли к висевшей в углу иконе и вместе попросили у Господа благословления на свою будущую жизнь. Затем закрыли входную дверь дома, и пошли к лагерю солевозов. Там давно все спали, Петр подсадил Марию на свою подводу, влез сам, они закутались в его свитку, крепко обнялись и так и лежали то, недолгое время, что оставалось до утра у короткой летней ночи. У обоих было такое ощущение, что они будто бы вообще вместе родились и никогда не расставались. Говорить ничего не надо было все было понятно без слов
На рассвете, когда двинулись на мост, Петр шел впереди своей воловьей упряжки, ведя её на длинном налыгаче, а Мария, укутанная в большую петрову свитку, лежала между мешками под тентом, и никто даже не подозревал, о её присутствии на повозке.
Благополучно переправившись через Днепр, все поводы собрались вместе. Дальше пути их расходились, Петр оставался в Никополе, а вся остальная ватага, поворачивала на север, продолжая путь в свои края. Тепло распрощавшись с атаманом и товарищами, с которыми почти породнился за время поездки, Петр попросил, когда они будут ехать мимо его усадьбы, сообщить родственникам, что Петр уже в Никополе, и скоро тоже будет дома. Про Павла пока ничего не говорить кто знает, что там, может быть еще, и он прибудет. По обнимались на дорожку и разъехались
Петр с Марией, уже ни от кого не скрываясь поехали домой к сестре Елене.
Сестра вначале растерялась, когда увидела рядом с Петром, вместо брата Павла, молодую девушку; потом очень обрадовалась, когда Петр все рассказал и откуда она, и как они познакомились, и как она его ждала, и как он её взял с собой. Мария сразу понравилась Елене, и та радостно подчеркивала, что теперь и у неё будет родная сестра, а то все братья, да братья. Погоревала об исчезнувшем Павле, выразила надежду, что все образуется, а потом спросила какие у молодых планы не ближайшее будущее
Петр сказал, что, несмотря на проблему с Павлом, он решил прибыть в родное гнездо с законной женой. Перед людьми она уже таковой есть, надо сделать так, чтобы это было и перед Богом. Для этого, им лучше обвенчаться здесь, в Никополе, а впоследствии, когда что-то окончательно прояснится с братом сыграть свадьбу на Лебединском хуторе, то есть дома. Елена с мужем поддержали его предложение и все принялись за работу