Тогда на египетском.
И вы поняли ее слова?
Жесты были очень красноречивы, выкрутился молодой ремесленник. К тому же, она разорвала плащ Аммония.
Сверху? Снизу? деловито уточнила Глафира.
У коленей.
У шеи.
Говорите толком! зарычал Соген, хватая одного из мужчин за хитон. В прошлый раз вы мне такого наплели, что я не смог найти Тсенобастис.
А ее и не существует, объявила девушка. Это лишь злобный призрак плод воображения богатого грека.
Но покраснел глава полиции.
Да, я тоже задавалась вопросом, зачем он все выдумал. Сейчас расскажу. Прежде всего, меня удивило, что столь знатный человек решил побродить по бедному кварталу: ничего интересного там не продают, если он искал какого-нибудь колдуна или ведьму для приворотов и прочей чепухи, то они там не живут. За рынком преимущественно находятся глинобитные дома, комнаты сдаются в аренду заезжим крестьянам, мелким торговцам и тому подобной публике. Зато никто не знает друг друга, так как лица постоянно меняются, и Аммония некому уличить во лжи. У него есть проблемный младший брат Лагул скандальный и влипающий в истории бездельник. На моих глазах он повздорил со стражниками, потасовку с трудом удалось замять. Далее переходим к статусу самого Аммония: в городе ходят слухи, что он помогал Марку Крассу, но его брат хвастливо упомянул Помпея.
И что с того? ворчливо перебил Соген.
Глафира зашагала по комнате и тоном лектора продолжила рассказ:
Все мы понимаем, что участники триумвирата не слишком жалуют друг друга. Греческие полисы однажды поднимали восстание против Суллы28, объединившись с Митридатом, регион неспокойный, и каждый из триумвиров захочет привлечь местных жителей на свою сторону. Если Аммоний водил за нос Красса, а на самом деле помогал Помпею, то ему, спасаясь от гнева, пришлось перебраться в страну, где о его неприятностях пока никто не знает, залечь на дно и переждать грозу в тихом городке.
В Арсиное! догадался Соген.
Именно! хлопнула в ладоши девушка. Однако здесь надо на что-то жить, и Аммонию приглянулись две должности: стратега для себя, и начальника полиции для братца. А чтобы осуществить этот грандиозный план, он придумал, как подставить тебя и Диофана. Написал жалобу царю, потребовал расследования, подкупил свидетелей. Вы оба выглядели бы жалкими и ни на что не годными.
Ты не можешь знать этого наверняка, заявил дядюшка.
Могу, улыбнулась Глафира и жестом фокусника выудила из-под гиматия папирус. Прочти-ка письмо.
«Аммонию желает здравствовать Гней Помпей растерянно процитировал Соген и, выхватив свиток из рук племянницы, углубился в текст. Я составлю тебе протекцию при египетском дворе, обратись к хранителю печати он мой человек. Ты правильно выбрал Арсиною если твое имя прозвучит в Александрии, то докатится и до Рима, а нам пока этого не надо. Дни Красса сочтены, устраивайся на новом месте, а потом я вытащу тебя из забытой богами дыры. Думаю, из тебя выйдет отличный стратег, а вот твой брат-оболтус только все испортит на должности начальника полиции нома».
Он ошеломленно поднял глаза на Глафиру.
Убедился? торжествующе спросила она. Очень подозрительно, что Аммоний сделал посыльным старого и хромого вольноотпущенника, передвигающегося со скоростью улитки. Значит, Эроса ценили за другое качество преданность. Он не разболтал бы содержание компрометирующих писем. Свидетели ссоры с Тсенобастис, как я уже говорила, подкуплены. Один из них, Меон, либо потребовал доплаты, либо распустил язык, и Эрос вместе с каким-то рабом помоложе и покрепче прирезал его на пороге пивной.
Мы не виноваты, пискнул ремесленник. Аммоний не только предлагал вознаграждение он угрожал нам.
Согена, казалось, вот-вот хватит удар: лицо покраснело от злости, глаза налились кровью, рот перекосился. Он схватил двоих мужчин за шиворот и принялся яростно трясти, не обращая внимания на вопли и уговоры.
В темницу их! Плетей им! Палок!
За лжесвидетельство полагается штраф, сухо заметил писец, продолжавший безмятежно разводить чернила водой.
А тебя кто спрашивает?! взорвался Соген.
Ты успеешь наказать их в любой момент, мягко заметила Глафира, разжимая пальцы дядюшки, впившиеся в волосы юного ремесленника. Но они пригодятся тебе живыми и здоровыми: отправляйся к стратегу, расскажи, как спас его, а эти люди подтвердят.
Свидетели дружно закивали головами.
А ведь и правда, уже спокойнее отозвался начальник полиции и даже улыбнулся. Коня мне!
***
Выходит, ты все-таки распутала эту историю? спросила за ужином Лидия и погладила по голове сначала внучку, а потом сына.
Да, скромно ответила Глафира, с аппетитом поглощая куриную ножку с овощами. Как же вкусно, я весь день не ела.
Я бы и сам догадался, Соген обиженно засопел. Но у меня дел по горло и нет времени во всем разбираться. Хотя, надо признать, Глафира молодец.
И, конечно, ты присвоил лавры себе, подытожила пожилая женщина.
Мама, ну не мог же я сказать стратегу, что он обязан девчонке. Кстати, есть новости. Помните Архелая29? Того, узурпатора, который попытался захватить трон Птолемея?
Да, и что? Он погиб в сражении, и больше не представляет угрозы.
В то время он привлек на свою сторону часть армии и еще где-то взял наемников.
И? нетерпеливо заерзала Лидия. Не тяни.
Так вот, мы думали, что ими командовал понтийский военачальник Махар с негласного разрешения Митридата, но оказалось, что это была женщина, и действовала она самостоятельно! Сколотила шайку из солдат-дезертиров разных национальностей и предложила свои услуги Архелаю. На днях она зачем-то проникла в храм Себека30 наверняка, чтобы украсть что-нибудь из ценностей верховный жрец отправил мне письмо с предупреждением.
Какая-то чепуха, отмахнулась Глафира. Откуда жрецу знать, что она командовала наемниками? Может, он врет.
Ха! Я послал за ней двенадцать стражников, и она перебила их всех в одиночку. Зачем, если на ней нет вины?
И как она это сделала? восхищенно спросила девушка.
Понятия не имею, развел руками Соген. Очевидно, что она отличный воин, первоклассная убийца я вынужден был отправить подкрепление.
Как ее зовут?
Ксантия, если я правильно понял. Ее все-таки арестовали и завтра приведут в нашу темницу, так что с утра полюбуешься из окна.
Засыпая, Глафира подумала: «Я должна встретиться с Ксантией И с тем незнакомцем, который остановил лошадь и спас меня». Она не смогла бы объяснить, почему это так важно, просто чувствовала, что ее дальнейшая жизнь может круто измениться.
Девушка из озера
«И, хотя мое тело похоронено,
дозволь мне подняться,
да будет дано мне ходить
и победить всех своих врагов на земле».
(Папирус Ани, «Книга мертвых»)
С юго-запада подул прохладный ветер, небо неожиданно заволокло тучами, предвещающими грозу. Деревья угрожающе покачивали кронами, насекомые, даже самые назойливые, перестали жужжать и куда-то спрятались. Такую погоду Глафира в последний раз наблюдала два года назад, и на душе отчего-то стало тяжело. Она стояла у ворот, завернувшись в тонкий шерстяной гиматий, и вглядывалась в дорогу. Обзору мешали клубы пыли и песка, поднятые потоками воздуха.
Госпожа Лидия велела мне сказать, что она ждет тебя в доме, почтительным шепотом сообщила рабыня, тронув девушку за плечо.
Передай ей, что я останусь здесь, твердо заявила Глафира.
Вдали послышался неясный шум, голоса и стройный, чеканный шаг, какой могли выдавать только стражники или солдаты. Гул нарастал, и впереди показались двое всадников в доспехах, вооруженные короткими мечами, круглыми щитами и копьями. Они рассредоточились по разным сторонам дороги, чтобы отогнать толпу, если она соберется. Однако пока что их путь лежал через богатые виллы с большими садами, расстояние между которыми могло достигать нескольких стадиев31, так что кроме Глафиры на улице никого не было.
Пешие стражники сопровождали высокую девушку лет двадцати в ободранной серой хламиде до колен. Ее длинные черные волосы в блеснувшем из-за туч солнце отливали красноватой медью, руки связывала за спиной толстая веревка, а босые ноги натерлись до кровавых мозолей. Тем не менее, она не выглядела напуганной или страдающей, шла прямо, и красивое лицо выражало полнейшее презрение. Поравнявшись с Глафирой, девушка на несколько секунд повернулась к ней, скользнула холодным равнодушным взглядом и вновь отвернулась. На ее правой скуле синел кровоподтек.
Идем домой! Лидия, выбежала за ворота и настойчиво потащила внучку за руку. Хватит!
Бабушка! звенящим шепотом позвала Глафира. Бабушка, ты видела? У нее голубые глаза. Как у меня.
Пожилая женщина нежно обняла ее и грустно вздохнула. Да, девочка не похожа ни на родню, ни на людей вокруг, но у нее есть любящая семья. Разве этого мало? Разве она, Лидия, не старалась изо всех сил заменить Глафире и мать, и отца? Почему теперь, заметив крошечное сходство с посторонним человеком, ее внучка проявляет такое участие, такую горячность?
Я должна поехать к Согену!
Прямо сейчас? растерялась пожилая женщина. В такую погоду? Вот-вот начнется дождь и и я не позволяю тебе!
Глафира вырвала свою руку из бабушкиной и серьезно ответила:
Пойми, я не могу остаться в стороне. Мы обе знаем дядю. Если Ксантия ничего не скажет ему на допросе, он применит пытки.
Она убийца, попыталась возразить Лидия.
Не верю, уперлась девушка. Зачем она явилась в храм Себека одна, без армии или хотя бы какого-то сопровождения? Откуда жрецу известно ее имя и род занятий, если до недавнего времени считалось, что наемниками руководил другой человек?
Соген все равно не разрешит тебе вмешиваться, выдвинула последний и самый веский аргумент Лидия.
Но Глафира уже не слушала: она подхватила полы длинных одежд и побежала через внутренний двор в кладовую. Там она схватила несколько яблок, два вполне зрелых апельсина, горсть сушеных фиников, толстую пшеничную лепешку и ссыпала все в плетеную корзину. Поразмыслив, добавила к продуктам кожаный бурдюк со свежей водой и направилась в конюшню.
Аристофан с отрешенно-философским видом лежал на соломенной подстилке, подогнув под себя передние ноги, и тщательно пережевывал ботву от редиски. Услышав свое имя, произнесенное взволнованным голосом хозяйки, он даже не встрепенулся только слегка приподнял ухо.
Знаю, ты не любишь, когда тебя тревожат, виновато сказала Глафира. Но это вопрос жизни и смерти мне нужно поскорее попасть в полицию.
Ослик фыркнул. Люди такие странные создания. Постоянно куда-то торопятся, и каждый повод для суеты кажется им важным. А у него тоже, между прочим, забот хватает ворох зелени в углу стойла сам себя не съест.
Пожалуйста, в глазах девушки блеснули слезы. Я должна успеть. Арестовали одну женщину, и кроме меня ей никто не поможет.
Аристофан протяжно вздохнул и поднялся на ноги.
Спасибо! Мой умница, мой красавчик! Глафира чмокнула его в морду.
Ослик, словно преданный последователь стоицизма32, героически вытерпел и поцелуй, и процесс снаряжения. К счастью, хозяйка оказалась легкой не то, что ужасные глиняные горшки, которые пытался навесить на него предыдущий владелец. Остается только надеяться, что она оценит его поступок и угостит чем-нибудь вкусненьким, например, арбузом. Мечтая о сочной ягоде, Аристофан резво потрусил по дороге, ведущей от частных вилл к центру города.
Спешившись во дворе полиции, Глафира растерялась, раздумывая, то ли зайти в первую очередь к лекарю, то ли сразу спешить в тюрьму. Сомнения развеял часовой, стоявший на посту:
Ты ищешь Никандра? спросил он. Его нет, они с Согеном только что уехали: в каком-то богатом поместье братья прирезали друг друга, а их отец винит во всем соседа. Назрел крупный скандал, так что начальнику пришлось вмешаться.
Девушка вздохнула с облегчением: от Ксантии ненадолго отстанут, допрос придется отложить. Она достала папирус с печатью дяди, который предусмотрительно приберегла на такой случай, и показала часовому.
Я хотела бы видеть заключенную, ее привели сегодня.
Стражник нахмурился, но потом прочел: «Податель документа действует в интересах полиции нома» и кивнул. Глафира пошла за ним в каменное здание, отведенное под темницу. Его сконструировали таким образом, чтобы внутри не было слишком жарко, но не из милосердия к арестованным, а потому что рядом находились вольеры с дрессированными обезьянами они искали беглых рабов и очень ценились. Внутри большого зала с окнами под потолком размещались высокие металлические клетки в них и сидели люди.
Мятежницу мы отправили в угловую камеру, чтобы она не могла переговариваться с другими, пояснил часовой. Будь осторожна, не приближайся к решетке.
Глафира поблагодарила и дождалась, пока стражник уйдет, а потом подошла поближе. Ксантия сидела на соломенной подстилке, подтянув к себе колени и откинув голову назад.
Здравствуй! Я принесла тебе немного еды. Меня зовут Глафира.
Никакой реакции не последовало, хотя в глазах заключенной мелькнуло узнавание.
Я хочу вызволить тебя отсюда, приступила к главному Глафира и протянула хлеб сквозь прутья.
Ксантия слегка поморщилась, видимо, у нее болела голова, но приняла лепешку, фрукты и воду, а потом коротко ответила:
Ты не сможешь мне помочь.
Да, наверное, я выгляжу не очень убедительно. Но у меня есть опыт в раскрытии преступлений, я добьюсь, чтобы тебя признали невиновной.
Неужели? брюнетка окинула девушку скептическим взглядом.
Глафира кратко описала свои прошлые приключения. Ксантия выслушала их терпеливо, но равнодушно, потом спросила:
Зачем я тебе?
Трудно объяснить Когда я была маленькой, одну рабыню из нашего дома обвинили в краже денег. Я знала, что она ни при чем, но доказать не могла. Ее наказали, избили плетьми, я слышала крики и чувствовала ужасную беспомощность. Больше такого не повторится: я училась у лучшего лекаря города, он объяснил мне, как рассматривать раны, определять время смерти, читать следы и обнаруживать яды. Теперь я умею находить факты, которые никто не посмеет оспорить. И я не позволю им подвергнуть тебя казни или мучениям.
Глафира гордо вскинула голову, ее глаза горели почти фанатичным огнем. Ксантия усмехнулась, слегка приподняв уголки губ:
Со мной тебе придется сложно: я ничего не помню.
Значит, расскажи то, что помнишь, настаивала Глафира. А я разберусь.
Что ж, попробуй, ответила заключенная, словно бросая вызов. Я вышла из какого-то озера понятия не имею, что я там делала и увидела большой каменный храм. Вокруг возились люди: священнослужители и рабы. Меня проводили к главному жрецу, он предложил еду и кров. Утром я проснулась в окружении стражников, они напали, я почти отбилась, но кто-то нанес мне удар сзади по голове. И теперь я здесь.
Погоди-ка, потрясла головой Глафира. Давай поподробнее: кто ты? Чем занималась?
Не знаю. Я даже не уверена в собственном имени как будто мне просто нашептали его на ухо, и оно не вызывает никаких чувств. Я помню себя только с того момента, как вышла из воды.
Это странно протянула Глафира. Ты зачем-то купалась в озере Мер-Уэр33, которое кишит священными крокодилами, и тебя не съели?
Ксантия развела руками, мол, сама видишь, сижу перед тобой целая и почти невредимая.
Ладно Какие вещи при тебе были?
Никаких. Кроме куска расшитой золотом красной тонкой ткани на мне. Я сменила ее на сухую хламиду.
Глафира ощутила непреодолимое желание почесать затылок, как обычно делал юный писец Никандра, когда запутывался в словах и фразах. Уж не дурачит ли ее эта брюнетка? Хотя нет, в ее взгляде мелькает вполне искренняя растерянность. Девушке доводилось видеть отрезы красного шуршащего шелка с богатым шитьем их привозили в небольшом количестве по просьбе ее бабушки из империи Хань34. Стоили такие ткани баснословных денег, их покупали только очень состоятельные люди, вроде того же Марка Красса. Даже царь Птолемей, нынешний правитель Египта, погрязший в долгах, едва ли смог бы позволить себе пару локтей азиатского полотна. Если Ксантия в него нарядилась, то кем она была? Принцессой? Но, кажется, все дочери окрестных царей на месте, никто не объявлял о похищении. Или новости пока не распространились? И откуда у наследницы престола боевые навыки?