Это ты сомнительный, огрызаюсь я. Но, похоже, это мой самый слабый выпад в его сторону за сегодня. Обвиним во всем холод. Я придвигаюсь поближе к собаке, в которой угадывается помесь золотистого ретривера, и лепечу какую-то ласковую чушь, чтобы попытаться завоевать доверие этой собаки в разгар вьюги посреди дороги в утренний час пик.
Я ее заберу, вмешивается Дин, протискиваясь мимо меня и устремляясь к испуганному животному с нулевой грацией и деликатностью.
Дин!
Иди-ка сюда, приятель!
Он надвигается на собаку, и та пытается броситься наутек.
Она резко выскакивает на две противоположные полосы и чуть не устраивает аварию из четырех машин.
Во мне вспыхивают паника и гнев, пока я с отвисшей челюстью наблюдаю за действиями Дина.
Посмотри, что ты натворил! Я же сказала, что сама справлюсь!
Дьявол, бормочет он себе под нос. Я собираюсь сказать что-то обидное, но внезапно Дин бросается через дорогу в образовавшуюся прогалину между машинами и бежит за собакой по заснеженному оврагу. Я же остаюсь стоять на разделительной полосе, разрываясь от клокочущих в груди нервов. Мне не видно ни Дина, ни собаки. Машины замедляют ход, чтобы поглазеть на меня дрожащего, засыпанного снегом подростка, стоящего посреди перекрестка. Я постукиваю ногой по мокрому асфальту, снова надевая варежки, чтобы согреть замерзшие пальцы. Я наблюдаю и жду, от нарастающей тревоги сдавливает грудь.
Наконец, я их вижу. Дин тащится вверх по крутому оврагу, неся на руках пятидесятифунтовое животное. У меня вырывается вздох облегчения, и тело расслабляется до тех пор, пока Дин не бросается сломя голову через шоссе, не замечая несущуюся прямо на него машину с выключенными фарами.
Дин! кричу я, привлекая его внимание как раз вовремя. Машина чуть не сбивает его.
Я наблюдаю, как он закрывает глаза и глубоко вдыхает, вероятно переваривая тот факт, что чуть не погиб. Затем без приключений добирается до разделительной полосы и бросает на меня свой фирменный хмурый взгляд.
Он запыхался, а щеки порозовели от морозного ветра.
Я тебя искренне ненавижу, Корабелла.
Но я не могу сдержать расплывающуюся на моих губах улыбку.
Ненавижу тебя еще больше.
Мы благополучно добираемся до машины, и Дин позволяет собаке запрыгнуть ко мне на заднее сиденье. Я устраиваюсь поудобнее, пытаясь согреться, и улыбаюсь до ушей, когда она утыкается носом прямо мне в колени, как будто отныне это ее самое любимое место в мире. Собака протяжно вздыхает и расслабленно кладет морду мне на бедро. Наконец-то в безопасности.
Я нарекаю тебя Вьюгой, объявляю я пушистой собаке со спутанной шерстью и вывихнутой лапой. Маме с папой лучше позволить мне тебя оставить.
Когда Дин заводит машину и выруливает обратно на главную дорогу, я ловлю его взгляд в зеркале заднего вида. Клянусь, в его светлых глазах мелькает непривычная эмоция что-то сродни нежности. Что-то, чего я прежде не видела.
Но она исчезает так же быстро, как и появилась, а на ее место возвращается коварный огонек. Я показываю ему язык.
Он показывает мне средний палец.
Восьмой день встречает нас теплыми, мандариновыми лучами солнца. Разительный контраст с мрачным, сумеречным чувством отчаяния, поселившимся в моем сердце.
Восемь дней.
Кажется, что прошло гораздо больше. Как будто целая жизнь пролетела.
Интересно, когда я совсем потеряю счет дням и все смажется в один затянувшийся, бесконечный кошмар?
Я бросаю взгляд на Дина и с удивлением обнаруживаю, что он снова на меня смотрит. Он выглядит уставшим и изможденным. Щеки впали, под глазами темные круги. Золотисто-бронзовая, здорового цвета кожа приобрела мелово-белый оттенок. Он весь резко изменился всего за двадцать четыре часа.
Но глаза по-прежнему самые голубые на свете, и они прикованы к моим.
Я собираюсь сказать ему «доброе утро», спросить, как он спал, завести праздную беседу, но Дин заговаривает первым.
Ты бы забрала обеих, произносит он.
Его голос надтреснутый, а я глупо моргаю, переваривая ответ. Мне требуется больше времени, чем обычно, чтобы осмыслить его слова. Возможно, это из-за того, что я тоже замучена. Но еще часть меня сомневалась, что Дин когда-нибудь снова со мной заговорит. Я сглатываю, в горле спазм.
Ты бы забрала обеих собак, потому что твое сердце слишком велико только для одной.
Я думала, что слишком устала и обезвожена для новой порции слез, но удивляюсь сама себе, когда глаза начинают затуманиваться. Я не отрываю своего помутившегося взгляда от Дина, боясь разорвать этот контакт, боясь, что он снова замкнется в себе и оставит меня совсем одну. Я слегка улыбаюсь. Затем отвечаю таким же хриплым голосом:
Никогда бы не подумала, что ты замечал мое сердце.
Это серьезное заявление, и мне грустно, что оно правдиво.
Осунувшееся лицо Дина кажется еще более уставшим после того, как до него доходит смысл моих слов.
Такое невозможно не заметить, Кора.
Наконец я опускаю взгляд и подтягиваю колени к подбородку. Я больше не слышу, как капает вода из трубы, и лениво задаюсь вопросом, неужели на улице так холодно, что трубы замерзли. Холодный фронт должен был пройти еще на прошлой неделе.
Молчание становится слишком тягостным, и тогда я снова поднимаю взгляд на Дина. Он все еще не сводит с меня глаз. Все таких же невыразительных.
Кто мы друг другу? вслух размышляю я. Я не ожидала, что эти слова вырвутся наружу, но они мучили меня уже несколько дней. Дин всегда занимал очень специфическое место в моей жизни. Дин засранец. Дин тупой парень моей сестры. Дин мой смертельный враг.
Но
Ты больше не кажешься моим врагом, заканчиваю я.
Теперь ты для меня скорее, как спасательный круг.
Я наблюдаю, как он слегка хмурит брови, испытующе разглядывая меня. Секунды пролетают и превращаются в минуты. Наши взгляды то блуждают друг по другу, то сталкиваются. Блуждают и сталкиваются.
Он думает. Вероятно, задаваясь тем же вопросом.
Я не знаю, наконец отвечает Дин, и в каждом слове сквозит осязаемая грусть. Но я думаю, что ты была права мы никогда не станем друзьями.
Глава 9
Пять лет назад
Где ты научился это делать? Не важно Я не хочу знать.
Дин вскрывает висячий замок старого, заброшенного дома какой-то маленькой штукой возможно, шпилькой для волос. А может и кусочком его дьявольского рога.
Брэндон крепче обнимает меня за талию, согревая теплом своего тела. Сейчас только середина октября, но невыносимо морозный воздух добавляет нашему приключению в доме с привидениями идеальную жуткую атмосферу.
Мэнди прижимается к Дину, наблюдая, как он возится с замком. Она подпрыгивает на месте, обнимая себя обеими руками.
Поторопись, малыш. Нас кто-нибудь увидит, громким шепотом говорит она. К тому же у меня уже задница отмерзла.
Почему ты не надела штаны? спрашивает Дин. На улице один градус тепла.
Они не подходят к моему образу. Очевидно же.
Только моей сестре взбредет в голову выряжаться ради крайне незаконной ночной вылазки в захудалый трехэтажный викторианский дом. Я качаю головой, преувеличенно округляя глаза.
На кого ты пытаешься произвести впечатление, сестренка? На привидение мистера Гаррисона?
Ха-ха, язвит она в ответ. В отличие от некоторых людей, мне нравится выглядеть идеально независимо от обстоятельств.
Мэнди бросает многозначительный взгляд на мои выцветшие синие джинсы, мешковатую толстовку с капюшоном и потертые ботинки. Я быстро поправляю свой растрепанный пучок, игнорируя намек на то, что моя внешность не соответствует стандартам общества.
Взлом с проникновением точно не входили в мой список дел на сегодня или вообще когда-либо, если уж на то пошло. Но Мэнди меня уговорила. Заброшенный дом Гаррисона стал источником множества загадочных историй и грязных слухов в нашем маленьком городке, особенно в это время года. Кроме того, Брэндон был чрезмерно воодушевлен перспективой провести ночь в жутком доме, и мне не хотелось, чтобы он счел меня трусихой.
Которой я, разумеется, и являюсь. В данный момент я практически описываюсь от страха.
Я внимательно слежу за попытками Дина вскрыть замок, нетерпеливо постукивая носком ботинка.
Кажется, ты говорил, что это будет легко, бухчу я. Из тебя отвратный преступник.
Почти получилось.
Щелчок.
Замок соскальзывает, и Дин победоносно мне подмигивает.
Ты что-то говорила?
Я морщу нос и прохожу мимо него. Брэндон ведет меня вперед, положив руку на поясницу.
Это ужасно, заявляет Брэндон, освещая фонариком на своем телефоне темный коридор. Он наклоняется и целует местечко между моей шеей и плечом. Испугалась, малышка?
Я дрожу.
От поцелуя, а не от мысленного образа пятидесяти тысяч пауков, разбегающихся по углам и ждущих, когда мы заснем, чтобы заползти нам в уши и основать внутри нас целые колонии.
Мне не страшно. Просто холодно, вру я.
Я не умею лгать, поэтому Брэндон разворачивает меня и притягивает к себе для быстрого поцелуя.
Бояться это нормально. Вот почему это весело.
Дин подкрадывается к нам, поводя своими дурацкими бровями.
Да, это весело, Корабелла. Ты же читала о веселье в своих книжках?
Погоди. Ты знаешь, что такое книги?
Мэнди хлопает меня по руке, покачивая своими обесцвеченными локонами.
Я переживала, что нас убьют злые духи, живущие в этих стенах, но теперь почти уверена, что в конечном итоге вы сами друг друга порешите.
Я пожимаю плечами.
Наверное, она права.
Вдруг что-то начинает щекотать мне затылок, и я сразу представляю паука-волка из «Паранормального явления».
Я хлопаю себя по шее и трясу головой. Все тело мгновенно покрывается мурашками. Фу! Я опускаю взгляд, чтобы закончить раскладывать свой спальный мешок, и тут замечаю трех огромных мохнатых пауков, выглядывающих из мешка и готовых высосать мою душу.
С моих губ срывается вопль. Громкий.
Шею вновь начинает щекотать, я резко вскакиваю, начинаю топать ногами, трясти волосами, руками, одеждой. Дрожащей ногой пинаю спальный мешок и пячусь, врезаясь прямо в твердое тело. Я снова кричу.
В ушах раздается знакомый смех.
Крутанувшись на месте, я замечаю в руках Дина перо и тут же начинаю кулаками молотить его грудь.
Ты придурок! кричу я, мое сердце бешено колотится под толстовкой. Я тебя ненавижу!
Дин хватает меня за запястья, быстро пресекая мою атаку.
Да, да, да. А я ненавижу тебя еще больше.
Моя грудь все еще тяжело вздымается, когда я смотрю на него злым взглядом.
Не-а. Ты никак не можешь ненавидеть меня больше, чем я ненавижу тебя. Я высвобождаю руки.
Он ничего не отвечает. Знает, что я права.
Улыбка Дина широкая и дьявольская.
Тебе не понравились пауки?
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на отвратительных демонов, и только теперь понимаю, что они фальшивые.
Придурок, придурок, придурок.
Я снова смеряю Дина гневным взглядом, и тот вскидывает ладони вверх.
Ты слишком упрощаешь мне задачу, Корабелла.
Я стремительно прохожу мимо, не удостаивая даже взглядом, и присоединяюсь к Брэндону, чтобы исследовать второй этаж. Позже я ему отомщу.
Это обещание.
Корабелла, хочешь один?
Я сижу перед множеством свечей, пытаясь согреться с помощью виски и флисовых одеял. Мэнди в ванной взбивает волосы или что там ей еще надо, а Брэндон в другой комнате играет на своем новом телефоне HTC.
Не называй меня так. Дин появляется слева от меня и протягивает коробку с пончиками в сахарной пудре.
Я люблю пончики с сахарной пудрой.
Подозрительно кошусь на Дина, но его лицо остается непроницаемым. В этих голубых глазах нет ни озорства, ни гнусных намерений. Я поднимаю руку с красно-черного клетчатого покрывала и достаю пончик из коробки.
Откусываю кусочек, а затем мгновенно выплевываю его, когда рот наполняется кукурузным крахмалом.
Ублюдок.
Дин разражается хохотом, и я собираюсь выкрикнуть в его адрес непристойности или накинуться на него с кулаками, но тут мне в голову приходит идея. Нужно действовать быстро.
Я хватаюсь руками за горло и начинаю кашлять. Глаза слезятся, тело трясется.
У меня у меня аллергия на кукурузный крахмал выдавливаю я, хрипя и держась за горло, сгибаясь пополам с впечатляющей реалистичностью.
Лицо Дина мгновенно белеет. Он падает рядом со мной на колени и начинает похлопывать меня по спине.
Черт, Кора. Я не знал. Все нормально?
Я качаю головой, отчаянно хватая ртом воздух.
Я не могу дышать
Черт дерьмо! орет он, тряся меня за плечи, его глаза округляются от ужаса.
Я падаю навзничь на спальный мешок, смыкаю пальцы вокруг своей шеи и притворяюсь, будто силы бороться меня оставили. Веки закрываются, голова склоняется набок, тело обмякает.
Не смеяться. Не смеяться.
Мать твою Кора! Он продолжает трясти меня. Кора!
Хотела бы я сейчас видеть выражение его лица.
Мэнди! зовет он, и я слышу чьи-то торопливые шаги по комнате.
Дин обхватывает ладонями мое лицо, приподнимая мне голову и гладя большими пальцами мои холодные щеки. Жест странный и нежный, и это меня нервирует, пока я лежу, затаив дыхание.
Она только что потеряла сознание, Мэнди. Я облажался. Господи Иисусе, причитает он. Кора!
Какого черта тут происходит? слышится приближающийся голос Брэндона.
Мэнди начинает паниковать, и я представляю, как она по-птичьи машет руками, что у нее происходит всегда при сильном волнении.
Ты убил мою сестру?! набрасывается она на Дина.
Я не знал, что у нее аллергия на кукурузный крахмал!
Внезапно к моим губам прижимается горячий рот, и это не Брэндон. Я запомнила ощущение поцелуя Брэндона, потрескавшиеся и шершавые губы, верхняя тонкая.
Нет, эти полные и мягкие, а на вкус напоминают мяту и бурбон. Дин делает мне искусственное дыхание.
Как бы ни было велико удовольствие от шутки, рот Дина Ашера на моих губах уже слишком. Стоит закругляться, пусть это и забавно. Кроме того, здесь уже замешаны Брэндон и Мэнди, а это несправедливо по отношению к ним.
Я открываю глаза.
Дин начинает давить мне на грудь, выдыхая воздух мне в рот, его лоб блестит от пота. Мои приоткрытые губы растягиваются в улыбке. Он замечает это и недоуменно отстраняется.
Моя ухмылка становится шире, и я начинаю неудержимо хохотать.
Попался!
Дин спрыгивает с меня, вскакивает на ноги и вытирает лицо обеими ладонями. Ерошит пальцами волосы, наблюдая, как я перекатываюсь на бок и корчусь от смеха.
Ты серьезно, мать твою?
Я не могу перестать смеяться.
Я подумал, что ты умерла!
Из меня вырывается несколько всхлипов, и никак не получается отдышаться. Переживаю, что действительно могу потерять сознание. На сей раз по-настоящему.
Наконец, вмешивается Мэнди, скрещивая руки на своей пышной груди.
Это не круто, сестренка.
Да, детка, ты нас напугала. Брэндон сидит рядом со мной на корточках и гладит меня ладонью по плечу.
У меня получается взять себя в руки и немного успокоиться. Приподнимаясь, смотрю на совершенно невпечатленного Дина.
Хорошенько же я тебя проучила, и ты заслужил это по полной программе. Выражение твоего лица бесценно.
В ответ Дин пронзает меня колючим взглядом, его плечи вздымаются от напряжения. Очевидно, что он не разделяет моего веселья. На самом деле, я никогда раньше не видела, чтобы он так на меня смотрел измотанный, возмущенный, может быть, даже немного обиженный.
Плевать. Ни капли не жалею.
Мне определенно нужно покурить, мрачно бросает Дин, роясь в карманах и вытаскивая пачку сигарет. Он бросает на меня последний неприязненный взгляд, прежде чем исчезнуть в одной из соседних комнат, старые половицы отзываются скрипом на каждый его шаг.
Дальше вечер проходит с гораздо меньшими волнениями. Я прижимаюсь к груди Брэндона и потягиваю коктейль. В мерцании множества свечей мы рассказываем истории о привидениях, жуем попкорн и печенье с шоколадной крошкой и позволяем нашему разуму играть с нами злые шутки, хихикая и визжа при каждом странном, пугающем звуке.