Сарджерт уже и не знал, что ему следует предпринять в столь неопределенной ситуации, как вдруг услышал приглушенный треск, отдаленно напоминающий хлесткий звук падения книги с полки на пол. Насторожившись, Ролан оставил из виду комплекс института «Сант-Гофф» и выглянул из-за колонны. Прямо на песке всего в двадцати метрах от одинокого героя, действительно, лежала книга, над которой с надменным видом склонилась девушка в белоснежном халате. Волосы незнакомки имели неестественный серебристый оттенок, и Ролан мгновенно признал в ней Амалию.
Амалия! прокричал сразу мужчина, и загадочная гостья обернулась, в ее тонкой руке лежал детонатор. Герои машинально встретились взглядами, Ролан не пошевелился, завороженный кровавой изморозью в глазах коллеги.
Дорогая, послушай меня. Брось детонатор: мы все мертвы и это не имеет никакого значения, не успел договорить Сарджерт, устремившись к Розенвуд, но тонкие пальцы девушки легли прямо на спусковой крючок, отдав необратимый приказ. В тот же миг прямо за спиной Ролана прогремел оглушительный взрыв, отозвавшийся пронзительным воплем множества голосов, аллея восхитительных рукотворных деревьев превратилась в развороченное пожарище, а тяжелые бетонные строения безошибочно сложились сами в себя. Сложно было даже вообразить, насколько сильна была детонация, если над комплексом поднялось исполинское газопылевое облако высотой в несколько сотен метров.
Зачем ты так? прохрипел жалобно Ролан, и его руки моментально покрылись алыми пятнами, с рассеченного лба текла ручьем горячая кровь, наливающаяся в глаза. Казалось, что в момент взрыва герой находился в институте.
Помрачневший доктор, что уже однажды переживал собственную смерть, свалился на землю в паре метров от Амалии, она не пострадала и, лишь бросив высокомерный взгляд в сторону израненного коллеги, подобрала книгу с тонким зеленным переплетом. Грандиозное сооружение института пылало, а из подземных галерей комплекса вырывались черные клубы дыма.
Разве я этого заслужил, неужели я должен был сказать хоть что-то? пронеслось в мыслях истекающего кровью доктора, Сарджерт молчаливо перевел взгляд обратно в сторону Розенвуд, та гордо стояла на ногах, обреченно созерцая монструозное пожарище, ставший бесполезным, детонатор лежал на земле. Глаза Ролана наливались кровью, но через красную пелену он смог разглядеть, как серебристые локоны волос на голове Амалии обратились вновь в естественный оттенок. Золотистый.
И кто из нас чудовище? обратилась ласково к Ролану Амалия, отстранившись, вновь рожденный в пустоте герой умирал на песке бесконечного берега.
Бессердечная и холодная, может быть, именно поэтому я тебя так полюбил? немо задавался вопросом доктор, когда его халат превратился в изорванную красную тряпку, в руках мужчины невольно расположился второй детонатор.
В скором времени кровавые пятна коснулись вод безразмерного океана, а Сарджерт вновь остался совершенно один посреди целой вечности.
Глава 2
Ролан проснулся в своей постели за пару часов до сигнала будильника, стоявшего на прикроватной тумбочке, по неизвестной причине кости по всему его телу страшно ломило, будто бы он был болен, хотя это понятие осталось где-то на страницах учебников по истории.
В просторной комнате царствовал непроницаемый стерильный мрак. Герой с трудом поднялся с постели и прикоснулся ногами к глянцевому полу, что незамедлительно отозвался нежным люминесцентным сиянием в виде множества мельчайших проекций полупрозрачных лепестков правильной геометрической формы, оттенок их был либо бледным, либо кроваво-красным, словно бы в нем было запечатлено зарево закатного солнца.
Сарджерт почувствовал, как что-то пренеприятно сдавило его легкие изнутри, связав их колючей проволокой, словно первый вдох в новой жизни был сделан именно сейчас. Острая боль понемногу стихала. Позже Ролан не без усилий встал на ноги, и почти сразу же перевалил вес всего тела вперед, отчаянно ухватившись за спинку роскошного кресла, после чего пронзительная боль отступила от омертвевших конечностей. С каждым новым шагом на идеальном стеклянном полу возникали полупрозрачные силуэты восхитительных синеватых проекций лепестков, что кружились медлительно, словно уподобляясь белоснежным платьям танцующих на пуантах балерин, и плавно опадали в безмерные объятья стеклянного замка, будто бы Ролан находился не у себя дома, а внутри огромного телеэкрана, пронизанного нитями незримой цифровой материи. Казалось, что каждый сантиметр воздуха нес в себе закодированную в двоичном коде информацию, но она оставалась невидимой и неосязаемой для органов чувств человека.
Где это я? спросил себя герой, с легкостью ориентируясь в незнакомом помещении, белоснежные гладкие стены отдаленно напоминали больничный кафель, от чего перед глазами Сарджерта на короткий миг возникла картина развороченного ракетным ударом коридора, на полу которого были разбросаны осколки битого кафеля, обращенного в смертоносную шрапнель.
Кроме Ролана в квартире не было никого, а крики бессчетного множества людей в последний раз отозвались эхом ушедших в небытие дней.
В фальшиво идеальном мире нет места рекам крови, симфонии сирен, адскому грохоту артиллерийской канонады и всевозможному проявлению насилия, нечто бессознательное прозвучало внутри головы Ролана, когда он, наблюдая за грациозной игрой мнимых лепестков, забылся, полностью вычеркнув лишние образы из компьютеризированного мозга.
Через минуту мужчина, наконец, оказался на кухне, не переставая внимательно изучать роскошные интерьеры, словно он видел их впервые. Продолговатая комната оказалась заставлена небольшим количеством мебели: в центре возвышался на одной тонкой ножке мощный каменный стол и несколько стульев, в дальнем углу горел тусклым стеклянным пламенем камин, а у стены висел элегантный шкаф глубиной в одну десятую метра. Сарджерт, запечатлев за стеклянными дверьми шкафа полки невозможной длины, что были заставлены ракушками разных форм, размеров и цвета, вспомнил отрывочно, как собирал их увлеченно много десятилетий назад.
Доброе утро, мой господин, внезапно обратился к Ролану незримый собеседник. Сегодня вы проснулись раньше обычного, добавил внимательно он, после чего посреди комнаты возник призрачный силуэт цифрового слуги, представшего перед героем в образе старомодного официанта в длинном черном фраке, его тонкую шею обвило кружево короткого жабо.
Сарджерт оставался неподвижен, и бестелесный полупрозрачный слуга, в котором время от времени проглядывались строки двоичного кода, прошел хозяина насквозь, удалившись за его спину. Помещение утопало в мнимых объятьях тьмы: освещение работало в ночном режиме, подкрашивая только следы мужчины и контуры предметов.
Простите за мою наглость, но сегодня вы выглядите совершенно растерянным, заметил несколько удивленно официант и выставил в грациозном жесте руку с открытой ладонь, где в следующее мгновенье из ниоткуда отрисовался от основания стеклянный стакан с холодной водой.
Герой ответил молчанием, на что обходительный и чуткий к настроению хозяина слуга, предложив стакан воды, осмелился спросить:
Верно, что-то случилось?
Казалось, что детали мнимого гардероба, как и светлые волосы слуги, развеивались на ветру, а лицо помощника в любое время оставалось свежим, отливая бережным программным сиянием.
Да, пожалуй, воды, согласился шепотом Сарджерт, слуга с торжественным видом вручил граненный стакан Ролану и вновь просочился сквозь его тело, мужчина не почувствовал ничего кроме матрицы внутренней пустоты.
Гилберт, я же просил тебя так не делать, возмутился вдруг герой, внезапно вспомнив имя помощника, тот лишь виновато улыбнулся и бесследно растворился в воздухе, от ног до головы последовательно рассыпавшись в медленном танце с ветром мнимыми лепестками, что составляли его полую оболочку. Даже такое обыденное действо показалось Ролану странным, точно он никогда не видел ничего подобного, будто бы его тело подменили.
Обстоятельства вчерашнего вечера стали понемногу возвращаться к затуманенному сознанию Сарджерта, оживая узнаваемыми образами коллег, обстоятельств, разговоров и мест, где они происходили. Одинокий герой мгновенно осушил стакан, почувствовав на себе приятный холодный поцелуй, затем пустой бокал также внезапно растворился в ладони Ролана, превратившись в пепел и исчезнув вовсе.
Необъятный океан, институт «Сант-Гофф», Амалия, изморозь ее кровавых глаз, сорвалось нечто бессознательное с уст Сарджерта, когда его тело укрыл мешковатый костюм, который впоследствии в точности повторил контуры фигуры владельца, произведя тонкую настройку тканевого полотна в реальном времени.
Неужели мы все погибли? задался вопросом герой, оступившись, после чего бросился себя увлеченно уверять в обратном: Нет, все это мне приснилось, ведь такого со мной просто не может быть.
Ролан вплотную приблизился к безликой стене перед собой, и одного усилия его мысли оказалось достаточным, чтобы сплошная пелена полимера нулевого бетона перед ним пришла в движение и приоткрыла стеклянную дверь. Кухня налилась лучами яркого утреннего солнца синхронно, на мгновенье даже ослепив героя, тонкое стекло двери осыпалось бесшумно следом, и из приоткрывшейся арки повеяло бодрящей утренней прохладой.
Настороженный без явной причины Сарджерт вышел на небольшой балкон, откуда он из-за изящной ограды мог наблюдать сияние восходящего солнца, пропущенное через сотни стройных рядов колоссальных стеклянных нитей, связывающих полотно планетарной дороги с горизонтом белоснежных небоскребов, взмывающих в стремительном рывке из-под купола белого города. Мягкое континентальное лето продлиться еще ровно три цикла, прежде чем массивный спутник на орбите приведет в движение точно выверенный объем воды и изменит климат согласно расписанию, принесся с собой короткую топическую осень.
Странный сон. Не более чем игра воображения, категорично заверил сам себя Сарджерт, облокотившись о пластмассовый чугун заграждения, что с улицы выглядел белоснежной бетонной плитой неизменно, нисколько не нарушая единый архитектурный код величественного сооружения, когда его разум покинули последние полузабытые образы из загадочных сновидений.
Герой с полузабытым чувством подлинного безмедикаментозного воодушевления вглядывался в удивительную картину настоящего утра, трепетно рассматривая вдали мельчайшие элементы грандиозного планетарного полотна, по арочному мосту которого всего через несколько циклов промчится массивный спутник, неся за собой миллиарды тонн воды. Ролан прекрасно знал, что подобное действо можно наблюдать только на полюсах Земли.
Внизу, у самого подножья безупречно белого монолита небоскреба, находилось громадное многоугольное стекло, целый горизонт которых образовывал сплошной прозрачный купол восьмисоткилометрового диаметра, что покрывал шапке северного полюса планеты. Под сводами исполинского сооружения, напоминающего отдаленно средневековые готические соборы, проглядывалось пестрое зеленеющее пятно идеального белого города, что ожидал своего скорого пробуждения. С многоуровневых платформ каскадом лились мощные водопады, наполняя рукотворное озеро, где множество прогулочных судов и яхт с поднятыми парусами раскачивались безмятежно на волнах. Башня высокого маяка на небольшом скалистом острове в центре представлялась крошечной почти игрушечной, а идеальная морская гладь со всех сторон была окружена горами с белесыми снежными шапками и многоуровневыми строениями, соединенными тысячами стеклянных мостов и переходов, что создавали удивительное хрустальное полотно переливающихся в безмерном лабиринте зеркал лучей восходящего солнца.
Подлинное утро нового дня было неописуемо прекрасным, а отголоски мнимой артиллерийской канонады в ушах Ролана, наконец, затихли, как и сотни вопросов, терзающих его разум.
Мой господин, если вы начали свой день раньше обычного, то не желаете присоединиться к всеобщей зарядке или объявить себе выходной день? напрямую в мозг обратился к Сарджерту помощник, голос слуги в собственной голове воспринимался Роланом в качестве фонового шума.
Оставь меня, Гилберт, отказался молчаливый Сарджерт, после чего плотная ткань костюма на его теле сразу разошлась по швам и мгновенно исчезла, освободив тело героя, тот еще некоторое время неподвижно стоял на балконе.
Сарджерт возвратился в квартиру, где к тому времени уже зажглось дневное освещение, глянцевые полы и потолки горели мягким белым светом, в своем медлительно движении уподобляясь воде, а на месте многих стен теперь были широкие окна: полимер нулевого бетона сжался от воздействия на его кристаллическую решетку мгновенных токов-переключателей. На короткий миг герою вдруг показалось, что он находится внутри большого аквариума, залитого золотистым сиянием.
По воле мысли мужчины залы наполнились знакомым ароматом цветочной свежести с отчетливой бархатистой и терпкой нотой вишни, что навсегда отпечатался в сознании Ролана, несколькими годами ранее даже в одной из гостиных произрастало чудесное вишневое дерево, пока, конечно, не наскучило хозяину.
Вечер последнего дня, смотровая площадка, умирающий город, холодная Амалия, нечто бессознательное вновь громогласным выстрелом пронеслось в мыслях Сарджерта, когда он принимал душ и приводил себя в порядок после сна с помощью умелого слуги. Внимательный Гилберт в длинном фартуке мастерски орудовал острым лезвием ножниц, появившихся в его руках также из ниоткуда.
По настоящим данным еще трое ваших коллег, включая доктора Керна, Вальцлафа и Черненко сегодня не выйдут на работу, сообщил механически помощник, закончив со стрижкой, выглаженный красный китель с двумя рядами золотистых пуговиц уже дожидался Ролана на выходе из ванной комнаты, повиснув на мнимой вешалке в метре над полом.
Заметно помолодевший после процедур герой, накинув форменный китель на сплошной костюм из дышащих полимеров, пуговицы на котором застегнулись самостоятельно, возразил вслух справедливо:
Вовсе не удивительно: Вальцлаф все еще в северной гавани, где учиться стоять на воздушной доске, а Мари Черненко вместе с Керном в лучшем случае подойдут только через пару часов.
Мой господин, конечно, это не мое дело, но кажется, вам нужно объявить себе выходной, в очередной раз сделал попытку вмешаться в привычный распорядок Ролана Гилберт. Ваше время нахождения на рабочем месте превышает абсолютный показатель коллег, хотя от этого факта ваше безмерное благосостояние не зависит вовсе, объяснился следом официант, наблюдая за тем, как его хозяин, устроившись за столом, ожидает появление завтрака.