Учитель продолжает:
Зачем Башни светятся разными цветами?
Так веселее! крикнет какой-нибудь школьник.
Еще говорят, что цвет зданий это инопланетные знаки, скажет другой.
Кто верит, что это инопланетные знаки?
Лес рук подтверждает худшие опасения учителя.
Хорошо, не будем спорить. Есть приложение в Индексе «ЦВЕТАБАШ». В нем можно наблюдать за цветами зданий и их значениями. Например, красный цвет нашего флага. Еще на сайте можно делать ставки. Кто делает?
Дети снова поднимают руки.
Кто выиграл?
Руки опускаются.
Ну, у вас все впереди. Жизнь лотерея, вздохнет учитель.
Пусты ли Башни? О, разумеется, нет. Сразу после церемонии открытия в здания торжественно въехало Управление Мира и Порядка, специально созданное для функционирования Башен. Оно занимается не только ставками (это приносит доход казне): в Управлении следят за Порядком во всем Мире. Вы представить себе не можете, какой беспорядок творился до появления Управления.
Рядом с Башнями разместился главный корпус университета Сколтех. Построенный по типовому проекту храма Аполлона в Дельфах, он продолжил традиции древнегреческой архитектуры, так любимой в СССР. Аллеи, ведущие к зданию, были украшены скульптурами атлетов, бюстами выдающихся ученых, писателей Греции, Рима и Империи Добра. Перед центральной колоннадой корпуса стоял Пушкин: в одной руке он держал сборник стихов советских компьютеров, в другой, вытянутой вперед, голубей. Птицы расхаживали по ладони в поисках рифм или хлебных крошек. Но кто же их туда положит? Статуя изображала Александра Сергеевича, желающего поскорее найти выход из места и времени, в котором он оказался. Ведь университет это рай математиков, физиков, программистов. Даже искусственный интеллект, который писал художественную и техническую литературу, выпускал книги под псевдонимами, назван именем поэта. Для студентов это было естественное объяснение, как памятник очутился здесь.
За храмом науки территория делилась. Часть принадлежала Сколтеху с учебными корпусами, другая Имперскому Национальному Агентству Достояний, или Им НАДО, короче НАДО. Владения НАДО были значительны, словно Агентству требовалось больше земли, строений, лесов и прочего для подтверждения своего выразительного названия.
НАДО подчинялось Управлению, занималось всем, что включалось в Реестр национального достояния. Ведомство подсчитывало: природные ресурсы, изобретения, памятники, население, таланты, возможно, даже воздух и молекулы с атомами. На любой вопрос «сколько в Империи того-сего?» НАДО давало полный, квалифицированный ответ.
Территория Управления, университета, Агентства с жилыми домами и общежитиями сотрудников со временем превратилась в город, который обнесли стеной. В народе его стали называть Крепостью Мирапорка или Кластером. Массивная крепостная стена портила имидж Москвы как открытого, гостеприимного мегаполиса. Но сохранение Добра дело хлопотное. Москвичи привыкли к ограде, на возмущение гостей столицы о высоте укрепления пожимали плечами: «Жизнь есть жизнь. У нас в Москве так, у вас в Клинцах эдак. Для чего в Клинцах заборы? У нас, в Москве, для сохранения богатств Отечества! А то, как унесут?» За Кластером начинался смешанный лес, а за ним Москва, расчерченная асфальтовыми и рельсовыми скоростными трассами, нырявшими в туннели, взлетавшими на эстакады. Город, украшенный небоскребами и зелеными парками. Стольный град, красу которого ни в сказке сказать, ни пером описать.
Управление потребляло энергию от десяти сибирских атомных станций, но мощностей для учета добра не хватало. Через Агентство проходили огромные потоки информации. Граждане Империи с рождения соглашались на обработку данных (правда, их и не спрашивали), имели в Управлении цифровые аватарки, иначе цифровки. Вот ребенок чихнет забудет, а цифровка запомнит. Если младенец болел больше положенного, родителей вызывали в цифро-комиссию: «Почему портите народное сокровище? Вам минус из заработной платы». Ежели ребенок был здоров, хорошо набирал вес, его цифровка учитывала это, родителям выписывалась премия. А случись в гражданине обнаруживался талант, такой немедленно попадал в реестр НАДО. Электронный надзор за ним возрастал, потребление электричества увеличивалось пропорционально росту одаренных душ. Главный энергетик СССР Сидоров выступил на эту тему с докладом. Он сказал:
Пока у нас больше энергии, чем требуется на человека, страна может позволить себе плодиться и размножаться. Но с каждым годом нас то есть вас становится больше, а энергии, следовательно, меньше. Постоянно нам то есть вам требуется больше атомных станций. Скажу прямо: нам необходимо найти источник энергии, желательно бесконечный. У меня все. Если хотите, нам нужен Спаситель, но не с пустыми руками, а с электрическим генератором.
С этого выступления начался поиск Мессии. Церковная общественность, успевшая выронить из рук запутанную нить веры, обрела ее вновь. Над розыском Спасителя, борьбой с самозванцами стали трудиться церковные комиссии и НАДО.
Населенный пункт, примыкавший к Крепости Мирапорка, в старину звался колхоз «Светлый Путь». Сегодня в нем проживали староверы. Те, кто верил в построение Коммунизма. Судя по росту деревни, таких становилось больше. Верующие перенесли сюда Мавзолей Ленина со своим религиозным культом и приходом. Поселок переименовали в Красную Лавру. Староверы, услышав доклад Сидорова по телевизору, вывесили на Мавзолее лозунг: «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация». Пророчество сбывалось: члены секты ожидали выхода Ленина с генератором. «Смеется тот, кто смеется последним!» отвечали они скептикам. О том, что предсказание может осуществиться, говорил тот факт, что Владимир Ильич во время переноса Мавзолея пропал, многозначительно оставив на ложе разбитую лампу накаливания, прозванную лампочкой Ильича. Легенда гласила перед возвращением Ленина она засветится.
И вот в этом прекрасном, чудном месте, златоглавой и краснознаменной Москве, с недавних пор жила Анна Каренина прелестная девушка двадцати восьми лет с паспортом, медицинской картой, трудовой книжкой и котом. Одно важное уточнение: она была существом из пробирки профессора Бурликина, который, имея небиблейскую фамилию, превзошел Иегову в таланте. Неизвестно, как выглядела Ева, божественный «первый блин», но Анна, без сомнений, была той, кого воспел Соломон в «Песни Песней», глава 4, стихи 15: «О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои как стадо коз, сходящих с горы Галаадской; зубы твои как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними; как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока ланиты твои под кудрями твоими; шея твоя как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем все щиты сильных; два сосца твои как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями». Вот так, не меньше и не больше. Если сомневаетесь, посетите Ленинградскую Клинику медицинских технологий, на памятной доске вы увидите фотографию Бурликина с женой, чьей точной копией стала Анна, и узнаете о судьбе ученого.
В студенческие годы Бурликин был заядлым путешественником. Как все ленинградцы, бежавшие летом от сырой погоды на юг, он с гитарой и веселой компанией друзей исходил весь Кавказ. В причерноморском городке Гонио Бурликин встретил Медею девушку неземной красоты, занимавшую, несмотря на юные лета, руководящий пост мэра муниципалитета. Спев Высоцкого, Визбора и обещая золотые горы поэзии, он привез ее в Ленинград, где пара сыграла свадьбу. Тридцать лет чета прожила вместе. С течением времени статный, улыбчивый юноша превратился в лысоватого и располневшего мужчину, а жена оставалась двадцатилетней красавицей, которая насмешливо звала мужа папой. Заподозрив неладное, ученый взял образец ее крови, сославшись на эпидемию «прыщевой» лихорадки. Любовь превратила профессора в одержимого генетикой маньяка. В день полувекового юбилея Бурликина жена покинула его, обвинив в измене. С кем бы вы подумали? С наукой! Несмотря на абсурдность навета, благоверная исчезла в неизвестном направлении. В память о ней (возможно, в целях мщения) профессор создал Каренину из ДНК сбежавшей подруги. Вскоре ученый трагически погиб под обломками рухнувшей на него прогулочной яхты, так и не увидев свое творение Каренину 2.0. в блеске юности. Но смеем заверить, Анна была точной копией жены Бурликина.
Вьющиеся каштановые волосы, правильные задорные черты лица, рост 180 см при параметрах 955995. Спортивное телосложение с длинными до бесконечности ногами и стремительным метаболизмом никакие пирожные не страшны. (Чем Анна всегда с удовольствием пользовалась.)
Как ее сестры из пробирки, она получила известное звонкое имя, случайным образом выбранное Бурликиным. Но книжную Каренину с ее глупыми истериками Анна не выносила. До школы пока не научилась читать вполне терпела, подавленная авторитетом Толстого. Потом же имя привязалось к ней и побежало впереди вызывая любопытство. В итоге Анна назначила себя истинной Карениной. Возможно, Лев Николаевич не разгадал тайну ее характера, поторопился сдать рукопись в печать. Нафантазировал о ней невесть что.
Каренина?
Да, та самая! отвечала она.
Вы читали этого? спрашивали при знакомстве.
Этого? Читала, уверенно утверждала девушка, зная, что в современном мире только она прочла роман.
Вы смотрели сериал? А кино Бондаренко? Ваше мнение?
Великолепно! Само совершенство.
Так отзывалась Анна о тезке, имея в виду прежде всего себя.
Появление Карениной на свет божий сопровождалось стрессом военного представителя. Ведомству показали двадцать новорожденных солдат, выращенных согласно техническому заданию.
Тут написано: «Бесполая особь». А ваши существа, как мне кажется, девочки! Прибывший на приемку работы майор ткнул пальцем в новорожденных младенцев и в бумаги.
Не факт, мягко оспорил чуть вспотевший Бурликин.
Под потолком вокруг липкой ленты кружила толстая муха. Профессор, поправив очки в роговой оправе, вздохнул, поставив на нее свою судьбу. Противное насекомое решило рискнуть, сев на ловушку.
Что же мы будем делать? спросил военный. Даже если ваши существа бесполы, в чем лично я сильно сомневаюсь, у каждого не хватает дополнительных рук.
С руками действительно ничего не вышло, попробовал возразить и одновременно согласиться Бурликин.
Нам нужны солдаты. Посмотрим, какие результаты даст ваш эксперимент.
При правильном воспитании из них выйдут отличные бойцы, деликатно вступился за свою работу ученый.
Это мы обеспечим.
Муха, издав вертолетный рокот, вырвалась из западни, со скоростью истребителя устремившись к открытому окну. Профессор выдохнул.
По просьбе Бурликина все девочки получили фамилию Каренина.
Да, кивнул майор, это удобно для учета.
Вы можете дать каждой имя, предложил профессор.
Занятно. Хорошо, пойдем по списку.
Майор взял в руки смартфон, набрал в поисковике «женские имена», попросив медсестру записывать под диктовку на подготовленных бирках.
Итак-с, начнем: Анна, Анастасия, Алла, Алеа
«Боже мой!» про себя возмутился прямолинейному мышлению майора профессор. Когда все бирки были заполнены, офицер, сложив стопочкой, передал их Бурликину.
А теперь, майор хитро улыбнулся, исполните роль Бога: дайте существам имена.
Бурликин начал надевать бирки на ручки девочек. Этикетку с именем «Анна» он откладывал на последний момент. Майор заметил это, а когда имя «Анна» осталось единственным, забрал бумажку.
Этот солдат назначается Анной! сказал военный, надев малышке бирку «Анна Каренина».
Бурликин, майор и медсестра посмотрели на ее ручку так, словно мир посетило чудо.
Как вас зовут? спросил майора Бурликин.
Адам Моисеевич.
Весьма символично, многозначительно произнес профессор.
Медсестра перекрестилась.
Анна любила вспоминать веселое, беззаботное детство. Сестры были похожи друг на друга как капли воды. Они жили и учились в пансионе воспитанниц Министерства обороны СССР в Ленинграде. Летом выезжали в спортивные лагеря на Север. Помимо обычных предметов, девочек обучали военной подготовке и карате. После пансиона всех определили в Военную Академию благородных девиц на факультет бистриктуалистики изучать сущность компьютерных сетей, их свойства, виды и обитателей. Потом они прошли курс повышения квалификации. К окончанию учебы девушкам было по двадцать шесть лет, все имели звание капитан Вооруженных Сил Империи.
Бородатый и прихрамывающий на правую ногу, куратор курса называл себя Дядькой Черномором, сожалея, что у него на потоке не тридцать три, а всего двадцать курсантов. На выпускном построении он выдал сестрам золотые дипломы это подчеркивало статус Черномора, как идеального педагога. Но Анне достался обычный зеленый.
Анна! Кто-то должен быть царевной-лягушкой. Специально даю диплом зеленого цвета, чтобы в этой жизни вам повезло больше, чем в прошлой.
Я это запомню, товарищ начальник, расстроенно ответила Анна.
Вместе с дипломом Каренина получила сразу три хороших, по словам Черномора, варианта распределения:
Финская губерния пост пропуска электронных сообщений недалеко от Иматры;
Могадишо Центр управления головой президента;
Аль-Бион специальная служба сотрудничества, то есть контрразведки и диверсий.
«Почему бы не Аль-Бион?» подумала Каренина. Но Лондон, столица Империи Любви, имел весьма дурную репутацию. После Славной Революции гопников перехода власти в руки индо-азиатских группировок он пользовался славой города, перепаханного анархией и химическими препаратами, местом оргий и шабашей. Викторианский шарм туманных грез исчез. Лондон неподражаемого Шерлока Холмса и доктора Ватсона, Альберта и Виктории растворился в дымке прошлого. Миру осталось преступное сообщество Джека Потрошителя.
Нет ли у вас места вроде Москвы? на всякий случай переспросила Анна, решив, что Аль-Бион подпортит имидж царевны, а у Черномора перед ней образовался должок.
Если вы родились в Ленинграде, вам не нужно объяснять, почему ленинградцы мечтают переехать в Москву.
Стремление жить в Москве, вздохнув, сказал Черномор, одна из особенностей ленинградского характера, рудимент ненависти к пасмурной, дождливой погоде. Мы с вами земляки, я вас хорошо понимаю.
Куратор задумчиво взглянул на Каренину. Та прямо посмотрела в ответ. Этому взгляду Черномор противостоять не мог.
Хороший ты солдат, Каренина. И глаза у тебя хорошие. Зря я дал тебе зеленый диплом Зря! Ладно, обмозгую.
А через три дня он принес ей новость:
Есть для тебя вакансия!
Добытое место стоило ему дорого. Он был офицером, высоко ценил честь, не привык просить привилегий для себя и других. А тут звонил, упрашивал, дошел до генерала Сычева боевого товарища по конфликту на озере Виктория, которого вынес буквально из-под носа разъяренного носорога. Однако генерал словно забыл об этом.
М‐да, протянул он. Тебя, Черномор, я не помню. Видать, спас ты моего однофамильца Но за это спасибо. Выделю для тебя одну вакансию в столице. Люблю бесстрашных и бесшабашных! Если бы все у меня в Управлении были такие, как ты!
Офицер удивился этим словам:
Благодарствую, товарищ генерал. Служу Советскому Союзу!
Служи! Но больше не звони.
Генерал, конечно, помнил Черномора, но высокая должность мешала в этом признаться. Однако в благодарность за спасение просьбу исполнил.
Через несколько дней на утреннем построении курса Черномор прощался с выпускницами. С грустью осмотрел стоявших в ряд по стойке «смирно» девушек.
Ну, Каренины два точка ноль. Пришло время расставаться. Выросли вы из подгузников. Будь я помоложе, женился бы на каждой из вас. Поэтому о вашей женской доле не беспокоюсь, скорее завидую ей. Если кто назовет вас козявками из пробирки, двиньте ему куда следует. Этому я вас научил.
Черномор подошел к каждой и всем нашел что пожелать.
Альпине сказал:
Не оплошай, Альпина!
Агриппине пожелал:
Агриппина, не оплошай!