Ксена Белл
Кэти Уилсон и Новый мир
Подкидыш
В небольшом промышленном городке под названием Брезен, на севере Франции, жила маленькая девочка по имени Кэти. С виду она была обыкновенным ребёнком лет десяти, невысоким и худощавым. При ходьбе, казалось, что её руки и ноги это кожаные тонкие ремешки, которые вот-вот улетят при сильном дуновении ветра и завальсируют в воздухе.
Несмотря на излишнюю утончённость, лицо у Кэти было весьма приятным: круглые бархатистые щёки, губы немого крупнее обычных и невероятно большие голубые глаза с сине-зелёными ободками. Они прятались за длинной каштановой чёлкой и по привычке опущенными ресницами. В те редкие минуты, когда Кэти их поднимала, обнажался совершенно особенный недосягаемый для других взгляд, выдающий вполне осознанную, но, очевидно, тайную печаль.
К большому сожалению, в промозглом сером городке, что был взят в кольцо заводами с высокими дымовыми трубами, не любили разгадывать тайны. Здесь жили люди с самыми заурядными желаниями: они уважали традиции своих предков-ремесленников, ценивших распорядок и точность. Поэтому им очень не нравилось, если кто-то пытался нарушить их мирное существование нелепыми фантазиями, вторгаясь в размеренную привычную жизнь, словно дикая лесная зверушка.
В свои десять лет Кэти очень хорошо успела это понять. Она училась в четвёртом классе школы, что неподалёку от дома, и каждый день хотя бы раз обязательно слышала в свой адрес слово «Подкидыш», которое стало для неё противным вторым именем. Местные дети не упускали возможности подразнить одноклассницу за иностранную фамилию Уилсон. По каким-то неведомым для всех причинам она отличалась от той, что была у родителей Кэти.
В такие моменты ей хотелось исчезнуть и никогда больше не слышать этого страшного прозвища. А ещё лучше проснуться в один из дней, подойти к зеркалу и увидеть в отражении карие радужки, как у остальных жителей. Ей казалось, будто бы так она сможет стать более привлекательной для окружающих и заслужить всеобщее одобрение.
Однажды Кэти случайно подслушала разговор между своими одноклассницами Ювентой и Карлой. Они очень громко спорили о существовании волшебной феи, исполняющей любые желания. Эта идея так вдохновила Кэти, что она каждую ночь взывала к ней о помощи и молила сделать похожей на остальных детей в школе. Однако фея не прилетала и была абсолютно равнодушна ко всем её просьбам. В конце концов, Кэти перестала верить в чудеса, не понимая, почему она отличается от других и отчего вынуждена жить там, где её настолько не любят. Даже собственным родителям, казалось, она была совершенно безразлична.
Мама Кэти Розалинда Вилье обладала яркой и весьма привлекательной внешностью: ей даже пророчили большую карьеру фотомодели в столице, но после замужества обстоятельства заставили девушку остаться в Брезене. Теперь она работала коммивояжёром и торговала косметикой. Вот только не жаловали в этом городе непрошенных гостей, и лишь изредка кто-нибудь из чувства внутренней морали покупал у настойчивой продавщицы парочку мелочей, но большинство попросту смеялись над ней, не желая даже открыть двери. Однако это ничуть не смущало Розалинду. Она мечтала, что однажды её обязательно заметит известный модельер, который случайным образом окажется в этом богом забытом городке и пригласит такую обворожительную девушку работать в Париж для демонстрации своей новой коллекции.
Постепенно все эти фантазии до самого основания пропитали сознание новоиспечённой модницы и превратили её в охотницу за приезжими мужчинами, а на общение с дочерью времени уже не оставалось. Разве что изредка, она, словно ветер, влетала на кухню в вечерние часы, пока Кэти готовила ужин, задавала несколько формальных вопросов и тут же убегала на очередную встречу.
Однажды, когда Розалинда лежала в постели с простудой и читала новый выпуск любимого модного журнала «Долли Молли», шестилетняя девочка, которая совсем недавно пошла в школу, обратилась к ней:
У меня такая странная фамилия, нерешительно начала Кэти, сплетая и расплетая крохотные пальцы. Иногда мне кажется, что я здесь чужая.
Откуда в твоей голове эти глупости?! возмутилась Розалинда в ответ. Ну сама подумай, кому в этом городе может прийти такая несусветная идея растить чужое дитя? А фамилия твоя от бабушки, и не будем об этом больше, бросила она, не желая вдаваться в подробности. Лучше скорее беги в аптеку. Там на тумбочке есть рецепт, выписанный врачом. У меня уже нет никаких сил лежать в этой скрипучей кровати.
С тех пор Кэти ни о чём не спрашивала у своих родителей, только знала, что где-то есть бабушка, у которой, возможно, точно такие же голубые глаза, и эта надежда немного смягчала её печаль.
Что же касалось отца, то его совершенно не заботила жизнь дочери, как, впрочем, и семьи в целом. Годри Вилье, в прошлом успешный офицер французской армии, был в отставке из-за ранения в левую ногу, отчего постоянно хромал и слишком быстро уставал, но всё же работал охранником на местном предприятии по добыче угля. Однако это никак не мешало ему каждый вечер захаживать в бар, что располагался на окраине города и больше напоминал своим видом гараж, нежели питейное заведение. Здесь Годри очень ловко и методично спускал практически всю зарплату, угощая безработных друзей. День ото дня они встречали своего благодетеля с широкой масленой улыбкой и поднимали тосты за лучшего друга.
Когда очередной весёлый вечер подходил к концу, Годри, шатаясь и запинаясь о выступ в прихожей, бранил безрукого строителя, который сделал такой бестолковый ремонт в его доме, и кое-как снимал пыльные ботинки. Затем он небрежно доставал из одного кармана несколько смятых купюр, а из другого горсть звенящих монет. Они звонко прыгали и дребезжали по деревянной поверхности старого комода, пока не упирались во что-нибудь твёрдое или вовсе не падали на пол. Бывали дни, когда Годри и сам подобно этим медякам сваливался на том же месте весь грязный, словно бродячий пёс, но зато с чувством полного удовлетворения. Он испытывал его всякий раз, когда приносил в дом деньги. Только Кэти была совсем этому не рада. Больше всего она не любила выходные дни и старалась спать до полудня, не желая покидать своей комнаты. Ей не хотелось в очередной раз стыдиться отца и перешагивать через его распластанное тело.
Казалось, будто Кэти живёт совсем одна. Родители её не замечали, как и кошку, что любила навещать девочку по ночам, когда та забиралась на крышу посмотреть на звёздное небо через чёрный и довольно увесистый для детской руки монокуляр. Кроме неё, друзей у Кэти не было, и она каждый раз с нетерпением ждала свою пушистую подружку, чтобы обсудить события прошедшего дня. Вот только чаще всего все новости сводились к тому, что огорчённая после школы Кэти плакала на мягком животе мурчащей кошки, мечтая лишь об одном о тёплых бабушкиных объятиях.
Главным виновником подобной печали был одноклассник Томас. Он всегда находил возможности для разных пакостей. Однажды, несмотря на свой невысокий рост и худощавость, он стукнул Кэти так больно, что у неё онемела рука, а из глаз даже брызнули слёзы. Этот «подвиг» мальчик совершил для того, чтобы произвести впечатление на Викторию, которая сильно ему нравилась и не терпела свою скромную одноклассницу, называя девочку «Страшилой».
С каждым днём Кэти становилось тяжелее в стенах родной школы, а к концу учебного года всё только усугубилось. Если раньше никто не обращал особого внимания на зашитую форму и старый бант на её голове, то теперь все разговоры были только об этом.
Ещё и Виктория подливала масло в огонь. Недружелюбная одноклассница после победы в местном конкурсе красоты обзавелась звёздной болезнью, решив заразить этой манией и остальных, что не могло не сказаться на девочке из неблагополучной семьи.
Пробуждение силы
В один из весенних дней, когда Кэти возвращалась домой после школы, Томас резко подбежал к ней и толкнул в правое плечо. Растерянная девочка не удержала равновесие и плюхнулась прямо в лужу, которая была в метре от неё.
Она застыла на четвереньках, будто дворовая собака, а через секунду по её сгорбленной спине прокатился тяжёлый серый рюкзак и приземлился в лужу, забрызгав лицо и одежду девочки. В другой раз Кэти бы опустила голову и, молча вытирая слёзы, пошла в сторону дома, но сегодня что-то по-настоящему животное пробудилось внутри. Вместо тихой печали в ней начинала закипать нешуточная злоба, а в глазах появились два обжигающих пламенем красных уголька.
Заприметив странный огненный отблеск, Томас резко отстранился и попятился, словно перед ним возник зверь, готовившийся к нападению. Немного помедлив и отойдя на достаточно безопасное расстояние, он выдавил нелепую ухмылку и крикнул:
Страшила!
После чего резко развернулся и побежал быстрее обычного в сторону дома Крокетов, местных пекарей, где жил его друг Джим. Кэти, не заметив такой странной перемены в своём злопыхателе, рассержено схватила рюкзак за оторванную во время падения лямку и потащила его по сырой земле, распинывая дорожные камни.
Так она шла довольно долго, пока не почувствовала, что ноги её не слушаются и совершенно отказываются идти. Осмотревшись, девочка увидела старый заброшенный парк, что стал пристанищем для голубей и таких же одиноких гостей, как она, которым больше некуда было пойти. Где-то вдалеке прогремел первый громовой раскат, ветер становился всё сильнее и приносил с собой свежий аромат луговой травы. Тучи стремительно собирались, подобно давно разлучившимся друзьям, и затягивали небесную гладь серым покрывалом.
Кэти недолго думая нырнула в глубину парка. Она отыскала самое укромное место, чтобы остаться незамеченной для посторонних глаз, и села на лавочку под раскидистым дубом: сквозь его ажурные распустившиеся листья просачивалось хмурое и неприветливое небо. Даже тишина в парке была какой-то безжизненной, как будто весь мир вокруг замер в пугливом ожидании внезапной непогоды. Кэти тоже замерла, она закрыла глаза, вбирая в лёгкие прохладный воздух. Но вскоре, после очередного раската, первая дождевая капля коснулась бледной девичьей щеки. Она не спеша проскользила до подбородка и, немного помедлив, звучно ударилась о синий рукав испачканной болоньевой куртки.
Дождь стремительно зашелестел по листьям, дороге, разбитым фонарям и ещё не высохшей земле. Он нарастал, превращаясь в водопад. Казалось, вся природа вторила чувствам маленькой девочки. Она сидела совершенно неподвижно, словно брошенная и давно наскучившая своей хозяйке кукла, отдавая этому парку всю боль, что так долго копилась внутри.
Свинцовые серые капли прорывались сквозь ветки и дубовые листья, голова Кэти становилась сырой и тяжёлой, такой же, как и пропитанные отчаянием мысли. Ей больше ничего не хотелось: ни домой, ни уж тем более в школу. Единственным её желанием было остаться здесь навсегда.
Да чтоб вы подавились своими булками! истошно закричала Кэти давно сбежавшему от неё обидчику, с отвращением представляя, как Томас вместе с Джимом наслаждаются выпечкой в местной пекарне.
Никогда ещё прежде она не была настолько сердита и уязвлена словно последнее звено цепи, удержавшей её от своей истинной сути, внезапно дало трещину.
Слёзы девочки стихли вместе с дождём. Следы от капель покрывали порванную клетчатую юбку и забрызганные грязью белые гольфы, по краям которых ещё виднелись жёлтые колокольчики с красными лентами.
На мгновение Кэти задумалась, откуда взялись такие гольфы. Неужели матушка купила их для неё? Она долго перебирала в голове варианты, пока лёгкий озноб не прервал поток этих мыслей. Возвращаться домой ей совсем не хотелось. Впереди были выходные дни, а значит, готовиться к школе было не нужно. К тому же Кэти знала, что каждую пятницу Годри до самой глубокой ночи празднует с друзьями окончание рабочей недели и не заметит отсутствия дочери, а Розалинда ещё с утра предупредила о срочном отъезде, кинув своё обычное: «По делам».
Недолго думая, девочка достала из рюкзака старую спортивную форму, такую же серую, как и школьная, небрежно смахнула влагу с лавочки и легла на её холодную поверхность, положив под голову штаны, а ноги укутала кофтой.
Так она проспала несколько часов, а когда открыла глаза, то увидела, что было уже раннее утро. Далеко над горизонтом не спеша поднималось солнце, разрезая ночную тьму золотыми лучами, а капли дождя, рассыпанные по всему парку, поблёскивали в полумраке, подмигивая девочке. Ещё одна ночь уступала новому дню свои законные права, и вся природа вокруг пробуждалась, приветствуя Кэти ласковым щебетанием зелёных пеночек1.
К своему удивлению, она совсем не замёрзла. Сладко потянувшись, девочка села. Внезапно что-то тяжёлое скользнуло вниз по хрупким коленям, заставив обратить на себя всё внимание.
Ноги Кэти покрывала толстая грубая шкура размером в два её роста. От такой неожиданности она слегка испугалась и, отклонившись, нащупала рукой нечто бумажное. Это был плотный тёмно-зелёный конверт, на котором золотыми чернилами и каллиграфическим почерком было написано имя девочки. Никогда прежде ей не доводилось видеть подобных конвертов, да ещё и с такой дивной надписью.
Кэти опасливо огляделась, но никого не увидела, ни единой живой души. Закусив губу, она очень неторопливо протянулась к любопытному конверту, словно боялась, что он ужалит ей руку. Преодолевая волнение, девочка наконец-то открыла письмо, и в её руках оказалась жёлтая папирусная бумага, на которой виднелись всего несколько слов с загадочным адресом.
«Три мага», площадь Седого Филиппа, дом 9.
За десять лет жизни в Брезене она никогда не слышала о подобном месте. Всё это выглядело немного странно и даже подозрительно, но человек, что оставил письмо, явно был очень добр. От этого у Кэти родилось сильное желание отблагодарить незнакомца и вернуть ему меховое одеяло.
Девочка встала со своего, уже ставшего вполне уютным, спального места и начала собираться. Несколько раз Кэти пыталась свернуть грубую шкуру, но ничего не выходило. Одеяло, будто заколдованное, разворачивалось само собой, то и дело выскальзывая из её худощавых рук. Тогда она забросила рюкзак на одно плечо и, держа одеяло за два конца, накинула его на себя, словно мантию. Весь её образ походил на горбатого медведя и выглядел слегка устрашающим, но делать было нечего. Желание отблагодарить новоиспечённого добродетеля стирало все границы прежнего стеснения. А что больше всего удивляло так это внезапное чувство уверенности, поселившееся в хрупком тельце девочки.
Кэти шла по улице с растрёпанными волосами, в грязных башмаках и забрызганных до колена белых гольфах, а на плечах у неё красовалась коричневая грубая шкура. Каждый прохожий, которого она спрашивала об указанном на конверте адресе, недоумевая смотрел в её сторону и проходил мимо без какого-либо членораздельного ответа.
Так прошло целых два часа и вымотанная, уже изрядно голодная Кэти, практически потеряла всякую надежду, как вдруг заметила странный деревянный указатель, на котором красовался зелёный кот с золотыми усами. Стрелка указывала на узкий переулок.