Она смотрит на меня потемневшими, измученными бирюзовыми глазами, молча умоляя отпустить ее и уйти прочь.
Эта девчонка она меня не знает.
Я ее не знаю.
Так какого черта я понимаю, чего она хочет?
И что еще фиговее откуда она знает, что я понимаю?
Убираю руку с чертовой дверной ручки, но девчонку не отпускаю. Хмурюсь, пересекая газон, и не останавливаюсь, пока не дохожу до машины. Ставлю ее на ноги и тянусь к дверце.
Что-то вертится у нее на кончике языка попытка возразить, быть может? Но вместо этого она молча садится в машину и смотрит перед собой.
Я осторожно, без стука закрываю дверь и на черепашьей скорости обхожу драндулет Даже не знаю, почему я медлю. Но почему-то это кажется до хрена важным.
Мелькает мысль, что по-хорошему следовало бы выпнуть ее задницу из машины. Но я сажусь на водительское место и везу ее в первое попавшееся место, которое еще открыто, в маленькую закусочную.
Мы сидим здесь уже минут двадцать, из которых последние пятнадцать она притворяется, будто не косится на меня из своего угла, а я притворяюсь, будто сосредоточился на своей картошке фри и шоколадном коктейле.
Драматичный выдох и громкое «клац» ложкой об стол помогает ей наконец привлечь мое внимание.
Поворачиваю к ней голову.
Что?
Ты не собираешься спросить меня, почему я была на улице?
Нет.
Почему?
Потому что я и так знаю.
Да ладно Она разворачивается ко мне всем телом. И почему же?
Не-а, усмехаюсь я. Неохота мне играть в твою фигню. Посидим еще, а потом я отвезу твою задницу обратно и брошу на обочине.
Если так, зачем ты вообще приперся?
Мои брови сходятся на переносице вообще-то я и сам не знаю ответа.
Эм-м, мне было неспокойно, я задыхался, мне нужно было выйти и подышать свежим воздухом именно это я и сделал.
Ничего такого.
Оставляю ее вопрос без ответа, и она опускает взгляд.
После нескольких секунд молчания она говорит:
Ты бы такого не сделал.
Не сделал что?
Не бросил бы на обочине
Стираю с лица все эмоции, выстраивая высокую стену.
Не делай вид, будто знаешь меня.
А ты не выкладывай свои карты так быстро.
Девочка, ты
Бриэль, она выставляет вперед подбородок.
У меня под кожей бурлит гнев, обдавая жаром.
Наклоняю голову, но, прежде чем успеваю произнести хоть одно гребаное слово, она, как избалованный ребенок, хватает с моей тарелки ломтик картошки и закидывает себе в рот.
Нет ничего плохого в том, что ты захотел вернуться и убедиться, что я в безопасности, говорит она.
Да мне вообще похрен, что с тобой, выплевываю я.
Эта штучка мастер выкручивать нервы.
Бриэль закатывает глаза и поднимает свой стакан с молочным коктейлем.
Ладно, я перефразирую, и мы сможем притвориться, будто ты равнодушен и беззаботен, хоть это явно не так. Так нормально звучит?
Сверлю ее взглядом.
Ты как будто прям хочешь, чтобы я оставил тебя здесь.
Она смеется, но продолжает нести пургу.
Нет ничего плохого в том, что тебе не нравится сама мысль о том, что какая-то девушка может быть в опасности. Ну, теперь как уже лучше?
Если спать во дворе это опасно, и ты об этом знаешь, зачем ты это делаешь?
Если расхаживать по двору школы, где люди не знают, какой ты весь из себя крутой пацан, это опасно, зачем ты это делаешь?
Подавляю улыбку, которая так и просится наружу.
В этом нет ничего опасного.
Затевать драку с чуваком, который для них практически идол Фрэнки у нас гигант, мускулистый и все такое Она вдруг начинает смеяться, но тут же прекращает. Что?
Бросаю на нее сердитый взгляд.
Я ничего не говорил.
Она прикусывает губы, веселье из нее так и хлещет, и это выводит меня из себя.
А, ну да, ты ничего не сказал, соглашается она. Но у тебя прям на лице написано: «Я раздражен» такой злой мальчик.
Я раздражен. Ты слишком много болтаешь.
А ты привез меня в эту забегаловку зачем? Она утаскивает еще один ломтик картошки и макает в свое мороженое, прежде чем откусить. Чтобы поесть?
Не выворачивай все, морщась, произношу я. Мы здесь, только чтобы убить время, пока тебе не разрешат войти в дом, где ты живешь. Но если ты предпочитаешь спать на улице одно твое слово, и мы вернемся туда, откуда, на хрен, приехали.
Она напрягается всем телом и опускает взгляд в креманку. Поднимает ложку и слегка помешивает подтаявшее мороженое.
Я не говорила, что не могу войти.
Ты запаниковала, когда я схватился за дверную ручку.
Она открывает рот, но захлопывает его, переводит на меня взгляд, и в нем отражается неловкость.
Расскажи мне, почему, продолжаю я.
Она приподнимает одно плечо и бросает на меня неуверенный взгляд.
Потому что какой еще выбор у нас есть, Ройс Брейшо, кроме как делать то, что мы должны, чтобы выжить?
Тебе приходится спать на улице, чтобы выжить?
Мне приходится избегать плохих ситуаций, чтобы выжить, но я сэкономлю нам обоим время и повторю: здесь не совершают преступлений. Люди мудаки, но слова это слова, она пожимает плечами. В нашем городке совершенно безопасно спать хоть где. Никакой преступности, помнишь?
Я прищуриваюсь, мне хочется спросить, что она имела в виду в первой части своей реплики, но выбираю тему попроще:
Преступность есть повсюду.
Она обдумывает это пару секунд и говорит:
Это правда, но не та, к которой ты привык.
Откуда тебе знать, маленькая Бишоп? Я наклоняюсь вперед. Если большой брат скрывает от тебя наш мир настолько, насколько этот придурок и должен скрывать, то откуда ты знаешь, какое дерьмо я привык видеть?
Она кладет одну руку на стол, вторую на спинку сиденья и тоже наклоняется на несколько дюймов ко мне.
Ты удивишься, как много можно найти в интернете.
Так ты собираешь о нас информацию?
Не о вас, глаза малявки затуманивает тоска, но она моргает, отгоняя ее от себя. О своем доме.
Я в замешательстве всматриваюсь в нее изучающим взглядом.
Расскажи мне, ее голос звучит устало, но от недостатка сна. Ты что-то скрываешь от своих братьев?
Мои мышцы напрягаются при упоминании моей семьи.
Нет.
Так они знают, что ты здесь?
Я поджимаю губы, и она едва заметно улыбается, но не победоносно и не стервозно.
Девчонка выглядит несчастной.
Так я и думала, ты черная овца. Ты им не солгал, но ты прогибаешь правила, пока они не начинают действовать в твою пользу как бы едешь по самому краю, и всегда есть возможность спрыгнуть, прежде чем появляется риск упасть. Она кладет голову на кулак и пристально смотрит на меня. Я тоже отчасти такая. Черная овца, конечно же, но правила Я их не то чтобы прогибаю. По большей части я делаю то, что от меня ждут. В школе, дома и вообще везде, но Она замолкает, насупившись, и отводит взгляд. Ты решишь, что я слабачка.
Я именно так и считаю.
Она издает смешок, уголок ее рта приподнимается, и я едва не поддаюсь, но одергиваю себя и вместо того, чтобы рассмеяться, еще больше разваливаюсь на сиденье.
Не люблю ничего усложнять.
Почему тебе вообще не по фигу, что я думаю? В ее взгляде появляется намек, что лучше бы замолчать, но она решает продолжить: Мне нравится прокручивать события в голове, верить, что выбор, который был сделан за меня, будет мне во благо. Тогда все выглядит не так отстойно, как правда.
Ложь только все гробит. Она обязана это знать.
Верно?
Я выпрямляюсь.
Если ты сама себе врешь, кому ты можешь верить?
Малышка Бишоп смотрит перед собой, а потом поворачивается к окну и вглядывается в темноту.
Никому, тяжело вздохнув, она медленно переводит взгляд на меня. Ни единой душе.
У меня под ребрами будто что-то шевелится, но я не знаю, что с этим делать.
Никому.
Она не может доверять никому.
Даже самой себе.
Люди отстой, но в маленьких городах все еще хуже, добавляет малышка Бишоп с обреченной улыбкой. Все только и делают, что шепчутся Типа как мне повезло и что я должна пользоваться новыми возможностями, которые, по их мнению, у меня здесь появились. Работать усерднее, делать больше, включаться в то, что происходит вокруг, она закатывает глаза. Но это такое вранье. На самом деле они этого не хотят. Они хотят одного думать, какие они хорошие, а сами обходят меня на улице и смотрят в другую сторону.
«Так будет лучше для нее», громко и отчетливо звучат слова Баса у меня в голове.
Но так ли это на самом деле?
Я не то чтобы не благодарна, я ценю, что мне есть где жить, продолжает она, и я слушаю, раздраженный внутренней необходимостью знать. И конечно, я хочу от жизни большего, но не здесь, и не ту жизнь, которая, как считают эти люди, у меня должна быть. Они видят сбившуюся с пути овечку со странными тиками и тихими мыслями, и бам! вдруг все они знают, кем именно я должна быть, она смотрит мне в глаза. Но почему я должна быть святошей, какой меня хотят видеть все вокруг? По их мнению, я должна быть святошей, чтобы получить будущее, которым смогу гордиться, в котором буду счастлива. Но что, если я хочу быть другой? И даже больше что, если мне суждено быть другой?
Последние слова она произносит неуверенным шепотом.
У меня под челюстью начинает пульсировать вена, заставляя стиснуть зубы, чтобы прекратить это.
В каком плане другой? спрашиваю хриплым голосом.
Несмотря на то что мне пришлось пережить, я не жестокий человек, отвечает она больше себе, чем мне. Я и этому рада, но
Но что?
Она опускает голову.
Давай же, девочка. Но что
Но в детстве вокруг меня было много чего плохого, она снова поднимает глаза на меня. Так разве я могу быть собой, если во мне не будет жестокости, хоть чуточку?
Мой пульс ускоряется, я сосредоточен на Бриэль.
На пустоте ее взгляда.
На правде в ее словах.
На ней.
Боковым зрением замечаю, как ее руки покрываются гусиной кожей, но она продолжает неотрывно смотреть мне в глаза, как и я сам, черт побери, я тоже смотрю ей в глаза. Пытаюсь пробиться сквозь туман, что заволакивает мой разум, пытаюсь отбросить вопросы, на которые срочно понадобились ответы, пытаюсь представить, какими могут быть ответы, но она выдергивает меня:
Ой, смотри Там Фрэнки.
Я с гневным взглядом разворачиваюсь, но в кафе все так же безлюдно, за исключением пары человек, похожих на водителей грузовиков, в противоположном конце зала.
Снова поворачиваюсь к Бриэль и обалдеваю. Моя соломинка между ее розовыми губами. Она пьет мой шоколадный коктейль, хотя ее стакан стоит перед ней наполовину полный.
Девчонка хохочет, капли стекают по ее подбородку, и она с улыбкой смахивает их.
У тебя еще оставались взбитые сливки. А я свои уже съела.
Я молчу и просто смотрю на эту малявку.
Она снова ворует у меня картошку, словно это ее заказ, и макает в свой стакан.
Я говорю себе, что пора взять наши вещи и сваливать отсюда на хрен, что всем этим вопросам не место в моей голове.
Но вместо этого ставлю чертову еду между нами и продолжаю делать то, что делал думать.
Глава 6
Бриэль
Подставляю руки под маленькую сушилку и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на себя в зеркало.
Моя форма вся измята, к ней прилипло несколько травинок. Придется замочить ее, прежде чем лечь спать, но по крайней мере припухлость вокруг глаз почти сошла.
Наклоняюсь над стойкой с умывальниками, чтобы проверить белки глаз. Они все еще немного красные, но уже выглядят лучше, чем когда я проснулась сегодня утром.
Это хороший знак.
Волосы все спутались, так что я быстро прочесываю их пальцами и собираю в хвост. Я уже более чем готова упасть в постель, хоть и знаю, что смогу сделать это только через некоторое время.
Распахиваю дверь туалета и подпрыгиваю, потому что едва не налетаю на Ройса.
Он стоит, прислонившись к стене, со скрещенными на груди руками.
Что ты тут делаешь? смеюсь я.
Ройс ничего не отвечает, не сводя глаз с двери мужского туалета она открывается, и оттуда выходят четверо парней.
Мужской туалет прямо напротив женского, оба в коротком коридорчике, и их не видно из общего зала не видно с того места, где я оставила Ройса.
Парни замедляют шаг, когда замечают нас. Я все еще стою в дверном проеме, и Ройс как будто удерживает меня в нем, как в ловушке.
Трэвис, парень из школы, узнает меня, взгляд его светлых глаз щупает Ройса.
У тебя все хорошо, Бриэль? спрашивает он, переводя взгляд на меня.
Я не успеваю моргнуть, не то что ответить, как Ройс надвигается на Трэвиса. Я точно знаю, Ройс не в курсе, чем вызван вопрос парня. Меньше всего Трэвис заботится обо мне он просто разнюхивает, есть ли что-то такое, что потом можно будет использовать против меня.
Все ли у нее хорошо? Ройс издает нахальный смешок.
Меньше чем через секунду его большая ладонь накрывает мою. Он меня тянет, разворачивает и прижимает мою спину к своей груди. И так ведет мимо парней, показывая себя настоящим козлом.
У нее все хорошо, красавчик, потому что она хороша, самодовольно произносит он, оглядываясь через плечо. Уж поверь мне на слово.
О боже!
Застываю на месте, и его грудь слегка ударяется о мои лопатки.
Запрокидываю голову назад, чтобы посмотреть на него, и вижу наглую улыбку.
Вырываю руку, и он то ли тупит, растерявшись из-за резко появившейся у меня необходимости как можно скорее свалить отсюда, то ли решает позволить мне идти самостоятельно. Как бы там ни было, мне удается доковылять до выхода. Разумеется, я все равно успеваю услышать раскатистый смех Трэвиса и его дружков.
Просто фантастика
Громкий стук двери сообщает мне, что я больше не одна, но я и не думаю поворачиваться, перебьется.
Давай и дальше сбегай от меня, и я начну думать, что ты ждешь реакции, кричит Ройс.
Это потому что ты самовлюбленный нарцисс!
Это и есть реакция.
О, наша мини взбесилась, смеется он. Будет интересно.
Я закатываю глаза, дергая ручку его машины, но дверь заперта.
Фыркнув, разворачиваюсь и пронизываю его сердитым взглядом.
Он стоит в пяти футах от меня и ждет.
После двадцати секунд гляделок я развожу руки в стороны.
Да что с тобой не так, парень?
Это что с тобой не так? бросает он мне в ответ.
А как насчет того, что ты только что сделал?
Что, ты хотела ванильный коктейль? взлетает темная бровь.
Я не люблю ваниль.
Я тоже, кивает он.
Вскидываю глаза к небу.
Клянусь, ты как Как пицца из коробки. Снаружи горячая, но когда начнешь есть, если не угадал со временем разогрева, то внутри она будет холодная.
Он озадаченно моргает:
Что?
Я пробую снова:
В том, что ты делаешь, нет никакого смысла!
Не вижу в этом проблемы. Я горяч, а ты хочешь попробовать кусочек.
Я говорю вообще не об этом.
Он делает шаг вперед.
Ладно, Крошка Тина [6]. Так о чем же ты говоришь?
Ты как будто делаешь что-то, не зная, зачем ты это вообще делаешь, но когда останавливаешься и осознаешь свои действия, то убеждаешь себя, что причина худшая из всех, что смог предложить твой искореженный разум, хотя я совершенно уверена: за всей этой показушной крутизной прячется порядочность. Где-то глубоко внутри. Очень, очень глубоко.
Он хмурится все сильнее.
Насколько глубоко?
Мои руки безвольно опускаются и хлопают по бедрам, но я не могу сдержать смех, что из меня выплескивается.
Ройс Брейшо в буквальном смысле не может ничего с собой поделать, бедняга. А я-то думала, что он мастер скрывать эмоции.
Отвожу от него взгляд, и мое веселье испаряется. Нахожу самую яркую звезду и смотрю на нее, пока делюсь с ним своими тревогами:
Я не хочу давать этим людям еще один повод сплетничать обо мне.
Ну так и пошли их на хрен.
Это не так просто.
Это просто.
Нет, не просто. Не для нормальных людей в нормальных мирах, я смотрю на него. Люди этого города родились здесь, ходили в одни и те же школы всю свою жизнь, жили на одних и тех же улицах. Мой приезд в это тесно сплетенное место прошел не особо гладко, и у меня не было никого рядом, чтобы пройти через это вместе. А ты снова все для меня раскачиваешь.
Лицо Ройса становится напряженным.
Бишопу следовало поставить их на место хренову кучу времени назад, и тогда все это больше не было бы проблемой.
Но его здесь нет, чтобы это сделать, так ведь? Я приподнимаю бровь. А завтра в школе, как только у этих парней появится шанс, они начнут обзывать меня, и все остальные будут подходить ко мне со спущенными штанами, потому что ты решил выставить меня одной из девушек Брей.