Тела орденцев, сейчас задубевшие на морозе, наглядно показывали, что тяжелое дробящее оружие (дубины) в руках людей, привыкших к тяжелому же крестьянскому труду аргумент в любом споре весомый, смертельный Привезший их староста винился, что живыми взять не смогли, и интересовался насчет награды На вопрос же, что стало с тем мужиком, и сколько еще погибло либо было поранено деревенских, ответил, что сам Михась (так его звали) принял в своем рывке на свое тело сразу два тесака орденцев, чего (при полном отсутствии защиты) тут же и не пережил, а из остальных, кроме него, никто и не пострадал, считай, разве что кое-кому в запарке своими же дубинами досталось. Удивленное молчание князя, Семена и других, кто рядом оказался, сказало Николаю Федоровичу лучше многих слов, что случай это редкий, и дальнейшие расспросы, которыми эти опытные воины пытались у старосты точнее выведать, как оно все происходило, так сказать, на местности, это только подтвердили Старосту отправили сперва к Милане, и та все же наложила ему примочку на лицо (да с собой дала), а потом они долго и обстоятельно торговались с Федором и Семеном что получат деревенские в награду. Да за привезенное орденское оружие и броню, да как бы стрел да копий взять побольше, а тесаки отдать не умеют ими мужики пользоваться-то, как вышло Договорились, и оставленный в замке ночевать староста получил и оружие, и награду, которую должен был поделить на тех, кто участвовал в стычке, и свою долю, как старосты десятую часть сверх того, что получат непосредственно те, кто орденцев убьет либо захватит (о чем тоже мальчишки в деревнях говорили)
На следующее утро он уехал (вроде бы, уже со спавшей опухолью и довольный), а Седову пришла в голову идея. Лучше поздно, чем никогда, и к обеду он подошел к князю Тому понравилось, но захотелось обсудить с десятниками, те были в разъездах Но дня через три Михайла повез в ту деревню крест, который и был установлен там на свежей могиле Михася. На нем была вырезана их орденская звезда с крестом да надпись «Михась-литвин», а самое главное Михайла отвез селянам весть, что Михась их был внесен в список отряда, с князем пришедшего, да в церкви, где имена погибших бойцов их хранятся, дощечку с его именем добавили. Да обмолвился еще, что, будь у Михася жена, так награда его досталась бы ей, как оно у них положено Староста с еще парой мужиков вернулся с Михайлой в замок, чтобы убедиться в том (дав Седову еще одно подтверждение, что некоторые прибалты бывают очень уперты), уточнял у Ефима про запись, дощечку в церкви разглядывал а потом долго кланялся и князя благодарил А еще через пару дней из той деревни пришло сразу пятеро мужиков записываться в отряд Семен, поговорив с ними и проверив общую подготовку, одного все же оставил в самой деревне, а четверых взял. И тут уже не Николай Федорович, а Ефим подсказал князю, и те же мальчишки на лошадках разнесли по всем деревням и эту весть как пришли в то село орденцы, и что из этого вышло Приток мужиков в отряд, прекратившийся после того, как все, имеющие к орденцам старые претензии, в замок пришли, после того возобновился. Да и из тех лазутчиков, что кастелян Феллина посылал, удалось взять кого мертвыми, а пару в разных местах живыми, но поранеными. Не везде получалось это малой кровью, но в итоге князь о том, что орденцами он раскрыт, и ищут они подходы к замку, узнал.
Правда, узнали и в Феллине (видать, кое-кто из разведчиков оказался поумнее, обделал все тихо и вернулся обратно) примерную численность противника, их расположение и русские корни. Да и вообще вся орденская цепочка городов и крупных замков: Дерпт Феллин Пернов Хапсал Ревель Везенберг Нарва похоже, это узнала и стала готовиться к возврату своего, хотя и не координировала пока между собой свои действия никак. Точнее, юг был отдельно, север отдельно, а эзельский епископ вообще из замка не выходил ему опалило на том самом пожаре в замке лицо, не сильно, но заметно, и после слухов, распространившихся по Хапсалу и окрестностям, что адским пламенем горят замки ордена за грехи орденцев, показываться перед паствой с такой отметиной было совершенно невозможно, кто понимает
Неладно было между ливонцами и по северу. Ревельцы, оставшись без комтура, хоть и сняли с соседей подозрения в прямом предательстве (вести из Феллина дошли по побережью), но все равно считали, что без измены не обошлось как-то же добрались эти пока неизвестные противники почти до края орденских земель? Через кого, через земли каких комтурий или епископств? Да и потеряна в схватке на тракте у них была, считай, пятая часть их воинов (именно орденских, городская стража так в городе и сидела). Везенберг сперва напрасно ждал своих лазутчиков, а потом ночью получил три ракеты в замок и пожар (тройка бойцов отряда разведала местность, скрытно вышла на ближайший соседний холм и запустила все три ракеты по месту, а деревенский проводник закинул своему знакомцу в замковый посад, что стоял под этими холмами, список с решения суда, наказав кому попало не показывать). Бойцы, вернувшись обратно даже без погони (ливонцы не были готовы к ракетам, и искали поджигателей сперва внутри, потом под стенами), получили по малому знаку ордена, а деревенский обещанную награду, и снова гонцами-мальчишками была разнесена весть, что очередное поражение получил ненавистный Орден. Да еще Николай Федорович на вечерних посиделках в столовой зале после награждения по этому случаю не преминул напомнить, что вот так диверсанты и должны действовать тихо ушли, тихо пришли, что надо сделали.
В Нарве не знали, чему верить вестям от гонцов, рассказывающих о странных пожарах и не менее странных слухах, или своим собственным глазам, видящим в Иван-городе, за рекой, обычную для зимы неспешную жизнь русской крепости, почти замершую до лета Да и вообще, сторонники протестантов в Ливонии очень активизировались после начала распространения этих слухов, как на юге, так и на севере, все громче заявляя о грехах в первую очередь епископов Ордена (но и всего священничества в целом), отчего даже в среде рыцарей, не говоря уже о простых воинах, пошли некоторые шатания. А уж какие слухи расходились и на севере, и на юге среди крестьян Об отмене кабалы для всех холопов Ордена в письмах тех тоже было написано
Феллинскому кастеляну от магистра пришло указание жестко разобраться со смутьянами, послав весть (от его имени) о необходимости того же всему северу, включая епископства, и даже Нарве ушел приказ выделить воинов для проверки рубежей вдоль реки и Чудского озера. Кастелян начал собирать силы. По прикидкам, на это дело должно было хватить сотен трех бойцов, из них около пяти десятков тяжеловооруженных всадников под предводительством конных рыцарей большее количество и не нужно было в тех лесных местах, и с припасами и ночевками для такого числа становилось совсем неудобно. Не отменяя усиленных дозоров по дорогам, кастелян стал созывать (властью магистра, подтвержденной грамотой) войска от соседей, да послал соответствующие приказы по побережью. Дело продвигалось не быстро, то епископы людей зажимали, то с теплой одеждой нехватка случилась, но все же шло.
Князь и остальные в замке об этом тоже кое-что знали. С усиленными дозорами Ордена их дозорные сталкивались, те же пленные лазутчики кое-что рассказывали, да еще пришел из Дерпта Грек снова через леса, весь черный и отощавший, но живой и даже не поморозившийся. Отчитался, что письма в те корчмы на дорогах, куда хотел, доставил, с нужными людьми словами перекинулся, да не удержался, и в самом Дерпте подпалил епископу его подворье. Вроде, склады какие-то, но удалось сделать все чисто и уйти тихо, хоть и пришлось за отсутствием «бензина» использовать масло и порох Отмывшегося, отдохнувшего и отъевшегося Грека князь сперва отругал, а потом по совокупности всех его заслуг наградил знаком их Ордена в золоте, но не перед строем, а только при капитуле, да такой же знак в серебре приготовили для Торгаша, так и сидевшего пока в Ревеле. А эмблему для них подсказал старче кинжал на фоне плаща, как выяснилось, символы эти были и так вполне понятны, а уж с пояснениями тем более.
Напряжение в замке все это время нарастало. Череда стычек, снова уносившая жизни чьих-то близких друзей и общих побратимов, желание поквитаться, понимание того, что ливонцы взялись за них всерьез Гридя почти перестал появляться в замке, мотаясь со своими по лесам и дорогам по его словам, на них за это время можно было записать более десятка убитых орденцев. Мотался с конниками по всем дорогам и Степан, ушел, наскоро обучив новичков, обратно на тракт Черный Вообще, почти весь отряд стоял по ожидаемым направлениям ударов, как сказали бы в 21 веке. Дошло до того, что пятерка людей Ждана ходила в ближние дозоры от замка, а Седов и Федор наравне с прочими выходили в самом замке начальниками караулов. Даже Малх сунулся было с помощью, но был отправлен к Ефиму, который так в основном и занимался орденскими документами, правда, по воскресеньям все же проводя в церкви беседы-проповеди, уже в своем новом стиле. Пришлось и Николаю Федоровичу повторить свои рассказы о чистоте, об общем устройстве Земли, да (по особой просьбе Ефима) о питании. Деревенские и чудинки слушали его с огромным интересом, но особо вопросы задавать пока стеснялись.
А вот Якоб освоился, как-то попривык к новому руководству (да и то сказать пока между отрядом и местными не было никаких стычек, не говоря уже о драках или иных подобных случаях), и много времени проводил в замке. Да и что за люди в этом новом Ордене, он примерно уже понял Особо они сошлись с Федором, ну, оно и понятно казначей и хозяйственник. А у Эле с Магдой и Миланой получился свой, бабский триумвират, который, как подозревал Седов по косвенным приметам, потихоньку забирал все хозяйственные функции в приличном замковом хозяйстве в свои руки. Так, к расходу молока, яиц и прочих, так сказать, возобновляемых продуктов, Федор уже практически не касался. Впрочем, как они там между собой договорились, никто толком не знал, да никто из руководства и не хотел особо лезть в бабские дела, раз хозяйство в порядке. А вот из явно видимых результатов тех договоренностей в замке, в рамках постоянно поддерживаемой бабами чистоты, появились плетеные циновки из местного камыша или тростника, Николай Федорович не разбирался. Оказывается, на дальнем конце озера, в заболоченной части, его были целые заросли, и зимой, по льду, его было легко срезать там хоть целыми возами. Вот его и нарезали, а чудинки у себя наплели таких ковриков, разных размеров. Они довольно быстро истрепывались (и уходили в печки), но в замке стало заметно чище.
Милана в первую очередь занималась ранеными, но, слава богу, тяжелых не было сказывалось наличие хорошего снаряжения, правда, на одного бойца пришлось снова потратить антибиотики из будущего похоже, не до конца промыли несколько неглубоких резаных ран, началось воспаление и жар. Но таблетки помогли, и этот случай послужил напоминанием, что первичную обработку запускать никак нельзя, и проводить ее надо очень тщательно, иначе вот что будет.
Если раненые все же были легкими и почти тут же вставали в строй (конечно, бойцы с переломами оставались на лечении, заняв уже всю комнатку импровизированного медпункта), то привозимые из стычек тела своих погибших пополняли местное кладбище, где уголок отряда уже сильно разросся. Всего за эти примерно три или четыре недели (Седов тогда даже не считал) общие потери отряда достигли трети от того числа, что когда-то вышло с подворья Сига. Не все из них упокоились на кладбище возле замка заботами Михайлы двое дозорных просто пропали, лишь лошадь одного пришла через день в деревню, где стоял дозор, со следами крови на потнике Тогда и появилась в бумагах Ефима первая запись «пропали без вести» и две дощечки на прилично уже заполненной стене в церкви с именами, но без черной каймы. Нет, с учетом пополнений отряд не потерял боеспособности и даже значительно вырос, но эта полоса была определенно черная
А как эта полоса закончилась Седов мог сказать точно. В тот день с утра, сразу после завтрака, Якоб снова пришел в почти пустой замок, и попросил дневального подсказать ему, где нынче искать князя (старосту давно перестали сопровождать внутри замка, и по нехватке людей, и по признанию его своим). Тот нашелся в зале на третьем поверхе, не успев пока никуда уйти или уехать по делам. Здесь же были и Семен с Петром и Федором, и старче, и Якоб, поздоровавшись, начал довольно невнятно рассказывать про погоду.
Так что, ваша милость, дело верное князя староста все же побаивался, и сейчас и сам мялся, и шапку свою мял надо бы передать, на заставы ваши. Да кто в дозорах Я уж тут еще к двоим нашим, кто из стариков, зашел, оба говорят точно кости ноют
Из уточняющих расспросов выяснилось, что по местным приметам в ближайшие дни следует ожидать резкого изменения погоды метели с сильным, шквалистым северным ветром, которая (с перерывами на день-два) обычно устанавливается в это время седмицы на две-три, а то и четыре, как повезет. Вообще, погода за это время была обычной для местной зимы то небольшой снежок и легкий морозец, то морозы чуть покрепче, и солнышко иногда выглядывало. «Похоже, у них тут есть аналог наших февральских метелей понял Николай Федорович а какое у нас число?». Теперь он редко смотрел дату и время на телефоне, ни к чему оно было Число в телефоне оказалось 23 марта. Дата эта что-то напомнила Седову, но он сообразил не сразу, а когда понял, чуть не хлопнул себя по лбу
Еще несколько раз уточнив все подробности, князь все же принял решение разослать гонцов с предупреждением, как себя вести в случае метелей. Предлагалось особо не высовываться, в дальние дозоры не выходить (а по одному вообще никуда не передвигаться), даже тем мальчишкам, что все это время разносили внутри занятой территории новости, ездить только по двое и после окончания метелей, если не случится чего особо важного. Напоенный взваром староста, видя, что князь воспринял все серьезно, несколько расслабился и еще несколько раз на все лады повторил, что так и будет, приведя примеры с прошлого и позапрошлого годов, и с каких-то еще его детских лет. Седову стало интересно, и он спросил а что с погодой обычно бывает дальше? Вроде как уже отвлекшийся от их беседы остальной народ снова заинтересовался, и все в полном молчании внимательно выслушали от Якоба, что дальше обычно бывает малый перерыв (еще даже иногда с морозцами), на седмицу, много две, но бывает, что к концу метелей снег сразу идет мокрый, чуть ли не с дождями, и погода поворачивает на тепло. Ну, а потом все зависит от температуры, ветров и дождей бывало, что теплые дожди с ветрами смывают чуть не весь снег на полях за седмицу (в лесах-то гораздо дольше, кто понимает). Конечно, староста все это рассказывал долго и многословно, но в любом случае это было очень важно, и гонцу к Гриде дали задание передать еще и эти слова. После ухода старосты все еще раз обсудили ситуацию, которая получится, если погода действительно поменяется. Выходило, что им оно сильно на пользу
Приметы не обманули на следующий день еще до рассвета, как сказали дневальные, с неба посыпались крупные хлопья, уже к завтраку поднялся ветерок, а где-то к полудню и завьюжило. В этот день никто еще не поверил толком, что все будет, как Якоб рассказывал, и народ был так же напряжен, но уже на следующий день стало ясно, что у них передышка. Появились другие неудобства двор замка приходилось чистить по два раза на дню, на улицу особо старались не высовываться, дневального со стены убрали, переведя в караулку возле ворот Вьюжило сильно. Холмы, несколько прикрывающие замок и село с севера, не спасали от ветра, но делали его неровным, рваным, с порывами, кидающими снег не сплошным потоком, а отдельными зарядами, так сказать. Но чистить снег (работали поочередно все, даже князь пытался взяться за лопату, но его таки отговорили) было легко, потому что все понимали по такой погоде к ним никто не придет точно. И даже когда эта метель кончится, у них будет еще время по словам того же старосты, тракт после этих снегопадов раньше расчищали (а точнее, набивали новый санный путь) чуть ли не пару седмиц.