Проблема с масками заключается в том, что рано или поздно они начинают трескаться. Они трескаются, а затем разбиваются и когда это случится со мной, Шей увидит настоящего, изувеченного меня.
Скоро я ее сниму. Скоро я позволю себе дышать, не притворяясь, будто со мной все в порядке, но только не рядом с Шей. С ней я буду нормальным. Я буду счастливой версией себя и не покажу ей свои шрамы. Нам было дано так мало времени, и я не хотел портить его тяжелыми разговорами о моей сломанной психике.
Она заслуживала счастливую версию Лэндона, и я ее дал.
По возвращении в Лос-Анджелес я собирался позволить себе развалиться на части в подходящем для этого месте: в кабинете доктора Смит, где это не только разрешалось, но и поощрялось.
Тебе придется снести несколько заборов, чтобы добраться до самых зеленых полей, Лэндон.
Я планировал снести все, потому что, достаточно поработав над собой, я бы смог сосредоточить все внимание на нас с Шей. А до тех пор мне приходилось по одной разбирать коробки с хламом у себя в голове, вываливая его на нужных людей, а не на Шей.
Мы остановились перекусить, и я уверенно держал свою маску.
Когда мы почти добрались до дома, зазвонил телефон, и на экране появилось имя Эйприл. У меня в животе образовался узел, я выключил радио, и фальшивое, но очаровательное пение Шей прекратилось.
Да? ответил я.
Поначалу Эйприл ничего не говорила. Все, что я слышал, безудержные рыдания. Что за черт?
В чем дело? спросил я.
Ты! воскликнула она. Ты это сделал. Это твоя вина, кричала она, срывая голос.
Погодите, что?
Она кричала в трубку о том, что после нашего ухода у него случился еще один обширный приступ и остановка сердца.
Он умер через тридцать минут после того, как я вышел из больницы. Телефон выпал из моей руки и ударился о коврик.
Что такое? спросила Шей, глядя в мою сторону. В чем дело?
Мой отец, выдавил я.
Да? Что случилось? Он в порядке? Нам нужно вернуться?
Нет, я покачал головой, чувствуя, как к горлу начинает подниматься кислота. Он умер.
*
Мне пришлось позвонить маме, чтобы сообщить ей новости об отце. Узнав о случившемся, она заплакала заплакала так, словно у нее отняли часть души. Так же как плакала Эйприл. Даже после всего, через что этот мужчина заставил пройти мою мать, у нее все еще хватало слез, чтобы его оплакивать.
Я не плакал. Я должен был сломаться, но не сломался. Я не чувствовал грусти. Я не расстроился. Я не чувствовал себя подавленным.
Я вообще ничего не чувствовал.
Онемение поглотило меня целиком.
Шей отвезла меня к себе домой, и я видел, как она переживает, но ничего с этим не делал. Я не мог говорить. Слова казались слишком утомительными.
Она сидела передо мной на кровати, а я смотрел вперед в одну точку.
Как я могу тебе помочь? спросила она, проводя руками вверх и вниз по моим бедрам. Что мне сделать?
Я покачал головой.
Ничего. Она ничего не могла сделать.
Так бывает. Иногда все, что можно сделать, сидеть на одном месте. Мы сидели.
Мы легли.
Она уснула.
Я нет.
Глава 6
Шей
Он молчал больше суток.
Когда мать Лэндона позвонила ему, чтобы узнать, как он, мне пришлось ответить за него, потому что Лэндон не вставал с кровати. Она была за границей и изо всех сил старалась успеть на ближайший рейс, но даже в таком случае она оказалась бы здесь не раньше завтрашнего дня.
Что нам делать? прошептала Рейн, пока она, Хэнк, Эрик и я сидели в гостиной. Ему нужно что-то съесть. Он не выходит из комнаты с тех пор, как вы приехали.
Я знаю, но он не двигается с места. Он не разговаривает. Он словно окаменел. Я была удивлена, когда он встал, чтобы пойти в туалет, ответила я.
Его отец был придурком, проворчал Хэнк. Он обращался с Лэндоном как с дерьмом.
Да, но он все равно его любил, ответила я.
Эрик нахмурился и почесал затылок. Он учился в Висконсине и примчался сразу же после того, как Рейн сообщила ему о том, что произошло. Грейсону пришлось задержаться он решал некоторые личные проблемы, но тоже собирался приехать как можно скорее.
Я боюсь, что это отразится на нем, на его психике. Вы знаете, чем это может обернуться для Лэндона. Он прошел через столько дерьма, и наконец ему стало лучше. Он шел на поправку, но я чувствую, что случившееся может свести его прогресс на нет, сказал Эрик. Он зашел так далеко, но черт возьми. Это тяжело. Я не знаю, сможет ли он все это выдержать.
Я в порядке.
Мы все повернулись к Лэндону, стоящему в коридоре. Руки засунуты в карманы, а плечи сгорблены.
Вам не нужно об этом беспокоиться, добавил он, постукивая пальцами по голове. Я в порядке.
Чувак, тебе не обязательно делать вид, что все хорошо, ответил ему Хэнк. Твой отец скончался, и это непросто пережить.
Как ты и сказал, Хэнк, он был придурком и обращался со мной как с дерьмом. Мне лучше без него. Он сам не хотел меня любить.
Эти слова болезненно отозвались в моем сердце. Я встала и подошла к Лэндону:
Что мы можем сделать? Как мы можем помочь?
Для начала вы все можете перестать хандрить, произнес он, потирая рукой под носом. Я в порядке. Эрик, я знаю, ты проделал долгий путь, но в этом не было необходимости. Я уже отправил Грею сообщение и сказал ему не приезжать. У него достаточно собственных проблем ему не нужны еще и мои. Я просто немного посплю. Вы все можете идти домой.
Он развернулся и направился обратно в мою спальню.
Я оглянулась на наших друзей, мрачно смотревших вслед Лэндону.
Мы остаемся здесь, строго сказал Эрик. И никуда не уезжаем. А теперь давай, он указал на коридор, иди и позаботься о нашем мальчике.
Я кивнула в знак согласия и повернулась, чтобы пойти в спальню. Каждый шаг казался невыносимо тяжелым. Я не знала, как помочь Лэндону, как дать ему то, в чем он нуждался, потому что он ничего не говорил. Он не открывался. Он не впускал внутрь ни меня, ни кого-либо другого.
Когда я вошла в комнату, я увидела его свернувшимся в клубок. Он лежал с закрытыми глазами и обнимал одну из моих подушек. Он выглядел таким хрупким, таким разбитым.
Я заползла на кровать и легла позади него. Обвив его своим телом, я прижалась к нему, чувствуя его холодную кожу.
Тебе не обязательно это делать.
Делать что?
Держать меня.
В этот момент я прижалась к нему сильнее. Я знала в моменты, когда люди говорят, что их не нужно держать, это необходимо им больше всего. Так было с моей мамой, когда она плакала ночами из-за предательства отца. Я забиралась к ней в постель, заключала ее в свои объятия и крепко прижимала к себе.
То же самое я сделала для Лэндона, про себя думая о словах Мимы.
Sé valiente. Sé fuerte. Sé amable. Y quédate.
Будь храброй. Будь сильной. Будь доброй. И оставайся.
*
О дате похорон Лэндона не уведомили. Эйприл не отвечала на его сообщения, поэтому нам пришлось искать информацию самостоятельно. Когда Лэндон, его мама и я пришли в церковь, где проходили похороны, нас почти сразу остановили.
Нет, заявила Эйприл в своем траурном наряде.
Судя по ее опухшим глазам, она провела не одну бессонную ночь. Тем не менее ее волосы были собраны в безупречный пучок.
Вам нельзя здесь находиться.
Лэндон засунул руки в карманы серых брюк и пожал плечами:
Он был моим отцом. Думаю, у меня больше прав присутствовать здесь, чем у тебя.
Ральф бы этого не хотел, возразила она.
Выпрямившись и расправив плечи, мать Лэндона шагнула вперед:
Не тебе решать, чего он хотел, а чего нет.
Тебе определенно нечего здесь делать, огрызнулась Эйприл, оглядывая мать Лэндона с ног до головы. Ты последний человек, которого он хотел бы видеть.
Я была его женой двадцать лет. А ты, кем была ты? Трахалась с ним двадцать дней?
Как насчет семи лет? выплюнула Эйприл ядовитым тоном. И единственная причина, по которой ему удавалось терпеть тебя последние несколько лет, заключалась в том, что, в очередной раз устав от тебя, он приходил ко мне.
Я так и знала, пробормотала Лори, раздувая ноздри.
Губы Эйприл изогнулись в злорадной улыбке она чувствовала себя победительницей, наконец-то озвучив правду о своем романе с отцом Лэндона. Я не понимала, почему ей это нравится. Разве можно быть настолько счастливой только потому, что ты причинила другому человеку боль?
Ты отвратительна, выплюнула Лори.
Как скажешь. Во всяком случае, я не такая, как ты, ответила Эйприл.
Лэндон шагнул вперед, смерив Эйприл горящим от злости взглядом:
Еще одно оскорбительное слово в адрес моей матери, и, клянусь, ты за это заплатишь.
Лэндон, Лори остановила его жестом руки. Не нужно.
Он что-то пробормотал, но сделал шаг назад, прислушавшись к просьбе матери.
Я уйду, но пусть Лэндон хотя бы засвидетельствует свое почтение отцу, попросила Лори.
Она продолжала сохранять спокойствие думаю, на ее месте мне бы это не удалось.
Как я и сказала, нет. Никому из вас здесь не рады. Лэндон виноват в смерти отца. Он последний, кто с ним разговаривал, и именно его слова довели Ральфа до сердечного приступа.
Не смей нести эту чушь о моем сыне. Он не виноват в том, что произошло, рявкнула Лори, повысив голос до такой степени, что все вокруг посмотрели в нашу сторону.
Эта стало последней каплей ее глаза вспыхнули гневом:
Если ты еще раз такое скажешь, я вырву всю эту чертову клевету вместе с твоим языком.
Что ж, Эйприл поджала губы. Ральф всегда говорил, что вы двое токсичны, и сегодня он точно не хотел бы видеть вас рядом. Так что уходите.
Несколько секунд Лори и Эйприл молча стояли нос к носу, тяжело дыша.
Наконец Лэндон дотянулся до руки матери и осторожно до нее дотронулся:
Все в порядке, мам. Пойдем. Она права он бы не хотел, чтобы я здесь был. Честно говоря, я тоже этого не хочу.
Мое сердце болело за Лэндона я точно знала, что это неправда. Я знала, как дорог был ему отец человек, который не любил его так, как он того заслуживал. Я знала, какую боль Лэндону принесла его смерть, в особенности учитывая их последний разговор. И я была уверена, что он хотел получить шанс сказать отцу хорошие слова шанс в последний раз сказать ему правду, которого он лишился.
Жизнь несправедлива ко многим людям, но я уверена, что наибольшая несправедливость выпала на долю Лэндона Харрисона.
Ему становилось лучше, он все чаще говорил о будущем о нашем будущем, но за последние дни его взгляд отяжелел. Я видела, как что-то гложет его изнутри, хотя он ничего не говорил. Я видела его раны, хотя он их прятал. Он держал свою боль взаперти.
Он даже не плакал, подумала я, сидя в машине.
Это было самым страшным то, что смерть отца не вызвала у Лэндона никаких эмоций. Словно ничего не произошло. Он не давал своим чувствам выйти наружу, и это меня пугало. Он копил их внутри.
А такое никогда не заканчивалось хорошо.
*
Я переночую в отеле с мамой, сообщил мне Лэндон после ужина.
Как и в предыдущие дни, он почти ничего не ел. Я беспокоилась, но едва ли могла что-то с этим сделать. Мима передала ему несколько контейнеров, чтобы он съел хоть что-то, но он и к ним не притронулся.
Это был дурной знак. Лэндон отказался от бабушкиной еды.
Он стал таким немногословным. Таким холодным.
Эй, это ведь твоя последняя ночь здесь, да? Ты улетаешь утром? спросила я, стараясь не выдавать свою боль.
Ага.
Ты уверен, что не хочешь побыть здесь немного дольше? Я могу о тебе позаботиться. Только представь Я улыбнулась, подошла к нему и положила руки ему на плечи: Завтрак в постель, массаж, объятия в любой нужный и ненужный момент.
Я провела пальцами по его коже, и он одарил меня усталой, натянутой улыбкой:
Я бы хотел, но нужно возвращаться к работе. Мой менеджер уже выносит мне мозг из-за того, что мы опаздываем со сроками.
Меня переполняло разочарование, но я изо всех сил старалась этого не показывать. Он через многое прошел. Не стоило заставлять его чувствовать вину еще и за то, что я буду скучать.
Хорошо, ничего страшного.
Он одарил меня еще одной улыбкой, на этот раз чуть более искренней.
Я хотел бы остаться на ночь, но, думаю, после сегодняшнего дня мне стоит побыть с мамой.
Я понимаю, понимаю. Она нуждается в тебе, а ты нуждаешься в ней. Не беспокойся, езжай.
Он притянул меня к себе, чтобы обнять, и я крепко к нему прижалась.
Спасибо тебе за все, Шей. Ты делаешь все возможное.
Я прислонилась головой к его груди:
Как твое сердце?
Он не ответил, просто наклонился и поцеловал меня в лоб.
Мне пора идти. Не беспокойся обо мне.
Ты знаешь, что я все равно буду.
Но все-таки попробуй. Он наклонился и нежно поцеловал меня в губы. Я люблю тебя дважды.
Я люблю тебя дважды, эхом повторила я, не отрываясь от его губ. Лэнд?
Да?
Не дай своим мыслям нас разлучить. Я всегда буду рядом, в любую минуту, когда это тебе понадобится. Всегда.
Мы попрощались, и я наблюдала из-за угла, как он садится в машину и уезжает. Меня охватило волнение. Он уехал с беспокойным разумом и тяжелым сердцем, и я понятия не имела, найдет ли он дорогу обратно. На днях мы говорили о нашем будущем, о сокращении пропасти между нами, но сейчас я чувствовала, что эта пропасть снова увеличилась.
И мысль о том, что Лэндон снова от меня отдалился как физически, так и духовно, разбивала мне сердце.
Глава 7
Лэндон
Когда я вошел в кабинет доктора Смит, она не закинула ноги на стол. Она не подбрасывала в воздухе мячик и не улыбалась своей глупой улыбкой. Она не попросила меня назвать три хорошие вещи, которые произошли за последние сорок восемь часов, и я был за это благодарен.
Мне нечего было сказать.
Она сидела и смотрела на меня так, словно хотела забраться мне в голову и понять, как сильно меня надломила смерть отца. Ответ: очень.
Раны оказались настолько глубоки, что больше всего мне хотелось притвориться, будто их не существует.
Лэнд?
Пустота, оборвал я ее.
Что?
Вот что я чувствую. Я чувствую себя опустошенным. Я не знаю, действуют ли мои лекарства, потому что я ничего не чувствую. Только пустоту.
Она кивнула:
Отчаяние нормальное чувство после смерти близкого человека.
Нет. Вы меня не поняли. Я сказал, что чувствую пустоту, а не отчаяние.
Да, я знаю, но иногда эти две вещи легко перепутать.
Не решайте за меня, что я чувствую! рявкнул я, вцепившись руками в подлокотники.
Мгновенно почувствовав сожаление, я закрыл глаза.
Извините. Я не хотел срываться.
Нет, это хорошо. Гнев это хорошо. Знаешь почему? Потому что, если ты срываешься, значит, ты не опустошен. Я думаю, что твои чувства противоположны пустоте, Лэндон. Я думаю, ты чувствуешь слишком много. Прямо сейчас ты испытываешь все существующие на свете эмоции и не можешь с ними справиться. Ты находишься в режиме перегрузки, и из-за этого тебе кажется, что ты не способен ни на что повлиять.
Как мне это исправить? прошептал я сквозь стиснутые зубы. Как мне исправить себя?
Она вздохнула и потерла лоб:
В первую очередь тебе нужно осознать, что ты не сломлен ты скорбишь.
Я позволил этим словам проникнуть в мое сознание и поерзал на месте.
Так ли это? Горевал ли я по человеку, который не хотел меня знать, пока был жив?
Нет. К черту его.
К черту его за то, что он не хотел меня знать, к черту его за то, что ему было все равно, и к черту его за то, что он умер.
Это лекарства, прокомментировал я, сцепив пальцы.
С лекарством, которое ты принимаешь, все в порядке.
Не знаю. Может, стоит попробовать что-нибудь еще, проворчал я, почесывая шею.
Дело не в лекарстве, еще раз заявила доктор Смит.
Откуда вам знать? Вы не я.
Как ты чувствовал себя до того, что случилось с твоим отцом?
Я перебрал в памяти дни, предшествовавшие смерти отца. Я думал о Шей и ее улыбке, о том, как мы смеемся, целуемся, занимаемся любовью. О том, как хорошо, как легко было рядом с ней. Об актерских возможностях, которые мне открылись, о том, как сбываются мои мечты, о том, что у меня появились чертовы мечты. У меня. Настоящие мечты. Раньше я жил только кошмарами.