Сергей Носов
Фирс Фортинбрас
© Сергей Носов, 2023
© ООО «Издательство К. Тублина», 2023
© Александр Веселов, обложка, 2023
www.limbuspress.ru
Упоминание в тексте некоторых героев Шекспира, Чехова и Ионеско единственное, что свидетельствует об объективности этого повествования. Остальные персонажи (равно события) изобретены воображением автора. Любые совпадения случайны.
1
Последний раз я играл на сцене в спектакле Клары Келлер в «Стульях», по Ионеско. Клара мне не доверила главную роль, но грех жаловаться, моя роль была исключительно выразительной. Ничего более выразительного у меня никогда не было. Я играл глухонемого оратора, который появляется в самом конце спектакля, с тем чтобы произнести речь, и не может выдавить из себя ни одного слова. Я мычал, таращил глаза, отчаянно жестикулировал, выражал всем существом метафизический ужас перед своей немотой и глупостью публики, не способной понять моего мычания. Им было смешно. Не уверен, что смешно должно было быть настолько. Вероятно, я переусердствовал по части клоунады. После восьмиминутного выступления я был выжат, как лайм для коктейля. Как лимон. Я хотел сказать: как лимон. «Как лайм для коктейля» В общем, был как лимон. Был как губка. Как тряпка.
Мы сыграли «Стулья» несколько раз, даже отметились на закрытом фестивале в Обнинске, где нам вручили статуэтку с изображением «мирного атома».
В ноябре с отъездом Клары Марковны спектакль распался. Больше не было у меня ролей, если не считать Деда Мороза на детской ёлке. Уже несколько лет длился массовый исход «из профессии». Дипломированные актёры шли, как им думалось, в бизнес, в бебиситтеры, в шоферá особенно молодые. Миша Мужикян уехал в Смоленскую область строить часовни; Лисюк ушла в монастырь. Многие укатили за границу, очень многие. Вот и Кларочка Келлер, отчебучившая постановку «Стульев», пребывает в Испании. Некоторые и вовсе исчезли, как тогда ни за что ни про что пропадали без вести люди. Был и нет человека. Ну и смертность опять же. Кто спился, кто сел на иглу, кому съездили по виску арматурой Посмотреть на афиши, театр переживал расцвет. Может, так и было отчасти. Грандиозные проекты находили себе финансистов. Финансисты находили проекты. Лично мне ничего не светило, как и многим другим, склонным к чему?.. А не важно. Ни к чему не склонным. Случайным заработком перебиваясь, я готов был считать себя тоже «ушедшим», просто примыкал к движению запоздало
Но как в том анекдоте («а как быть с убеждениями?») как быть с мастерством?..
Тем более что март наступал, грозя весенним обострением
Позвонил Кирилл, не слышал которого больше года:
Кит, ты живой?.. Ты в форме?.. Слушай, тут вот что, тут такое дело, хочешь сняться в сериале?..
Неплохой вопрос. Вернее, три неплохих вопроса. Пока я соображал, с какого начать отвечать, он приступил к изложению сути:
Сериал! Меня просили порекомендовать актёра на роль, я тебя предложил, роль не самая главная, хорошо, что дома застал, ну заработаешь денежку, я вовсю тут снимаюсь
Явно звонил из помещения, не с улицы; голос его, подчёркнуто энергичный, захлёбывался в гуле других голосов, мне даже показалось в первый момент, что это актёрская имитация фона, когда, как иногда практикуют на сцене, каждый вслух произносит домашний адрес или «говори, да не заговаривайся», а публике слышится неразборчивый шум.
Я спросил, как сериал называется. Мне безразлично было, как называется, но надо было что-нибудь спросить. Я бы согласился в любом случае, на любых условиях. Денег не было. Сериалы тогда в России практически не снимались, актёры вроде меня были совсем не востребованы. Привередничать у меня и мысли не было. Ясно дело: подарок судьбы, если не розыгрыш.
Название засекречено, не телефонный разговор, Кит. Зачем тебе лишнее знать?!. Я продюсера даю
Зазвучал почтенных лет человека бархатный голос:
Никитушка, меня Роман Буткевич зовут, очень мы вас, понимаете ли, снять хотим. Проект у нас потрясающий, высокохудожественный. Имя ваше на всю страну прозвучит. Деньги сразу плачу, в день съёмок.
Я был польщён. Он знал меня. Знал и ценил. Как актёра.
Он меня знал, а я его нет. Нет: я не знал его, а он меня знал вот главное что.
Спросил, стараясь не выдать нетерпение голосом:
Без проб?
Без чего? не расслышал продюсер. Но, надо думать, сам догадался: Никаких проб! Мы не пробуем. Приступайте, и дело с концом.
Я согласен. Когда начинаем? спросил я по-деловому.
Уже всё начато, Никита. Начато и продолжается. Мы снимаем на квартире Хунглингера. Берите такси и быстро к нам. Он назвал улицу, дом и номер квартиры неведомого мне Хунглингера. За такси я плачу.
Ничего себе, подумал я, прямо сейчас!
А что за роль?
Роль?.. Очень хорошая роль, хорошая роль. Вы когда приедете?
Ну, я не знаю, так всё внезапно мне надо шею помыть, причесаться, ботинки почистить
Понял ли он, что шучу? Я не уверен.
Здесь помоете! Здесь ванна, шампунь! На вас одежда какая?
А какую надо?
Сейчас автора спрошу, не вешайте трубку
Он ушёл куда-то, никого долго не было в трубке, минуты три-четыре. Я ждал с нетерпением. «Автор» странное слово. Или ослышался? Он «автор» сказал? Странно, что пошёл «автора» спрашивать, а не художника, не костюмера. Есть ли у них костюмер? И кстати, есть ли костюмы? Что же это за сериал, если нету костюмов? Порнографический, что ли?
Наконец раздался женский голос, хрипловатый:
Здравствуйте, Никита, я Марьяна, я на вас эпизод пишу.
Очень приятно, ответил я.
Я вас слушаю, сказала Марьяна.
Это я вас слушаю, сказал я.
Марьяна пропала. Я подождал немного и услышал голос Кирилла:
Тут сумасшедший дом. Я продюсера даю.
Никитушка, вновь услышал я голос Буткевича, ну так мы вас ждём, выезжайте. Вы когда приедете?
Ехать необходимости не было, от меня пешим ходом двадцать минут. Я сказал:
Через полчаса. Устроит?
Отлично! Ждём!
А с одеждой что?
А что с одеждой?
Вы спрашивали, во что я одет.
Ну, вы что-нибудь наденьте подемократичнее. Ну, джинсы какие-нибудь, ну сами подумайте Только в шортах не надо
Через пять минут я уже спускался по лестнице. Когда вышел на улицу, дал команду себе: не торопись! Шаг замедлил, не надо спешить. На меня эпизод вот пока я иду, так она там и пишет?.. прямо сейчас?.. Хорошо, ладно, пусть Я давно не играл. Чтобы в форму себя возвратить, повторял в плане тренинга жизнеславное, образцовое монолог о том, что гордо звучит оно, че-ло-век (с этим номером я поступал в театральный).
Когда можешь много по памяти, в мозгу само образуется особенно во время ходьбы: идёшь, и думать не надо. Что-то меня, наверное, отвлекло, я и не заметил, как очнулся во мне глухонемой оратор активировалась последняя, хотя и давняя роль: я мысленно замычал.
Дверь в квартиру была открыта. Да уж, квартирка Хунглингера ещё та была, просторная, на потолке лепнина, в прихожей люстра в стиле модерн. Двери парные, высокие настежь распахнуты в комнаты. Из комнаты справа теплом веет, так там воздух нагрет софитами, когда я приблизился к дверному проёму, их как раз выключали; вероятно, только что закончили снимать эпизод. Сказать, что толпа здесь была, было бы чересчур сильно; народ присутствовал. Каждый занят был чем-нибудь; я застал, несомненно, активности всплеск минуту назад здесь ещё все, кроме актёров, таились, блюдя тишину. Актёров я сразу узнал. За старинным дубовым столом грузно сидел Мих Тих, как мы студентами называли достопочтенного Михаила Тихоновича, нашу живую городскую достопримечательность, представитель старой актёрской школы вытирал платком лоб с видом серьёзного человека, решившегося на самоиронию. Магде Заломовой, одетой почему-то в лыжный костюм, очевидно, полагалось играть жену хозяина дома; сейчас она что-то весело говорила Кириллу, наверняка «сыну» (здесь я немного ошибся Кирилл был институтским товарищем «дочки»). По фигурному паркету повезли со скрипом софит-светильник.
Меня увидел Кирилл.
Роман Михайлович! показал ему рукой на меня.
Крепко сбитый мужчина в летах, седовласый, с пролысиной, вынырнул из-за двери. Протянул руку мне:
Никитушка, вот вы какой, я вас не таким представлял
Он меня представлял! А я-то думал, он с моими работами знаком, видел меня в игре. Меня вслепую пригласили, по Кирилловой рекомендации. Просто не дозвонились ни до кого, а я подвернулся. Может быть, потому что жил близко.
Ну и хрен с вами. Должно ли меня это заботить?
Гениально сцену отсняли, поделился радостью Буткевич. Осталось только с тобой, и больше не будем сегодня.
Выходили в прихожую.
Юра режиссёр, Константин оператор, Вика, Слава, знакомил Роман Михайлович, Татьяна Матвеевна гримёр, сейчас она тебя быстро оформит, извини, я актёров отпущу
Он отправился назад в комнату, обернулся:
На кухне бутерброды, чай, кофе, пойди подкрепись.
Я успел заметить два конверта в его руке, один Мих Тиху протягивал, другой Магде.
Из комнаты в комнату переносили красного дерева этажерку, я посторонился; Юра-режиссёр сделал шаг ко мне: читал ли я сценарий?
Я даже не знаю, о чём кино.
В целом о жизни, сказал режиссёр. Мы начали недавно. Третью серию завершаем. На ходу корректируем. Ещё два часа назад вас в зародыше не наблюдалось.
В зародыше не наблюдалось? Меня?
Я хотел сказать, мы вас придумали только что, час назад где-то И то в общих чертах. Он отдёрнул портьеру в комнату слева: Наш автор.
«Авторесса», подумал я.
Похоже, её тут все автором называют.
Автор Марьяна, молодая, уж точно моложе меня, сидела в комнате за портьерой, маленькая как мышка, в кресле с ногами, перед ней на столе был дисплей.
Марьяна, твой персонаж, тоном заботливой бабушки произнёс режиссёр, словно принёс тарелку черешни внучке, пишущей сочинение.
Марьяна кивнула, дав понять, что услышала, но обратить лицо в нашу сторону не сочла нужным.
Получается?
Принтер не работает, хрипло произнесла Марьяна.
Роман! закричал Юра. Принтер не работает! А всё готово уже!
Почему принтер не работает? Продюсер Роман появился в прихожей. Что за бардак? Лёша! Где Лёша?
Лёша (стало быть, он) недрогнувшим голосом:
Чё, принтер-то? Он не наш, принтер-то. Он не обязан работать.
Как не обязан? Твоя работа, чтобы всё здесь работало!
Оказалось, что в картридже нет чернил. Компьютер принадлежал хозяину дома. Хозяина дома дома не было. Я спросил: «Пентиум? Сто мегагерц?» «Сто тридцать три», сказал мне режиссёр Юра. В то время мы все начинали бредить компьютерами. Я сам мечтал о таком. О «Пентиуме». У меня вообще компьютера не было.
Роман распорядился: пусть Лёша, гримёр Татьяна Матвеевна и девочка Оля (помреж?) возьмут по листу бумаги и перепишут красивым почерком текст Марьяны прямо с экрана. Никто и не думал роптать. Автор Марьяна, уступив место за столом, отошла к окну и с ногами забралась на широкий подоконник, там и курила, глядя во двор. А те переписывали.
Я вышел из комнаты. Вообще-то мне внимание безразлично, есть оно или нет, но, когда не обращают, я вижу, что не обращают, только и всего; ну такая профессия у нас, быть в центре внимания, ничего не попишешь, и не важно, что я едва не ушёл из неё. (Из профессии если вдруг не понятно.)
Техническая пауза затянулась. Я угощался бутербродами на кухне. Настя Бережкова рассказывала мне о своих бракоразводных делах. Каждый раз, отправив печенину в рот, она стряхивала крошки с пальцев, делая ими так, словно намекала на деньги. Не ожидал её встретить здесь. Встретив, изрёк: «Лучшие люди» (входя). И она меня, когда я вошёл на кухню, приветствовала чем-то подобным.
Теперь Настя подруга Кирилла.
А я кто?
Скоро узнаем.
Принесли переписанное. Нам с Настей дали по экземпляру, третий получил режиссёр Юра.
Роман, уже прочитавший текст с экрана, расточался теперь в комплиментах таланту автора:
Какой диалог! Какая естественность! Как в жизни! Блеск! Марьяна, иди сюда, автор ты наш несравненный!.. Где ты прячешься?
Нехотя Марьяна вошла, села на табуретку возле раковины. Лицо сомнамбулы. Несколько веснушек на носу. Ноль эмоций.
Наше сокровище. Наш вундеркинд. (Это мне говорится.)
Роман, я просила вас не называть меня вундеркиндом.
Прости, забылся. С высоты своего возраста исключительно с высоты Всё, всё, больше не буду. Напишешь четвёртую к понедельнику?
Если не сдохну, ответила Марьяна.
Я читал. Действительно было «как в жизни»: некто Никита (это я) звонил в дверь, потом недолго разговаривал с Настей, мрачно шутил на тему «не ждали», каламбурил и, войдя в прихожую, сообщал, что обувь снимать не будет.
У нас принцип, сказал продюсер. Все персонажи с именами актёров. Чтоб не запутаться.
Я не возражал, я спросил, кого мне играть.
Играйте себя, сказал режиссёр. С учётом, что это конец серии. Представьте, что вы пришли смотреть квартиру. Не исключено, вы аферист.
Не исключено? Так я аферист или нет?
В следующей серии выяснится. Автор напишет к понедельнику.
Я понял: автор Марьяна сама не знала, кто я и зачем я пришёл. Похоже, никто не знал. Удивительно, но сейчас это никого, кроме меня, не интересовало зачем я пришёл. Ни продюсера, ни режиссёра, ни даже Настю, которой предстояло, между прочим, дверь мне открыть и произнести многообещающее: «Вы из Анапы?»
Допустим, к понедельнику автор напишет, но мне надо сейчас знать, аферист я или не аферист. Кого мне играть?
Я же сказал, себя играйте.
Так ведь я не аферист, если речь обо мне
Какой зануда, однако! воскликнул продюсер.
Это конец серии, должна быть нотка тревожная, сказал режиссёр.
А может, так: я Фортинбрас?
Меня не поняли.
Играйте афериста, сказал продюсер.
Инфернального афериста, уточнил режиссёр и сделал рукой таинственный пасс.
Продюсер Буткевич объяснял мне, как маленькому:
Ваш главный выход в четвёртой серии. Там что-нибудь и случится, связанное с вами. А пока вы только пришли. Пришли и пришли. Конец серии.
Нет, мне не хватало определённости. Я бы предпочёл, чтобы объяснила мне автор.
Может, вы намекнёте в самых общих чертах, что может случиться, связанное со мной, в четвёртой серии
Автор Марьяна мне не ответила. Ответил Буткевич. Он сказал:
Вы умрёте. И это главное.
Так скоро? Я был разочарован.
Умрёте, в этой же квартире. В четвёртой серии. Не печальтесь, эта история не про вас. Так что не важно по большому счёту, аферист вы или не аферист.
Что-то было обидное в его словах. Чувствовал себя лохом. Даже не заикнулся о заработке меня поманили, а я и примчался, как мальчик.
А зачем?
И тут вмешалась Марьяна:
Глупый вставной номер. Мне это не нравится, Роман. Очень не нравится. Мы же договаривались, я должна расписаться, чтобы всё само собой покатилось, умирать начнут с пятой серии. С пятой!
Феликс хочет с четвёртой, тихо ответил продюсер.
Он обещал не вмешиваться до пятой!
Он и не вмешивается, он просто хочет, чтобы первая смерть была в четвёртой. Не важно чья.
Раньше он не говорил про четвёртую Он говорил о пятой! Убедите его, чтобы первая смерть в пятой была.
Марьяна, зачем же мы тогда сегодня его пригласили? спросил режиссёр («его» это, значит, меня: зачем меня пригласили?). Надо было его в четвёртую пригласить В пятой бы и угробили.
Я никого не приглашала, это всё Роман придумал.
Вот так: чуть что, сразу Роман, произнёс Роман Михайлович неправдоподобно обидчивым тоном; он опустился на корточки перед Марьяной. Мы тебя ценим и любим, а ты не знаю что говоришь, смотрел ей в глаза снизу вверх. В чём проблема? Нет никакой проблемы!.. Ты же написала уже, как он появляется Теперь отдохнёшь и напишешь, как он ну бух на ковёр Мы так не умеем, как ты, а у тебя гениально получится!.. Марьяночка, правда?
Он взял её руку и по-театральному поцеловал.
Автор Марьяна не шевельнулась.
Хочешь, Юра на колени встанет?
Нет, Рома, подожди, Юра сказал, давай побережём мои колени для более критической ситуации.