Правила вежливости - Тогоева Ирина Алексеевна 12 стр.


 Проходите в вагоны, не скапливайтесь у дверей,  кричали кондукторы, без разбора подталкивая в спину и высоких, и низких.

Еще мгновение, и поезд умчался, оставив на платформе незначительное количество тех, кто, как и я, оказался чуточку мудрее. Я опять сделала вид, будто переворачиваю страницы книги, стремясь как-то оградить свое одиночество.

 Кэтрин!

 Шарлотта

Ей, видимо, в последнюю минуту все-таки удалось извернуться и по своим следам подобно разведчику из племени чероки выбраться из людского месива.

 А я и не знала, что вы тоже на этом поезде ездите,  неумело соврала она.

 Каждый день.

Она покраснела, чувствуя, что ее маленькую ложь раскусили. Легкий румянец на щеках был ей, безусловно, очень к лицу. Мне даже захотелось посоветовать ей почаще попадать впросак и краснеть от смущения.

 А где вы живете?  спросила она.

 На Одиннадцатой улице.

Шарлотта мгновенно просияла.

 Так мы же почти соседи! Я живу на Ладлоу. В нескольких кварталах к востоку от Бауэри.

 Я знаю, где находится Ладлоу.

Она смущенно улыбнулась.

 Да, конечно.

В руках у нее была большая папка с документами, и она прижимала ее к животу, как маленькая школьница прижимает к себе учебники. Судя по толщине папки, это, скорее всего, был черновик торгового соглашения или очередной план-предложение. Впрочем, что бы это ни было, а брать домой документы ей точно не следовало.

Я позволила затянувшемуся молчанию стать неловким, и снова она заговорила первой:

 Вы в этих местах выросли?

 Я выросла на Брайтон-Бич.

 Вот это да!  восхитилась она.

Она уже собиралась спросить, как мне жилось на Брайтон-Бич, или по какой ветке метро туда можно доехать, или бывала ли я когда-нибудь на Кони-Айленд, но меня спас подошедший поезд. Пассажиров на платформе было по-прежнему немного, так что контролеры практически не обращали на нас внимания и курили с таким отрешенным видом и таким спокойствием, как курят усталые солдаты в перерыве между атаками.

Шарлотта села рядом со мной. На скамье напротив сидела какая-то женщина средних лет, судя по виду горничная из какого-то отеля, которая упорно на нас не смотрела и даже глаз ни разу не подняла. На ней было старое пальто винного цвета, а из-под него выглядывала ее черно-белая униформа и скромные практичные туфли. У нее над головой плакат Министерства здравоохранения сурово осуждал тех, кто чихает, не прикрывая лицо носовым платком.

 А вы давно у мисс Маркхэм работаете?  спросила Шарлотта.

Это она правильно сказала. Именно «у мисс Маркхэм», а не в «Куиггин и Хейл».

 С 1934-го,  ответила я.

 Но тогда вы там, наверное, старше почти всех девушек?

 Вовсе нет.

Несколько секунд мы обе молчали, и я уж подумала, что она наконец-то догадалась, что разговаривать мне совсем не хочется. Но тут Шарлотта вдруг разразилась восторженным монологом:

 Правда ведь, мисс Маркхэм это что-то? Я таких людей больше никогда не встречала. А как она умеет произвести впечатление! Знаете, она ведь очень хорошо говорит по-французски. Я сама слышала, как она разговаривала по-французски с кем-то из партнеров. Поклясться готова: она всего один разок глянет на набросок письма и слово в слово все запомнит!

Я никак не ожидала, что Шарлотта примется болтать, да еще и со скоростью в два раза больше обычного. «Может, это у нее что-то нервное?» думала я. Или ей просто хочется высказать как можно больше, пока поезд не прибыл на ее станцию?

 Но с другой стороны,  продолжала трещать она,  в «Куиггин и Хейл» вообще все очень милые, ну просто очень! Даже партнеры! Я тут на днях заходила в кабинет мистера Куиггина мне нужно было кое-что у него подписать. Вы были у него в кабинете? Ну конечно же, были! И наверняка видели, какой у него там аквариум. Рыбы в нем прямо-таки полно, а одна маленькая рыбка синяя-синяя, просто удивительного оттенка!  носом прижалась к стеклу и смотрела на меня. И я тоже глаз от нее отвести не могла. Хотя мисс Маркхэм постоянно нам говорит, чтобы мы не позволяли себе «блуждать взглядом», входя в кабинет кого-либо из партнеров фирмы. А вот мистер Куиггин, как только покончил с бумагами, сразу встал из-за стола, подошел ко мне и стал рассказывать, какая из его рыб как называется на латыни!

Шарлотта на полной скорости неслась дальше, а я заметила, что та горничная, что сидела напротив нас, подняла глаза и внимательно смотрит на Шарлотту. Она явно прислушивалась к ее рассказу, и на лице у нее было такое выражение, словно это она сама еще совсем недавно стояла перед огромным аквариумом в кабинете своего шефа, и в те времена у нее тоже были тонкие, как у Шарлотты, черты лица и прекрасная кожа, и глаза у нее тогда были полны надежды и широко распахнуты навстречу миру, и ей тоже этот мир казался справедливым и полным чудес.

Поезд прибыл на станцию «Канал-стрит»[68], двери открылись, но Шарлотта была так увлечена, что этого даже не заметила.


 Разве это не ваша остановка?

Шарлотта ойкнула, подскочила, застенчиво и очень мило помахала мне рукой и исчезла.

И лишь когда двери уже закрылись, я заметила, что папка с документами так и осталась на сиденье рядом со мной. К первой странице была скрепкой пришпилена пометка: Взято со стола Томаса Харпера, эсквайра. Так звали молоденького юриста из компании «Кемден и Клей». Пометка была написана от руки его полудетским почерком. Возможно, он просто свалил на Шарлотту часть своих обязанностей, воспользовавшись своим обаянием примерного школьника, и попросил ее доставить документы. Впрочем, особо очаровывать Шарлотту ему и не требовалось: она была прямо-таки создана для того, чтобы ее кто-нибудь очаровывал. Или смущал. Но в любом случае им обоим явно не хватало здравомыслия. Ведь если Нью-Йорк это машина со множеством людей-винтиков, то нехватка здравомыслия у одних как раз и служит той необходимой смазкой, которая дает возможность другим, то есть нам, остальным винтикам, крутиться гладко, без задержки. Ну что ж, в итоге эти двое, так или иначе, получат по заслугам. Я положила папку обратно на сиденье.

Мы все еще стояли на той же станции. На платформе у закрытых дверей вагона собралась небольшая группа жителей пригорода, и они с надеждой смотрели на нас сквозь стекла, словно рыбы в аквариуме мистера Куиггина. Я отвела от них взгляд и вдруг заметила, что та горничная печально на меня смотрит, время от времени словно указывая глазами на забытую папку с документами. Смотрит так, словно хочет сказать: по заслугам получат не они, а она, эта девочка. А симпатичный парнишка Томас Харпер, обладающий хорошо подвешенным языком и мальчишеской челкой, спадающей на лоб, наверняка сумеет как-то отболтаться. В общем, расплачиваться за небрежность обоих придется той маленькой мисс Большие Глаза.

Двери вагона снова открылись, и жители пригорода ринулись на свободные места.

 Вот ведь дерьмо!  мрачно буркнула я, схватила папку и успела всунуть руку между створками дверей, не дав им закрыться.

 Ты что это, моя лапочка?  с укором сказал мне один из контролеров.

 Сам ты лапочка!  рявкнула я и ринулась в сторону лестницы, выходящей к Ист-Сайду, а потом стала пробираться сквозь толпу в сторону Ладлоу, высматривая среди широкополых шляп и набриолиненных волос шляпку Шарлотты с качающейся на ней черной хризантемой. Если через пять кварталов я ее догнать не сумею, сердито уверяла я себя, то эта папка отправится на переговоры с первым же мусорным баком!

Я увидела ее на углу Канал-стрит и Кристи.


Она стояла перед магазином «Шоц и сыновья» кошерной лавкой, торгующей всевозможными маринованными продуктами. Но ничего не покупала, а просто беседовала с какой-то крошечной старушкой с такими же, как у нее самой, черными глазами. Одежда на старушке тоже была какая-то траурная видимо, у них это семейное, подумала я. В руках у пожилой дамы был локс[69], явно купленный к ужину и завернутый во вчерашнюю газету.

 Прошу прощения

Шарлотта вскинула глаза, увидела меня, и удивление сменилось у нее на лице девчоночьей улыбкой до ушей.

 Кэтрин!

И она тут же с гордостью указала на черноглазую старушку:

 А это моя бабушка!

(Да уж, тут трудно было ошибиться!)

 Рада с вами познакомиться,  любезно улыбнулась я.

Шарлотта что-то сказала на идиш, видимо, объясняя бабушке, что мы вместе работаем.

 Вот. Вы забыли это в поезде,  сказала я, подавая ей папку.

Улыбка сползла с лица Шарлотты. Побледнев, она взяла папку и в ужасе пролепетала:

 И как это я могла допустить такую оплошность! Просто позор! Уж и не знаю, как мне вас благодарить!

 Ладно, забудьте.

Она секунду помолчала, а потом, не выдержав, призналась:

 Мистер Харпер завтра прямо с утра встречается с неким важным клиентом, а это нужно было к девяти утра отнести в «Кемден и Клей», вот мистер Харпер и попросил меня, поскольку мне это по пути, занести в наш офис

 Похоже, у мистера Харпера имеется не только диплом Гарварда, но и собственный трастовый фонд?

Шарлотта с недоумением уставилась на меня своими большими темными глазами, очень похожими на коровьи, но я объяснять не стала и продолжила свою мысль:

 Очень это ему поможет, когда его все-таки с работы вышвырнут!

Бабушка Шарлотты смотрела на мои руки. А Шарлотта на мои туфли.

Летом продавцы из магазина «Шоц» выкатывали прямо на тротуар бочонки с пикулями, селедкой и солеными арбузами, щедро расплескивая маринады и рассолы, так что даже сейчас, восемь месяцев спустя, в воздухе все еще витал запах этих яств.

Старая женщина что-то сказала Шарлотте.

 Моя бабушка спрашивает,  перевела она мне,  не поужинаете ли вы с нами.

 Боюсь, что, к сожалению, не смогу. У меня назначена встреча.

И Шарлотта перевела мои слова бабушке, хотя в этом не было ни малейшей необходимости.

От Канал-стрит мне нужно было пройти до дому пятнадцать кварталов, что, впрочем, было кварталов на десять меньше, чем если бы я попыталась добраться по другой ветке подземки. Так что, как говорят в этом районе, я пошлепала дальше пешком, на каждом перекрестке внимательно поглядывая налево и направо. Хестер-стрит, Гранд-стрит, Брум-стрит, Спринг. Принс-стрит, Первая улица. Вторая, Третья Каждый квартал выглядел как тупик в какой-то чужой стране. Воткнутые среди жилых зданий, всюду торчали магазины «Отец и сыновья такие-то», в которых продавались несколько переиначенные продукты как бы «с родины» свои колбасы и сыры, своя копченая или соленая рыба, которую, завернув ее в итальянские или украинские газеты, несли домой свои непокоренные бабушки. Подняв глаза, можно было увидеть за окнами двухкомнатных квартир три поколения одной семьи, каждый вечер собиравшиеся за ужином и слепленные вместе религиозной приверженностью, липкой, как сахарин, и странной, как их послеобеденные ликеры.

Примечания

1

Уокер Эванс (19071975)  американский фотограф и государственный деятель, известный как защитник фермерских хозяйств во время Великой депрессии. Название данной выставки взято из Евангелия от Матфея, 2214: «Ибо много званых, а мало избранных». (Здесь и далее прим. пер. Примечания автора и редактора оговорены особо.)

2

Джозеф Маккарти (19081957)  сенатор-республиканец крайне правых политических взглядов, сторонник гонки вооружений и «холодной войны». Связанное с ним понятие «маккартизм» является синонимом реакционной политики.

3

Оки (Okies) в США называют жителей штата Оклахома. В 1930-е годы это название приобрело негативный оттенок, будучи применяемо к бедным переселенцам из Оклахомы и соседних с ней штатов.

4

Джоуды (Joads)  семейство бедных фермеров из Оклахомы в романе Дж. Стейнбека «Гроздья гнева» (1939).

5

В рассуждения героини вплетаются строки из поэмы Т. Элиота (18851965) «Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока»: «есть время для того, // Кто лепит для свиданья облики, // Уничтожает, сотворяет чудо, // Для тех, кто трудится, и время для руки, // Швыряющей вопрос тебе на блюдо». (Пер. Виктории Терентьевой).

6

А. Тоулз использует обратную форму выражения «from rags to riches» («из лохмотьев к богатству», что соответствует русской поговорке «из грязи в князи»).

7

В качестве названия этой главы А. Тоулз использует название шотландской песни на стихи Р. Бернса «Auld Lang Syne» (Old Long Since, 1788), которая в переводе С. Маршака называется «Старая дружба». Слова из нее неоднократно встречаются в романе.

8

Hotspot (Горячее местечко)  название выдуманное. А. Тоулз вставляет в повествование как вымышленные названия различных мест, так и исторически оправданные. Такие места, как «Бересфорд», клуб «21» и «Рейнбоу рум» действительно существуют в Нью-Йорке и открыты до сих пор. А «Чернов», «La Belle Epoque», «Chinoiserie» и др. являются вымышленными.

9

Джаз, по всей очевидности, являет собой как бы «задник» разворачивающегося в книге действа. Как раз примерно в 1938 году в американском джазе произошел переход от биг-бенда, игравшего чаще всего в стиле «свинг», к более интроспективным маленьким группам, исполнявшим более сложные композиции в стиле «боп». Одной из вех этого перехода стал «двухрасовый» биг-бенд Бенни Гудмена, выступивший в январе 1938 года с джазовыми композициями в Карнеги-Холл это было первое выступление джаза в этом священном зале, и оно стало знаменитым благодаря тому, что вывело на большую сцену джаз (и чернокожих исполнителей) и дало возможность слушать его значительно более широкой аудитории. (Прим. авт.)

10

Бауэри улица в нижнем Манхэттене, издавна известная проживающими там бедняками и пьяницами. (Прим. авт.)

11

Слово «негритянка» (негр) я использую исключительно для обозначения афроамериканцев; слово «черный» в этих целях никогда не используется. Это, возможно, удивит кое-кого из американских читателей, поскольку история рассказывается как бы из середины 1960-х годов. Однако и в то время слово «негр» было еще вполне употребимо; оно, например, сплошь и рядом встречается в знаменитой речи Мартина Лютера Кинга «Я мечтаю». (Прим. авт.)

12

Дорогой магазин, который и впоследствии появляется на страницах романа в одном ряду с «Бергдорфом» и «Саксом». (Прим. авт.)

13

«Мейфлауэр» считается самым первым кораблем, в 1620 г. доставившим первых переселенцев, отцов нации, в Новую Англию.

14

Tin Pan Alley, «переулок жестянок»,  собирательное название американской коммерческой музыкальной индустрии конца XIX начала XX в. Также часть 28-й улицы на Манхэттене, где с 1920-х годов сосредоточены основные фирмы, нотные магазины и агентства, специализирующиеся на развлекательной музыке.

15

Tinker (англ.)  медник, лудильщик; Купер (сooper)  бондарь; Смифи (smith)  кузнец.

16

White Anglo-Saxon Protestants, белые англосаксонские протестанты,  популярное в середине ХХ века идеологическое клише, обозначающее привилегированное происхождение, так называемую американскую «аристократию», людей, родившихся «с серебряной ложкой во рту».

17

Английское слово content имеет два значения и два различных ударения; cóntent это содержание, суть; а contént довольство, чувство удовлетворения. Фамилия Кейти не раз обыгрывается в романе и далее.

18

Bubbly (англ.)  шипучка.

19

Homecoming, «возвращение домой» встреча выпускников университета или колледжа, которая на Среднем Западе часто привязана к началу футбольного сезона; на этой встрече выбирается королева, homecoming queen. (Прим. авт.)

20

Группа престижных колледжей и университетов северо-восточных штатов США, таких как Йель, Гарвард, Принстон, Браун и др., имеющих высочайший образовательный рейтинг.

21

Тема «новеньких купюр», неоднократно возникающая в романе, всегда связана с Анной Гранден это ее деньги появляются в руках Тинкера (гл. 1), Ив (гл. 9), Анны (гл. 19), Хэнка (гл. 24). Вообще деньги здесь часто передают из рук в руки: например, те 50 десятидолларовых банкнот, которые отец присылает Ив, Ив отсылает отцу обратно, а тот передает их Кейти, которая в итоге тратит их на свой день рождения. (Прим. авт.)

Назад Дальше