В период с 9 мая по 9 августа 1910 года воспитанник Петр Ярышкин пробыл в море на канонерской лодке «Грозящий». Морская практика длилась девяносто два дня.
В следующем 1911 году, кадет Ярышкин проходил морскую практику «на крейсере «Аврора» под командою капитана 1 ранга Лескова в плавании по Балтийскому морю» и «на учебном судне «Воин» под командою капитана 2 ранга Фролова, в плавании по Балтийскому морю», в общей сложности проведя в море, как и в 1910 году, девяносто два дня.
В 1912 году Петр Ярышкин с начала мая по конец июня находился «на крейсере «Олег», под командою капитана 2 ранга
Е. И. В. В. Князя Кирилла Владимировича, в плавании по Балтийскому морю», а затем «на Описной барже Морского Корпуса под командою полковника Безпятова в плавании по Балтийскому морю».
9 сентября 1912 года гардемарин Ярышкин «произведен в младшие унтер-офицеры с назначением в 1-ю роту».
На следующий год приказом по Морскому ведомству
63 «В марте 4-го, 1913 года пожалован светло-бронзовой медалью в память 300-летия Царствования Дома Романовых».
14 апреля 1913 года гардемарин Петр Ярышкин был произведен в корабельные гардемарины.
На следующий день утром всех корабельных гардемарин собрали в Адмиралтействе, где они получили приказы о производстве и где их поздравил и пожелал успеха Морской министр. «Приказом по флоту и Морскому ведомству апреля 14-го дня 1913 года 105 младший унтер-офицер Ярышкин Петр Петрович производится в корабельные гардемарины». В списке из 126 человек фамилия Ярышкин стоит 84-й по старшинству. Ему «предоставлено право носить нагрудный знак за окончание полного курса в Морском корпусе».
Впереди предстояла полугодовая морская практика. Корабельный гардемарин Ярышкин получил направление на Черноморский флот. В середине мая 1913 года с перрона Николаевского вокзала Петербурга курьерский поезд в вагоне 2-го класса унес Петра в Севастополь. Как приятно было корабельному гардемарину Петру Ярышкину разместиться в вагоне 2-го класса вместе с офицерами, ибо до этого, будучи гардемарином, он имел право, как и все нижние чины, ездить только в 3-м классе. О чем-то подобном, об особенности звания «корабельный гардемарин» писал офицер русского флота Н.А. Монастырев в своих «Записках морского офицера»: «Как приятно было сесть в вагон 2-го класса, этот запретный плод в течение многих лет По правилам морского устава в вагонах 2-го класса могли ездить только офицеры. Гардемарины, юнкера и нижние чины вообще имели право находиться только в 3-м классе. С пылом юности мы всегда возмущались этим строгим и, как нам казалось, непонятным правилом, но впоследствии каждый из нас находил в нем свой смысл. Мало кто имел представление о том, что такое корабельный гардемарин, и армейские офицеры зачастую не знали, как же обходиться с этим чином, отдать ли ему честь первому, позволить ли остаться в ресторане. Простые солдаты иногда приходили в какой-то священный трепет при такой дотоле невиданной форме и с переляку становились во фронт. Как это было забавно. Но с важностью отвечаешь на приветствие и проходишь, как китайский мандарин. Обернувшись, случайно увидишь, как солдат еще долго и с недоумением смотрит тебе в след».
Конечно, Петр Ярышкин гордился своим званием корабельного гардемарина. Он уже без одной минуты офицер! Проходя практику на военном корабле, кадеты лишь знакомились с работой механизмов и действиями того или иного вида вооружения, потому что ответственность за исправность и боеготовность механизмов и оружия несли офицеры и члены команды корабля, за которыми были закреплены эти устройства. Корабельный гардемарин совсем другое дело. Писатель-маринист Леонид Соболев в романе «Капитальный ремонт»» писал о чувстве гордости и превосходства, теснившихся в душе главного героя, корабельного гардемарина: «Гардемарины всегда вежливы надо уметь дать понять неизмеримую пропасть между захудалым армейским офицером и гардемарином Морского корпуса корпуса, единственного на всю Россию, корпуса, в который принимают только сыновей офицеров, потомственных дворян и чиновников не ниже четвертого класса табели о рангах».
Приказом по Морским Силам и портам Черного моря за
317 от 12 мая 1913 года Ярышкин был назначен для плавания на линейный корабль «Три Святителя». С 12 мая по 25 сентября 1913 года корабельный гардемарин П. Ярышкин проходил корабельную стажировку «на линкоре «Три Святителя» под командою капитана 1 ранга князя Путятина корабельным гардемарином, в плавании по Черному морю». На этот период Циркуляром Главного Морского штаба за 144 от 18 мая 1913 года
П. Ярышкин был зачислен в Черноморский флотский экипаж.
После линкора «Три Святителя» корабельный гардемарин П. Ярышкин стажировался на эскадренном миноносце «Завидный» на Черноморском флоте. «С 25 сентября по 1 октября на эскадренном миноносце «Завидный» под командою старшего лейтенанта Сенявина, корабельным гардемарином в плавании по Черному морю».
Эсминец «Завидный» строился в городе Николаеве на заводе «Наваль» по чертежам 350-тонного миноносца «Буйный», при этом в конструкцию корабля были внесены изменения по опыту эксплуатации помещение для офицеров было перепланировано на отдельные каюты, камбуз вынесен на верхнюю палубу, расширен ходовой мостик, установлена грот-мачта. Носовой минный аппарат убрали, запас самодвижущихся мин Уайтхеда уменьшили до четырех, а калибр минных аппаратов увеличили до четыреста пятидесяти семи миллиметров. Миноносец вступил в строй в конце 1903 года.
После капитального ремонта корпуса и механизмов в
19111913 годах на Франко-Русском заводе в Николаеве, с заменой трубок в котлах и артиллерийского вооружения, «Завидный» вступил в строй как эскадренный миноносец.
Длиной эсминец был 64 метра, шириной 6,4 метра. Мощность двух вертикальных паровых машин тройного расширения с четырьмя котлами составляла шесть тысяч лошадиных сил, что обеспечивало скорость двадцать четыре узла. Вооружен эскадренный миноносец был двумя 78-мм орудиями, тремя 7,62-мм пулеметами, двумя надводными минными аппаратами 457-мм и нес восемнадцать мин заграждения. Экипаж «Завидного» составляли семьдесят человека.
После стажировки на эсминце «Завидный» корабельный гардемарин П. Ярышкин с 1 по 5 октября снова находился на линкоре «Три Святителя», о чем записано в Послужном списке: «В 1913 году с 1 по 5 октября на линейном корабле «Три Святителя». На этом морская стажировка корабельного гардемарина П.П. Ярышкина закончилась.
Осенью 1913 года император Николай II вместе с семьей отдыхал в любимом Ливадийском дворце в Крыму. В преддверии дня рождения цесаревича Алексея в начале октября в Ялту пришла вся Черноморская эскадра. Утром 5 октября прошел парад частей Ялтинского гарнизона и проведено производство корабельных гардемаринов, стажировавшихся на Черноморском флоте, в мичманы. Приказ 1219 о производстве корабельных гардемаринов в мичманы Николай II подписал в Ливадии 5 октября 1913 года:
«Высочайшим приказом по Морскому ведомству за 1219 от 5 октября 1913 года произведен (П. Ярышкин. А.Л.) по экзамену в мичманы».
Выпускники Морского Корпуса 1913 года были приглашены 5 октября на прием к государю императору. Государь поздравил новоиспеченных мичманов, пожелал успехов и сфотографировался с наследником цесаревичем Алексеем вместе с выпускниками.
Эта фотография сохранилась. С волнением гляжу на пожелтевшую от времени фотографическую карточку «Выпуск 1913 г.
с царем и наследником»: на ней Николай с сыном Алексеем, в окружении группы молодых людей в белых морских офицерских кителях, в белых офицерских фуражках, но еще с погонами корабельных гардемаринов с золотыми якорями на плечах. Молодые, красивые лица Впереди у них служба на боевых кораблях под Андреевским флагом
Зная, что Петр Ярышкин стажировался на Черноморском флоте, предполагаю, что он тоже есть на этом снимке. Я вглядываюсь в лица, в тщетной надежде угадать, кто из них Ярышкин, но, к сожалению, где он на фотографии, мне пока выяснить не удалось.
В этот день Николай II записал на страницах своего дневника, что эскадра вечером устроила красивую иллюминацию, представлявшую собой «при полной луне и тихом море замечательное зрелище». Так закончился этот волнительный, важный день в жизни молодых русских офицеров выпускников Морского Корпуса 1913 года и Петра Ярышкина в их числе.
14 октября 1913 года мичман П.П. Ярышкин «Циркуляром Главного Морского штаба за 304 зачислен в Черноморский флотский экипаж» и получил назначение вахтенным офицером линкора «Три Святителя». Ярышкин хорошо знал линкор, ибо прошел на нем стажировку корабельным гардемарином в течение пяти месяцев.
«Три Святителя» линкор додредноутного типа, названный в честь Трех Святых иерархов Православной церкви, был построен на Николаевской верфи в 1895 году. Его вооружение составляли две двухорудийные башни 305-мм орудий, четырнадцать 152-мм орудий, два 47-мм орудия и четыре пулемета 7,62-мм. В 1907 году броненосец был переклассифицирован в линейный корабль. С ноября 1911 по август 1912 года линкор прошел капитальный ремонт корпуса и механизмов в Севастопольском порту. В ходе ремонта был установлен броневой каземат 152-мм орудий и щиты для четырех 152-мм орудий на спардеке. На башнях орудий главного калибра были подготовлены места для четырех 75-мм орудий противоминной и зенитной артиллерии.
Линкор представлял собой плавучий остров длиной сто пятнадцать метров, шириной двадцать два метра, водоизмещением тринадцать тысяч триста восемнадцать тонн. Его энергетическая установка два трехцилиндровых вертикальных паровых двигателя тройного расширения общей мощностью десть тысяч шестьсот лошадиных сил, четырнадцатью цилиндрическими топочными котлами обеспечивала скорость хода до шестнадцати узлов. Экипаж состоял из шестьсот шестьдесят человек.
Мичман Ярышкин, стоя на Графской пристани, ожидал шлюпку с линкора «Три Святителя». В это время красивый паровой катер подскочил к пристани. Это был катер с линкора. На него вошло несколько офицеров. Мичман обратился к офицеру в чине лейтенанта и, как полагалось, испросил у него разрешения остаться в катере, а также погрузить свои вещи. Офицер любезно ответил согласием. Когда катер наполнился офицерами, возвращающимися с берега, была дана команда «Отваливать», и катер понесся по Северной бухте. Через несколько минут он был у борта «Трех Святителей» и, дав задний ход, четко остановился у трапа правого борта. Доложив дежурному офицеру о прибытии, мичман Ярышкин, в сопровождении молодого матроса вестового, прошел в отведенную ему каюту. Вестовой быстро разобрал чемодан мичмана и устроил койку.
Когда мичман П.П. Ярышкин прибыл на корабль, «Три Святителя» входил в бригаду линейных кораблей Черного моря. Командовал линкором уже не капитан 1-го ранга князь Путятин, а капитан 1-го ранга Вениамин Константинович Лукин.
На следующее утро, первое для молодого офицера мичмана Ярышкина в новом качестве, предстоял первый подъем флага на линкоре «Три святителя». Корабль весь в движении Надев, как полагалось, мундир, мичман П. Ярышкин примкнул к офицерам, которые по чину и старшинству стали по правому борту, сначала строевые, затем инженеры-механики флота. Сердце Петра стучало от волнения. Первый раз он в строю офицеров при подъеме флага. Плечом к плечу!
Очень емко и подробно описал церемонию подъема флага на линкоре Черноморского флота, тогда мичман Н.А. Монастырев в своих «Записках морского офицера»: «Против по левому борту стоит караул, горнисты, хор музыкантов, затем также по старшинству кондукторы, 2-я вахта команды и первая строятся соответственно по левому и правому борту корабля. В руке старшего офицера судовой рапорт, он строгим взглядом осматривает всех и становится у кормовой башни.
Смирно! раздается зычный голос вахтенного начальника.
Из кормового люка показалась фигура командира, он, не торопясь, поднимался по трапу. Одним движением офицеры, кондукторы, боцмана взяли под козырек. Фигура командира, в черной тужурке, слегка переваливаясь направилась навстречу идущему старшему офицеру. На палубе водворилась тишина. Старший офицер рапортует. Затем командир в сопровождении старшего офицера подходит по порядку к офицерам и здоровается. Вот проходит, направляясь к караулу: «Здорово, караул!» Караул дружно отвечает. «Здравствуйте, кондукторы!», потом обращается к команде, громким голосом он произносит: «Здорово, молодцы!» Сотни голосов одновременно и раскатисто рявкнули: «Здравия желаем, Ваше высокоблагородие!» В этот момент вахтенный начальник докладывает старшему офицеру, что «без одной минуты восемь», тот командиру. Командир кивает головой в знак согласия. На фок-мачте взвивается «Щ» (сигнал подъема флага с церемонией).
На флаг и гюйс! проносится по всему кораблю команда вахтенного офицера. Несколько секунд ожидания. Восемь часов. На баке бьют склянки восемь.
Флаг и гюйс поднять
На кормовом флагштоке медленно, медленно поднимается белый с синим крестом флаг. Караул берет ружья на караул, оркестр играет традиционный Николаевский марш. Снимаются фуражки, и головы всех обнажаются. Прекрасные звуки Императорского гимна несутся по кораблю. Его слушают с обнаженными головами. Церемония подъема флага окончилась.
Накройсь. Разойтись, раздается команда. Оркестр играет бодрящий марш. Ют быстро пустеет. Морской день начался».
Именно так начался первый морской день мичмана Петра Петровича Ярышкина на линейном корабле «Три Святителя», стоящего на бочке в Севастопольской бухте. После подъема флага мичман Ярышкин представился командиру капитану 1-го ранга Лукину и познакомился с офицерами. Получив необходимые инструкции относительно своих обязанностей вахтенного офицера и других обязанностей по службе от старшего офицера линкора, мичман Ярышкин с этого дня целиком окунулся в жизнь своего нового корабля. Мичмана, как молодого офицера, что всегда и везде было принято в русском флоте, сразу поставили, как говорили, на «собаку», то есть на вахту с 12 до 4 часов ночи.
Служба офицера на боевом корабле, в отличие от недавних обязанностей корабельного гардемарина, определялась уже не положениями, разработанными в Морском Корпусе, а Строевыми уставами по Морскому ведомству и Уставом Корабельной службы, в соответствии с которыми служба вахтенного офицера состояла в несении дежурства на верхней палубе в течение четырех часов. В подчинение вахтенного офицера входили сигнальщики, дневальные (посыльные) по шкафуту, а в походе еще прибавлялись марсовые и рулевые. Молодые офицеры, в том числе и мичман Ярышкин, вели себя по отношению к матросам требовательно по службе, но пристойно, уважая человеческое достоинство нижних чинов. Матросы относительно офицеров, несших службу рядом с ними, тоже имели свое сложившееся мнение.
Морской офицер Н.А. Монастырев, вспоминая о первых месяцах своей службы мичманом на Черноморском флоте на линкоре «Евстафий», однотипном линкору «Три Святителя», писал: «Сколько отстоял я этих «собак» на «Евстафии», сосчитать трудно. Сколько томительных и длинных ночных часов провел я, бродя по палубе, отгоняя от себя одолевающий сон. Но были среди них и часы, которые никогда невозможно забыть. Это было тогда, когда лунная южная ночь спускалась над Севастополем и околдовывала его. Как красивы, как хороши были эти ночи с мириадами звезд на посеребренном лунным светом небе. Как ярки, как отчетливы были грезы тогда, убаюканные легким, освежающим ветерком, несущимся оттуда издалека Корабль спит. Изредка, нарушая тишину, пронесутся по рейду удары склянок и стихнут, медленно замирая в прозрачном воздухе. И снова наступает тишина. Временами порыв ветерка донесет звуки струнного оркестра с Приморского бульвара, и как бы взбодрят, встряхнут. Новый рой мыслей, новые мечты нахлынут волной, и не видишь, как текут часы. Севастополь особенно красив в такую лунную ночь. Его памятники, форты, редуты невольно заставляют вспомнить поистине геройскую эпопею. Образы тех, кто сражался и умирал, отстаивая его, витают над ним. Они не могут исчезнуть, мимо них нельзя пройти мимо. Каждый клочок земли полит драгоценной человеческой кровью».