Иван-то дома? спросил Ерошка.
Муж-то? задумчиво отозвалась Алевтина.
А у тебя другие Иваны в дому есть? нарочито рассердился Ерошка. Конечно, я тебя про мужа твоего спрашиваю моего брата. Дома он?
Алевтина оглядела всех приехавших:
А вам зачем?
Всё-то тебе расскажи! продолжал сердиться Ерошка. Не твоего ума дело, баба!
Подожди, встрепенулась Тасенька. Мне кажется, что Алевтина нам лучше поможет, чем её муж. Она обратилась к невестке Ерошки: Нам нужна знахарка, которая живёт в лесу неподалёку. Мы ищем того, кто может к ней отвести.
Алевтина покосилась на Тасеньку:
А вам, барышня, зачем?
А вот это точно не твоего ума дело, сказал Ржевский. И, вообще, знахарка нужна не ей, а мне.
А вам, барин, зачем? спросила Алевтина.
Да что ж за баба-то! вскричал Ерошка.
Ржевский успел подумать, что зря доверился своему конюху и что лучше бы самому поискать того, кто отведёт к знахарке. Однако рассуждать всегда проще, чем делать. Ведь в Пивунах поручик не знал никого. Не обращаться же к первому встречному! Или обратиться? Может, так и впрямь быстрее?
Ты скажешь, где муж? меж тем кричал Ерошка на Алевтину. Говори, а то я вот Богом клянусь сейчас пойду и напою твою свинью водкой, как в прошлый раз. Но тогда я случайно, а теперь умышленно! Что? Думаешь, у меня водки с собой нет? Он хлопнул себя по голенищу сапога, но вдруг начал испуганно щупать то же место: Где она? Выпала? А ещё через мгновение раздался счастливый смех: Она ж в другом сапоге! Конюх хлопнул по другому голенищу и произнёс: Вот она родимая. Здесь. Здесь! Он чуть не пустился в пляс.
Муж в поле, нехотя произнесла Алевтина.
Ну так ты его покличь, сказал Ерошка. И впусти нас во двор. Чего перед воротами держишь?
Алевтина впустила оба экипажа во двор, весьма просторный, где, не мешая друг другу, ходили куры, несколько гусей, а также бегало четверо ребятишек, игравших в салки.
Поймав за шиворот самого старшего мальчика, которому было лет шесть, Алевтина строго велела ему сбегать в поле и позвать отца. После этого крестьянка ещё раз поклонилась барам, успевшим выйти из экипажей, и сказала:
Милости прошу в дом.
Войдя, Тасенька с любопытством оглядывалась по сторонам. Потрогала бок белёной печки, находившейся справа от двери. Внимательно оглядела ухват, чугунки и прочую кухонную утварь. Затем подняла голову, разглядывая полати. Из этого поручик сделал вывод, что в крестьянских домах она ещё ни разу не была.
Может, квасу? Или молочка холодного? спросила Алевтина, и Тасенька уже приоткрыла рот, чтобы согласиться, но Ржевский, имея опыт в посещении крестьянских жилищ, вовремя вмешался.
Не надо, строго сказал поручик крестьянке, а Тасеньке пояснил: В крестьянских избах можно пить только водку. На крайний случай что-нибудь горячее, потому что в горячем зараза редко селится. А от холодного может пронести.
Пронести? не поняла Тасенька.
Вы же знаете, что такое «понос»? спросил Ржевский.
Знаю. Любопытство девицы тут же сменилось настороженностью. Тасенька по-новому оглядела избу, которую только что осматривала почти с восторгом.
Крестьянка истолковала это по-своему:
Не бойтесь, барышня, клопов у нас нету.
А мышей? ещё больше насторожилась Тасенька.
И мышей нету, заверила её Алевтина. Разве что ужики.
Змеи? Тасенька округлила глаза.
Так ведь ужи змейки не ядовитые, поспешила объяснить крестьянка. Да и заползают редко. А мышей у нас нету, совсем. И за это ужикам спасибо.
А разве мышей не кошки ловят? удивилась Тасенька.
Ужики надёжнее.
Наконец, получив новые уверения, что мышей нет, а ужи давно не показывались, Тасенька успокоилась и даже присела на лавку возле стола. Ржевский сел рядом, Ерошка на лавку у печки, а Петя сесть не решился и остался подпирать стену возле дверей.
Вскоре после этого явился хозяин дома Иван Щербина, широкоплечий мужик с тёмной бородой, у которого не хватало переднего зуба, отчего, судя по всему, и возникло прозвище.
Здравствуйте, баре, сказал он, низко кланяясь ещё в дверях. Дошёл до меня слух, что вы к нашей ведьме дорогу ищете.
К знахарке, отозвалась Тасенька. Нам нужен тот, кто может к ней отвести.
Знаю такого. Отведёт и обратно приведёт, сказал Иван Щербина, остановившись посреди комнаты. А что дадите ему в награду?
Ржевский встал и порылся в кармане рейтуз:
Рубль серебром.
Маловато, Щербина с явным недовольством покачал головой.
Тасенька полезла было в сумочку-мешочек, болтавшуюся у неё на руке, но поручик остановил. Что такое деревенский торг, барышня явно не знала и потому могла лишь испортить дело.
Таисия Ивановна, не вмешивайтесь, сказал Ржевский и обратился к наглому крестьянину: Кому маловато? Четыре штофа водки в кабаке можно купить.
На четыре может и не хватить, задумчиво заметил Щербина.
На три точно хватит и ещё на закус, уверенно ответил Ржевский.
И всё-таки маловато, сказал Щербина.
Тасенька снова хотела лезть в сумочку, но Ржевский угадал это намерение и шагнул к крестьянину, встав напротив лицом к лицу так, чтобы Щербина видел лишь своего визави и больше никого.
Больше денег нет, твёрдо сказал поручик.
А может, съездите и найдёте? спросил Щербина. Ещё двадцать копеек серебряных. А?
Съездить-то можно, с нарочитой задумчивостью произнёс Ржевский, но пока я буду ездить, может, мне кто более сговорчивый встретится.
Ладно, согласился крестьянин и крикнул. Митька!
Из сеней в комнату вбежал темноволосый пострел лет двенадцати.
Проводи бар к бабке Агафье, сказал ему Щербина, но сам в избушку не ходи. Постой поодаль, а как баре выйдут, ты их обратно к нам проводишь.
К чему такие предосторожности? удивился Ржевский.
Мало ли. Щербина пожал плечами. Без нужды к ведьме ходить не след.
Тасенька поднялась было с лавки, но поручик опять остановил:
Таисия Ивановна, вам лучше подождать здесь. А то в лесу ветки. Ещё платье порвёте. Да и обувь у вас неподходящая. А мы с Ерошкой в сапогах. Мы вдвоём сходим.
При этих словах Ерошка вскочил на ноги, но вовсе не потому, что был готов отправиться в дорогу.
Барин, а можно мне тоже остаться? спросил он. Я за барышней присмотрю.
За ней вон тот юноша присмотрит, сказал поручик, оглядываясь на Петю.
Тасенька досадливо вздохнула, но тут же смирилась, а вот Ерошка смириться не хотел:
Барин, на кой я тебе там? Я тут больше пригожусь. Барчук про деревенские дела не знает. К примеру, выйдет барышня во двор погулять, а на неё гусь зашипит. Разве барчук догадается, что гусь ущипнуть может? А под моим присмотром ничего не случится. Свинья не укусит, коза не забодает, петух не клюнет. Даже вошь на барышню не прыгнет. Я на лету поймаю!
Вшивых у нас нет! возмущённо произнесла Алевтина. Или ты, Ерофей, про своих вшей говоришь?
Боюсь я к ведьме идти, барин, признался Ерошка, но Ржевского это не тронуло. Поручик ещё с утра решил, что с крепостными надо построже, ведь дисциплина-то хромает! А теперь мало того, что у баб обнаружились секреты от барина, так ещё и конюх не слушается!
Ничего, пойдёшь, сказал Ржевский. Я тебя в обиду не дам.
Ерошка понурился, но тут подал голос Петя:
Я могу сходить с Александром Аполлоновичем. Я ведь тоже в сапогах.
Вот! встрепенулся Ерошка. Пускай барчук идёт. А я за барышней присмотрю.
Мне кажется, продолжал Петя, обращаясь главным образом к Тасеньке, что в лесу от меня будет больше пользы, чем здесь. Если вы согласны с этим, Таисия Ивановна, то предлагаю Александру Аполлоновичу свои услуги. Я хочу быть полезным.
Для Тасеньки это предложение стало приятным сюрпризом. И не столько потому, что позволяло избавиться от общества Пети, сколько потому, что сам этот «бобрёнок» благодаря своему поступку внезапно возвысился в её глазах.
Ржевский истолковал происходящее именно так, ведь Тасенька взглянула на «бобрёнка» благосклонно, а затем просительно посмотрела на поручика:
Может, это действительно лучше? А ваш конюх пусть со мной останется.
Ладно. Поручик отмахнулся. Всё равно, кто пойдёт. Мне главное, чтобы вдвоём, ведь если Полуша там, то одному мне нести её сюда тяжеловато. Для носилок нужны вторые руки.
Я готов. Петя одёрнул свою крестьянскую рубаху, а Тасенька, оставаясь всё такой же приятно удивлённой, сказала:
Я вам очень признательна, Пётр Алексеевич. И я, право, не ожидала, что вы будете готовы принять живое участие в судьбе крестьянки, вам не знакомой.
Петя с достоинством кивнул:
Всякий порядочный человек предложит помощь, если видит, чем может помочь. К тому же я стремлюсь следовать совету Канта: поступай так, чтобы каждый поступок можно было возвести в правило.
Упоминание Канта тут же свело на нет всё впечатление, произведённое на Тасеньку, но Петя, кажется, этого не заметил.
«И ведь неплохой парень, вдруг подумал Ржевский, но своим Кантом он кого угодно допечёт».
Барин, пожалуйте сюда рублик, меж тем произнёс Щербина, подставляя ладонь.
* * *
«На кой чёрт Полушка к знахарке ушла и меня не спросила?» думал Ржевский, пробираясь меж ёлок и берёз по тропинке, едва заметной в лесной траве. «Ясное дело по дурости», продолжал рассуждать поручик, но избегал думать о том, что эта дурость может обойтись Полуше слишком дорого.
Мальчишка-провожатый уверенно шагал вперёд, иногда оглядываясь, чтобы посмотреть, успевают ли за ним оба барина, и Ржевский тоже иногда оглядывался, чтобы проверить, здесь ли Петя. Младший Бобрич мог заблудиться, ведь он, кажется, давно не бывал в русских лесах.
Любая разлапистая ветка, росшая на уровне Петиного лица, становилась серьёзным препятствием. «Бобрёнок» каждый раз заново изобретал способ поднырнуть под неё или отвести в сторону, а если попадал в паутину лесного паучка, то и вовсе останавливался, неумело обирая с себя белые ошмётки.
Первые четверть часа шли молча, но затем Петя, освоившись и больше не задерживаясь по каждому пустяку, решился завести беседу.
Александр Аполлонович, позвольте с вами серьёзно поговорить.
О чём? спросил Ржевский через плечо.
По дороге в вашу усадьбу у меня было время подумать. И я пришёл к выводу, что нам с вами надо подружиться.
Юноша, ответил поручик, даже остановившись ради этого и глядя собеседнику в глаза, я, конечно, благодарен за то, что сейчас вы мне помогаете, но для дружбы этого мало. И слово «надо» к дружбе плохо идёт. Дружба по принуждению не возникает. Ржевский двинулся дальше по тропинке.
Хорошо, Александр Аполлонович, я выражусь иначе, поспешил признаться Петя, догоняя его. Я заметил, что Таисия Ивановна очень к вам привязана. Поначалу я расценивал вас как соперника, но теперь мне ясно, что вы и она действительно друзья. А я хочу завоевать её сердце. И я понял: для того, чтобы понравиться ей, я должен понравиться вам.
Ржевский мысленно хмыкнул, а вслух бросил через плечо:
Вы не в моём вкусе, юноша.
Я не в этом смысле! воскликнул Петя. Я хочу стать вашим другом. Скажу честно: у меня есть предубеждение против гусар. Я полагаю, что все они глупцы и солдафоны. Но ради Таисии Ивановны я готов пересмотреть свои взгляды. Ведь не может быть, чтобы такая умная и образованная девушка выбрала себе в друзья эдакого полковника Скалозуба.
Не знаю такого офицера, опять бросил через плечо Ржевский.
Скалозуб это персонаж одной комедии, объяснил Петя. Она называется «Горе от ума». В Петербурге пользуется большим успехом, хотя даже не издана официально, и не было ни одной постановки. Может, слышали? А я совсем недавно о ней узнал и прочёл.
Ржевский напряг память. Да, в Твери ему кто-то говорил про «Горе от ума», и поручик тогда даже притворился, что читал. Однако сейчас не было смысла лукавить.
Я что-то слышал, но не читал, сказал он, не оглядываясь.
Не важно. Казалось, Петя стремился перегнать поручика, чтобы говорить всё-таки с ним, а не с его спиной. Я понимаю, что вы не очень начитаны. Я сразу это понял. Но я был неправ, когда позволил себе из-за одного этого обстоятельства относиться к вам плохо.
А что на счёт разумного жеребца? спросил Ржевский, опять не оборачиваясь.
Простите меня, Александр Аполлонович, ответил Петя. Мне не следовало так говорить.
Поручик продолжал молча идти вперёд.
Так что же? снова подал голос Петя. Я могу надеяться, что мы с вами станем друзьями?
Ржевский молча шёл вперёд.
Александр Аполлонович, прошу вас, ответьте, не унимался Петя. От этого зависит моё счастье, потому что Таисия Ивановна мне очень важна. Я знаю её совсем не долго, но именно с ней я хотел бы связать свою жизнь. Кант говорил, что идеальная пара образует в духовном плане единую личность, и я убеждён, что с Таисией Ивановной у меня получится достигнуть такого единения.
Если моя дружба вам нужна только затем, чтобы подобраться к Таисии Ивановне, наконец сказал Ржевский, то ничего не выйдет.
Петя у него за спиной печально вздохнул.
Конечно. Вот и Кант говорит, что не следует рассматривать друзей лишь как средство достижения целей. Поэтому я хочу, чтобы мы подружились искренне.
Кстати об этом вашем Канте. Ржевский снова остановился и повернулся, так что Петя, наконец, смог говорить не со спиной поручика, а глядя собеседнику в лицо. Кстати о Канте, повторил Ржевский. Пётр Алексеевич, вам никто никогда не давал понять хотя бы намёком, что вы слишком много говорите о Канте? Так вот я вам намекаю.
Я не так уж много о нём говорю, возразил Петя.
Ржевский, делая упор почти на каждое слово, произнёс:
А я вам намекаю, что вы слишком увлеклись.
Вовсе не слишком! упрямился Петя.
А Таисию Ивановну эта чрезмерная увлечённость настораживает.
Здесь не о чем беспокоиться. Увлечение в рамках разумного.
Вы любите Таисию Ивановну? спросил Ржевский.
Я же только что вам об этом рассказывал в подробностях! воскликнул Петя.
А кого вы любите больше? Таисию Ивановну или Канта?
Как можно сравнивать!
И всё-таки. Кто вам дороже?
Да я мне Как можно так ставить вопрос! воскликнул Петя.
Вот! Ржевский многозначительно поднял указательный палец. Потому я и полагаю, Пётр Алексеевич, что вы не сможете сделать Таисию Ивановну счастливой.
Не смогу?
Пока не избавитесь от своей болезненной увлечённости.
Да вовсе это не болезнь!
Не спорьте, юноша, строго произнёс Ржевский. Я всё сказал.
Разговор мог бы продолжаться и дальше, потому что Петя собрался возразить, но тут поручика дёрнул за рукав мальчишка-провожатый.
Сын Ивана Щербины, заметив, что баре остановились и никак не движутся дальше, подошёл к ним и терпеливо ждал, пока они наспорятся. К тому же у мальчишки тоже было, что сказать важного:
Мы пришли. Избушка вон там, за теми ёлками.
* * *
Раздвинув ветви елей, Ржевский вышел на светлую поляну, заросшую лесными цветами. Посреди поляны стояла избушка, похожая на те, которые строят себе охотники.
Забора с черепами или чего-то подобного, чего можно ожидать от жилища ведьмы, вокруг не было, но поручику представилось страшное внутри домика, на лавке лежит Полуша, сама бледная как смерть, под глазами синие круги, а нос заострился, как бывает у умирающих.
Сердце ёкнуло. Ржевский почувствовал, что сохранять самообладание всё труднее, но был только один способ узнать Полушину судьбу.
Поручик быстро одолел расстояние от края поляны до избушки и стал стучать кулаком в дверь, но никто не открыл. На втором ударе дверь отворилась внутрь сама, потому что её не заперли. В избушке, кажется, никого не было, но полумрак не позволял разглядеть лучше.
Чтобы добавить света, Ржевский раскрыл дверь так широко, как только можно. Стали видны пустая лавка, плетёный короб, стол возле тусклого оконца, печка у дальней стены, а также подвешенные под потолком многочисленные пучки трав и кореньев.