Так вот. Страх. Ученые и не очень охотно ловили тварей и всяческих их изучали, буквально пихая в лица всем, кто не успел отвернуться, фото и видео своих экспериментов. И на одном таком фото
Тварь была мелкая, хрупкая какая-то, явно женского пола. Она не отличалась от остальных ничем, кроме одного. У этой твари на правом боку, не прикрытом чешуей, расплывалось черное пятно, похожее на солнце с лучами, размером с ладонь взрослого человека. Это было даже красиво, если бы только не
В дни потопа погибло много людей детей, стариков, взрослых. Река забирала плату за вмешательство в себя, не жалея никого. Среди жертв была одна девчонка, моя соседка, почти подружка смешная, худющая как палка, Алинка. Алинка, которая стеснялась носить модные у девчонок топики и открытые купальники из-за большого родимого пятна, похожего на солнце с лучами, на правом своем боку.
Осознание пришло не сразу и не ко всем. Местные, те, кто потерял близких во время потопа, перекапывали фотографии, пересматривали видео, чуть ли не детально ощупывали новые «экспонаты» в полевых лабораториях, в надежде найти своих. И к всеобщему ужасу находили. Не всех, далеко не всех, в основном ориентируясь по ярким приметам вроде татуировок или шрамов, но даже этого хватило для всеобщего помешательства.
Теории росли и множились, ощутимо попахивая безумием. Стихийно вспыхивали массовые драки криптозоологи и родные опознанных тварей сражались друг с другом за право распоряжаться «останками». Тихо зарождался культ «воссоединения», не слишком заметный до той поры, пока часть жителей города добровольно не ушла в реку, к родным. Не знаю уж, получилось ли у них воссоединиться Река и раньше не отпускала своих жертв, а теперь и подавно держала свои тайны в глубине.
Я Я был уже достаточно большим, чтобы понимать, что это все ничем хорошим не закончится. Поэтому сделал то единственное, что мог собрал вещи и свалил подальше от творящегося дурдома. К тому моменту к всеобщему «веселью» присоединилась церковь, буквально прохаживающаяся огнем против «зла, природе противного» и сжигающая не только тела тварей, но и всех, кто им сочувствовал.
Мне было настолько страшно, что я просто бежал, как крыса с тонущего корабля. Я не понимал ничего. Как в нашем современном, 21 веке возможно подобное? Что вообще происходит? Кто безумен окружающие или, может быть, я сам, и весь этот оживший ночной кошмар происходит в моей голове?
Я бежал далеко, быстро и не оглядываясь. Спустя полгода я был так далеко, как это только возможно на другом конце страны, с другим именем и документами, зато совершенно без средств к существованию. Ну, да это и не важно никому нет дела до меня, и никогда не было. Даже мои родители предпочли остаться в городе, потому что там, среди тварей, могла быть моя младшая сестра. Они променяли живого сына на мертвую дочь. Но я не виню их. Наверно.
Я не возвращался обратно в город. Я не разговаривал о нем, не спрашивал, не стремился связаться с кем-то из прошлого. Даже канал с новостями на телевизоре заблокировал, чтобы вдруг случайно не увидеть происходящего.
Зачем, в таком случае, я пишу это? Дело в том Понимаете, я ведь тоже думал, что аномалии как-то связаны с рекой, с тем, что происходит в ее водах. Но Это не так. Это Проклятие, связавшее всех причастных. Для того, чтобы оставаться прОклятым, вовсе не обязательно быть в городе.
С тех пор, как врачи обнаружили у меня чертов туберкулез следствие моей поганой кочевой жизни я Замечаю перемены, назовем это так. Чешуя везде. Она режется, царапает до крови еще чистую кожу, зудит еще Ноги тоже перестают подчиняться мне, сгибаясь и слипаясь, выворачиваясь в суставах под странными углами. Что творится на моей голове, мне даже представить странно. Зеркала у меня нет, а в бликах на поверхности ванны не особенно видно происходящее.
Я знаю, что у меня нет выбора. На суше меня прикончит воздух, так или иначе, в воде те, кому положено прятать подобные вещи от масс. Я просто пишу, пока мои руки еще в состоянии выдавать мелкую моторику. Можете считать это моей исповедью.
И заклинаю вас никогда не пытайтесь сражаться с природой. Потому что она в любом случае победит. Так или иначе.
Двуликий
И в тот момент, когда наш дом окутывали языки пламени, когда балки и перекрытия рушились на головы тем, кто еще пытался выжить, я знала счастливого финала не будет. Ни медаль, ни награды, ничто не вернет мне того единственного, кого я любила, моего мужа. Потому что он умер в тот день. Даже если остался в живых.
Неисправная проводка. Такая банальная причина для самого жуткого события в моей жизни Всего лишь неисправная проводка. Немного воды от протекшей по случаю сезонных дождей крыши, немного оголенного провода, немного невнимания к внезапно появившемуся из ниоткуда дыму, и все полетело в преисподнюю.
Наш дом был не просто старым очень старым, с древними деревянными перекрытиями и той штукатуркой, в которой соломы больше, чем камня. Несмотря ни на что власти почему-то не спешили расселять его, как многие другие такие же. Дом оставался памятником самому себе даже тогда, когда вокруг него образовался пустырь. И никого ни на грамм не волновала судьба несчастных людей, продолжающих жить в совершенно неподходящих для этого условиях.
Довольно быстро осознав, что спасение утопающих дело рук самих утопающих, многие съехали тогда по разным местам в надежде, что рано или поздно им выплатят компенсацию. Из двадцати заселенных квартир только восемь остались при своих хозяевах тех, кому просто некуда было идти. И мы с мужем были среди этих несчастных.
У нас вообще выдался крайне тяжелый период в плане финансов и количества долгов на квадратный метр человека. Проблемы с работой, умирающая на моих руках свекровь, улетающие буквально в трубу деньги на лекарства, на попытки не дать нашему единственному жилью развалиться на части, на бесконечные проценты по кредитам, которые мы просто не могли не брать О переезде в такой ситуации речь даже не шла, мы просто не могли себе позволить тратить деньги еще и на съем, не говоря уже о том, что никто из арендодателей не пустил бы в свою квартиру парализованного инвалида, регулярно ходящего под себя.
А потом случилось то, что случилось. Короткое замыкание, искра и Столбы пламени, весело пожирающие старые деревянные перекрытия. Нам не повезло дважды в том, что пожар начался ночью, когда все оставшиеся жильцы мирно спали по своим постелям, и в том, что пламя занялось на первом этаже, в щитке прямо под единственной лестницей на выход. Когда народ проснулся и более-менее осознал, что происходит, бежать было уже поздно.
А потом, когда я уже простилась с жизнью, успев только немного погрустить о том, что так ничего и не увидела, даже не жила толком, случилось Я даже не знаю, как это описать. Чудо? Наверно, да. Потому что мой тихий, спокойный, совершенно не умеющий реагировать на опасности муж вдруг преобразился. Выбив окно тумбочкой, он выкинул меня в окно, несмотря на то, что жили мы на третьем этаже, а сам кинулся туда, в пожарище, и
Я могла только смотреть. У меня даже кричать от ужаса не выходило. Как он выходил из огня с ребенком на руках, как снова и снова бросался в пламя, вытаскивая новых и новых живых наших соседей Я видела, как пылают его волосы, как руки и ноги в обгоревшей пижаме покрываются волдырями и черными полосами Я хотела только одного тогда чтобы он выжил несмотря ни на что.
И Он выжил. Еще одно маленькое чудо. Он спас десять человек, среди которых было трое детей, он обгорел, его правая рука с тех пор больше не работала, а лицо покрылось жуткими несводимыми шрамами. Он стал героем, настоящим, тем, о ком говорили и кем гордились.
Да, были и те, кто не пережил тот пожар. Моя свекровь, несколько соседей, один из пожарных Но большинство выжили, и благодарили за это моего мужа. И я благодарила, хотя, если честно, в глубине души хотела бы, чтобы он не поступал так героически. Все же живой муж мне был ближе мертвого гипотетического героя.
Но я радовалась. За него, за соседей, за то, что подвиг мужа не был забыт и заброшен. Правда радовалась. И после выписки из больницы, и когда его награждали медалями, и когда выписывали премию в благодарность за отвагу и проявленное мужество, и когда местные власти, толи для привлечения электората, толи опасаясь повестки в суд, дарили нам всем, пострадавшим, квартиры в новом элитном районе. Радовалась.
Пока не поняла, что что-то не так. Что-то страшное происходит совсем рядом со мной.
Мой муж всегда был человеком мирным и спокойным. Любил животных, умело общался с детьми, никогда ни с кем не конфликтовал Я и полюбила его за эту надежность, основательность, знала же, что в любой ситуации буду за ним как за каменной стеной. Понимаете, он даже не кричал ни разу, никогда, ни на кого, вообще голос не повышал.
А сразу после пожара Стресс, боль, все это Я не сразу заметила, что что-то не так. Списывала все мелкие несостыковки на последствия пожара, гордилась еще, кивала на все слова врачей о том, что человек в минуту опасности активизирует в себе какие-то там резервы. Да и были то мелочи. Поначалу. Ну, например, что такого в том, что убежденный вегетарианец вдруг попросил стейк с кровью? Или увлекся чтением газет, хотя раньше никогда в руки не брал «бумажный мусор»?
Любимый парфюм, любимая кружка, любимый фильм, наш с ним, тот, который мы смотрели в уличном кинотеатре под звездами на нашем первом свидании Он либо отказывался совсем от своих прежних привычек, либо делал вид, что не понимает, о чем я. Со временем из таких вот мелочей у меня сложилось впечатление, что я буквально знакомлюсь со своим любимым заново, и этот новый человек мне не нравится.
Нет, разумеется, дело было не в том, что он стал предпочитать тяжелые, душные запахи, которые мне лично после пожара стойко напоминали о запекшейся крови на моих собственных руках. И даже не в том, что те же стейки после того же пожара я вообще видеть не могла, не то, что готовить или как-то их обонять. Это и правда мелочи. Дело было в другом.
Муж стал агрессивным. Даже злым. Ту самую медаль, которую ему пообещали вручить, он чуть ли не с боем отобрал у поздравляющих и сочувствующих, попутно словесно облив ядом всех вокруг за задержку. И дальше новые соседи, благодарные посетители, медперсонал Я Он не сдерживал эмоций, он вполне охотно демонстрировал свою злость, недовольство, открыто критиковал то, что ему не нравится. Я старалась, правда, списать все на стресс и реабилитацию, но
Спустя полгода после пожара и его выписки из больницы, муж впервые ударил меня. Просто так, почти без повода я всего лишь сказала, что не смогу пойти с ним на какую-то встречу. Ударил сильно. С размаха. Специально целясь большим широким кольцом с выступающим камнем в мою скулу. И Я видела его радость от этого, видела, как у него блестели глаза, даже когда он извинялся и пытался убедить меня, что это больше не повторится. Ему НРАВИЛОСЬ причинять мне боль.
Если бы я была умнее, я бы ушла еще тогда. Но мне почему-то казалось, что это действительно ошибка и случайность, помутнение рассудка. Я отказывалась верить своим глазам. И напрасно.
В конце концов, после очередных побоев со временем он стал практиковать это «воспитание» постоянно, заперев меня дома и отобрав ключи все встало на свои места. Я, вперемешку со словами пощады, вдруг начала читать молитву, старенькую, простую совсем, и
Это был не мой муж. Кто угодно, но не он. Мой муж, к сожалению, умер тогда, в пожаре.
Потому что это существо, этот Вдруг отшатнулся от меня, зашипел странно. А потом его кожа, там, где у мужа были шрамы, стала отходить слоями, прямо на моих глазах. Половина лица нормальная, вторая половина стремительно превращалась в оголенный череп, белый и отвратительно блестящий. И я понятия не имею, каким образом мне удалось сохранить свой рассудок в тот момент.
Тварь кинулась на меня снова, тварь вовсе не хотела, чтобы я ушла, тем более теперь, но молитва как будто не давала ей подойти ко мне, приблизиться. Ее отбрасывало в сторону, она шипела и извивалась, пока я продолжала шептать и шептать все, что могла вспомнить из церковного арсенала. В общем-то так я и выбралась из той квартиры с помощью молитвы. А потом бежала, быстро, в сторону ближайшей ко мне церкви, в надежде спрятаться там, покаяться и спастись.
Увы, но истории про тварь из Ада, занявшую тело моего покойного мужа, никого не впечатлили. Я пыталась рассказать обо всем, умоляла людей выслушать меня Конечно, меня никто не слушал. Хоть в психушку не закрыли, и на том спасибо.
Я добровольно выбрала изгнание, ушла в монастырь под защиту церкви. Мне было очень, очень страшно оставаться в одном городе с тварью, которая считалась моим мужем. Он (она?оно?) пытался вернуть меня обратно, но, к счастью, я все еще могла делать свой выбор. Если бы только меня послушали
Сейчас я могу только смотреть и не вмешиваться. Тварь живет в облике моего мужа до сих пор. Тварь делает карьеру, тварь часто мелькает по телевидению и в новостях, тварь строит приюты и помогает нуждающимся. Тварь любят зрители. Понятия не имею, зачем ей все это, но сомневаюсь, что для чего-то хорошего.
Впрочем Я оплакала своего мужа, я похоронила себя за стенами монастыря. Я даже попыталась предупредить всех. А что задумала тварь больше не мои проблемы.
Круговорот кошмаров
Случалось ли с вами такое, что сны, самые обычные, те, которые никак не могут влиять на существующую реальность, вдруг оживают? Да, я прекрасно понимаю, как это звучит дико и безумно но просто не знаю, как рассказать иначе о том, что случилось со мной.
Все началось с цыганки. Да, да, как в тех самых дурацких фильмах для подростков, которые и пугают то исключительно своей тупостью. Так вот, я, как обычно, шла на работу, не обращая внимания на привычную уже толпу в метро. А тут она раз и подошла прямо ко мне, вся такая типичная, в развевающейся цветастой юбке, какой-то шали с бубенчиками и с черными-пречерными волосами. Если честно, моей первой мыслью тогда было что-то вроде маскарада. Ну, знаете, эти ряженые, которые во всех туристических местах ошиваются и просят много денег за фото? Вот что-то такое, потому что уж слишком «шаблонной» была та цыганка.
Поэтому и ответила я ей что-то вроде «Не подаем», и постаралась уйти подальше. Не хотелось мне оказаться в эпицентре мини-развода для лохов. Но цыганка Она не пыталась меня фоткать или что-то такое, она просто замерла вдруг, руку вперед вытянула, перегораживая мне дорогу и заговорила.
«Смерть за твоим плечом, смерть стоит, умрешь скоро, кровью изойдешь». Ну, или как-то так. Кто ж там, в толпе, ее слушал на самом деле? Дожидаться эпичного «А вот теперь позолоти ручку» я не стала и просто отодвинула ее с дороги. А потом и думать забыла о странном случае. Мало ли какие психи бродят в метро в час пик?
***
Я бежала по темному лесу, задыхаясь и припадая на подвернутую правую ногу. Боль была жуткая, режущая, пробирающая до самых внутренностей, но почему-то я точно знала, что если сейчас сдамся, если остановлюсь, все. Конец. То, что загоняло меня как дичь, медленно и лениво Оно не пожалеет. Оно не умеет жалеть. Поэтому и бежала, из последних сил, а когда боль окончательно захватила разум, ползла, срывая ногти о корни деревьев, торчащие из земли.
Я проснулась в своей постели, в своей собственной, привычной до последней мелочи, комнате. Задыхающаяся, с тяжело колотящимся сердцем, будто пытающимся вырваться из груди. Привычная картина за последние несколько месяцев, но