Уважаемая Ашити, всё ли тебе нравится?
Более чем, уважаемый Керчун. Ты настоящий мастер! Только вот резьба
Не нравится?
Очень нравится, но не будет ли она отвлекать от товара? Я взгляд на прилавок поднять не могу, на узор любуюсь.
Торговец не даст долго любоваться, усмехнулся смотритель курзыма.
Еще и себе на выгоду использует, покачала я головой. Так и покупателя облапошит.
Один раз облапошит, в другой раз рот разевать не станут, отмахнулся Керчун. Зря переживаешь, каанша, народ у нас своего не упустит. Как дело до торга дойдет, про все узоры позабудет.
Думаю, ты прав, хмыкнула я, и мы пошли вдоль уже установленных, но еще не заполненных продавцами рядов.
Это что же, теперь и под солнцем будет не жарко, и в дождь не намокнешь?
Мы с мастером обернулись. Позади нас стояла женщина одна из торговок. Пока устанавливали прилавки, торговцы перебрались за ворота курзыма, но любопытство любимых детей Белого Духа уже давно было мне известно, потому и появление женщины не удивило. Многие уже успели сунуть сюда нос, даже приходилось выгонять зевак, чтобы не мешались, когда их становилось слишком много. Да и дать совет каждый считал своим долгом, и люди Керчуна вместе с несколькими ягирами, выставленными Танияром в помощь, чтобы следить за порядком, выпроваживали особо ретивых советчиков и ротозеев. Некоторые даже хватались за инструменты, чтобы что-то подправить. Одного такого «помощника» увели с подбитым глазом, но он и тогда выворачивался и продолжал настаивать на своем мнении.
Хорошо будет, улыбнулась я и тоже подняла взгляд на навес, который Керчун поставил над прилавками. И удобно, и порядок, и всё на своем месте.
Да-а, протянула женщина и покивала, славно. Когда уж можно снова здесь торговать будет?
Скоро, ответил ей сам смотритель курзыма. А если никто под руку лезть не станет, то и дело быстрей пойдет.
Славно, повторила торговка, так и не обратив внимания на слова почтенного мастера.
Он сплюнул и, покачав головой, повел меня дальше. Однако пройдя несколько шагов, остановился и произнес:
А узор даже не заметила. Зря переживаешь, уважаемая Ашити, только ты одна на каждую завитушку засматриваешься, а людям все эти узоры привычны.
На красоту не грех и засмотреться, улыбнулась я, и мы продолжили наш обход.
Работой моего ставленника я была довольна. Керчун с первым этапом своей задачи справился прекрасно, но она пока соответствовала профессии нашего смотрителя. Было любопытно, как будет следить за порядком, но тут мне легко верилось, что и с этим он справится. Я успела оценить общение с рабочими и как люди слушались своего начальника. Керчун обладал всеми необходимыми задатками руководителя.
Скажи мне, каанша, уже почти в воротах остановил меня смотритель, уж не сочти за обиду.
Говори, кивнула я.
Вот сделаем мы курзым, будет он у нас на загляденье и зависть. А дальше что?
Поясни, попросила я, не поняв, какого ответа ждет от меня Керчун.
Что дальше делать станешь?
Улыбнувшись, я пожала плечами:
Дело всегда найдется. Но каждому делу свое время. Сейчас время курзыма.
Курзым так курзым, не стал настаивать Керчун.
О-о, таган ожидало много перемен: и в системе налогообложения, и в судебной системе, и законодательной, торговой, и военная реформа, и образовательная. Да много всего, но всему свое время, и говорить об этом почтенному смотрителю я не собиралась. Введение новшеств должно быть поэтапным и никак не сопровождаться пересудами и сплетнями, которые способны вызвать непонимание и бунт, но никак не помочь становлению общины в государство, сильное и самодостаточное, в перспективе населенное людьми разных народностей. Территория Зеленых земель это позволяла.
Впрочем, всё это было в будущем, а в настоящем ждал своего открытия обновленный курзым, продолжение налаживания связей с ближайшим соседом племенем кийрамов. И к моменту их появления надо было провести последние приготовления. У тагайни не было обычая встречать гостей тагана пиршеством, похожим на праздник лета, но щедрый стол и развлечения мы готовили, как и прогулку по тагану и нашим землям, откуда кийрамов обычно гоняли. Хотя каан уже разрешил охоту на территории Зеленых земель еще во время нашего визита.
Эчиль и Ихсэн помогали Сурхэм готовить прием и дары для наших гостей. Я особо не вмешивалась, потому что тут требовались обычаи тагайни. Я их знала, но хуже, чем правила устроения приемов из прошлой жизни. И как только я поняла, что наша встреча всё больше начинает походить именно на светский раут, тут же устранилась, чтобы ничего не портить и не путать коренных жителей Белого мира. То, что мне вложили когда-то в голову, здесь было лишним.
Всё готово? спросила я, войдя в дом.
Всё готово, ответила Эчиль. Кийрамы будут довольны.
Тьфу, сплюнула Сурхэм. Кусок им сырого мяса, пусть рвут, зверюги. Они нашего Танияра, как мгиза на убой, порезали, а мы им угощения
Не ворчи, строго велела я. То воля Отца.
Да слышала уже, отмахнулась прислужница.
Думаешь, мы врем или Белому Духу не доверяешь? прищурилась я, и Сурхэм пошла на попятную:
На всё воля Отца. И вам, как себе, верю. А всё ж дикари они и есть дикари, чего их приваживать? Им волю дай, они свои норы и в тагане рыть станут.
Доверяй своему каану, Сурхэм, вмешалась Эчиль. Я Танияру верю. Он знает, что делает. А кийрамы сильные соседи и в лесу, как ты в своем доме, себя чувствуют.
Верно, кивнула я. Отличные союзники. С ними не воевать, а дружить надо.
Они наших воинов убивали
А мы их охотников, отмахнулась я. Кийрамы думают о нас так же, как мы о них. Убийцы и дикари. А все мы дети одного Отца и духов одних и тех же почитаем. Может, Белый Дух и сотворил вас первыми, но не единственными. А кровь и смерть всегда есть там, где нет мира. Так зачем же плодить ненависть и слезы матерей, когда можно протянуть друг другу руки?
Как же ты верно говоришь, Ашити, поддержала меня Эчиль. Мой отец и мои предки враждуют с пагчи, проливают их кровь, теряют своих земляков и ненавидят всё сильней. Когда я была маленькой, мой каан много раз сетовал, что я родилась не мальчиком. Говорил, будь у него много сыновей, тогда пагчи пришел бы конец. А когда Архам пришел свататься, велел сойтись с ним у моего первого летнего костра. Сказал, что теперь рад тому, что я женщина. Сын это один клинок, дочь все ягиры ее мужа.
Я с интересом посмотрела на Эчиль. Это был первый раз, когда она заговорила о том, как вышла за Архама замуж, да и вообще о супружестве и жизни в девичестве. Она заметила мой взгляд и усмехнулась:
Думала, я по любви за него пошла? Отец приказал. Нет, он мне понравился. Хорош ведь. Ладный, пригожий. На меня всё на празднике лета смотрел, взглядом смущал. А у костра и вовсе горячий стал. Даже утром казалось, что буртан еще в крови бродит, как хмельная была. Мне тогда казалось, что полюбит он меня и я его полюблю, вот и будет у нас жизнь сладкая. Поначалу и вправду хорошо выходило. Архам заботился, нежным был, только глаза не горели. Он на Хасиль тогда всё смотрел.
Хасиль? изумилась я. Так Танияр же
Так и было, закивала Сурхэм. Хасиль с Танияром была, а Архам с нее глаз не сводил, да поперек брата не лез. И она только на Танияра смотрела
Пока Селек на сына челык не натянула, криво усмехнулась Эчиль. Как увидела, что не того каанчи выбрала, так Архаму начала глазки строить. Вроде и с Танияром, а как каан мимо идет, так обязательно себя и покажет. А там еще и я дочь родила, вот и стала Селек сына подначивать, чтобы вторую жену в дом привел. Говорила, первую я тебе навязала, вторую бери, какую хочешь. Архам, правда, не соглашался. Отвечал, что Танияра невеста, а мать ему: «А ты тархам поднеси, вот и поглядим, чья невеста». Только он всё равно не шел.
Чего ж пошел? к нам подошла Ихсэн.
Точно не знаю, меня там не было, и вновь усмешка Эчиль вышла издевательской. Обиды в ней скопилось немало. Только услышала я как-то, когда Селек с Хасиль ругалась, сказала: «Знала бы, что ты такая бесполезная, не стала бы учить, как в дом к моему сыну войти». Так что, думаю, каанша Хасиль с Архамом свела. А там уж ему ничего не оставалось делать, как тархам нести. Каану жениться трижды можно, а гулять нет. Вот и привел ее второй женой. Только после всего этого Архам и на нее смотреть перестал. Со мной приветливей был.
Но двух дочерей родить успели, усмехнулась уже я.
Так она молода, красива, пожала плечами Эчиль. И он молод. Дело недолгое. А вторую дочь родили, когда я уже Она помрачнела, и я сжала ладонь каанши. Она улыбнулась, пожала мою руку в ответ, но освобождать не спешила. А Хасиль как бесилась, когда Архам к Мейлик пошел! Тут уже он мать слушать не стал. Я тихо жила, но многое слышала, да и прислужница моя много подмечала. Селек его уговаривала дождаться, когда дочь Елгана дозреет, а там ее третьей женой взять. Архам слушать не стал. Сказал, что первую жену он по ее наущению привез, вторую она сама ему подсунула, а третью выберет, какую захочет. Что Мейлик приметил, я не знала, только после того, как тархам ей отнес, увидела, с кем делить дом будем. А как наш муж третью жену привел, так только уже с ней и оставался.
Совсем ты одна там была, покачала головой Сурхэм.
Эчиль рассеянно пожала плечами и отрицательно покачала головой:
Не одна. У меня дочери мои были. Да и Архам пусть уже и не приходил как к жене, но иногда заглядывал, чтобы поговорить немного. Да и дочерей не забывал. Хотя младшую дочь, конечно, больше всего привечает. От любимой женщины и дети любимые. А еще она снова пожала мне ладонь, Танияр. Он всегда был ко мне добр. И заботился. Видел, что я там никому не нужна, вот и приносил девочками моим подарки, и для меня доброе слово находил, и чем побаловать.
После этих слов я посмотрела на жену прежнего каана более пристально, отыскивая следы затаенной влюбленности. Она поглядела на меня в ответ и весело рассмеялась.
Он брат мне, Ашити! воскликнула Эчиль. Пусть Отец покарает меня, если вру, она улыбнулась и уместила голову у меня на плече: Когда Архам привез меня, Танияр сказал, что теперь я ему сестрой буду. И слово всегда держал, больше мужа обо мне заботился. На Хасиль ни разу не взглянул, с Мейлик был приветлив, но не подходил к ней. А обо мне заботился, понимал, что я тут чужая и мне все чужие. Один Танияр своим стал. Вот и хожу к вам как к родне. Мне у вас хорошо. Думала, если в тягость буду, то не стану приходить. А вы с добром ко мне, и от меня зла не будет. Верь мне, сестра.
Да какое уж зло? Сурхэм махнула рукой и отошла от нас: Эчиль замужем за Архамом. Муж сбежал, от жен не отказывался, а без его согласия разойтись нельзя. И Танияр перед людьми и духами отказался от права на трех жен. И вообще на всякую жену, кроме Ашити. Тут и думать нечего.
Я верю, улыбнулась я, отвечая Эчиль, но еще какое-то время ушло на то, чтобы справиться с подозрительностью. Танияру я верила, а вот соперницу под личиной доброй сестры иметь не хотелось.
Это породило неловкость. Я пыталась ее спрятать, но Эчиль всё равно ощутила мою напряженность. И когда я ушла в свой кабинет, чтобы там привести мысли в порядок, жена Архама последовала за мной. Она застала меня за пересмотром свитков, уложенных в большой ларец. Ничего важного, но мне надо было занять голову и переключиться со своих подозрений.
Ашити, позвала меня Эчиль, появившись на пороге кабинета.
Я повернула голову и улыбнулась, но, наверное, вышло не слишком убедительно, потому что женщина не обманулась моей видимой приветливостью. Не могу сказать точно, что же меня так сильно задело. Танияру я и вправду доверяла, и ни разу он не дал мне повода усомниться в его чувствах ко мне, но какой-то червячок продолжал грызть, поднимая что-то гадкое со дна души.
В голове всплывали смутные образы, смысла которых я никак не могла уловить, и принадлежали эти воспоминания совсем не Белому миру, но мешали расслабиться и снова вдохнуть полной грудью. Казалось, что я уже проходила через нечто подобное, только совершенно не получалось понять, отчего слова Эчиль произвели на меня такое угнетающее впечатление.
Я прекрасно понимала ее. Увезенная из родного тагана мужчиной, которому была не нужна, преданная после свекровью и оставленная мужем. Едва не умершая в метели из-за козней другой женщины, лишенная возможности снова стать матерью, Эчиль действительно нуждалась в друге, который поддержал бы ее и дал толику необходимого тепла. Таким человеком стал Танияр. И с одной стороны, я разделяла с мужем его желание защитить несчастную женщину, одинокую в доме собственного мужа. И понимала ее привязанность к брату мужа и благодарность. А с другой никак не могла избавиться от мысли, что доверие может сыграть со мной злую шутку. Кажется, прошлое начинало мешать настоящему, а это могло привести к краху в будущем. С этим нужно было что-то делать
Ашити, Эчиль приблизилась к столу и протянула ко мне руку.
Я мгновение смотрела на раскрытую ладонь, а после вложила в нее свою, упрямо решив верить женщине, пока ни разу не давшей мне повода заподозрить ее в коварстве и лжи. Жена Архама поглядела мне в глаза и повторила:
Он мне брат, Ашити. И скажу тебе, лучшего брата у меня никогда не было. Даже моя родня заботилась обо мне меньше, чем нынешний каан. Ты знаешь, что Хасиль сделала со мной. И чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это свекровь подучила вторую невестку, а та согласилась, потому что муж улыбался мне, а не ей. Он заходил ко мне, а не к ней. И с дочерью старшей возился.
Думаешь, Селек подговорила? переспросила я. Но зачем ей это было? В тот момент. Если Селек надеялась на вашего с Архамом сына, то надежды ее не оправдались, и уничтожила их Хасиль в своей злобе и глупости. Но в тот момент, когда ты еще могла родить мальчика
Из-за моего отца, ответила Эчиль. Он поссорился с Архамом, назвал слабым.
Из-за чего?
Из-за Танияра, усмехнулась наша свояченица. Отец хотел новой войны с пагчи, но алдар сказал нет. Отец несколько раз уговаривал, а потом приехал к Архаму и стал стыдить, что у него нет власти над братом и ягирами. А когда понял, что мой муж ничего делать не станет, сказал: «Забудь, что я обещал. Ты не хочешь быть мне добрым другом, вот и я тебе останусь только соседом. Дочь свою отдал, и на том добро мое закончилось». Я не знаю, о чем договаривались кааны, когда Архам приехал за мной. Но теперь этого союза нет. Отец у меня вспыхивает, как сухая солома, но быстро тухнет. Только слово всё равно держит, даже если сказал его в запале. Если бы к нему с какой просьбой приехали, он бы отказал, раз ему отказали. В доме бы принял, накормил, приветил, а больше ничего. Вот и выходит, что Селек я стала не нужна.
Я задумалась. Стало быть, Налык отказался от брачных договоренностей и это лишило Селек его помощи в какой-то задумке? Но зачем он был нужен старшей каанше? Мы с Танияром считали, что она рассчитывала расчистить путь для Архама, чтобы он, как отец единственного наследника внука Налыка, прибрал к рукам Белый камень. И если Эчиль права в своих подозрениях, то Селек сама же и лишила себя надежды на мирное присоединение чужих земель.
Мирное прошептала я. Мирное присоединение
А союз каанов давал ей военную помощь, то есть ягиров Налыка. И после того как он отказался от союза, Эчиль перестала иметь ценность. И уж не это ли стало настоящей причиной охлаждения к невестке? А что? Вполне возможно. Ее лишили надежды на войну с кем? С кийрамами? Кийрамы Что даст избавление от племени? По сравнению с территорией любого из таганов слишком малый куш.