Вечерняя прохлада располагала к радостному веселью и сотни людей приветствовали вышедших хана и знатных гостей. Девушки нарядно одетые начали исполнять традиционный танец под звуки струнных инструментов. Угощения были самые разнообразные на низких длинных столах, кислое кобылье молоко возбуждало смех и желание двигаться. Хан, задумавшись, смотрел на толпу его сердце предчувствовало, что их ждут тяжёлые испытания. Старший стражник сообщил ему тихо, что прискакал вестник караван купца Лю расположился на другом берегу реки для ночлега. «Пошли людей и пусть узнают намерения купца, и какой товар у него объяви народу о завтрашней торговле, и не выпускай его лагерь из виду кто и куда из него ночью отлучится»: тихо приказал хан. Садал кивнул и растворился в ночи. Хану придётся ждать известий от Миркена это очень важно.
Кызле с подружкой и Молге расположились за отдельным столом, а молодые парни не стремились к ним подойти все знали, что они заняты и попытки с ними завести беседу, плохо кончатся, но с другими девушками весёлые разговоры стариками поощрялись. Где ж еще найти пару, как не на редких праздниках? Сауле была окружена женщинами своего возраста и немного расслабилась громко смеялась, слушая сплетни женщин и лишь взгляд становился задумчивым, останавливаясь на Молге. Другие две жены находились в далёком закрытом городище, им нельзя собираться вместе хан это хорошо усвоил и Сауле хотел отправить к старшему сыну после свадьбы Кызле. Прогуливаясь между людей, хан встретился взглядом с Молге и слегка повернул голову к своей ставке на горе там сейчас не было никого. Молодая женщина поняла намерения хозяина и ей стало тоскливо, но вида не подала, а только загадочно на него посмотрела. Этот взгляд для Мунака был просто погибель и он стал делать какие-то странные движения, но взял себя в руки и медленно пошёл к ставке в сопровождении охраны. Барс на цепи, с нетерпением, ждал его, вглядываясь в ночь Молге сказала Кызле, что у неё кружится голова от кобыльего молока и ей лучше прилечь в шатре возле ставки. Взяв мяса со стола для барса, медленно пошла на огни ханских покоев. Сауле проводила её недобрым взглядом из под бровей что она могла сделать со своим возрастом слезы обожгли её сердце в который раз короткий век у женщин даже богатых, но всё равно надо думать о счастье Кызле и надо заставить её отца сыграть свадьбу к холодам.
В прошлый приход каравана Лю, с ней заговорил на её родном языке молодой красивый торговец он не был похож на торговца, а речь была грамотной и без мусорных слов. Она долго выбирала разноцветные шёлковые ленты, и они успели поговорить. Рядом стояла Сауле, но их язык она не понимала и только бросала злые взгляды. Парня звали Го-Хор и он спросил, не скучает ли она по родным и подругам? Молге ответила, что её убьют дома по обычаю тангутов она замаралась в плену. Го-Хор же сказал, что сделав подношение деньгами в храме Буды, её могут простить и он бы взял её второй женой думай и готовься, а с приходом каравана в следующий раз дашь знать: он купит лошадей Четыре года назад её захватили в плен кючани, когда она в сопровождении двух слуг возвращалось с прогулки по песчаным барханам: слуг закололи пиками, а её в шерстяном мешке несколько дней везли, посадив на лошадь, и продали купцу Лю. Купец оценил красоту и свежесть девушки, и дал за неё большую плату, двумя кусками серебра. Через два новолуния привёз её на продажу Мунаку и тот не торгуясь, заплатил купцу золотой чашей, в своё время найденной в развалинах забытого города. Перед ханом предстала в простой накидке чистая, причёсанная девочка-подросток без всяких украшений дитя природы. Две женщины, осмотревшие её перед показом хану, сказали: «Она чище утренней росы, а дыхание приятней воздуха весенней степи». Её отец служил средним чиновником у провинциального главы, денег на её поиски у него не было, да и для неё было лучше не возвращаться: законы тангутов суровы. Хорошее воспитание, образование она получила это лучшее приданое. Несколько новолуний её не тревожили, но хорошо кормили, разрешали гулять в сопровождении слуг и только пешком. Молге быстро почувствовала свою ценность и стала проявлять властный характер: била ручками прислугу, иногда швыряла вещи и грозила ножом любопытным стражникам, а они, молча, только кланялись. Все, кроме Сауле, признали её. Увидев издали хозяина, махала ему ручкой и очаровательно улыбалась, а он только щурился, отвернув голову он не знал, как её не испугать своими мужскими желаниями Танцевать Молге могла до упаду и при этом петь, бросая пронзающие сердце взгляды: вот и стал хан любоваться ею поближе, а спустя время, её принесли к нему в шёлковом мешке
Молге покормила с ладони барса, который сидел на цепи, и хотела отстегнуть цепь, но стражник покачал головой, и она прошла внутрь на свою половину. Натёрлась маслом и одела две шёлковые тряпочки: пошла, напевая, к нему. Мунак полураздетый возлежал на подушках и ждал, когда Молге зажжёт в нём огонь желания. На празднике в честь гостей он много ел и пил хмельного кобыльего молока, и теперь тело было уставшим: хотелось спать. Красавица, своим особым танцем, очень быстро воспламенила его таинственным огнём желания, притянув её к себе прямо танцующей скоро захрипел в её объятиях Очнувшись от грёз, предложил Молге рассказывать ему о её стране пока не уснёт. Она быстро прошла на свою половину, переоделась и вновь вернулась. Хан сказал: «Возьми в сундуке горсть монет завтра будет караван с товарами и деньги не жалей». Она задумалась и взяла одной ладонью, как можно больше монет значит завтра Хан спросил: «Ты не знаешь, что купить? Готовься к свадьбе своей подруги уже скоро». Она не поняла какой подруги: подобные секреты она бы знала в мельчайших подробностях, ведь отец не дал согласия на союз дочери с Миркеном и потому вопросительно посмотрела на хозяина. Мунак знал, что говорить такие новости наложнице, даже шёпотом это всё равно, что прокричать об этом при толпе народа. С улыбкой на лице он сказал, махнув рукой: «После узнаешь, а то плохо спать будешь». В свете полной луны разносились тихие звуки праздника. Молге вышла, накрыв хозяина пёстрым цветным одеялом, и тут же вошёл, крадучись, барс. Обнюхал еду на столе и улёгся возле хозяина.
Утро наступило быстро и Мунак не выспался, но уже доносился звук рожков пастушьих. Хлопнул ладонями, вызвал старшего стражника и выслушал его доклад. Принесли воду и таз: служанка омыла ему лицо и руки, а затем удалилась. «Пусть приготовят в шатре все для беседы с купцом и никаких пока посторонних, кроме глав родов»: сказал хан стражнику. Лю с двумя товарищами дожидался в отдалении: пояса с оружием забрали у них стражники. Хан прошёл в шатёр и кивнул страже. Гости зашли, и низко поклонившись, сели в отдалении, барс проследовал очень тихо к хозяину и слева от него улёгся: стал пристально вглядываться в чужих людей. Лю передал слуге торбу с подарками для всей семьи хана. Он сказал, что это его товарищи по торговым делам. Старый воин с седыми волосами и жидкой бородёнкой осматривался по сторонам и совсем молодой краснолицый, крепко сложенный воин одетые в кожаную одежду, не похожи были на купцов. В шатёр вошли главы родов киданей и уселись напротив гостей. Мунак сказал Лю, что пусть начинается торговля: народ ждёт. Хан поинтересовался торговлей в северных землях и не докучали ли разбойники в пути? Лю подробно рассказал о торговле в холодных землях и, что все стойбища заказали ему только шелка, украшения и посуду: совсем не воинственные и гостеприимные, но во время рассказа левая ладонь была сжата в кулак это был тайный знак для хана, что он говорит не всю правду. Главы родов внимательно вслушивались в рассказ купца, поглаживали бороды и пили терпкое вино из южных земель тангутов. Хан понял, что эти два воина, неизвестного ему народа и есть настоящие хозяева северных земель и сюда приехали шпионить. Хан сказал, что после уплаты пошлины, он даст большую охрану и они могут продолжить свой поход в чужие южные земли, и чтобы привёз на обратном пути много вина, сладостей, шелков, белого войлока. Лю понял что, не заказав оружия, хан увидел его знак и покосился на своих товарищей, которые следили за его движениями. «Можете торговать, а мы ещё обсудим свои родовые проблемы»: сказал Хан и показал им открытые ладони. Купцы встали, поклонились и ушли к своим товарам.
Молчание прервал глава Микуш. Он сказал, что не верит купцу, а друзья его из далёких восточных земель, и они уже две зимы находятся в кочевьях северных земель. Наступило тягостное молчание: хан не хотел раскрывать тайный знак Лю. «Да лучше перестраховаться и поэтому нужно готовиться к переселению в другие земли, подготовить много кибиток и арб, перековать лошадей, а сейчас разошлите гонцов во все кочевья с моим приказом, а сами идите к товарам, но берегите деньги»: сказал тихо хан. Все встали и поклонившись, пошли к выходу. Мунак потеребил шкуру у барса на шее, допил вино и долго глядел в никуда Затем встал и подойдя к месту, где сидели купцы, стал пинать подушки, пока не увидел восковой шарик величиной с яйцо голубя с облегчением вздохнул «Купец не подвёл: вот что значит не быть скупым!»: мелькнуло в голове Мунака. Хлопком ладоней вызвал старшего стражника и сказал, чтобы позвали к нему Брадобрея. Невольник вошёл и низко поклонился: он знал много языков, и хозяин катнул в его сторону шарик. Брадобрей сломал воск и развернул тончайший пергамент с уйгурскими словами, и стал читать медленно: «Великий хан, у тебя в запасе два новолуния: их тьма и они придут к холодам. Лучше уйти на северный заход солнца, там нет много кочевий и люди живут в лесу маленькими поселениями: туда они придут, может, через четыре зимы». Хан грозно посмотрел на Брадобрея, приложив палец к губам своим, и махнул рукой на выход «Ну вот прилёт звезды пророческим оказался. Очень тяжело покидать свою землю, где лежат в древних курганах предки под каменными плитами. Их тревожить нельзя и с собой не возьмёшь пришельцы их не тронут: побоятся гнева духов с ними не повоюешь Еще мальчишкой он поднимался на высокий курган, тогда на поверхности не было памятных плит, и как сейчас он понимает, что здесь глубоко под землёй лежит вождь союза племён большего кургана он не видел во всех землях и потому устроил свою летнею ставку возле него. С вершины его, наблюдатели вели дозор постоянно. Хан мог собрать воинов три раза по десять тысяч, но против тьмы им не устоять. «Откуда, с какой стороны нападут: лучше уйти на новые пастбища далёких северных земель на закате солнца»: размышлял хан. Завтра Мунак объявит народу о своём решении, а пока пошёл смотреть, с четырьмя стражниками, торговую суету.
Молге с девушками рассматривала товар и наконец-то приблизилась к товару Го-Хора, и сразу стала перебирать цветные ленты, бусы. Отложив в сторону товар, громко стала торговаться по цене на языке тонгутов и хорошо, что их разговор не понятен для всех. Го-Хор сказал, что если она решилась, то он завтра, перед заходом солнца, будет на реке у большого камня её ждать с двумя конями. Чтобы взяла только ценности, маленький кинжал: от служанки, прямо во время купания, надо избавиться, а дальше их кони понесут в ночь за караваном, ушедшим далеко вперёд. «Я все время думаю о тебе»: сказал он и взял деньги за товар, но стал выпрашивать ещё, а Молге кивнула и рассмеялась, уходя к товару другого купца. Сердце её то замирало, то радовалось, но надо быть невозмутимой и больше общаться с Кызле. Она ей рассказала, что скоро будет свадьба, но чья и в правду не знает. Потом вдруг ей стало жалко этих людей, свои покои у хана в ставке: впереди её ждала грозная неизвестность
Караван уйдёт после полудня почему-то купцы торопятся и Мунак понимал, что это обычная шпионская миссия монголов. Дав старшему стражнику важные распоряжения, удалился с барсом к себе и прилёг на подушки, в ожидании Молге, а она не торопилась, озабоченная побегом. Вошла Сауле и сказала, что будет чья-то свадьба, но никто не знает чья «Ну ты узнай и мне скажешь, дорогая. Я что ли должен у людей спрашивать? Больше мне думать не о чём»: улыбаясь сказал Мунак. Сауле укоризненно посмотрела на него. Мунак сказал ей, чтобы отнесла мешочек с деньгами Лю за заказанный товар для семьи и сказала ему, что хан очень доволен его рассказом о северных землях и будет ждать его в любом месте кочевий. Сауле в точности передала его слова Лю, а мешочек он потряс в ладони с улыбкой и спрятав в бездонном кармане халата, стал торопить торговцев со сборами: монголы наблюдали за ним «Караван почему-то уходит так рано»: сказала мужу, вернувшись в ставку Сауле. Мунак ответил, что купцы знают, как добывать деньги и никому не скажут секретов своих. «Переоденься и приходи ко мне сейчас. Давно ты не мяла мне спину»: сказал Мунак и Сауле вышла в женскую половину с улыбкой на лице. Зашёл стражник и вывел барса, поднеся к его морде кусок мяса, и сразу зашла Сауле «Что-то тяжелее ты стала»: простонал Мунак, когда Саула топтала спину и поцарапала ему плечи, когда он навалился на неё «Пусть видит змея молодая, что не одна она у хозяина»: мстительно подумала Сауле. Уходя, накрыла лисьей шубой засыпающего мужа, а страже указала что, хозяин спит и никого не надо впускать к нему. Молге пришла и с радостью узнала, что хозяин спит: покушала и прилегла на подушки, подставив подошвы ног служанке, для массажа. «Завтра возьму на последнее купание служанку Сауле, которая всегда шпионит за мной вот обрадуется старая ворона»: размышляла она, засыпая. В селении наступила тишина, после ухода каравана в сопровождении воинов хана, до пригона скота.
Наступила ночь новолуния и скорее всего последняя спокойная ночь ханства киданей. Судьбы народов меняются вдруг и неожиданно сытая, спокойная жизнь людей обязательно сменяется ухудшением её и горе беспечным народам, уверовавшим в свою избранность. Расслабились, значит этим воспользуются соседние народы, накопили сокровища и за ним придут другие народы, не вложил в своё время сокровища в укрепление государства, обучения воинов, значит глупый ленивый правитель окружил себя ворами и лжецами. Всю придворную массу людей надо периодически менять вместе с прислугой правителя и тогда откроется такое Но желания покоя и развлечений хуже маковой жидкости: правитель живёт иллюзиями, навеянными подлыми подхалимами. Никогда раб не полюбит своего хозяина и чужому успеху все будут завидовать, кроме близких родственников: рухнет такое государство, где чиновники его просто сгрызают, не ведая, что творят свою же погибель Сколько было до киданей ханств на этой земле, а теперь только курганы напоминают о них. Никто не может прочесть таинственные надписи на камнях, а ведь их оставили прежние хозяева этой земли. Восход солнца напомнил о себе розоватым цветом горизонта, заплакали, по детски, шакалы в камышах у реки Онгю. Ударил хвостом, по глади заводи, могучий сазан, совы полетели прятаться в свои укрытия: прекрасен мир раннего утра все обитатели земли живут по законам природы и только люди постоянно выдумывают свои эгоистические правила, от которых они же и страдают
Хан с утра был вял и раздражён: оттолкнул от себя морду барса и тот обиженный лёг, глядя в сторону входа стал ожидать Молге. Хозяин позвал его, но барс только усами пошевелил. Вошёл старший стражник, услышав хлопок ладоней хана. Доложил новости и получил поручение: чтобы после угона на пастбища скота, пригласил всех взрослых мужчин для важной новости в жизни родов киданей. Зашли двое слуг для утреннего омовения и принятия пищи хозяином: без аппетита Мунак поел вяленое мясо, запивая его кислы молоком. Ласково позвал барса, протянув кусок свежего мяса ему барс подошёл, виляя хвостом Убрали остатки трапезы, и хан позвал Сауле. «После полудня пойдём с тобой на курган в простой одежде: души умерших не любят чванливых и гордецов самоуверенных да и выбери ягнёнка для орошения могил чистой кровью»: сказал тихо Мунак и начал одеваться в походную одежду, глядя на себя в жёлтое зеркало. Отражение своё ему не понравилось, и он провел синим камнем на рукояти сабли по зеркалу: глубокая царапина засияла солнечными искрами на фоне тусклого зеркала «Вот чем отличается молодость от старости блеском!»: подумал он. Позвал Молге и она вошла, взглянув на него пронзающим взглядом. Мунак ладонями обхватил её головку и стал вдыхать аромат её волос и золотистой кожи, прижиматься губами к прохладным уголкам её губ «От природы подарок она лучшее, что у меня есть»: подумал Мунак и слегка оттолкнув её, быстрым шагом вышел