Что ты сделала? округлила глаза Маша, неожиданно притормозив на входе.
Да шутка же! заверила Женя, подталкивая миниатюрную подругу уверенным движением. Иди примеряй уже, ради бога!
Маша скрылась в примерочной.
Платье было роскошным, игра света делала его то голубоватым, то кремовым. Длинное, ровное, классическое, но с высоким разрезом сзади, почти до верхней трети бедра. Абсолютно голая спина и вполне прилично прикрытая зона декольте, изящные тонкие бретельки. Стиль недалек от бельевого. Было лишь одно «но». Нижнего белья это платье явно не предполагало, и тело под струящейся материей вырисовывалось уж слишком отчетливо.
Ну? раздался снаружи примерочной нетерпеливый Женькин голос.
Между античной богиней и валютной проституткой, констатировала Мария.
Женькина голова просунулась между занавесками. Она присвистнула и уставилась на Машино отражение в зеркале.
Это огнище! заявила она. Если ты посмеешь его не купить, я тебя задушу. И писателю-маньяку придется обломаться
Жень, ну серьезно! пресекла Маша очередной сеанс стендап-комедии на Женину любимую в последнее время тему и неубедительно пробурчала: Не буду я это покупать
Ладно-ладно, мирно проворковала Женина голова и исчезла.
Разумеется, платье Маша купила.
К нему добавились туфли. Не то чтобы каждый шаг в них был пыткой. Умеренно удобные серые лодочки. Как раз то, что надо, поездку в такси и позирование фотографам на банкете Маша переживет. А вот поход на дальние расстояния действительно может причинить ей настоящую боль.
«Ну не по лесу же мне в них бегать», подумала Мария.
Глава 3
Стечение обстоятельств
Я вышла из такси на негнущихся ногах, замерла на секунду перед зданием гостиницы. Неужели правда? Сказочник сейчас там? Он меня заметит? Или скользнет невидящим взглядом, как тогда, на форуме, куда я чудом затащила Женьку? Она еще шепнула тогда мне на ухо что-то типа: «Старый на тебя пялится». Хотела подбодрить или поиздеваться, я не знаю. Не заметила, чтобы он на меня смотрел. Как бы то ни было, сегодня я начинала все сначала.
Швейцар распахнул передо мной двери.
«Ну, будь что будет».
Миновав небольшой холл, я сразу провалилась в просторный квадратный зал.
Блестящие мраморные полы. Благородный жемчужно-серый перелив стен. Идеальное освещение не резало глаза. Официанты бесшумно перемещались между круглыми фуршетными столиками. А как организаторам удалось добиться запаха росы в банкетном зале гостиницы?! М-да, наверняка это обошлось очень дорого.
Все улыбались: знакомые лица и незнакомые. Хоть я из последних сил выдавливала улыбку, а каждый шаг отдавался болью (чертовы новые туфли!), я все отчетливее понимала: я здесь лучше всех. Мое отражение в стеклах и зеркалах излучало сияние. Волосы лежали идеально в меру аккуратно, в меру естественно. Глаза блестели. Мне было страшно! Но все вокруг видели немного застенчивую хрупкую принцессу в струящемся кремовом платье.
Первый глоток прохладного колкого шампанского меня почти умиротворил, я на несколько мгновений поверила, что ничего особенного со мной уже не произойдет. Даже ощутила еле заметный укол разочарования, как вдруг
Манечка, непривычно ласковый голос Татьяны Петровны, моего редактора, оторвал меня от самокопания, Маруся. То есть, Мария Викторовна
Я наконец подняла глаза на эту симпатичную сорокалетнюю женщину. Уверенная в себе жрица местных богов. Ей были открыты все двери, но ни одна из них ее не интересовала. Татьяна плыла на меня, как голубой атласный крейсер, в длинном небесного цвета платье, самую малость врезающемся в широковатую талию. Она бестактно растолкала пару неуверенно мнущихся ребят, попавшихся на ее пути.
В рабочем режиме Татьяна не раз «выкручивала мне руки», но именно ей я была обязана своим нынешним положением не выдающимся, но крепким. Именно она когда-то давно, на заре моей деятельности, сказала мне первое «да». Конечно, это было не совсем «да», скорее, это было «да, но».
И тут я поняла: голубой крейсер-Таня плывет на меня с умыслом. Еще два вдоха и два выдоха. И она изменит мою жизнь. Бред
Мария Викторовна, вы не знакомы с Владиславом Юрьевичем? Татьяна небрежно махнула пухлой ладонью куда-то в сторону и назад, одновременно иронично подмигивая мне.
Была ли я готова? Нет. Но я была готова притвориться.
Хорошо, что я проглотила шампанское до того, как она подала голос. Теперь я хотя бы не поперхнусь.
Сказочник, Владислав Юрьевич, скромно стоял за ее круглым, мягким даже на вид, плечом. Как будто он не король этой вечеринки, не приглашенная звезда, а так мимо проходил. Не небожитель, а сосед по подъезду.
Это происходит со мной? Или я где-то лежу и болею? Меня трясет, лихорадит и мне мерещится в агонии и этот праздник, и этот человек?
Даже если так, я обязана собраться. На случай, если все это правда.
Я мгновенно прокрутила в голове все Женькины советы, пропустила их через призму своих личных представлений об этикете и женской привлекательности.
Затем вежливо улыбнулась и мягко покачала головой: нет, Таня, мы с уважаемым Владиславом Юрьевичем не знакомы.
Очень приятно, произнес Сказочник, ненавязчиво подхватывая мою руку и ненадолго прижимаясь к тыльной поверхности кисти горячими губами.
В его голосе, хрипловатом, но мягком, было что-то кошачье. Он словно обволакивал меня. Легко было представить, как он читает вслух свои книги, и попасть под этот своеобразный гипноз.
От Сказочника веяло карамелью и сгоревшими душистыми травами. Тонко, еле слышно. Но я захлебнулась. Переполнилась. Умерла. Его дух мгновенно забил мне легкие и пропал. Смешал меня с горячим ветром. Я просто стала дышать каким-то иным воздухом
Мы перекинулись парой дежурных фраз, что полагались в такой ситуации: два писателя только что познакомились. Неопытность и многоопытность. Он мог назвать меня коллегой, но не стал, спасибо и на этом. Мы оба понимали, что между его уровнем и моим лежит бесконечный путь. И неважно, что он, скорее всего, не знает, кто я и что написала. Ему просто не было равных в этом зале. В этом здании. На этой улице. Нигде. Для меня ему вообще не было равных. Но если он это поймет, я навсегда останусь для него пустым местом.
Так что я стояла к нему вполоборота. Слушала вполуха. И поглядывала на свою кисть: кожа горела там, где он дотронулся до нее.
Я смутно понимала: вокруг ведут беседы женщины в вечерних платьях и мужчины в дорогих костюмах. Их голоса сливались в невнятный камышовый шелест. Я слышала только Сказочника. Периодически теряла нить и мысленно уходила под воду, выныривала и снова дышала, ведомая все тем же звуком голосом Сказочника.
Кажется, он пошутил над главным редактором. Я по инерции рассмеялась. Он спросил, почему мы раньше не пересекались. Я пожала плечами. Ответила, что нечасто посещаю подобные мероприятия. (Это была неправда.) Он сказал, что тоже не очень частый гость на таких встречах. (Это была правда, иначе мы и впрямь столкнулись бы раньше.) Он живет далеко за городом, уединенно. Там ему лучше пишется
Странная, будто чужая мысль яркой вспышкой озарила задремавший разум: «Интересно, где ты живешь? На кладбище? Или в психушке?»
А вслух я посокрушалась, что приходится жить в городе. Я, мол, пока себе на усадьбу не накопила. Но в будущем всенепременно. Он немедленно пригласил меня как-нибудь посетить его владения. Я ответила вежливым кивком. (Бегать по кругу и вопить от счастья я не могла.)
Вы читали мои книги? не удержался наконец Сказочник. Он пригубил шампанского и качнул головой, его темные вьющиеся волосы напоминали мне о каких-то лошадях. Таких черных, с кудрявыми гривами Забыла, как называется порода.
Да какие еще лошади?.. Пауза затягивалась.
Читала, медленно ответила я, стараясь придать голосу нейтральное выражение. Спросить: «А вы мои читали?» я, конечно, не посмела. Конечно, не читал. Кто я и кто он. Нечего и думать об этом. Он, наверное, ждет теперь, что я похвалю его творчество, я должна. Как бы это сделать? Черт, надо было подготовиться. Все слова вылетели из головы. Но нельзя же промолчать. Главное, не слишком сильно сжимать ножку фужера. Будет неловко, если я ее раздавлю.
Мне начала было я.
Не обязательно что-то говорить, Сказочник вновь запечатлел быстрый поцелуй на моей руке, я и не заметила, как он умудрился поймать меня так непринужденно.
Вы такая малышка, вдруг усмехнулся Сказочник, оглядывая меня сверху.
«Нахал», вновь заговорил внутренний голос.
Нахал, вдруг произнесла я вслух, сделала последний глоток шампанского и поставила фужер на высокий столик. Окинула своего наглого собеседника уверенным (по крайней мере, мне хотелось в это верить) взглядом. И только сейчас заметила, что ему удается держать в руке помимо фужера еще и тетрадь в кожаной обложке. Или дневник. Ну кто в наше время таскается с бумажными заметками? Да еще на подобные мероприятия? Странный он все-таки.
«Повторяй себе это почаще, подбодрил внутренний голос, может, тогда перестанешь плавиться изнутри. Как шоколад».
Сказочник мягко рассмеялся. Что-то заныло у меня за грудиной от его смеха. Какой-то орган, о существовании которого я раньше не подозревала.
У меня средний женский рост, по инерции сообщила я.
Не обижайтесь, все еще посмеиваясь, договорил он, вы идеальны. Как Таис Афинская.
«Он что, обозвал меня проституткой сейчас?!»
Я наконец повернулась к Сказочнику и посмотрела прямо ему в глаза. Видимо, немой вопрос читался в моем взгляде.
Нет-нет, проговорил он сквозь новый приступ смеха, я не это имел в виду. Вы божественны. Мужчина, которому вы принадлежите, несомненно, поймал удачу за хвост.
«Принадлежите?!» взорвалось мое возмущенное подсознание безмолвной яростью.
Через мгновенье ярость рассеялась сама собой. Как вода, ушедшая в рыхлую землю. Он снова характерным движением откинул прядь волос от лица. Фриз! Эта порода лошадей называется фриз.
Простите, тут же пошел на попятный Сказочник, если я сказал нечто недопустимое. Я не хотел вас оскорбить. Ваше божественное одеяние путает мои мысли.
«Черта с два что-то путает твои мысли, ты говоришь ровно то, что собирался!»
Все в порядке. Я улыбнулась так обворожительно, как только могла.
Но его не проведешь. Знаменитого нахала снова начал разбирать смех.
Очаровательная малышка, проговорил он, успокоившись.
Было в его взгляде что-то от рептилии, холодное и безжалостное. Но и кипящей жизни тоже было в избытке. Удивительная двойственность. Мне стало интересно, какая часть его личности писатель-чернушник Масонов? Тот, с глазами рептилии? Или этот, нагловатый ловелас позднесредних лет? А может, Масонов не имеет к нему никакого отношения?
«Как бы не так, малышка», саркастично обратился ко мне внутренний голос.
Извините, пойду поздороваюсь с начальством. Я ускользнула от него. Видит бог, для меня это был подвиг. В какой-то бабушкиной книге по этикету я прочитала, что девушка должна первой завершать беседу. Так что я немного поиграла в барышню-кокетку. Хотя скорее была зверем, отгрызающим себе лапу, чтобы выбраться из капкана.
Старалась не смотреть ни на короткую вьющуюся гриву, ни в налитые безумием золотистые глаза. У лошадей такие бывают, когда они запыхались. Сеть красных прожилок на белке. И брызги белой пены на губах. Сейчас перекусит уздечку, дыхнет предостерегающе горьким дымом, и окажется, что это и не конь вовсе, а кто?
Почти сразу же я налетела на Татьяну Петровну.
Познакомились со Сказочником? тут же взяла быка за рога редакторша.
Ага, вяло откликнулась я, с ужасом осознавая, что ноги у меня ватные. Зато туфли почти не причиняли мне боли.
Надеюсь, он тебя не обидел? Он может наговорить всякое особенно красивой девушке. Не принимай всерьез. Он вообще не такой. Знаешь, почему я тут же потащила его с тобой знакомиться? тараторила Татьяна. Он сам меня попросил. Он что-то прочитал из твоего, кажется, «Империю» и «Чумную сказку». Просил познакомить с автором.
«Не лучший выбор, отозвался внутренний голос, это не самые сильные мои вещи».
Я оглянулась. Удостоверилась, что Сказочник уже оживленно болтал с незнакомой мне парочкой. Мужчина в дорогущем костюме, его спутница в броском алом платье и с сияющим неприлично крупными рубинами кольцом на пальце.
И что он сказал тебе о моих книгах? решилась спросить я.
Ничего не сказал. Я думала, он сам тебе скажет, растерялась Таня, если женщина-атласный-крейсер вообще способна теряться. Не сказал?
Он, я старательно подбирала слова, вообще об этом не говорил.
Татьяна рассмеялась и с деревенской непосредственностью хлопнула ладонью по поднебесным атласным юбкам: мол, я так и знала! Наверняка она еще и в удобных туфлях Ее свободе и отсутствию комплексов я могла только позавидовать.
Все ясно, заявила она, вот гаденыш. Ну, значит, еще подойдет.
Кто эти люди? С кем он сейчас говорит, не знаешь? поинтересовалась я, кивком указывая на колоритную парочку.
О, это Яков Степанович Синельников и его пассия Аллочка. Яков Степанович собирается купить часть бизнеса у владельца Издательского дома. Сказочник тоже претендует. Этот Синельников здесь никто, ничего не знает, но страшно богат. Подрезал нашего Сказочника на повороте. Вбил себе в голову, что книги дело благородное. И собственное издательство ему необходимо для статуса. Таня скептически прищурилась, всем своим видом давая понять: ей плевать, смотрит ли на нее потенциальный хозяин издательства Яша. Она была тут всегда и всегда будет, и вообще головной офис вокруг нее построили. Вначале была Таня
А Сказочнику-то с этого что? Он разве интересуется бизнесом? Я думала, он типа творческая интеллигенция, промямлила я.
Он как-то везде успевает, пожала плечами Татьяна. Иногда мне кажется, что он это несколько разных людей. Хорошо бы, чтоб Сказочник сделал все как задумал. Он в предмете разбирается, свой тут уже много лет. Яков этот крайне не вовремя нарисовался из своих Штатов. Лучше бы ему так же неожиданно потеряться, как и нашелся. Он же просто идиот. Редакторша начинала распаляться, но держала себя в руках, то бишь не выкрикивала всякое-разное, как мы с Женькой в магазине. Надеюсь, до скандала не дойдет
А что, может быть и такое? удивленно приподняла я одну бровь.
Пойдем-ка поздороваемся с главным, возьмем шампанского, канапешек и присядем, я тебе кое-что расскажу. Ты же все время где-то прохлаждаешься. Прибегаешь, бросаешься в меня рукописью и убегаешь! И даже не представляешь, что у нас тут творится, заговорщицки шептала Татьяна. Ей явно хотелось посплетничать.
Я молча подчинилась. Не удержавшись, снова посмотрела на Сказочника. Была уверена, что он болтает со своим конкурентом с редким именем Яков. Но нет, видимо, разговор скоропостижно закончился.
Однако Сказочник встретил мой взгляд и улыбнулся. Он поднял бокал, как бы давая понять, что в мою честь.
Наверное, не стоило. Наверное, он мне почти нахамил, и следовало скользнуть по нему безразличным взглядом и идти за Татьяной. Но я улыбнулась ему в ответ, нежно, открыто, тепло. Я сделала это еще до того, как осознала этот поступок.
Оставалось только надеяться, что он не прочитал по этой улыбке краткую историю моей жизни и не понял, как моя душа привязана к его книгам. Такое вполне могло быть.
Он качнул головой, вновь откинув назад свою гриву, и пригубил из бокала. Я отвернулась и последовала за Татьяной, все еще чувствуя на себе его взгляд.