Хорошо, как тебе самому спокойнее будет. А мне так тоже повеселее. Как твоего отца не стало, мне часто бывает тоскливо одной. Особенно после того, как я совсем оставила научную работу. Раньше хоть коллеги да студенты немножко радовали. А теперь совсем одна Но хватит о грустном. Я блинов испекла. Будешь завтракать?
Конечно, буду. От твоих блинов откажется только тот, кто их не пробовал, потер руки и неожиданно радостно произнес Глеб.
Ну, пойдем на кухню. Вот и у меня день не зря прошел: накормила сына, улыбнулась Ольга Васильевна, я тут закончила читать роман о Гюго продолжила беседу старушка, уходя на кухню.
Кухня была небольшой, но очень уютной. Такая же светлая, как и комната, с мелкой плиткой на кухонном фартуке, где между однотонных кремового цвета плиток выделялось несколько ярких вставок с миниатюрными итальянскими натюрмортами. Деревянный гарнитур из светлого ореха, казалось, был создан вместе с квартирой, настолько органично он вписывался в пространство. На плите, пыхтя, посвистывал чайник, поблескивая своим дутым боком под светом окна. На столе с льняной скатертью стояли две белые тарелки, в сосновой менажнице лежали шоколадные конфеты и печенье. Вокруг нее расположились три хрустальные розетки с вареньем: абрикосовым, малиновым и вишневым. Каждое из них блестело, сохранив в себе яркий вкус лета и заботу трудолюбивых рук. Рядом стопкой на большой тарелке лежали блины: тонкие до прозрачности, душистые, яркие, словно десять маленьких солнц, политые сверху золотистым жидким медом, с маленьким, тающим от их тепла кусочком сливочного масла сверху. Глеб помог заварить чай, поставил фарфоровый чайник с изящным японским рисунком на подставку на столе. Ольга Васильевна разлила чай по чашкам, поправила очки, которые носила на цепочке, и села за стол. Так они провели с сыном утро: она рассказывала о только что прочитанной книге, а он об успехах Катюши в школе, о том, куда собираются с женой в ближайшие праздники, и о своих делах на работе. Спустя две чашки чая и съеденные блины, Глеб обнял мать и ушел, договорившись, что на неделе обязательно зайдет и позвонит, как только найдет ей компаньонку. Слово «сиделка» матери не понравилось. Оно будто еще раз доказывало, что после восьмидесяти ты не можешь заботиться о себе сам.
К своим семидесяти трем Ольга Васильевна пережила многое, но смириться с тем, что ей нужна помощь, что она не развивается, а угасает, она не могла. Свою жизнь она посвятила научной работе и семье. В двадцать лет еще в университете она встретила своего будущего мужа, который был на два года старше и изучал романскую филологию, пока она занималась литературоведением и влиянием французского эпоса на современную литературу. Они быстро и взаимно влюбились, также быстро пошли в ЗАГС и зарегистрировали брак. Несколько лет они жили в общежитии при университете, а когда супруг защитил кандидатскую диссертацию, получили небольшую, но очень уютную квартиру недалеко от парка с прудом, но далеко от центра города. Тринадцать лет прошли в написании научных статей, поездках на конференции по университетам соседних областей и ближнего зарубежья, муж помогал ей в изучении французского и итальянского, а она в литературоведческом анализе текста, так как супруг хорошо справлялся только с лингвистическим. И вот спустя тринадцать лет совместной активной и плодотворной научной жизни у них родился сын Глеб. В тот же год супруг защитил докторскую. 1981 год был очень счастливым для них. Чуть позже они перебрались в квартиру побольше: ту самую, где сейчас и жила Ольга Васильевна. Они хотели, чтобы у них еще были дети, но после трех выкидышей и одного мертворождения решили, что один сын и две докторские диссертации достаточное количество творений труда их семьи. Но судьба оказалась еще более благосклонна к ним, чем они ожидали, и спустя несколько лет у них появилась дочь Мария. Ольга Васильевна жила спокойной, размеренной и, несмотря на некоторые трудности, счастливой жизнью. У нее был любимый и в то же время любящий муж, они вместе шли к своим целям и помогали друг другу, обоюдно поддерживали идеи и всегда находили общие интересующие обоих темы для общения, сын рос непроблемным мальчиком, хотя он и был очень спокоен в детстве, он не оказался слишком привязан к семье, чтобы это стало проблемой в юности: еще на первом курсе учебы в университете он начал подрабатывать, а спустя два года уже начал жить отдельно.
Дочь росла смышленой и очень красивой девочкой. После школы она легко поступила в университет, во время учебы Мария не только сидела над книжками, но и проводила много времени на свиданиях, хотя дальше нескольких встреч и недолгих ухаживаний дело не шло. Тогда в ее жизни и появился Аркадий, сын подруги Ольги Васильевны. Сосед был ровесником Глеба и был старше Марии на семь лет. Но влюбленности это не помешало. Ольга Васильевна с мужем удивлялись, что за странный выбор хочет сделать дочь. Аркадий был посредственным молодым мужчиной: окончив техникум, он продолжил жить с матерью, постоянно менял одну работу на другую, ни на одном месте он не умел продержаться больше полугода, иногда выпивал, и тогда семья могла слышать, как в соседней квартире Октябрина Леонидовна ругается с сыном и как там бьется посуда. Мария не замечала происходящего и под воздействием первой любви верила, что сможет воскресить Аркадия к настоящей жизни. Ольга Васильевна думала иначе и надеялась, что дочь одумается раньше, чем совершит ошибку, которая может стоить семейного благополучия девушки. Тогда и подвернулся случай.
Было лето. Аркадий на месяц отправился с матерью в Кисловодск. А Марии предложили поехать учиться по обмену в Дрезден. Ольга Васильевна с супругом поддержали эту идею, да и сама она не хотела упускать такую возможность. Достаточно быстро были собраны вещи и оформлены документы. Мария уехала, оставив записку Аркадию, дозвониться до него у нее не получилось. Он же по возвращении, прочитав это письмо, решил, что Ольга Васильевна с мужем нарочно пытались уничтожить их любовь. И любовь действительно не вынесла испытания расстоянием. И уже спустя полгода все отношения были завершены. Тогда жизнь Аркадия совсем пошла под откос, а виновницей этого он решил считать Ольгу Васильевну. Мария же так и осталась в Дрездене. После завершения учебы она получила там работу, а вскоре и создала семью.
Глеб долго жил один, но пятнадцать лет назад познакомил родителей со своей будущей женой: милая молодая женщина на несколько лет моложе его стала еще одной радостью в их семье, а вскоре она подарила им внучку чудесную Катеньку с ярко-голубыми глазами и светлыми волосами. После рождения Катюши достаточно скоро в их семью пришла беда: скоропостижно скончался отец семейства. Ольга Васильевна стала вдовой, но воспоминания о прожитых вместе годах согревали ее и в самые тяжелые минуты, а сын и его семья, живущие рядом, не давали заскучать в одиночестве. Она еще преподавала в университете один раз в неделю, но уже чувствовала, что это дается ей все труднее и труднее. Три года назад, вопреки всем уговорам коллег и руководства, она завершила свою профессиональную деятельность теперь о былых успехах напоминали только научные журналы прошлых лет, в которых были напечатаны ее статьи.
Ольга Васильевна закрыла дверь за сыном и ушла в спальню. Там она достала толстый блокнот в кожаной обложке, открыла его примерно на середине. Он был исписан крупным почерком с круглыми буквами и длинными завитушками. Привычка сложилась еще в юности: Ольга Васильевна всю жизнь вела дневник. В молодости это были мысли об учебе и личных отношениях, потом туда добавились описания достижений: от выступления на симпозиуме в Норвегии до первых шагов Глеба и того, как он перевирает свои первые слова. Сейчас она фиксировала по пунктам события дня, потому что память стала ей иногда изменять, а это было способом в подробностях вспомнить, что происходило вчера. Ольга Васильевна открыла ящик стола, чтобы достать перьевую ручку, которую больше сорока лет назад подарил ей супруг на их годовщину. Для Ольги Васильевны не так была важна непосредственно сама тяжелая, сделанная под черный мрамор с серебряными вставками и фрезеровкой ручка, сколько память о человеке, который ей был так дорог. В этом незатейливом предмете было не только воспоминание, но и будто кусочек его души, навсегда подаренный ей вместе с этой ручкой. Старушка оглядела стол: на зеленом сукне было два чернильных пятна, которых вчера там не было. Пятна были свежими. Но ручки не было видно. Она перебрала все книги, встряхнула журналы, может, затерялась между страниц, посмотрела под столом и за тюлем у окна, даже поискала под кроватью, вдруг закатилась Ручки нигде не было.
Ольга Васильевна вспомнила весь вчерашний день. Вот вечером она сделала последнюю запись. Положила ручку в футляр и убрала в верхний ящик письменного стола. Закрыла блокнот и положила на стопку книг. Больше она ничего не записывала. К столу она подходила только в поисках телефона сегодня утром, но и тогда ручку она не видела. На всякий случай она решила осмотреть всю квартиру. Спустя два часа поисков и вытряхнутых всех шкафов, ничего не было найдено. Она позвонила сыну:
Сынок, я умудрилась потерять ручку, что отец твой дарил. Помнишь? Я нигде не могу найти. Я весь дом перерыла, почти плача, говорила старушка.
Мама, она в любом случае должна быть где-то в квартире. Мы ее обязательно найдем. Не переживай. Я сейчас немного занят. Завтра зайду или сам, или отправлю Катю, пусть тебе поможет.
Хорошо, родной мой. Спасибо. Я что-то очень расстроилась.
Катя проведала бабушку, но ручку так и не нашли. Зато они хорошо поговорили, Катя рассказывала, что ей очень нравятся уроки физики, как она ждет, что в следующем году начнется химия и что они будут, наверное, проводить опыты. На физике же есть практические работы. Потом они обсуждали мальчишек и то, как Кате повезло с подругой-одноклассницей. Они общались еще с детского сада, и это была дружба, полная поддержки и взаимной помощи, радости и веселья.
Спустя несколько дней Глеб пришел к матери не один. Он привел женщину лет сорока двух, которая представилась Еленой. Высокая, с сильными руками, улыбающимся, но в то же время строгим лицом, Елена должна была стать компаньонкой Ольги Васильевны. Сын заверил, что женщина обладает большим опытом в подобной работе, имеет медицинское образование и при необходимости сможет оказать первую помощь, а также ее рекомендовал его лучший друг, потому Глеб уверен в ней, как в себе. Сошлись на том, что она будет пока что приходить в будни и проводить со старушкой день, помогая ей во всех домашних делах и скрашивая ее одиночество.
Ольга Васильевна была рада. Теперь у нее появилось еще одно знакомство. И не какое-нибудь, а полезное. Весь день прошел в общении с компаньонкой. Ольге Васильевне было интересно все, и она слушала историю жизни Елены, пока та быстро и умело протирала пыль, мыла ванну, раковину и полы. И вот, когда уборка завершалась и осталось протереть только пол в прихожей, на коврике у самой двери были обнаружены пятна чернил. Елена сказала, что сможет их вывести и переживать не стоит. А Ольга Васильевна волновалась совсем не за ковер: она поняла, что кто-то заправлял ручку, сидя за столом, так пятна остались на сукне, видимо, испачкался и не заметил этого, потом уронил эту же ручку здесь, в прихожей, и, когда поднимал, чернила на его руке испачкали ковер. Она не потеряла ее. Ее кто-то взял Но это же абсолютная глупость. Сама Ольга Васильевна подумала, что это уже очень похоже на бред. Кому может быть нужна ее ручка? Кроме сына с его семьей и подруги Октябрины, никто и не знал, насколько она важна для хозяйки, а реальной ценности она не представляла. Старушка замкнулась, жизнелюбие ушло с ее лица, она вернулась к себе в спальню и прикрыла дверь. Она чувствовала, что что-то происходит. Что-то странное и подозрительное. Но не могла объяснить, что именно. Сейчас ей хотелось побыть одной, побыть в безопасности. Она легла на кровать и задремала.
Ольга Васильевна проснулась под вечер. На улице еще было светло, какие-то звуки доносились с кухни. Она встала и отправилась на шум. Оказалось, что Елена готовит ей ужин, вооружившись сковородой и сотейником.
А я вот весь день проспала, получается, сказала Ольга Васильевна.
Елена обернулась:
Ничего страшного. Отдыхать тоже нужно. Я вот вам ужин сейчас приготовлю и пойду домой. Вы сильно из-за ковра расстроились? Я его отстирала, ни единого пятнышка.
Не из-за ковра. У меня ручка чернильная пропала, а это память о покойном муже. И эти пятна от нее. Я вот увидела, вспомнила и что-то совсем расстроилась.
Ну не могла она сквозь землю провалиться. Не грабители же ее забрали. Найдем, улыбаясь, сказала Елена.
Надеюсь. Хотя, может, и грабители, очень тихо, будто размышляя вслух, произнесла старушка.
Елена приходила каждый день. Женщина была очень участлива, всегда поддерживала беседу, а иногда за послеобеденным чаем читала Ольге Васильевне вслух. И все было хорошо, пока одним утром в ожидании компаньонки, после какого-то шума в подъезде Ольга Васильевна не подошла к глазку. На лестничной клетке стояла Елена, а рядом с ней мужчина, его лицо было трудноразличимо в слабом свете, но было заметно, как компаньонка что-то отдала мужчине, после чего он открыл бумажник, достал несколько купюр и отдал ей, а затем зашел в соседнюю дверь. Это был Аркадий. Что могло связывать его с Еленой? Что ему снова было нужно от Ольги Васильевны? За что он заплатил? Раздался звонок. Старушка открыла дверь, впустила сиделку, но ни о чем не спросила. День был тихим и спокойным, за окном шел мелкий дождь, будто убаюкивающий мерным стуком капель. В квартире было немного серо, и настроение Ольги Васильевны не располагало к общению. Она сказала Елене, что выйдет из спальни к обеду, а пока не хочет, чтобы ее беспокоили.
В комнате она села за письменный стол, взяла книгу и начала читать, но что-то не давало ей покоя, что-то было не так, будто произошли какие-то перемены, которые она никак не могла заметить. Тогда, отложив книгу, Ольга Васильевна стала оглядывать комнату: все было на своих местах, все привычно, но чего-то не хватало. Она обошла комнату, заглянула в шкаф, потеребила в руках покрывало и подушки, перебрала книги на тумбе и переставила шкатулку. И вот, оглянувшись на стеллаж, она поняла: дело в нем. В одном из стеллажей на полке было пустое пространство, которого раньше не было. Именно это старушка замечала боковым зрением, сидя за столом, именно это не давало покоя. Старинные книги, привезенные открытки были на месте, но пропала фотография, которая запечатлела один из канунов Нового года. На фотографии была еще молодая Ольга Васильевна в атласном платье, на руках она держала маленькую девочку, напоминающую белое облако, будто всю состоящую из фатина и блестящих звездочек, рядом стоял высокий красивый мужчина в темном костюме, а между ними на переднем плане улыбающийся мальчик лет десяти в пуловере и с коробкой конструктора в руках. Фотографии со счастливым днем далекого прошлого не было. Ольга Васильевна переворошила все стеллажи, стол, но фотографию не нашла. Может, Елена протирала пыль и переставила? Ольга Васильевна вышла из комнаты.
Елена, я фотографию потеряла. У меня на полке была, а сейчас нет. Вы никуда не переставляли? обеспокоенно спросила старушка.
Да вроде бы нет. А что за фотография?
Семейная. На фоне новогодней елки. Там я с Александром и Глеб с Машей, еще маленькие.
Помню. Видела. Она рядом с книгами была. Пойдемте покажу, может, не заметили.
Они вместе направились в комнату. Лицо Елены изобразило искреннее удивление:
Вчера ее тут видела. Ума не приложу, куда она могла деться.
А о чем ты сегодня с нашим соседом говорила на лестничной клетке? вдруг спросила Ольга Васильевна.
Да он спросил, кто я и что у вас делаю. Я ответила.
И больше ничего?
Ничего, немного смутившись, ответила Елена.
Ольга Васильевна поняла, что ей лгут. Она видела, как та что-то передала ему и получила деньги, но это компаньонка решила скрыть.
Елена ушла дальше готовить обед и через полчаса позвала есть. Заходя на кухню, Ольга Васильевна заметила, как Елена резко убрала коричневый стеклянный пузырек в карман, перед этим орудуя им над тарелкой с супом. Ну не захочет же она ее отравить? Ольга Васильевна отбросила эту глупую мысль и села обедать. После на нее навалилась дремота, глаза слипались, она дважды зевнула и ушла спать. Проснулась старушка лишь под вечер.